La Trahison (гет)

Следующие несколько дней прошли для Рошелль неимоверно быстро, и впервые она поймала себя на том, что с ужасом думает о конце четверти. Приближались рождественские каникулы: как обычно, девушка получила письмо от матери, где та интересовалась делами дочери и уточняла, приедет ли Рошелль домой. Уточнение было чистой формальностью. Никто из однокурсников девушки ни разу не приглашал ее погостить на каникулы, и даже если такое приглашение и поступило бы, Рошелль бы отказалась. Последние пять лет она проводила каждые каникулы дома.

— Не можешь никак дождаться Рождества? — поинтересовался Люциус, помогая ей взгромоздить чемодан в одну из карет.

Они направлялись к Хогвартс-Эксперессу, который должен был отвезти их домой примерно на две недели.

Рошелль вернула кузену улыбку:

— Конечно. Как всегда.

Но это не было правдой. Девушке жутко не хотелось признавать это, но впервые она бы предпочла остаться на каникулы в Хогвартсе. Она не была уверена, в чем крылась причина, но почему-то мысль о возвращении заставляла девушку нервничать. Рошелль попыталась отмахнуться от этих мыслей, поворачиваясь к Рабастану Лестрейнджу, которой как раз только присоединился к ним. Они с Люциусом были хорошими друзьями, и он протянул девушке руку, чтобы помочь ей подняться в карету.

— Тебе есть чего с нетерпением ждать, — улыбнулся ей Рабастан, когда Рошелль устроилась рядом с двоюродным братом; слегка покачнувшись, карета пришла в движение, потянутая некой невидимой силой. — Я слышал, будет вечеринка в честь обручения твоего брата? В каком-то смысле событие сезона. Моя мать не умолкала об этом.

Рошелль кивнула. Ее старший брат, Ройс, закончил Хогвартс почти два года назад. Учитывая, что он вступил в Министерство и получил видную позицию за короткий период времени, родители Рошелль пришли к выводу, что настало время завершить процесс его помолвки. Он давно уже был помолвлен с Кармеллой Роззетти — второй дочерью в довольно знатной итальянской чистокровной семье. Рошелль встречала будущую жену брата пару раз, и, пусть ей и можно было еще поработать над своим английским, она казалась достойным человеком.

— Да, мать с отцом очень взволнованы, — признала Рошелль, улыбаясь Рабастану в ответ. — Кажется, они придают обручению больше значения, чем самой свадьбе. Надеюсь, твоя семья собирается прийти?

— Я бы не пропустил такое.

С грохотом, карета остановилась у поезда — скорее, чем Рошелль бы хотелось. Девушке удалось найти пустое купе. Люциус и Рабастан посидели с ней несколько минут, а затем присоединились к группе других слизеринцев в другом купе. Радуясь наступившей тишине, Рошелль поспешила вытащить еще одну книгу, одолженную ей Лили, и приготовилась углубиться в чтение, с ногами устроившись на сиденье у окна.

— Эй, смотрите, здесь свободно! — радостно провозгласил голос, принадлежащий высокой фигуре, распахивающей дверь; однако, Джеймс Поттер застыл, стоило ему увидеть Рошелль. — Эм, прошу прощения. Отбой тревоги.

Он поспешил отступить назад, закрывая дверь. Рошелль, однако, успела разглядеть Сириуса Блэка, стоящего в коридоре и разглядывающего ее с любопытством в темных глазах.

Девушка провела всю прошлую неделю, как можно старательнее избегая его. Это оказалось не так сложно. Их пути редко пересекались, а если это и происходило, Сириус тоже не горел желанием заводить с ней разговор. Рошелль была не совсем уверена, на какой точке та стычка в «Трех Метлах» оставила их отношения: они с Блэком никогда не были друзьями, но девушка задумывалась, могут ли они теперь называться врагами. Она приставила палочку ему к горлу. Мысль о происшествие заставила Рошелль почувствовать легкое сожаление. Лучше бы она наложила на него проклятье.

Вдруг осознав, что настроение ее только что совсем испортилось, Рошелль закрыла книгу и убрала ее в карман мантии. Вынимая руку, однако, она вдруг почувствовала, что наткнулась на что-то острое. Девушка извлекла палочку Люциуса, вспоминая, как кузен попросил подержать ее, пока он помогал ей вытащить чемодан из кареты, и что она так и не вернула ее. Вздохнув, Рошелль поднялась и вышла в коридор, чтобы найти его.

Она прошла мимо нескольких купе, прежде чем заметить Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, стоящих в коридоре. Неужели они все еще не нашли, куда сесть? Девушка остановилась в нескольких шагах от них, и вдруг поняла, что на самом деле Блэк и Поттер подслушивали, что говорили в одном из купе. Дверь была приоткрыта, и оттуда раздавался громкий, довольно знакомый голос.

«Фредерик», — подумала Рошелль, тут же узнав его. Он был не из тех, что легко забываются. После обрывистой концовки их совместного похода в Хогсмид, девушка разыскала Фредерика и попыталась попросить прощения за произошедшее. Он не особо горел желанием прощать ее, однако, и Рошелль чувствовала на себе мрачные взгляды со стороны юноши последние несколько дней. Наконец, она решила перестать обращать на это внимание. Если Нотту так хотелось держать обиду, она мало что могла сделать.

— ... и, говорю тебе, приятель, ее волосы — достаточно, чтобы свести с ума любого, — слабо донесся голос Фредерика вместе с несколькими мужскими смешками.

Рошелль пожалела ту несчастную, что привлекла внимание Нотта на этот раз. Бросая взгляд в сторону Сириуса и Джеймса, ни один из которых не заметил ее, девушка откашлялась.

— Извините? Я бы хотела пройти, — произнесла она.

Оба парня вздрогнули от неожиданности, оборачиваясь, с удивлением глядя на Рошелль. Однако стоило Сириусу увидеть ее, глаза его сузились. Он изменил положение, теперь полностью заслоняя проход.

— Возвращайся в свое купе, Виттори.

Брови девушки поднялись. Кем, черт возьми, он себя возомнил, вот так вот приказывая ей?

— Я так не думаю, Блэк. Этот поезд тебе не принадлежит. Сейчас же отойди, чтобы я могла пройти.

Сириус покачал головой.

— Ты можешь хоть раз меня послушать? Возвращайся в свое чертово купе. Это для твоего же блага. Ты не хочешь это слушать.

— Не хочу слушать что? — требовательно спросила Рошелль, не в силах сдержать любопытство.

Она протиснулась между Сириусом и Джеймсом, теперь стоя прямо перед щелью между приоткрытой дверью и стеной. Голос Фредерика зазвучал громче, так что Рошелль теперь могла четче разобрать слова.

— ...если бы все так плохо не закончилось, клянусь, я бы рано или поздно трахнул ее. Говорю вам, она, может, одна из немногих девственниц, что остались на курсе, это к тому, насколько она серая мышь, — грубо продолжал Нотт. — Не дала мне даже за руку ее подержать, отодвинула ее, когда попытался. А может, она вовсе и не девственница! Может, она все это время трахалась с Блэком, и никто так и не заметил!

Последовал жестокий смех, к которому присоединились несколько других парней. Рошелль замерла, не в силах сделать вдох. Казалось, что кто-то сжимал ее легкие.

— Ха, ты прав, Фред! Они же были помолвлены, перед тем как этот подонок стал предателем. Ты сам виноват, Фредерик: подписался на использованный товар! — прокричал еще один голос, вызывая очередную волну хриплого хохота.

Руки Рошелль дико задрожали. Девушка отошла от двери купе. Ее лицо стало абсолютно белым: она не могла поверить в то, что только что услышала.

Речь шла о ней.

— Я больше не могу слушать этот бред, — наконец решил Сириус, глядя на ни слова не произнося дрожащую Рошелль.

Он вдруг почувствовал, как его захлестнуло волной гнева. Слизеринцы всегда были мерзкими лицемерами, но он бы никогда не подумал, что они могли позволить себе так себя вести по отношению к кому-то из своих. Бросая последний взгляд на дрожащую девушку, выглядевшую так, будто ей сейчас станет плохо, он распахнул дверь купе и вошел внутрь.

— Прошу прощения. Не собирался прерывать ваш небольшой праздник, — прошипел Сириус, когда компания из шести студентов Слизерина в шоке уставилась на него, оборвав на середине приступ смеха.

Нотт сидел к двери ближе других, и Блэку хватило нескольких секунд, чтобы схватить его за воротник рубашки и прижать к стене.

— Т-ты что делаешь? — требовательно спросил Фредерик, отчаянно пытаясь освободиться от железной хватки Сириуса. — А ну отпусти меня, имбецил! Ты вообще знаешь, с кем ты...

Раздался треск.

Звук, казалось, эхом отразившийся от стен купе, оказался последствием сломанного носа Фредерика. Когда Сириус убрал руку, брызнула кровь, за которой последовал страдальческий вопль. Блэк быстро отпустил Нотта, перед тем как остальные слизеринцы бросились на него. Пригнувшись, Сириус выскользнул из купе, оказываясь лицом к лицу с пришедшим в ужас Джеймсом.

— Сириус, там их полдюжины! О чем ты думал? — прокричал Поттер.

— Не знаю? Побежали!

Рошелль в шоке наблюдала за тем, как парни умчались в другую сторону, преследуемые несколькими выглядевшими очень разозленными слизеринцами. Нотт все еще скорчившись лежал на полу в дверном проеме, постанывая от боли. Через несколько секунд из купе вышел знакомый силуэт. Девушке показалось, что ее желудок перевернулся.

Люциус.

— Ты сидел там с ними? — спросила она; голос прозвучал тихо, почти ломаясь к концу предложения.

Малфой поднял широко распахнутые глаза.

— Я... Рошелль, я могу все объяснить, — настоял он.

— Объяснить? — с губ сорвался смешок, прозвучавший скорее истерично, нежели весело. — Вот уж, пожалуйста, объясни. Пожалуйста, объясни, почему ты сидел с кучкой мерзких подонков и беззаботно смеялся, пока они говорили обо мне, будто я какая-то грязная шлюха!

— Рошелль, они мои друзья, я ничего не мог им сказать...

— Конечно, не мог, — выплюнула девушка; глаза ее загорелись гневом. — Сириус Блэк смог вмешаться и заставить их заткнуться, но мой собственный брат решил не утруждать себя подобным. Теперь понятно, как это работает.

Люциус смерил ее взглядом, полным гнева:

— Ты неправильно поняла ситуацию, Рошелль. Думаю, тебе стоит успокоиться, перед тем как позволять гневу затмить твое сознание и не давать тебе четко разглядеть произошедшее.

— Вовсе нет, братец. Я очень четко теперь все вижу.