Новая стая (джен)

Освободить Угрюмого было делом одной минуты. Мы поднялись по выщербленным ступеням, подобрали ключ и осторожно приоткрыли дверь. В лица пахнуло ветром. Невыносимо свежим и сладким ветром, принёсшим с собой запахи сырой земли, мха и грибов. В глазах на миг потемнело. Я ухватился за стену, чтобы не скатиться вниз по ступенькам обратно в тяжёлую вонь подвала.

Угрюмый открыл дверь шире и огляделся. Над Припятью тихо колыхался фиолетовый вечер. За купами кустарника слышался треск костра, плясали оранжевые блики. Кто-то смеялся. В ноздри ударил запах жарящегося на углях мяса. Шашлык… Желудок скрутил жестокий спазм, меня вырвало.

Когда я немного отдышался, мы выбрались на улицу. Угрюмый запер дверь, а ключи опустил в карман. Потом выхватил из-под ног увесистый камень. Я последовал его примеру. Неслышно ступая, прижимаясь к стене здания, мы проскользнули мимо веселящихся грешников и углубились в чрево ночной Припяти.

Неужели, наконец-то повезло, думал я, с наслаждением наполняя лёгкие свежим воздухом. Не успела эта мысль как следует оформиться в моей голове, как позади раздались яростные крики, заметались лучи фонарей. Наше исчезновение обнаружено.

Не знаю, как Угрюмый, а я сейчас чувствовал себя более голым, чем даже в душе. У нас не осталось ни бронников, ни оружия, ни ПДА, ни даже болтов. Только камни. Пара булыжников против нескольких десятков автоматов — это даже не смешно.

Мы не смели бежать, шли быстрым шагом. Двери подъездов, изуродованные пулями стены, провалы окон — всё крутилось бешеным калейдоскопом, складываясь в безумные узоры. Угрюмый вдруг резко свернул в сторону и остановился над чугунной крышкой люка.

— Помоги-ка мне.

— Не полезу, — упёрся я, стараясь подавить внезапный приступ паники. — Не полезу и всё.

— Дурак, — бросил Угрюмый, пыхтя над крышкой, — лучше сюда, чем обратно в клетку.

Конечно, он был прав, как и всегда. Но мне так хотелось видеть небо над головой. Угрюмый сдвинул крышку сам. Из отверстия вырвалась волна трупного смрада. Мы закашлялись и отпрянули. После некоторого колебания Угрюмый вернулся, бросил в люк камень и прислушался. Почти сразу раздался смачный чавк, ознаменовавший падение.

Из-за угла вывернулась погоня, но нас они пока не видели, так как фонари светили в другую сторону.

— Не ссы, — сказал Угрюмый и канул в смрадную темноту. Опять вонь и подвалы, с отчаянием подумал я, прыгая за ним. Ноги почти до середины голени погрузились во что-то холодное, скользкое и вонючее. Я нащупал в темноте руку Угрюмого, и мы пошли, поводя впереди себя руками, словно слепые. Через каких-нибудь пять-шесть шагов упёрлись в стену.

Сверху послышались голоса. Над открытым люком лучи фонарей вспороли темноту. Мы прижались к стене, стараясь не дышать. Зашаркали шаги множества ног. В люк мельком светили, но взглянуть внимательнее не пытались. Зато мы, благодаря частичному освещению, смогли детальнее осмотреть наше укрытие.

Это было нечто, вроде бетонного мешка с узким туннелем-отводом прямо напротив нас. Пол покрывало множество трупов, разложившихся до полужидкого состояния. Отовсюду в беспорядке торчали руки, ноги и головы, иногда слабо ворочавшие пожелтевшими глазными яблоками. И весь этот гротескный хаос покрывали мириады белых червей.

Я зажал обеими руками рот и с ужасом наблюдал, как черви ползут по моим ногам, всё выше и выше. Штаны Угрюмого уже до колен покрывала шевелящаяся масса. На лице сталкера не было ни кровинки, оно белело в темноте, словно морщинистое брюхо гигантского червя.

Не выдержав, я шевельнул ногами, слегка притопнул. Личинки посыпались вниз, отвратительно сокращаясь, и снова закопошились у ног. Не знаю, сколько бы я ещё выдержал, но шаги и голоса наверху стали затихать. Нас снова окутала кромешная тьма.

Мы пошли вдоль стены, то и дело оскальзываясь и поддерживая друг друга, пока не добрались до отвода. Содрогаясь от отвращения, Угрюмый лёг на пол и ввинтил себя в узкий туннель. Я было последовал за ним, но тут кто-то крепко ухватил меня за щиколотку. Усиленно дёргаясь, я пытался высвободиться, но держали меня крепко. В голове завертелось отчаянное «Не позволю! Не позволю снова сделать это со мной! Никаких клеток!» Эта мысль придала мне сил. Остервенело рванувшись и матерясь на чём свет стоит, мне удалось вырваться. Я заработал локтями и коленями, проталкивая тело вперёд по туннелю.

Мы ползли до тех пор, пока не ослабла трупная вонь бетонного мешка. Потом нас, очевидно, сморил сон, больше похожий на смерть. Проснувшись, едва перебросились парой слов и снова проталкивали себя вперёд с мрачным упорством смертников, которым нечего терять, кроме собственной жизни. Впрочем, так оно и было.

Наконец, отвод закончился, и мы вывалились в новый туннель, большой, широкий, с лёгкостью способный пропустить через себя грузовик. Здесь царила невероятная тишина, через каждые пятьдесят метров горели лампы. Серые ребристые стены, блестевшие от влаги, вызывали неприятное ощущение, словно мы находились внутри кишечника живого существа. Судя по отвращению, с которым Угрюмый разглядывал осклизлые стены, его посетила та же мысль.

— Лишь бы не выйти прямо к жопе, — озабоченно сказал сталкер.

— Ну, тогда ты сможешь с полным правом называть себя дерьмом, — съязвил я.

Угрюмый удивлённо посмотрел на меня и вдруг захохотал. Мне тоже хотелось смеяться от облегчения — ушли ведь! У нас не осталось ничего, и в то же время было так много. Мы вновь обрели свободу выбирать направление и беспрепятственно по нему продвигаться. Туннель не вонял кровью и смертью, был освещён, нас никто не ловил и не тащил в клетку. Пусть мы утратили небо и ветер, но у нас есть свобода отыскать их и обрести снова. Не так уж и мало.

Мы понятия не имели, в какую сторону двигаться, поэтому выбрали произвольное направление, предоставив всё судьбе и воле случая. Заваленная мусором кишка туннеля тянулась, изредка изгибаясь. По стенам змеились толстые, чёрные кабели. Наконец, за очередным поворотом открылся обширный зал, густо уставленный железнодорожными контейнерами и длинными штабелями из деревянных ящиков. Узкие проходы между ними блокировали аномалии. Множество каруселей были расположены в таком строгом порядке, что это наводило на мысль об их искусственном происхождении.

— Разве такое возможно? — спросил я.

— Чёрт его знает, — обалдело ответил Угрюмый. — Видимо, возможно. Не нравится мне это всё. Можно попробовать найти проход, но лично я лучше бы вернулся обратно в ту братскую могилу, из которой мы выползли.

Обратно мне категорически не хотелось. Казалось, стоит преодолеть препятствие, как тут же откроется долгожданный выход наружу. Туда, где ветер играет с верхушками тополей и кувыркается в серых, пушистых облаках. Мы начали методично обшаривать каждый квадратный сантиметр свободного от аномалий пространства, и нашли большой диодный фонарь. Аккумулятор был заряжен под завязку.

Порадовавшись полезной находке, влезли на ближайший контейнер, и дальнейший путь предстал с потрясающей очевидностью. С контейнера на контейнер вели перекинутые деревянные мостки. Мы переглянулись и решительно двинулись по ним. Под нами сонно гудели аномалии, тонко поскрипывали доски, под контейнерами пищали крысы.

Мы миновали ярко освещённую, окружённую аномалиями диспетчерскую, небольшой подъёмный кран и пяток каров, выстроившихся вдоль стены. Прошли по длинному штабелю из ящиков и упёрлись в чёрные с жёлтым подъёмные ворота. Безнадёжно закрытые ворота. Мы с тоской оглянулись в сторону диспетчерской.

— Может, вернёмся? — спросил Угрюмый.

— А вдруг там выход? — немедленно ощетинился я.

— А вдруг нет? — в тон мне сказал сталкер.

Мы постояли с минуту, прожигая друг друга взглядами, пока Угрюмый не сдался.

— Ладно. Значит, диспетчерская. Ищи мелкие камешки, болты, гайки. Ну, ты понял.

Сообща мы быстро набили карманы разнообразными обломками, что в изобилии валялись на полу. Больше всего здесь было стреляных гильз. Очевидно, этот склад видел пару ожесточённых перестрелок. Интересно, чей он? Мы снова взобрались на штабель и внимательно осмотрели скопление каруселей. Вскоре удалось вычислить систему, по которой они были расположены. Найти после этого проход не составило труда. Надо было только тщательно отмечать границы каждой аномалии.

Спустя бесконечно долгое время мы стояли у входа в диспетчерскую. Здесь было тепло, пахло металлом и пластмассой. Огромная серая панель с множеством кнопок, рычагов, рубильников и клавиш вогнала нас в благоговейный ступор. Решив отложить решение этой проблемы, мы с упоением предались разграблению шкафчиков и одинокой тумбочки в углу.

То и дело издавая восторженные восклицания, мы свалили на пол посередине свою добычу. Тумбочка подарила нам полкоробки сахару и комок ярко-розовой слипшейся карамели. В шкафчиках обнаружился ПБ и горсть патронов россыпью, — Угрюмый взял оружие почти с нежностью, — две банки с морской капустой, ржавый перочинный нож и вилка.

Я был уверен, что после всего увиденного и испытанного не смогу больше проглотить ни крошки. Но когда Угрюмый протянул мне открытую банку, я набросился на неё, словно это была последняя пища на земле. Одно скажу наверняка — я больше ни за что не стану есть мясо.

Угрюмый ел, а точнее жрал с не меньшей жадностью. Выбирал содержимое банки пальцами, царапаясь о зазубренные края и роняя еду на заскорузлую от крови и грязи одежду. Опустошив жестянку, сталкер тщательно собрал повисшие на нём капустные водоросли и съел их. Потом мы поделили карамель и, прислонившись к стене, принялись с удовольствием её пережёвывать. Нож, пистолет, сахар и даже вилку мы рассовали по карманам.

Какое счастье и удовлетворение мы сейчас чувствовали! Сколько оптимизма добавили нам наши жалкие находки. Как замечательно было, утратив всё, снова немного прибарахлиться и обрести хоть немного уверенности и веры в ближайшее будущее. Сжевав карамель, мы вдруг почувствовали себя настолько отяжелевшими и так разомлели в тепле диспетчерской, что крепко уснули прямо тут, на пыльном полу.