Триумф (джен)

Нет, всё же Зигфрид и Мориц слишком высоко подняли планку, решив назвать моих предшественников и меня этим именем — Триумф. Такому имени нужно было соответствовать. Триумфатором на своём Бонневиле был Малколм Упхилл, несмотря на полученное прозвище «Скользкий Сэм» (он оставлял за собой масляный след); героем был на Триумфе начала века Джек Маршал, который прошёл лучший круг, выиграв гонку на острове Мэн.

А я? Достоин ли я носить такое гордое имя? Не нравится мне моё настроение. Я старая развалина, консервная банка, наполненная запчастями и гайками. И где-то среди всего этого хлама ещё теплится моя душа.

Всё, что мне остаётся — мои бережные воспоминания о тех днях, когда я был молод, доверчив и наивен. Но если есть эти воспоминания, наверное, жизнь прожита не зря.

Я отметил своё десятилетие знакомства с Уизли, когда Фред и Джордж уже вовсю ползали и постепенно осваивали пространство Норы. Уже тогда было понятно, что эти двое не будут, как Перси, сидеть по углам с книжками. Я помню, когда им обоим было месяцев по восемь от роду, Фред впервые улизнул из дома.

Поздняя осень, первые заморозки сменяются сыростью; земля то покрывается панцирем, то превращается в раскисшее месиво. В такие дни меня редко вывозили, так как грязь на колёса налеплялась сразу. Я тихо ждал стабильных заморозков, когда снега ещё практически нет, но перепады температуры не делают из двора болото. Мои Уизли были заняты в доме, но дверь в сарай была открыта. Утром забегал Билл, да Артур перед работой зашёл на пару минут. А больше никто и не появлялся.

Моё внимание привлекло движение у крыльца. Я с большим изумлением наблюдал, как задняя дверь кухни приоткрылась, и из неё показалась сначала филейная часть карапуза, а затем и весь он сам ловко выполз на крылечко. Не сбавляя скорости, он таким же задним ходом на четвереньках спустился с трёх ступенек и развернулся теперь лицом.

Это был Фред. Молли! Ты где? Тревога! Ребёнок без присмотра! Стоп. Он не умеет ходить, далеко не уползёт. Как бы не так! Сорванец ловко преодолел половину двора и начал подниматься во весь рост. Ну, какой там у него был рост? От горшка полвершка. Но выглядело это умилительно-впечатляюще.

Мелкий Фред поднялся, расставил пошире ножки, чтобы придать себе устойчивости, сложил ручки спереди в замок и стал оглядываться. Кажется, родители называют это — «делать дубочки». Когда малыш ещё не умеет ходить, но уже стоит на ножках. Фреда здорово мотало, но он удержался. Ладошки и мордашка в грязи, штанишки чёрные, макушка рыжая, на ногах один ботинок — второй не успел за хозяином и остался на крыльце. И стоит, улыбается! Тут я понял, кто в Норе хозяин!

Ох. Есть такие моменты в жизни, которые впечатываются в память яркими картинками. Если бы я мог, я бы прослезился от умиления, глядя на это чудо.

Потом на крыльцо выскочила Молли с орущим Джорджем под мышкой. Вечером я слышал, как Молли рассказывала Артуру, что оставила Фреда с Джорджем на полу в кухне, расстелив им покрывало, а сама побежала наверх проверить Чарли и Билла. Перси топал за ней. Когда Молли вернулась через пару минут в кухню, её встретил громкий рёв Джорджа, который показывал рукой на раскрытую заднюю дверь — брат потерялся.

Кстати, вы можете удивиться, как я отличил Фреда от Джорджа. Я никогда их не путал. Как и Гидеона с Фабианом. Внешне они были похожи, даже Молли не раз была введена в заблуждение сорванцами. Но они были разные. Я уже рассказывал, что у всех людей внутри есть топливо. Вот у Гидеона и Фреда оно было отличным от Фабиана и Джорджа. Меня они не могли провести при всём желании.

С рождением Фреда и Джорджа у меня больше не было столько времени, чтобы тихо предаваться своим мечтам в уголке. Нора и раньше-то не была домом, претендующим на звание тихого и степенного. Днём я был полностью поглощен стихийным круговоротом под названием Уизли, и только ночью я мог вновь помечтать о гонках, шальной скорости и полётах. Теперь я знал, кого бы выбрал себе в хозяева, но за год мы ни разу не виделись с Сириусом. Да и в Лондоне я теперь бывал не часто. Гидеон с Фабианом вынуждены были стать осторожнее. Тучи в волшебном сообществе сгущались. Я слышал из их разговоров о смертях и предательстве, о недоверии и преданности. Никто не знал, где свои, — где чужие.

Как-то весной (близнецам Уизли как раз исполнился год) я попал на большое собрание Ордена Феникса. Понятно, меня никто не приглашал, просто Гидеон с Фабианом в тот раз взяли меня с собой. Место было жутко засекреченным. Я так понял, что волшебники умеют наносить на свои жилища специальные защитные чары. Заклинание Доверия. Только тот, кто был Хранителем Тайны жилища, мог сказать другим адрес. Так вот, в тот раз мы полетели не в Лондон, а дальше. От Норы до Лондона где-то двести миль или чуть меньше, и лететь нужно на северо-восток от Девоншира. Деревня же, в которой мы приземлились, находилась западнее и севернее Лондона. Здесь было гораздо холоднее, и, когда Гидеон первым слез с меня, он стал крутить фонарики ⁽¹⁾ Фабиан выглядел тоже слегка отмороженным. Братья закатили меня во двор аккуратного домика, который в лучшие времена, наверное, был очень уютным. Сейчас он выглядел слегка заброшенным. После того, как мы оказались во дворе, я ощутил, что воздух вокруг словно завибрировал. Это восстанавливалась защита после нашего прохода. Меня оставили возле небольшой постройки, откуда я мог с интересом наблюдать за волшебниками, появлявшимися примерно в одном месте двора. Некоторых я видел раньше, о других слышал от Гидеона и Фабиана, когда они шептались с Артуром. Например, когда из воздуха материализовался человек-крузак, маг-квадроцикл, я сразу понял, что это и есть тот самый Хагрид, о котором я тоже много слышал. Вряд ли в волшебной братии есть ещё один подобный экземпляр.

Потом появилась сразу целая группа магов, которые, негромко переговариваясь, скрылись в доме. После них появилась только мерзкая чёрная туча, так что два часа ожидания были не самыми приятными. Мелкий холодный дождь не мог причинить мне особого вреда, но эти постоянные капли-иголки здорово нервировали. Я уже подумывал о том, как бы мне незаметно закатиться под навес (почему-то я был уверен, что это мне удастся), как дверь дома распахнулась, и появились люди. Собрание закончилось. По двое, по трое волшебники стали расходиться. Они доходили до определённого места возле калитки, через которую прошли мы, и трансгрессировали. Некоторые вышли нормальным способом, и я вновь почувствовал, как пространство завибрировало — это отзывалась потревоженная защита. Наконец, показались мои Гидеон с Фабианом. Они шли в компании Сириуса, Джеймса и ещё двух незнакомых мне молодых людей. О! Я даже не думал, что Сириус тоже член Ордена Феникса, ведь и школу они с Джеймсом закончили только в прошлом году. Однако какое юное лицо может быть у войны. Они же совсем ещё дети! Хотя возраст, как я уже говорил, понятие относительное. Можно повзрослеть рано. Можно быть ребёнком до старости. Можно вообще никем не быть, просто листая года.

Сириус заметил меня. Наверное, я походил на рождественскую ёлку, потому что все мои фары вдруг сами по себе включились и начали моргать от радости. Он подошёл и положил свою руку мне на сидение. Как в тот раз. Я почувствовал, что капли дождя уже не касаются меня. А он провёл по моей раме и улыбнулся:

— Привет, бродяга.

Я помню, что именно его тогда Джеймс назвал почему-то Бродягой, но мне было приятно. В чём-то он прав. Мне не сидится на месте, я мечтаю о приключениях.

Я даже не заметил, как подошли Гидеон с Фабианом. Гидеон расхохотался:

— Сириус, этот малый явно рад тебя видеть.

А Фабиан заинтересовался моим сухим сидением.

— Конечно, братец, Триумф рад. Нам, двум дуракам, ни разу не пришло в голову наложить Импервиус на беднягу.

— Слушай, Сириус, если хочешь, можешь взять наш мотоцикл. Ну, он не совсем наш, но думаю, Артур не будет против. Ты точно с ним поладишь, а у нас дельце одно намечается, ты же слышал Дамблдора, так что всё равно стоять ему в Норе и следить за курами.

— А можно?

Сириус откинул длинные волосы со лба, и я увидел его горящий взгляд. Я боялся пошелохнуться. Так ведь не бывает.

— Сделаешь нам одолжение. Как освободимся, свяжемся. Ну, что, по рукам?

Сириус с удовольствием пожал руку Гидеону:

— По рукам. А когда я могу его забрать?

— Да мы доберёмся до дома, не переживай. Надо вещи кое-какие собрать.

Сириус пошёл проститься с друзьями, которые так и стояли у дома. А добродушная улыбка Гидеона, делающая его похожим на подростка-озорника, вдруг сменилась задумчивостью. Он положил руку мне на руль, посмотрел на тёмное небо и сказал Фабиану:

— Тихо так. Ты в порядке, Фабиан?

— Да.

— Я тоже.

Знал ли я тогда, что вижу братьев в последний раз?

Они для меня остались живыми. Я и сейчас вижу их улыбающиеся лица, с которыми они подсмеивались над растерянным от неожиданного подарка Сириусом. Ни тревоги, ни серьёзности. Они умели быть убедительными. За их розыгрышами и маской весёлости даже бдительная Молли не могла порой разглядеть опасности, с которой братья каждый день играли в свою игру.

Знал ли, что больше никогда не услышу их шуток, которые многих сбивали с толку?

Помню, однажды продавец на улице, подавая одинаковые рожки мороженого двум одинаковым братьям, не удержался и спросил:

— Вы правда близнецы?

Гидеон посмотрел на Фабиана так, будто только что в первый раз увидел:

— Мы? Нет, мы только что познакомились в очереди.

Фабиану осталось только потешаться над бестолковым видом продавца.

Я не знал, что в то утро Фабиан, прежде чем отправиться на эту встречу, отстегнул свои знаменитые часы, с которыми никогда не расставался. И отдал их на растерзание Фреду. Есть у волшебников особенные вещи. Это даже больше, чем талисманы на удачу. Они впитывают частичку магии самого волшебника.

Молли пришла в ужас, а Фабиан лишь дурашливо рассмеялся.

Я не знал, что братья отправятся после собрания по заданию Ордена, но попадут в ловушку и будут отважно сражаться сразу с пятью Пожирателями.

Где-то в богом забытой деревушке в восточной Европе в придорожной забегаловке Гидеон с Фабианом вступят в неравный бой с шайкой бандитов, имена которых давно связывали с многочисленными пытками над простыми маглами. Подоспевший на подмогу Антонин Долохов оборвёт жизнь моих рыжих близнецов.

Я не знал, что Гидеон с Фабианом оставили завещание, как полагается всем волшебникам.

Ещё прошлым летом они заручились поддержкой Артура и взяли с него слово, что он не скажет Молли о том, что её братья хотят облегчить проволочку с распределением имущества в случае их смерти. В числе прочего в завещании будет значиться Triumph Trident Triple, насчёт которого тоже были даны указания.

Я по праву давно принадлежал им. Теперь я стал собственностью Сириуса Блэка.

Нет, конечно. Ничего я этого не знал. И в Нору я вернулся только через полтора года.

Так уж получается в нашей жизни, что плохое идёт рядом в ногу с хорошим. Словно кто-то там наверху старательно дозирует. Где-то переборщит, где-то недосыплет.

Мои маленькие, но храбрые братья ⁽²⁾. Освобождённый раб и могучий воин ⁽³⁾.

Полтора года я жил с Сириусом. Я был мотоциклом Сириуса Блэка. Как же печальны те события, после которых я вновь вернулся в Нору. Как же мало мы были вместе. Но это совсем другая история.

1) Крутить фонарики (байк. сленг) — греть руки после долгой езды. и подпрыгивать, чтобы согреться.

Вернуться к тексту

2) Фамилия Пруэтт валлийского происхождения. Она произошла от среднеанглийского слова «prou», что означает «отважный» или «доблестный», а суффикс «-эт» подразумевает малости. Таким образом, считается, что фамилия происходит от прозвища для кого-то маленького, но храброго.

Вернуться к тексту

3) Имя Фабиан является английской формой латинского имени Fabianus, которое давали освобожденным рабам в Риме. Оно является производным от Fabius, имени очень влиятельной римской семье патрициев, в состав которой входили многие политики и солдаты. Наиболее заметным из семьи Фабиан был Квинт Фабий Максим Веррукоз Кунктатор, которому дали эпитет Кунктатора из-за неортодоксальных стратегий, которые он использовал во Второй Пунической войне против Ганнибала. Он разработал фабианскую стратегию ведения войны.

Имя Гидеон еврейского происхождения. Берет начало от имени Гидон, в переводе означающее "владеющий оружием" или "рассекающий, рубящий". Имя также может переводится как "разрушитель", "могучий воин", "лесоруб". Существует фигура в Библии известного как судья Гедеон, который был известен своей верой и чувством справедливости.

Вернуться к тексту