Волны (гет)

Бьянка до сих пор не позвонила, и это был достаточно тревожный знак. Изабелла, как никто другой знавшая тетку, сомневалась, что та была способна спустить подобную ситуацию на тормозах, а это значило, что она что-то замышляла.

Звонок раздался в десять, стоило переступить порог спальни. Против ее ожиданий, голос Бьянки был спокоен: ни обвинений, ни криков. Тетка невозмутимо поинтересовалась, отдавала ли себе Изабелла отчет в своих действиях. Получив утвердительный ответ, вздохнула нарочито горестно и признала, что это ее выбор, ей девятнадцать, в конце-то концов. Предупредила только, что волновалась о том, как бы племянница не забросила учебу: она ведь перешла на третий курс, и к сентябрю ей нужно было сдать пару работ, да и практические занятия в госпитале…

Изабелла ее прервала, напоминив, что ей и вправду девятнадцать лет, и она не настолько глупа, чтоб бросить любимое дело, ради которого потрачено столько усилий. Положив трубку, она застыла без движения, сидя на постели уставившись в пустоту. Что-то здесь было нечисто… Телефон неожиданно вновь ожил, и на этот раз при виде номера ее лицо озарила улыбка.

— Привет, Изабо. Рассказывай, что ты там выкинула, — произнес знакомый голос с озорными нотками.

— Привет, Сандро. Что, Бьянка еще не нажаловалась?

На другом конце провода хмыкнули:

— Нет, как ни странно.

— Тогда извини. Пока ничего не могу рассказать, — поддразнила она.

— Так и не надо, я догадаюсь сам, ты только подтверди мои догадки. Старк тут замешан, верно?

— Что? — она нарочно притворилась, будто не поняла вопроса.

В голосе собеседника послышалась усмешка:

— Видишь ли, у меня распоряжение приостановить сборку одной из машин. Заказ эксклюзивный и сумма приличная. Я думаю, тебе не надо озвучивать имя заказчика? У нас вообще-то срок до двадцать второго мая. Так вот… О таком Бьянка не может не знать, более того, я уверен, что инициатива исходит от нее самой. Подобное не происходит без причины, как правило, очень весомой. Намедни ты вращалась в светском обществе, так что…

— Уж больно ты умен, — улыбнулась девчонка.

— Ты удивляешься? — посмеивался собеседник. — Я твой кузен, вообще-то.

Она его уже не слушала: мысли проносились с бешеной скоростью. Двадцать второе мая… Как интересно.

— На какой стадии сборка?

— Почти закончена. Я кучу времени и сил угробил. Если б не этот дурацкий приказ, успели бы до послезавтра. Кстати, почему ты спрашиваешь? Я все же прав насчет…

— Прости, — произнесла она торопливо, — не могу больше говорить. Перезвоню, — и положила трубку. — Джарвис?

— Да, мисс Орзатти? — раздался в ответ голос.

— Когда день рождения у мистера Старка?

— Я сожалею, но мне запрещено озвучивать вам год, — сообщил голос извиняющимся тоном.

— Серьезно?

— Боюсь, что так.

Она рассмеялась, прикрыв рот ладонью.

— Я рад, что вас повеселил, — добавил голос с оттенком сарказма.

Девчонка оборвала смех и уточнила:

— Меня интересует только день и месяц.

— Двадцать девятое мая, — сообщил Джарвис невозмутимым тоном, и она окончательно посерьезнела. Ясно. Работа инженеров, сборка, время на доставку… Что ж, это очень в духе Бьянки — сделать маленькую гадость, чуть придержав заказ. На пару дней, не больше. Девчонка не сомневалась, что тетка найдет способ избежать уплаты неустойки. Прекрасная возможность, грех упустить такую. И вроде не прямой конфликт, но в то же время выстрел в воздух.

— Джарвис? — вновь позвала она.

— К вашим услугам, — немедленно отозвался дворецкий.

— Который час в Риме?

— Девять часов утра, мисс Орзатти.

Минуты две она о чем-то размышляла, а потом снова взяла телефон и с мстительной улыбкой набрала номер. В конце концов, заводы принадлежали ей.

Через час все нужные звонки были сделаны. Часы показывали почти полночь, но она не могла спать: нервы были взбудоражены и раздражение вперемешку с мрачным удовлетворением било не ключом — фонтаном. «Не все и не всегда бывает так, как тебе хочется, Бьянка. Придется это уяснить». Понимая, что ложиться сейчас бесполезно, девчонка спустилась в гостиную. Рояль белел в полутьме ниши. Она заметила его еще вчера, но за весь день так и не решилась просить разрешения им воспользоваться. Инструмент здесь, кажется, служил больше украшением, судя по отголоскам, доносившимся из мастерской, и бас-гитаре, стоявшей в углу комнаты, хозяин отдавал предпочтение тяжелому року. Она даже не была уверена, что рояль настроен. Ладно… Не преступление же она собралась совершить. Всего-то постучит по клавишам без спроса. Старк все еще в кабинете, проходя по коридору мимо двери, она слышала его голос, а звукоизоляция между этажами здесь отличная. Она никому не помешает. С этой мыслью девчонка села за рояль, попросила Джарвиса слегка усилить освещение в нише и открыла крышку. Пробежала пальцами по клавишам — слава богу, настройка оказалась идеальной — и задумалась. В гостиной было тихо, не слышно даже тиканья часов. Ну, разумеется, в этом доме все сплошь электронное, только волны за окном шумели, ударяясь о мыс: к ночи поднялся ветер. Музыка всегда была подспорьем: избавляла от эмоциональной шелухи и помогала мыслить ясно. Вивальди — вот, что ей сейчас нужно. Она поет арию из «Торжествующей Юдифи»* — бешеный темп, сложнейший рисунок вокальных украшений, ярость, бушующая в каждой ноте, и чувствует, как ее собственный гнев постепенно улетучивается. К середине арии она начинает уставать, но не щадит себя. То, что начато, должно быть доведено до конца, так всегда учила ее Бьянка. Мысль о тетке вновь вызывает раздражение и придает сил. Ария летит к концу, и нужно допеть последнюю часть украшений.

Пеппер, направлявшаяся на кухню, остановилась на нижней ступеньке лестницы. Кое-что смыслящая в академической музыке, она отметила, что пела девчонка неплохо, хоть темп, взятый ею, был совершенно безжалостен. Можно было и не загонять себя подобным образом. Однако голос не буксовал, пассажи были математически точны. Ассистентка прошла на кухню и налила себе стакан воды, вслушиваясь в слабое эхо музыки. «Посмотрим, надолго ли ты тут задержишься», — мысленно хмыкнула Пеппер. Когда она вернулась в гостиную, девчонка пела финал. Поттс ушла тихо, не желая ее прерывать.

Закончив, она попросила приоткрыть окно и несколько минут слушала шелест океана, прикрыв глаза. Соленый, теплый бриз наполнил комнату. Девчонке чудилось, что на ее лице оседали крохотные брызги. На ум пришел Шуберт с его «Песней на воде».** Кивнув самой себе, она потянулась к клавишам. Лунная дорожка слегка колебалась под мерный бег воды, и, глядя на нее, она пела. Последние остатки беспокойства утихли, сознание приходило в норму с каждым глубоким вдохом, который она делала, чтобы пропеть следующую фразу. Мелодия, ленивая и плавная, как колебания волн, бежала неторопливо, окутывала, словно мягкий плащ. Невольно ее мысли вернулись к хозяину дома. После завтрака оставшись наедине с собой и поразмыслив, она пришла к выводу, что все-таки нисколько не жалеет о своей вчерашней эскападе. Гормоны плевать хотели на разницу в возрасте. К этому человеку ее тянуло, как магнитом. Весь день Старк был с ней вполне любезен, можно сказать, даже внимателен, но не более того. Ни словом, ни взглядом он не дал понять, что хотел бы продолжить начатое прошлым вечером, хоть именно этого она ждала как с предвкушением, так и с долей страха. Все его взгляды, прикосновения были мимолетны, их можно было бы скорей истолковать как проявление дружеской (возможно, даже родственной) симпатии, чем как влечение мужчины к женщине, и это было ужасно обидно. Потерявшаяся в своих мыслях, она не заметила чужого присутствия.

Тони в жизни не любил классику. Говоря честно, он считал ее старомодной и скучной, но эта музыка была восхитительна. Слова были на немецком, и он не в силах был понять их, но с каждой нотой напряжение, скопившееся за долгий день, покидало его тело, сменяясь умиротворением. Она пела вдохновенно, и в каждом слове, в каждой фразе сквозила мечтательная нега. Все-таки голос у нее прелестный… Тут он встретил ее взгляд. Она вздрогнула и оборвала игру, немедленно залившись румянцем, словно школьница, пойманная за каким-нибудь неподобающим занятием.

— Я… Я только…

Тони сдержал смешок и махнул рукой, показывая, что все в порядке:

— В этом доме разрешено все, что прямо не запрещено. Запрета петь я не припомню.

Она вздохнула с видимым облегчением, отводя взгляд. Он попросил бы ее продолжать, но, видя смущение девчонки, не хочет усиливать его. Краска еще не до конца покинула ее щеки, и Тони в который уже раз ощутил прилив вчерашней глупой нежности.

— Уже половина первого, а кое-кто собирался лечь в десять. Мне кажется, кроватка заждалась, — в голосе его сквозило подтрунивание.

Девчонка пару секунд мялась, а потом подняла глаза.

— Даже не поцелуешь на ночь? — шутливо, но все же с долей дерзости вдруг спросила она.

Он поднял брови, сел на диван, расположился с комфортом и ответил без тени шутки:

— Ну уж нет. Целуй сама.

Тони наблюдал за ней с не меньшим любопытством, чем вчера. Чем-то закончится его маленькая игра? Весь день он старательно изображал святую невинность, давая девчонке время все обдумать и решить, чего она все-таки хочет. Похоже, что в себе разобралась, так протяни же руку за конфеткой. Неужто храбрый ёжик испугается?

Она почувствовала трепет и знакомую слабость в коленях. В полумраке гостиной его глаза, вновь черные, как сажа, обжигали, и казалось, в них снова тлели дьявольские огоньки. Девчонка нервно сглотнула. С полминуты они в молчании смотрели друг на друга. «Ну же, не будь трусихой, — мысленно сказала она себе. — Он и без того считает тебя несмышленым младенцем. Отступишь — выдаст погремушку. И будет прав». Как будто бы собравшись с силами, она встала, закрыла крышку рояля и пересекла комнату, чтобы присесть рядом с ним на диван. Сделав глубокий вдох, осторожно, словно боясь обжечь руку, коснулась его щеки, очертила линию подбородка. Темные глаза смотрели выжидающе и с долей озорства. После секундного колебания девчонка накрыла его губы своими, скользнув ладонью на затылок, вплетя пальцы в густые волосы. Она хорошо помнила прошлый раз и повторила уже знакомые движения, потом взяла в ладони его лицо, легко погладила скулы и виски. Его губы раскрылись навстречу, впуская любопытный язычок, и замирли, руки по-прежнему лежали на диванных подушках.

Когда нежные, подрагивающие пальцы коснулись его щеки, у Тони участился пульс. Осознание, что для нее это впервые, что эти губы никого не целовали до него, пьянило не хуже виски. Она оказалась талантливой ученицей. Ему до боли хотелось перехватить инициативу, вжать ее в спинку дивана и перейти уже к не столь невинным ласкам, но он не позволил себе этого, помня о ее неопытности и держа в памяти вчерашний испуг. Для этого еще не время, всему свой черед, и Тони стиснул кулаки, заставив себя оставаться неподвижным, предоставив ей свободу действий.

Ее сердце стучало пуще прежнего, и кровь шумела в ушах. Аромат одеколона, шелк волос, привкус кофе во рту. Целовать его было чистейшим наслаждением. Осмелев, она на пробу легко прикусила полную нижнюю губу, слегка ее оттянула, заставляя Старка с тихим вздохом податься вперед, и мягко разорвала поцелуй, чтоб глотнуть воздуха. Ее глаза были зажмурены. Она старалась отдышаться, все не решаясь встречаться с ним взглядом. Широкая ладонь вдруг накрыла ее пылающую щеку, и, наконец, она взглянула на него. Уголки ярких губ, слегка припухших от поцелуя, были чуть приподняты, улыбка была и во взгляде. Какие же теплые у него были глаза… У Бьянки тоже темно-карие, но взгляда холодней не сыскать на всем свете. Девчонка робко улыбнулась в ответ:

— Ну как, быстро я учусь?

— Дурное дело нехитрое, — вздохнул он, а в глазах плясали смешинки.

Она с трудом удержалась от смеха, вмиг забыв про неловкость. Старк отнял руку от ее лица:

— А теперь иди к себе. Возражения не принимаются, — и погасил проснувшийся было протест еще одним поцелуем. На этот раз короткое касание губ, не больше. Она с явной неохотой подчинилась.

Если бы Тони спросили, почему он предложил ей остаться вместо того, чтоб посадить в машину и отправить домой, он не смог бы дать четкого ответа. Девчонка была хороша собой, неглупа, и находиться в ее обществе было комфортно. Тони крайне редко ощущал комфорт при общении с другим человеком: приходилось все время держать ухо востро, потому что людям, как правило, что-то от него всегда требовалось, будь то его деньги, влияние или даже просто частичка его медийной известности. Все перечисленное ее не интересовало, и этот факт сам по себе делал мысль о продолжении знакомства еще привлекательней. Помимо этого, он был уверен, что в определенных сферах перепробовал практически все, но, как оказалось, все же ошибался. В его жизни было достаточно быстрого секса. Быть может, даже слишком много, а вот такая ситуация была внове. От природы склонный к авантюризму, Тони любил все новое и неожиданное. Конечно, в подобных отношениях по ряду причин присутствовала доля риска, но риск-то как раз был ему по душе.

Девчонка оказалась паинькой: во-первых, и не думала требовать, чтобы ее развлекали. Напротив, была вполне способна занять себя сама. Пока он работал в мастерской, она читала, решала задачки по химии и, кажется, искала материалы для эссе. Во-вторых, не попыталась сунуться ни в одно из помещений, куда он запретил ей заходить, а в-третьих, сдержала обещание, и впрямь приготовив лазанью, попробовав которую, Тони решил, что отослать ее домой всегда успеет.

__________________________

*http://www.youtube.com/watch?v=9w2jcgp1An0

**http://www.youtube.com/watch?v=O405pK6BuUc