Подмена (гет)

Дороги домой я не замечала. В голове снова и снова вертелись картинки произошедшего и словно церковный колокол бились слова — «ты такая незаметная». Не чувствуя ног, я вошла в дом и села в зале, осматриваясь. Симпатичная мягкая мебель, нежного цвета обои, цветы, пушистый ковер под ногами — обстановка в этом доме была невероятно уютной и приятной. Мама Нобуко всегда была аккуратной и ухоженной, папа выглядел строго и презентабельно, брат, несмотря на то, что он еще мальчишка тринадцати лет, походил на отца. Я встала и поднялась в ванную, где пристально осмотрела себя в зеркале. Красивый школьный костюм блек на фоне невзрачности самой Нобуко. Спутанный хвост, челка на пол лица, чуть опущенные плечи, словно она пыталась спрятаться от чего-то. И как так вышло, что в таком славном окружении моя японка выросла такой замухрышкой? Разбирая вещи молодой Танака, я ведь так и не нашла ничего, похожего на косметику и красивые наряды. Она будто пряталась от самой себя.

— Милая, все в порядке? Как школа? — за ужином мама участливо меня расспрашивала, внимательно и любяще всматриваясь в мое лицо, что было стыдно отвечать уже приевшимися односложными фразами:

— Все хорошо.

Папа Нобуко пришел сегодня пораньше и посматривал на меня не менее участливо и внимательно, чем мама. Создавалось впечатление, что они догадывались о моих проблемах в школе, но не могли спросить о них напрямую. Один Синити ни на что не реагировал, он тщательно пережевывал еду, и, несмотря на свою недоброжелательность ко мне и Нобуко, не отказывался сидеть вместе за одним столом, никак не высказывался, а только вежливо меня игнорировал. Создавалось впечатление, что он хороший молодой человек, только меня не любит.

С самого утра в школе меня мучило одно неприятное подозрение, но все-таки я решила удостовериться у родных, прежде чем делать окончательный вывод.

— А мне никто не звонил?

— Сегодня? — вскинула брови мама и виновато засуетилась. — А должны были? Я выходила в магазин, могла пропустить звонок…

— Нет, пока я…болела.

Родители переглянулись, а Синити хмыкнул, не поднимая взгляда от тарелки.

— Нет, думаю нет, — мама говорила сбивчиво и все также виновато, словно это из-за нее никто не интересовался делами дочери.

Помедлив и собравшись с духом, я все-таки спросила:

— А у меня вообще есть друзья?

Услышав этот вопрос старшие Танака затихли, не зная что и сказать. Молчание становилось невыносимо долгим, а родители словно паниковали, переигрываясь друг с другом глазами. Ответил мне Синити, который впервые после больницы посмотрел прямо мне в лицо:

— Нет у тебя друзей. Ты забитая, никчемная,..

— Синити! — взревел Танака старший, но сын его будто не слышал.

— …глупая, ни к чему не стремящаяся, слабовольная и вечно жалеющая себя девица, и…

— Синити! — отец уже соскочил с места и побагровел от злости лицом. Синити же тоже повысил голос, ни на минуту не смолкая:

— ..и мне стыдно, что ты стала моей сестрой!

— Иди в свою комнату! Немедленно!

Танака старший зло смотрел на сына и указывал ему наверх. Мальчик бросил палочки и, кратко поблагодарив маму за еду, выбежал из кухни. Мама сидела, растерянно сминая салфетку. Она хотела что-то сказать, рот ее то открывался, то закрывался, но слова не шли. В итоге глаза ее увлажнились, и она опустила голову, пряча лицо. Отец тяжело дышал, обводя затуманенным злым взглядом комнату, увидев наконец меня, он словно вздрогнул, затем облизнул губы и сказал:

— Извини его, он еще совсем глупый и не понимает, что говорит. Извини моего сына. Мне жаль.

Тогда я не придала его словам особого значения, так как сама была в ступоре из-за произошедшего. Услышать столько о себе, и даже если не о себе, а о Нобуко, было крайне неприятно. Но слова Синити только подтвердили мою догадку, у Нобуко Танака не было друзей. Утром никто с ней не заговорил из класса, после попытки самоубийства никто не звонил и не навещал, я просматривала ее телефон и там в списке номеров значилось только четыре номера: «дом», «мама», «Акира Танака» и «Синити Танака». Тогда я не придала особого значения тому, что отца и брата Нобуко записала по имени, а ведь потом это стало одним из мотивов его самоубийства. Глупого и неоправданного, на мой взгляд.

Остаток вечера я считала деньги младшей Танака и искала магазины и парикмахерские вблизи школы и дома. Завтра я все исправлю. Нобуко сглупила, сдавшись, а Алина никогда не сдастся. Друзей всегда можно завести, внешность привести в порядок, с родными объясниться. Нужна только смелость и твердость, а этого у меня, наверное, в достатке после всего того, что пришлось пережить в своей деревне.