Скелет в шкафу (джен)

Джулии показалось, что дверь распахнулась даже чуть раньше, чем она успела потянуть за ручку. В последний раз оглянувшись на улицу, которая походила сейчас на кадры из немого кино, женщина переступила порог. Дверь тут же закрылась, отрезав Джулию и Гермиону от внешнего мира.

Джулия не понимала, где они оказались. Она бы и рада была оглядеться получше, но очертания большой комнаты выглядели странно размытыми. Джулия поймала себя на мысли, что такое восприятие обычно бывает во сне, когда детали интерьера воспринимаются туманными. Она облегчённо вздохнула, поверив в то, что просто задремала и всё ей только снится. Но спящая Гермиона на руках живо напомнила о том, что Джулия никак не могла задремать. Тогда Джулия решила не паниковать, а спокойно осмотреться.

Комната походила на огромный холл в поликлинике. Только не в современной, со светлыми стенами и высокими потолками, а, скажем, в больнице позапрошлого века. Тусклые светильники позволяли разглядеть посередине большую перегородку тёмного дерева, напоминающую стойку регистрации. По стенам этого странного помещения располагались через одинаковые расстояния двери такой же неброской расцветки, как и стены. Джулия нерешительно прошла мимо первой двери, не понимая, куда ей нужно идти. Она осторожно двигалась вдоль одинаковых проёмов, удивляясь, что комната словно растёт в ширину. Теперь зал, холл, или что это такое было, выглядел просто огромным. Джулия не видела его границ.

Нигде не было ни одного человека, что делало комнату ещё более таинственной. Но Джулия не боялась. Страх исчез. Сейчас она ощущала себя словно под воздействием глубокого транса, который притупил все ощущения тревоги.

Возле очередной двери Джулия остановилась. Она поняла, что им с Гермионой нужно туда. Откуда пришла такая уверенность, Джулия и сама не могла объяснить, но когда она протянула руку к этой двери, на ровной поверхности появилась белая табличка. Джулия попыталась прочитать, что на ней написано, но слова, появившиеся на секунду, сразу исчезли. Джулия успела выхватить лишь имя «Анна». Джулия решила следовать своим первоначальным ощущениям. Они попали в больницу, пусть весьма странную, но хоть какая-то версия происходящего позволяла не поддаваться панике. Раз это больница, значит, за этой дверью врач. Джулия постучала.

Когда дверь приоткрылась, из неё полился такой яркий свет, что Джулия невольно на мгновение закрыла глаза. Из комнаты вышла женщина, плотно закрыв дверь за собой. Джулия уже ничему не удивлялась.

Джулия сразу поняла, что женщина нездешняя. В смысле, вообще не из их времени. Такую одежду носили, пожалуй, в веке семнадцатом. Все эти кофты со шнуровками, длинные плотные юбки. «Бред какой-то», — подумала Джулия, стараясь согнать с лица невежливое недоумение.

Женщина же, казалось, совсем не удивилась Джулии с ребёнком на руках. Она посмотрела на неё и сказала:

— Можешь ничего не объяснять. Я знаю, кто это. Я долго ждала этого момента.

Женщина протянула руки, и Джулия послушно передала ей Гермиону. Господи, она сошла с ума! Ей доверили ребёнка, а она добровольно отдаёт его какой-то сумасшедшей. Но от женщины исходили удивительные тепло и покой, так что не подчиниться ей было просто невозможно. Что-то в ней было такое, что Джулия, на секундочку пришедшая в ужас от своей неосмотрительности, сразу успокоилась. Женщина с такой любовью посмотрела на Гермиону, словно это был её собственный ребёнок, и спросила:

— Как её зовут?

— Гермиона.

— Гермиона… Моя Гермия, моя девочка. Наконец-то я встречусь с тобой.

Женщина подняла взгляд на Джулию и сказала:

— Не бойся. Меня зовут Анна. С Гермионой ничего не случится. Нам нужно зайти в эту дверь. А ты жди.

С этими словами женщина по имени Анна, держа на руках спящую Гермиону, развернулась и исчезла за дверью. Джулия на миг вновь увидела сияющий свет, который больно ударил по глазам, а затем провалилась в небытие, попросту осев на пол возле двери.

Джулия не знала, сколько прошло времени, когда очнулась. Время в этом месте отсутствовало. Час, два, а может, год. Или целые столетия развернулись в обратную сторону. Джулия поднялась с пола как раз в тот момент, когда на пороге вновь появилась Анна. Гермиона всё так же безмятежно спала. Анна протянула Гермиону Джулии и улыбнулась:

— Теперь всё будет хорошо. Я должна была сделать это раньше, ещё при рождении Гермионы, но не смогла. Видимо, так было предначертано.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — растерянно проговорила Джулия.

Анна задумчиво произнесла:

— А тебе и не нужно. Эти знания не принесут тебе пользы. Возьми вот это.

Анна протянула Джулии большие ягоды, похожие на виноград. Джулия даже не успела задуматься, откуда они появились, а послушно взяла их. Пять фиолетовых ягод. Положила первую в рот. Приятная свежесть виноградин придавала сил и легкости. Джулия подумала, что в жизни не ела ничего подобного. Анна внимательно наблюдала за ней.

— Ты всё забудешь. Мне пришлось тебя вовлечь в эту историю, чтобы помочь Гермионе. Но ты магла. А маглы ничего не знают о волшебниках.

Джулия почти не слышала, что ей говорит Анна. Сознание стало размытым, а стены большой комнаты начали сливаться. Когда Джулия дожёвывала последнюю ягоду, Анна поцеловала Гермиону в лоб и вышла за дверь светящейся комнаты. Потом и комната, и большой холл больницы исчезли.

Джулия стояла на тротуаре, крепко держа за руку Гермиону. Девочка указывала на грязно-синюю стену дома, мимо которого они проходили. Очередная вывеска на этот раз оказалась мемориальной табличкой, извещающей о том, что когда-то здесь проживал известный врач.

— Гермиона, если мы будем читать все вывески подряд, то задержимся, и твоя мама начнёт беспокоиться.

Оставшиеся два квартала Джулия с Гермионой прошли без приключений.

С того дня внешне в жизни семьи Грейнджер ничего не изменилось. Джин и Энтони работали в клинике, Гермиона много времени проводила с Джулией. Не сразу Джин заметила, что дочь больше не впадает в оцепенение. Сначала она не придала этому значения, потом облегчённо вздохнула, посчитав, что все страхи позади, ведь врачи намекали, что годам к шести приступы Гермионы пройдут сами по себе, если не обнаружится ничего серьёзного. Иногда Джин вспоминала ту странную женщину, которая появилась в родовой палате. Она никому не рассказывала о своём видении, не считая акушерки. Какая разница, что ей привиделось, ведь главное то, что их с Энтони дочь жива и здорова.

Как-то раз Джин возилась на кухне, а Гермиона играла в гостиной. Джин разлила по тарелкам суп и пошла позвать Гермиону пообедать. На пороге гостиной Джин остановилась. Гермиона подставила стул к серванту, залезла на него и пыталась достать книгу с верхней полки. Это был красочный сборник репродукций картин великих художников, подаренный Энтони за отличную работу. Обычно Гермионе не разрешалось трогать книги с верхней полки, так как они были не для повседневного чтения, а, скорее, украшением их домашней библиотеки. Гермиона не заметила матери, привстала на цыпочки и потянула тяжёлый том на себя. Не удержав равновесия, дочь схватилась за среднюю полку, смахнув вазу из синего стекла. Джин наблюдала за всем происходящим, не в силах пошевелиться. Ощущение дежавю. Она знала, что сейчас последует. Ваза разлетится россыпью осколков, а Гермиона вновь впадёт в своё непонятное состояние. Но всё получилось не так. Ваза по каким-то непонятным причинам, вопреки всем законам физики, замедлила движение. Словно она была сделана не из стекла, а из пуха. Плавно приземлившись, ваза покачнулась и аккуратно легла на бок. Джин во все глаза смотрела на Гермиону. Гермиона с удивлением разглядывала вазу, словно прислушиваясь к себе.

Непонятные вещи пришли на смену приступам оцепенения. Конечно, Джин по-прежнему переживала, что с дочерью что-то не так, но теперь Гермиона не впадала в ступор. Джин опасалась рассказывать кому-либо о том, что их дочь может заставить предметы замедлить движение, исчезнуть синяк на коленке или отыскать вещь, которую всем семейством не могли найти. Однажды Гермиона даже открыла запертую дверь их квартиры. Энтони был ещё на работе, а Джин забыла свои ключи дома. Она уже хотела ехать обратно в клинику, чтобы взять ключи у Энтони, как вдруг Гермиона протянула руку к двери и спокойно её открыла. Джин была уверена, что Энтони утром закрыл квартиру! Но другого объяснения просто не находилось, кроме того, что дверь весь день была открыта.

Джулия вышла замуж и уехала во Францию. Гермиона к тому времени уже пошла в школу, но связь с Джулией семья Грейнджер поддерживала. После того, как Джулия уехала, Грейнджеры продолжали обмениваться с ней рождественскими открытками и письмами, в которых рассказывали об успехах Гермионы.

* * *

Когда Гермионе было почти двенадцать лет, как-то летним июльским днём в квартиру позвонили. Джин с удивлением уставилась на странную женщину, когда открыла дверь. Строгий костюм и аккуратно уложенные волосы говорили о серьёзности дамы. Она попросила разрешения войти и спросила, может ли увидеть Гермиону.

Джин немного нервничала, когда дама после приглашения прошла в гостиную. Гермиона села в кресло, а сама Джин с Энтони разместились на диване. Дама чинно села в другое кресло и заговорила:

— Меня зовут Минерва МакГонагалл. Я являюсь заместителем директора школы Хогвартс, куда приглашена учиться ваша дочь.

— Но… Простите, — растерянно произнесла Джин. — Мы не собирались менять школу Гермионы. Это ошибка.

— Не думаю, что это ошибка. Дело в том, что Гермиона Грейнджер записана в школу Хогвартс ещё с рождения. Реестр магической силы заносит всех рождённых волшебников в список. Если до момента поступления родители не высказывают пожелания перевести сына или дочь в другую школу, то ребёнок автоматически считается зачисленным в Хогвартс. Хогвартс — самая выдающаяся школа магии и чародейства. Надеюсь, мисс Грейнджер понравится у нас.

Джин посмотрела на Энтони, пытаясь отыскать в его взгляде хоть каплю понимания того, что здесь происходит. Определённо, Минерва МакГонагалл не выглядела сумасшедшей, но всё, что она сказала, было абсолютным бредом.

— Как вы сказали, простите? Школа волшебства? Что-то я не очень вас понял. Речь идёт о школе искусств? — попытался уточнить Энтони.

— Нет, речь идёт о школе для магов. Для таких, как Гермиона. Дело в том, что Гермиона — волшебница.

— Кто? — Джин подумала, что ослышалась.

— Волшебница, — терпеливо повторила их необычная гостья. — Обычно письма первокурсникам приносят совы, но в особенных случаях нам приходится доставлять их лично. Волшебное сообщество много веков живёт скрытно, поэтому ничего удивительного нет в том, что вы, как бы это сказать, слегка удивлены. И тем не менее, вам придётся в это поверить.

— Поверить во что? — Джин уже ничего не понимала.

Минерва МакГонагалл обратилась к Гермионе:

— Скажи, девочка, с тобой не происходят необычные вещи, которым ты не можешь найти разумного объяснения?

Вместо ответа Гермиона посмотрела на Джин. Джин понимала, что сегодня, наконец, она узнала ответы на многие свои вопросы, но не знала, как к этому относиться. Волшебство? Магия? Да что происходит, в самом деле?

Минерва МакГонагалл рассказала притихшим Грейнджерам о волшебном сообществе, о Статуте о секретности, который нарушается лишь в исключительных случаях.

— Понимаете, это весьма редкое явление — когда в семье маглов, то есть обычных людей, рождается волшебник или волшебница. Возможно, в роду Гермионы есть магические корни. Я знаю массу примеров, когда волшебник из семьи маглов добивался выдающихся результатов. Чистота крови вопрос не главный. Есть, конечно, противники маглорождённых, но, слава Мерлину, мы живём в гуманном обществе, а не в средние века. Итак, по поручению директора Альбуса Дамблдора я передаю вам, мисс Грейнджер, ваше письмо.

С этими словами Минерва МакГонагалл достала из кармана пиджака необычный желтоватый конверт, на котором изумрудными чернилами был выведен адрес и значилось, что письмо адресовано мисс Гермионе Грейнджер. Энтони потихоньку ущипнул себя за руку. Минерва МакГонагалл усмехнулась:

— Я понимаю, что в это трудно поверить. Смею заметить, ваша реакция ещё вполне благоразумная. Бывали случаи, когда представителям школы или попечительского совета приходилось задействовать магию.

Гермиона тем временем развернула своё письмо и углубилась в чтение. Джин и Энтони жались друг к другу, словно им было немного холодно. Гермиона же просто светилась от счастья.

— Я знала! Я знала, что со мной что-то не так. Что я не такая, как все. Волшебство? Миссис МакГонагалл, здесь написано, что для обучения мне понадобятся учебники и ещё куча всего. А разве в Лондоне всё это можно купить?

— Называйте меня профессор МакГонагалл. С первого сентября вы станете студенткой школы Хогвартс, а значит, я буду вашим преподавателям.

— А что вы преподаёте?

— Трансфигурацию. Ещё я являюсь деканом факультета Гриффиндор.

— А сколько всего факультетов? А предметов в школе много?

— Вижу, вы любите учиться, — вновь усмехнулась Минерва. — Вы обо всём узнаете со временем. Пока вам с родителями необходимо наведаться в Косой переулок. Там лучшие магазины волшебных товаров по умеренным ценам. Кстати, в банке Гринготтс можно обменять ваши деньги на наши галлеоны.

Энтони отчаянно попытался внести ясность в весь этот абсурд:

— Но, профессор… Или как вас там… Мы ещё не дали согласия! Всё это похоже на нелепую шутку. Гермиона первая ученица своего класса. Мы не собирались менять школу.

— Уважаемый мистер Грейнджер. Я понимаю ваши чувства, но боюсь, у вас нет выхода. Место Гермионы в мире, к которому она принадлежит. Она волшебница, хотите вы этого или нет. Вам придётся поверить мне. И ещё. Я надеюсь, ни одна живая душа не узнает о нашем разговоре. Это в ваших интересах. Извините, но от чая я откажусь, у меня много дел. Да, в письмо вложен адрес Косого переулка. Вы не сможете разглядеть бар «Дырявый котёл», но Гермиона его увидит. И проведёт вас. Я проинформирую Тома о вашем скором визите.

С этими словами профессор трансфигурации школы магии и чародейства поднялась и направилась к выходу, пожелав Грейнджерам всего доброго.

Джин растеряно смотрела на Энтони. Всё бы можно было списать на общую галлюцинацию, если бы не письмо в руках Гермионы, которое она изучала с большим восторгом уже в пятый раз. Их дочь волшебница? Как такое могло случиться? Одно Джин понимала точно — что с сегодняшнего дня их жизнь изменится. И ещё, что у семьи Грейнджер появился свой собственный скелет в шкафу. Если об этом узнают их коллеги, то придётся Джин и Энтони сменить отделение со стоматологического на психиатрическое, отправившись туда в качестве пациентов.