Преступный человек (гет)

— Что вас здесь держит, профессор? — переставляя шахматную фигуру, спрашивает Цунэмори.

— Всяко не двери, — улыбается Сайга.

— Вам вовсе не обязательно отсюда сбегать — достаточно выйти вслед за мной. Сивиллы больше нет, снаружи вас никто не осудит.

Джоджи внимательно смотрит на доску, оценивая сделанный инспектором ход, и коротко хмыкает, позволяя себе каплю ничуть не обидного снисхождения:

— Она никогда не осуждала меня — она меня боялась. Шах и мат, Аканэ. Но в этот раз намного лучше.

Цунэмори из-за поражения не расстраивается, напротив — негромко смеётся и с готовностью пожимает протянутую ладонь. Откидывается на спинку дивана и закидывает ногу на ногу.

За последние четыре дня из тюрьмы сбежали ещё трое. В отсутствии роботизированного контроля охрану исправительного учреждения, разумеется, усилили, но полицейских решительно не хватало — привыкшее к Сивилле общество подобных кадров, ввиду отсутствия необходимости, не готовило, а город и без того слишком нуждался в служащих Бюро, чтобы бросать все силы БОБ на охрану преступников.

— Теперь у вас есть шанс станцевать на её могиле.

Джоджи загадочно улыбается и оставляет вопрос без ответа.

— Вы решили переманить на свою сторону горожан? — вместо этого спрашивает он.

Формулировка Аканэ не нравится, потому что смысл был в том, чтобы население не подкупить, а защитить, но Сайга, как всегда, прав. Когда стало ясно, что Министерство им больше не помощник, а их враг не койот с динамитной шашкой в зубах, то пришла пора принимать решительные меры и хотя бы попытаться наладить связь с городом. Цунэмори предложила разделить и следователей, и карателей на несколько групп и распределить по городу — одни будут инспектировать больницы, другие торговые центры и школы. Те, что останутся, будут патрулировать улицы, предлагая нуждающимся горожанам помощь — в отсутствии не просто привычных благ цивилизации, но даже электричества, в ней нуждались многие.

Тюрьму Аканэ взяла на себя.

— У нас не так много преимуществ, чтобы ими разбрасываться, а мирное население — сила большая. Часть и без того, почувствовав свободу, учинила разбой. Попади они в руки тех, кто найдёт их гневу применение — нам не справиться.

— Вы разговаривали с остальными заключёнными?

Цунэмори кивает и отводит взгляд.

— И всё ещё спрашиваете, почему я не бегу отсюда?

— Хотите сказать, что боитесь расправы? Бросьте, профессор, — Аканэ отмахивается и поднимается с дивана. — Они остаются здесь, потому что думают, будто террористы не станут уничтожать своих потенциальных союзников. Почти тысяча преступников могут сослужить им неплохую службу, но… Но ведь это неразумно.

— Отчего так? — хитро прищурившись, интересуется Джоджи.

— Оттого что те, кто взорвал Башню, — выходцы Министерства, и диверсию готовили не один день. Им не нужно стадо обезумевших в четырёх стенах потенциальных преступников. Если допустить, что все пропавшие из промзоны люди — повстанцы, то у террористов нет недостатка в численности.

— Нет, Аканэ, — качает головой профессор, — вы не поняли. Отчего вы в этом так уверены?

— Анализируете меня? — зло сверкнув глазами, сквозь зубы спрашивает старший инспектор.

— Не могу удержаться, — пожимает плечами Джоджи, чем ещё больше злит Цунэмори. — Обещаю — все наблюдения будут опубликованы посмертно.

Аканэ юмор не оценивает — отворачивается от профессора, скрещивает руки на груди, будто бы отгораживаясь от настойчивого взгляда Сайги, и на выдохе говорит:

— Оттого что так бы поступила я.

Джоджи молчит с несколько секунд, коротко вздыхает и доверительно смотрит следователю в глаза:

— Знаете, Аканэ, однажды я имел весьма познавательную беседу с Главой Касэй. Она не показалась мне человеком, который способен терпеть кого-либо инстанцией выше себя. Более того, она производила впечатление той, кто сама отдает приказы, а не получает их от Министерства или Сивиллы. Но сила её заключалась в том, что она никому не давала шанса усомниться в своём на это праве. И хотя я не испытываю к ней ни капли симпатии, я бы посоветовал вам в данном случае следовать её примеру.

Профессор поднимается с кресла, поправляя неизменный шарф и, лукаво изогнув бровь, спрашивает:

— Как, кстати, её здоровье?

Аканэ расправляет плечи, даже не пытаясь скрыть короткую усмешку, и твёрдо отвечает:

— Взрыв ударил в самое сердце.

* * *

— Только два человека способны вывести тебя из себя, и, поскольку Когами здесь нет, я предположу, что дело в Цунэмори. Аканэ на ссору не способна, поэтому ссорился, вероятней всего, ты. А раз ты скорее обижен, чем зол, то…

— Кунидзука.

— М?

— Помолчи.

В Центральной Больнице Ариаке пациентов немного — после взрыва больше умерших, чем пострадавших, а последние лежат в палатах интенсивной терапии и по коридорам не ходят. Но в отсутствии дронов справляться даже с небольшим потоком пациентов в разы труднее, потому по отделению бегают сразу несколько смен медперсонала. Перебрасываются короткими фразами по пути, тащат за собой тележки с перевязочными материалами, катят по полу стойки с капельницами и не обращают ни малейшего внимания на двух патрулирующих больницу карателей.

— По шкале от одного до десяти, насколько всё плохо?

— Яёй, пожалуйста.

Пахнет в коридоре асептической чистотой — тяжёлые ботинки на ногах и оружие за поясом кажутся Кунидзуке среди белых стен и халатов совершенно неуместными. Совсем как «пожалуйста» из уст Гинозы. Первое заслуживает укорительного взгляда от старшей медсестры, второе — искреннего недоумения в глазах Яёй.

— Это… личное? — не сдаётся она.

Нет. Информация, что утаила Аканэ, — угроза. Просочись она сейчас в сеть, и завтра их проблемой станет не взбрыкнувшее Министерство, а толпа обезумевших мирных жителей. Узнай об этом все прочие следователи и исполнители, они потеряют поддержку в лице служащих БОБ — вряд ли те захотят и дальше бороться за павший коллективный разум шайки асимптомных преступников. Убеждать их в том, что дело здесь не в сущности Сивиллы и борются они теперь не за неё, времени у них нет, а Цунэмори и без того не пользуется популярностью вне первого отдела.

— Если нет, то не вижу поводов молчать.

Но для Гинозы это личное.

Кунидзука тихонько хмыкает и качает головой.

— Вот видишь. Тебя оскорбляет её молчание, но и сам ты рассказывать не торопишься. А значит, коробит тебя не то, что она лгала нам. А то, что она лгала тебе. У этого есть название, и вряд ли оно тебе понравится…

— Замолчи.

— Гино. Не сегодня, так завтра армия Министерства уничтожит всех несогласных с переворотом. Или прогремит ещё несколько взрывов. Не исключено, что следующая их цель — Бюро. Кто знает, кому из нас суждено погибнуть под его завалами. Ты уверен, что нам не стоит знать?

Нобучика уже ни в чём не уверен, но под «мы» Кунидзука подразумевает отнюдь не Бюро.

— Как думаешь, почему Сивиллу уничтожил всего лишь один взрыв?

Однажды Когами настоял на том, чтобы принять гитаристку-бунтарку в первое подразделение. Гиноза не понял тогда, почему, зачем и что в ней такого особенного. Но сейчас, когда в светлых глазах напротив, будто в зеркале, отражается кристально-чистое понимание, Гино знает — Шинья не прогадал.

И впервые за долгие годы службы ему приходится надеяться на глупость всех прочих.

* * *

— Двадцать шесть городских школ обеспечены автономными источниками электропитания и водоснабжения. Команды техников сейчас работают над подключением их к общей телефонной сети, однако мы не можем воспользоваться существующей кабельной системой, приходится проводить новую, а без помощи дронов это займёт по меньшей мере двое суток.

— Хорошо. Хинакава, проинспектируешь сегодня каждую из групп техников — жду отчёта к завтрашнему утру, — Аканэ останавливается за бывшим креслом Главы в конференц-зале, дожидается кивка от бывшего подчинённого и скрещивает руки на груди. — Пятое подразделение, что у вас?

— Нам удалось реабилитировать центральный торговый комплекс, но они отказываются работать бесплатно. Электронная система платежей вышла из строя, а материальных аналогов ни у нас, ни у жителей нет. Кроме того, большинство продуктовых магазинов располагают только репликаторами — настоящих продуктов у них нет, а больше половины жилых домов лишены электричества.

Цунэмори проводит большим пальцем по нижней губе и тихонько вздыхает.

— Сколько продуктов у ТК на складе?

— Если каждому по прожиточному минимуму, то на два месяца хватит, но…

— А что со сроками годности?

— С полуфабрикатами проблем нет, но за прошедшую неделю мы потеряли уже сорок восемь процентов фруктов, овощей и молочных продуктов.

— На пищевых заводах ни души, — пожимает плечами Караномори. — А техники хоть отбавляй. Перевезите всю скоропортящуюся еду и переработайте её в полуфабрикаты — так выиграем ещё месяц.

— А отдать нам еду попросишь за «спасибо»? — спрашивает Шимура Рюго, старший следователь пятого подразделения. — Волонтёров на завод где возьмёшь? Я же сказал, они отказываются работать бесплатно.

— А тебе значок инспектора за какие заслуги дали?

— Под дулом пистолета заставишь? — Рюго пренебрежительно хмыкает и отворачивается. — Напомни, Шион, сколько у тебя единиц?

— Доминатором можешь себе зад подтереть, Рю…

— Хватит, — сухо прерывает начавшуюся было ссору Аканэ. — Шимура, донесите до сведения директора магазина, что если продукты в ближайшие сутки не будут разделены между жителями города поровну, то не достанутся и им самим тоже. Выставите у прилавков магазина и на складах охрану, и до тех пор, пока вопрос не будет решён, никого не впускать. Тачибана-сан разумный человек — он не станет упрямиться. Что касается шестого отдела…

— А какого чёрта вы, инспектор Цунэмори, считаете, что имеете право нам приказывать? — донёсся с последнего ряда голос Сагары Ичиро. — В зале есть ещё шесть старших инспекторов, не думаете же вы, что звание любимчика отсутствующей здесь Главы Касэй даёт вам на это право?

По конференц-залу пронёсся негромкий шепоток, и по лицам большинства инспекторов и исполнителей было видно, что точку зрения старшего следователя шестого подразделения те более чем разделяют. Ичиро пользовался среди коллег немалым авторитетом — тот не единожды вытаскивал не только инспекторов, но и исполнителей из самого пекла, но доверие он заслужил отнюдь не этим.

Сагара был едва ли не единственным следователем, что не боялся пойти наперекор Главе Касэй.

— Напомните мне, Сагара-сан, не вы ли в день взрыва ворвались ко мне в офис и спросили, что делать? — спокойно интересуется Аканэ. — Или вы, Шимура? Мацуока? Ёшида? А может, Хирано и Сано-сан?

— Я молчал, — поднимает раскрытые ладони Рюго и сползает по стулу ниже.

— Нет, всё же это Сагара-сан вбежал в офис первого подразделения, размахивая неработающим доминатором, — не меняясь в лице, продолжает Цунэмори.

По лицу Ичиро идут безобразные бурые пятна, старший инспектор сжимает кулаки и отворачивается в сторону.

— Не все же из нас, инспектор Цунэмори, видя смерть друзей, способны удерживать показатель психопаспорта на нуле. Как раз напротив, подобные бессимтомники…

— Сагара, закрой рот! — громко огрызается Кунидзука.

— А вот карателей точно никто не спрашивал, — ядовито парирует Ичиро.

— Кто знает, насколько потемнел твой паспорт за прошедшую неделю, — не теряется Яёй. — Ты же не способен «удерживать его на нуле»…

Сагара Ичиро работал в Бюро вот уже десять лет, а первое и шестое подразделение не раз сотрудничали. С Кунидзукой он до сего момента находился в отношениях если и не дружеских, то приятельских — ссориться сейчас было неприятно им обоим, но когда дело касалось старшего инспектора первого подразделения, всё шло наперекосяк. Там, где первый отдел своим следователем восхищался, всех прочих хладнокровность новенькой и очевидное к ней расположение Касэй пугали.

— Кунидзука—сан, — перебивает её Аканэ. — Всё в порядке. Сагара прав, и как раз это я собиралась обсудить с вами на сегодняшнем собрании.

— Да неужели! — восклицает Ичиро, но под взглядом Яёй всё же немного тушуется.

— Да, — кивает Аканэ. — Сразу после взрыва времени на это не было, но сейчас, в отсутствии Главы нам необходимо выбрать того, кто займёт её место.

— А оно нам надо? — спрашивает Шимура. — Мы поделили город на зоны, так пусть каждый из старших инспекторов отвечает за порядок в пределах своей.

— … и получим семь автономных областей, неспособных договориться между собой, — возражает Хирано. — Аканэ права.

— Тогда выдвигаю свою кандидатуру! — восклицает Ичиро.

— Легче сразу сдать город повстанцам, — ехидно улыбается Мика и показывает Сагаре язык.

Огрызнуться в ответ старший следователь не успевает. Цунэмори ставит на стол канцелярскую корзину, а рядом кладёт стопку листиков. Пишет на одном имя, аккуратно складывает и кладёт в корзину.

— Пишите ваши варианты и кладите сюда. Хирано—сан?

— Да?..

— Подсчитайте, пожалуйста, как только все закончат. Выиграет тот, кто соберёт наибольшее количество голосов.

На этом Аканэ подхватывает со спинки кресла свой пиджак и идёт к выходу из зала.

— Цунэмори—сан?.. — робко подаёт голос Сано Кацуми, лишь за несколько дней до взрыва получившая звание старшего инспектора.

Аканэ оборачивается и вопросительно приподнимает брови.

— А кого предложили вы?

Цунэмори скользит взглядом по первому подразделению, ни на ком не задерживаясь, и вновь поворачивается к выходу. Пальцы чуть дольше возятся с пуговицей на пиджаке, подборок смотрит чуть ниже, а тонкие плечи едва заметно сутулятся. Пару бесконечно долгих секунд Аканэ выглядит меньше и тоньше, чем она есть на самом деле. Синяки под глазами темнее, а огромные карие глаза тусклее.

Лишь пару незаметно пролетевших секунд.

— Нобучику Гинозу, — расправляя плечи и вздёргивая подбородок, отвечает она.

Служащие БОБ, как по команде, поворачиваются к бывшему напарнику железной Аканэ, Яёй прячет короткую улыбку за воротом пальто, а Гино впервые за всё собрание отрывает взгляд от пола.

Было предложено три кандидатуры. За Сагару проголосовал только Сагара.

А Нобучика выиграл, обогнав Аканэ на семь голосов.

* * *

— И как отреагировал исполнитель Гиноза? — спрашивает Сайга Джоджи, протягивая инспектору очередную чашку кофе.

— Разозлился, — обхватывая ледяными ладонями кружку, отзывается Аканэ.

— А что чувствуете вы?

За толстыми стенами тюрьмы для потенциальных преступников льёт дождь. Редкие прохожие прячутся под крышами пустующих кафе, патрульные, насупившись, кутаются в служебные куртки, а Сагара Ичиро сердито жалуется снисходительно улыбающейся Яёй на жизнь.

Через три часа на воздух взлетит Бюро Общественно Безопасности. Погибнут одиннадцать карателей, шесть младших следователей и один старший — Сагара успеет порадоваться лишь тому, что Кунидзука покинула офис раньше.

Суго Тэппэй и Караномори пропадут без вести.

— Аканэ?

Цунэмори делает больший глоток, обжигая нёбо и язык, морщится и отставляет чашку в сторону.

— Ничего. Я ничего не чувствую.