Драко Малфой и Орден Лопаты (джен)

Примечание: То, что рассказывает Гермиона про Станислава Ежи Леца — реальная история.

— В общем, так, отец, нам нужно попасть в хранилище Беллатрикс в Гринготтсе, — решительно заявил Драко. Был ранний вечер. Они проспали больше суток и теперь снова сидели на маленькой кухне, хотя другие комнаты были свободны — Луна и Дин вызвались помочь Биллу и Флёр по хозяйству. Было довольно тесно, но что-то — не иначе как особая магия, делающая кухню самым уютным местом в доме — удерживало их здесь.

— А принести тебе и твоим друзьям голову Тёмного Лорда на блюде не нужно? — фыркнул Люциус.

— Спасибо, с этим мы сами справимся, — ответил ему Гарри. — Послушайте, Люциус, я понимаю, что для вас это сложно, но если вы заинтересованы в нашей победе, а я думаю, что теперь так оно и есть — он ведь уже не простит вас, то подумайте, можете ли вы чем-то помочь.

— Разумеется, мистер Поттер, я заинтересован в вашей победе, — проворчал Люциус, — но то, о чём вы просите… Не знаю, выполнимо ли это вообще. Даже при помощи гоблина.

— Лучше бы без него, — буркнул Рон. — Я ему не доверяю.

— Пока всё это кажется слишком рискованным, — с сомнением проговорила Гермиона.

— Я не спорю — было бы здорово просто зайти туда и взять, что нам нужно, да так, чтобы они сами нам это отдали! — взвился Гарри. — Но так не будет, поэтому нельзя пренебрегать никакой помощью и придётся сильно рисковать!

— Знаешь, Поттер, — медленно проговорил Драко, прищурившись. — У меня нет ни палочки, ни плана, ни представления, где это чёртово хранилище находится, но, если они и дальше будут тебя тормозить, я просто возьму лопату — ту, что ты оставил у могилы домовика, и пойду рыть подкоп в Гринготтс. А всякого, кто попытается мне помешать, убью этой самой лопатой — к такому оружию Пожиратели не привыкли, вот и воспользуюсь эффектом неожиданности.

— Малфой! — потрясённо воскликнула Гермиона. — Не может быть… Это же маггловский писатель! Неужели ты читал Леца?

— Прости, что? — Драко выгнул бровь, давая понять, что готов в любой момент оскорбиться, но Гермиона проигнорировала его недовольство.

— Это было во время войны с Гриндельвальдом — вы же знаете, что она отразилась в первую очередь на магглах. И у них были жуткие темницы вроде Нурменгарда — концлагеря. Мне Виктор много про это рассказывал. Так вот тот маггл, он был из Польши — Станислав Ежи Лец, писатель, он дважды бежал из таких лагерей! Во второй раз, когда его поймали и повели на расстрел, охранник дал ему лопату и приказал копать себе могилу…

— И что? — презрительное выражение слетело с лица Драко, он был само внимание.

— Ну, потом он рассказывал об этом так: «Романтик счёл бы декорации подходящими и умер. Я юморист. Я убил его лопатой».

— Вооружённого охранника — лопатой? — заинтересовался Рон, который, услышав имя Крама, начал было дуться.

— Именно. Он забил лопатой охранника, переоделся в его одежду, пересёк страну, нашёл подполье в Варшаве, издавал газету, сражался в сопротивлении, участвовал в битвах. Военный орден даже получил.

— И он выжил? — уточнил Драко.

— Ещё как! — усмехнулась Гермиона. — Он и новый режим в стране потом критиковал — невероятный человек! Можно сказать, живой пример того, что безвыходных положений не бывает. У меня есть его биография и книга афоризмов, они у него очень остроумные, в твоём, Малфой, вкусе.

— Могу себе представить… Знаешь, Грейнджер, — покачал головой Драко, — если выживем, поможешь мне купить его книгу — я определённо хочу это прочитать!

— Если всё это закончится хорошо, Малфой, я тебе сама её подарю, — усмехнулась Гермиона.

— Ладно, — внезапно прервал их Люциус так громко и решительно, что при звуке его голоса все вздрогнули. — Я помогу вам, но действовать нужно будет быстро — возможно, в Гринготтсе ещё не узнали о нас, тогда…

— Прости, отец, но с этим мы опоздали, — вздохнул Драко. — Я не успел тебе сказать — сегодня вышел «Пророк», Билл Уизли принёс, там написано, что мы помогали сбежать Гарри Поттеру, и что он погиб, а мы скрылись. Теперь награда назначена за наши головы — представь, нас троих оценили как одного Поттера. Я считаю, они нас недооценивают.

— Ага, а я теперь официально покойник, — довольно сообщил Гарри. — Он же выпустил в меня убивающее заклятие, связи больше не чувствует, решил, что со мной покончено.

— И для вашей безопасности, мистер Поттер, я не торопился бы его разубеждать, — мрачно ответил Люциус. — Но тогда я вообще не понимаю, как мы можем даже близко подойти к Гринготтсу — дезиллюминационные чары там не годятся, а мантия-невидимка у вас всего одна.

— У меня есть оборотное зелье, правда немного, и волос Беллатрикс, — подала голос Гермиона. — И её палочка.

— Палочка не поможет, думаю, об этом она сообщила в банк в первую очередь. Зато оборотное зелье и волос… Что ж, это, конечно, самоубийственно, но попробовать можно…

— Что именно? — нетерпеливо спросил Гарри.

— У меня тоже кое-что есть, — нехотя признался Люциус. — Не думал, что пригодится, но придётся, видимо, воспользоваться. Там, в поместье, когда Беллатрикс связывала нас, Тёмный Лорд несколько раз хватал меня за мантию. Он был в ярости, хотел причинить мне боль… В общем, на моей мантии остался кусочек его ногтя.

— Фу-у-у! — поморщился Рон.

— Разделяю ваши чувства, Рональд, но думаю, теперь это сыграет нам на руку. Сейф охраняет дракон, и в таких случаях обычно нужно несколько гоблинов, но я знаю, что делать, поэтому достаточно будет и одного, если я использую на нём Империус. Только вот палочка...

— Подумаем, — кивнул Гарри. — Теперь вот что — нам нужно будет как-то опознать то, что мы ищем. У меня уже нет возможности это почувствовать…

— То есть, вы хотите сказать, мы ещё и искать будем то-не-знаю-что? — ужаснулся Люциус.

— Не совсем так, — осторожно возразил Гарри. — Возможно, это кубок Хельги Хаффлпафф, тогда я его узнаю.

— Чаша с барсуком? — нахмурился Люциус. — Я её видел, причём довольно давно. Этот сейф, видите ли, был опечатан, когда Лестренджей арестовали, но я настоял на том, чтобы опись имущества проводилась в моём присутствии. Они только недавно — с приходом Тикнесса к власти — вернули ей ключ, и чаши с тех пор в нашем доме не появлялось, значит, скорее всего, она ещё там, в хранилище.

— Отлично! — Гарри хлопнул в ладоши от возбуждения, осознав, что они стали на шаг ближе к цели.

— Осталось только понять, что собой представляет та вещь, которая принадлежала Гриффиндору или Рейвенкло, — вздохнула Гермиона, — но об этом мы подумаем позже.

— У Гриффиндора была только одна известная реликвия — меч, который у вас и так есть, — задумчиво сказал Драко. — А насчёт Рейвенкло — почему бы не спросить Лавгуд? Есть же у них какие-то факультетские легенды.

— Хорошая мысль, — согласился Гарри. — Только меч, Драко, не «у вас», а «у нас». Ты уже в это ввязался — привыкай.

— Пойду позову Луну, — проворчал Рон. Присоединение Драко к их команде его явно не радовало.

— Оборотного зелья действительно мало? — поинтересовался Люциус.

— Хватит на одного человека, максимум — на двоих, но я не знаю, сколько продержится в таком случае эффект, — с сожалением ответила Гермиона. — Но я думала о том, что можно кому-то изменить внешность заклинаниями.

— Только не теми, что ты использовала на Поттере! — в ужасе отшатнулся от неё Драко. — Я его, конечно, узнал, но вид у него был жуткий!

— Да нет, ничего такого, — отмахнулась Гермиона. — Если не торопиться, можно вполне сносно наколдовать себе новую внешность, это там, в лесу у меня были секунды, пришлось быстро соображать.

— Это, стало быть, на самом деле было Жалящее проклятие? — поинтересовался Люциус.

— Да, — подтвердила Гермиона. — Понимаю, глупо, но…

— Да нет, отлично, учитывая обстоятельства. Если бы не ваша компания — я бы мистера Поттера не узнал, как бы мне того ни хотелось. Вы очень сильная ведьма, мисс Грейнджер, нельзя не отдать вам должное.

Гермиона не успела прореагировать на этот неожиданный комплимент.

— Привет! — прозвучал мелодичный голос Луны, которая только что вошла в кухню. — Рон сказал — вам нужна моя помощь.

— Да, — подтвердил Гарри, — нам нужно узнать, была ли у Ровенны Рейвенкло какая-то реликвия, какая-то её вещь, которую передавали из поколения в поколение…

— Я знаю, что такое реликвия, Гарри, — мягко ответила Луна, — но единственное, что можно было бы назвать реликвией Рейвенкло, никогда не переходило из поколения в поколение. Это диадема Ровенны Рейвенкло, она исчезла после её смерти. Мой папа пытается воссоздать её по описанию того действия, которое она оказывает на ум, он добавил туда…

— Да-да, мы видели эту диадему, когда были у вас дома, — быстро закивал Гарри, — но нам бы узнать, как выглядела настоящая.

— Настоящую можно увидеть у нас в гостиной — там есть статуя Рейвенкло в диадеме, но для этого нужно попасть в Хогвартс.

— Не обязательно, — возразил Люциус. — Вы хорошо её помните, мисс Лавгуд?

— Конечно, — кивнула Луна. — Мне очень нравилось её рассматривать, я даже несколько раз забиралась на постамент ночью, пока никто не видит, чтобы разглядеть все детали и рассказать папе.

— Хорошо, — протянул Люциус. — А вы, мистер Поттер, владеете легилименцией?

— Нет, — стушевался Гарри. — Снейп пытался учить меня окклюменции, ну, или делал вид, что пытался, и однажды — на первом уроке, я применил к нему щитовые чары и проник в его сознание, но это всё. Других успехов в этой области у меня не было. С Риддлом было иначе, я мог видеть его глазами только тогда, когда он испытывал сильные эмоции.

— Да, этот опыт вам вряд ли пригодится, — согласился Люциус. — А вот щитовые чары, которые сработали против Северуса, пожалуй, могли дать вам некоторое представление о том, что должно получиться… Заклинание и движение палочки вам известны? — Гарри кивнул. — Хорошо, тогда сейчас так: я смотрю на эту кружку, а вы примените ко мне легилименцию, и попробуйте отыскать образ кружки в моём сознании.

Гарри встал из-за стола, Люциус остался сидеть. Гарри встал напротив него, направил палочку ему в лоб, сосредоточился на цели и произнёс «Легилименс!». Перед его сознанием замелькали картинки — он сам со стороны, Рон, Гермиона, Луна и Драко, Драко кажется важнее и значительнее других, от него словно исходит свет. От самого Гарри веет опасностью, а от Рона с Гермионой — холодом, вид Луны вызывает чувство вины. Гарри понял, что у него получилось, и вспомнил, что речь шла о кружке. Конечно, хотелось попробовать покопаться в сознании Малфоя, узнать, что он на самом деле думает о каждом из них, но Гарри понял, что потом пожалеет об этом — читать мысли безоружного волшебника, который ему доверился, было ниже его достоинства, даже с учётом того, что этот волшебник — Люциус Малфой. Гарри вспомнил о кружке и сосредоточился на этом воспоминании, продолжая смотреть на мир глазами Люциуса — кружка почти сразу появилась перед его внутренним взором. Гарри выдохнул и опустил палочку.

— Получилось, — коротко сказал он.

— Я заметил, — кивнул Люциус Малфой. — Поразительно, как вы устроены, мистер Поттер. Постарайтесь в будущем больше концентрироваться на цели и меньше обращать внимание на свои впечатления от увиденного. К вашему сведению, не так уж я и беспомощен — для окклюменции палочка не нужна, а я хорошо владею этим искусством. Попробуйте теперь отыскать в моём мозгу что-то, что вас интересует, не предупреждая меня об этом. Если это будет слишком личным — увидите, я закроюсь.

— Хорошо, — согласился Гарри. Люциус, конечно, только что раскритиковал его, но сделал это гораздо мягче, чем Снейп в свой время, и Гарри поверил, что у него может получиться. Он снова сосредоточился на точке в середине лба Люциуса и произнёс заклинание, и снова увидел себя со стороны, но на этот раз ненадолго. Покопаться в памяти, мистер Малфой? Извольте, покопаемся.

Несколько секунд спустя Гарри разорвал связь просто потому, что согнулся от хохота. Люциус тоже улыбался.

— Далось вам это старьё, — протянул он в своей обычной манере. — Даже закрываться от такого неинтересно.

— Простите, но они и правда ужасные! — проговорил Гарри сквозь смех.

— На панталоны любовался? — догадался Драко. Гарри кивнул.

— Ладно, мистер Малфой, спасибо, — наконец сказал он, успокоившись. — Я понял, как это делается. Луна, ты не будешь возражать, если я посмотрю твои воспоминания про диадему? Я очень осторожно, честное слово! Ты сосредоточься на них, и я ничего другого не увижу.

— Конечно, Гарри, — легко согласилась Луна, — я тебе верю.

Гарри снова сконцентрировался, вспомнил всё, что знает о диадемах, и направил палочку на лоб Луны. Глазами Луны их компания выглядела иначе: Драко казался маленьким и сморщенным, жалким, Люциус — большим и опасным, но тоже отчего-то жалким, а сам Гарри, Рон и Гермиона излучали такой же свет, каким светился в сознании Люциуса Драко. Затем картина быстро переменилась: он увидел бюст Ровенны Рейвенкло, стоявший в доме у Ксенофилиуса Лавгуда, нелепое изобретение на голове статуи ещё не закончено — таким его запомнила Луна. Гарри отмахнулся от этого и сразу же увидел другой бюст — крупнее и выразительнее, с красивой диадемой. Он видел, как Луна, подсвечивая изваяние палочкой, внимательно разглядывает каждую деталь, прочёл надпись на обруче: «Остроумие сверх меры для людей всего ценнее», подумал, как выглядели бы эти буквы, будь они вырезаны на металле, и представил себе, что перед ним не мрамор, а серебро или золото…

— Она в Хогвартсе! — поражённо воскликнул Гарри, разорвав ментальную связь. — В Хогвартсе, в Выручай-комнате! В той, в которую она превращается, когда нужно что-нибудь спрятать! И я не только её видел, я держал её в руках — надел вместе с париком на какую-то скульптуру.

— Старик в парике с короной — так это твоих рук дело! — тут же подскочил Драко. — Это был единственный раз, когда в комнате что-то серьёзно изменилось, и я запомнил! Тогда я тоже знаю, как она выглядит.

— Значит, мы идём в Хогвартс, Гарри? — тихо спросила Луна. — Ты, наконец, там появишься? Армия Дамблдора давно тебя ждёт.

— Я… — замялся Гарри. — Я не знаю, не уверен. Сначала Гринготтс? Или Хогвартс?

Он встретился взглядом с Гермионой, затем с Роном. Гермиона выглядела неуверенно, зато Рон выпрямился, словно перед сражением, и ответил.

— По-моему, всё предельно ясно, дружище. Если мы хотим разыграть эту партию по-умному, нам нужно быть в двух местах одновременно.

— Но у нас нет хроноворота, — напомнила Гермиона.

— Нам не нужен хроноворот, — покачал головой Рон. — Нам нужно разделиться и атаковать одновременно с разных флангов.

— Логично, — согласился с ним Люциус. — Красивая будет комбинация. Причём вам, мистер Поттер, лучше всего отправиться в Хогвартс — там вас ждут меньше всего, замок вы хорошо знаете, и мантия-невидимка там будет иметь больше смысла. А я составлю компанию мисс Грейнджер, если она намерена перевоплотиться в Беллатрикс. Мы можем появиться там вдвоём — Тёмный Лорд и его верная спутница, возможно, нам удастся их настолько шокировать, что они какое-то время не будут ничего предпринимать и никуда не сообщат об этом визите.

— Тогда я — с вами, — твёрдо заявил Рон и повернулся к Гарри. — Извини, приятель, но куда Гермиона, туда и я.

— Послушайте! В Гринготтс идти намного опаснее! Я должен идти туда!

— Ох, Гарри, не начинай, — устало сказала Гермиона. — Если нас поймают, то захотят вызнать, где твоё тело — читал же статью в «Пророке», им важно подтвердить твою смерть — поэтому сразу нас не убьют.

— Как обнадёживающе, — пробормотал Люциус.

— А вот если увидят тебя, — проигнорировав его, продолжала Гермиона, — легенда о твоей смерти, которая сейчас для нас крайне удачна, разрушится. В Хогвартсе, если пойти туда ночью, тебя, возможно, никто и вовсе не заметит. Зато, когда станет известно об ограблении Гринготтса — если оно будет удачным — Сам-Знаешь-Кто ринется проверять другие свои тайники, и вполне вероятно захочет наведаться в Хогвартс.

— Я должен подумать, — упрямо сказал Гарри и вышел.

* * *

Рон снова нашёл его у могилы Добби. Гарри стоял, глядя в никуда, и задумчиво вертел в руках палочку.

— Если я не пойду с вами, — сказал он, не оборачиваясь и не глядя на Рона, — это будет предательство, понимаешь, Рон?

— У тебя глаза на затылке? — поинтересовался тот вместо ответа. — Это мог быть не я, а, например, твой новый приятель…

— Ох, Рон, умоляю, только не ревнуй сейчас к Малфою, без того тяжело. Ты же знаешь, что значишь для меня гораздо больше. Просто он сейчас более уязвим, чем мы — мы к такой жизни привыкли, а он — нет. Но он не знает меня так, как ты, а я не знаю его. Его, например, я не могу узнать по шагам и ритму дыхания, а тебя вот — запросто.

Рон коротко усмехнулся.

— Мы хорошо друг друга изучили, верно? И, да Гарри, я тоже знаю тебя и знаю, что ты думаешь. Ты всегда шёл вперёд, ты был тем, кто нарывался на самые серьёзные опасности, и теперь тебе кажется, что только так и правильно. Но, подумай сам — это происходило потому, что так складывались обстоятельства. На первом курсе этот бег с препятствиями по подземелью, где нас отсеивало так, словно это было задумано специально для тебя — а, может быть, Дамблдор планировал это с самого начала. На втором курсе чёртова стена упала ровнёхонько так, чтобы не дать мне идти с тобой дальше. На третьем курсе я сломал ногу, но ты хотя бы Гермиону с собой взял — не отказывался же. Про четвёртый курс вспоминать даже не хочу… Короче, я это к тому, что обстоятельства всегда складывались так, что все ловушки и опасности были настроены на тебя, а теперь сложились по-другому, так, может быть, пришло время и нам с Гермионой выйти вперёд? В кои-то веки пройти за последнюю дверь, победить чудовище из Тайной Комнаты? Я понимаю — на самом деле понимаю! — как ты сейчас себя чувствуешь. Именно так, как я чувствовал себя, разбирая завал в тоннеле василиска. Но иногда нужно чем-то жертвовать Гарри. Даже если «жертвовать» означает выбрать меньшую опасность. Иногда именно в этом и проявляется смелость.

— Ты хочешь сказать, — улыбнулся Гарри, глядя, как солнце клонится к закату, — пришла пора мне подставиться под удар белой королевы?

— Верно, — согласился Рон. — Именно об этом я и говорю.

Они помолчали.

— Получается, я никогда не ценил тебя по-настоящему, — наконец нарушил тишину Гарри. — Я только теперь понимаю, как это сложно — остановиться у самого порога, чтобы дать возможность другим идти дальше.

— Да-да, продолжай в том же духе, — поддразнил его Рон. — Дай мне уже, наконец, ощутить себя Избранным, я так давно об этом мечтаю! Гермиона бы сказала — накорми моё эго!

— Гермиона бы сказала, что вы оба придурки!— раздался за их спинами голос Гермионы, Гарри и Рон синхронно обернулись. — Ну, о чём тут вообще спорить? Мы все собираемся опять впутаться в абсолютную неизвестность, когда нельзя предсказать, где именно будет опаснее.

— А её ты не вычисляешь по шагам? — возмущённо спросил Рон у Гарри.

— Прости, друг, — рассмеялся Гарри, — тебе не кажется, что если кто и должен из нас двоих вычислять её по шагам, так это ты?

— А, — сказал Рон. — Ну, да.

— Вычислять по шагам — вот ещё! — фыркнула Гермиона. — Да я, если хотите знать, всё лето тренировалась ходить бесшумно! И всякие приёмы рукопашной борьбы отрабатывала — я же не знала, что Малфой перейдёт на нашу сторону, надеялась закрепить былые успехи.

Все трое рассмеялись.

На секунду им показалось, что нет вокруг никакого сада, что шумит вовсе не море, а огонь в камине, что можно будет сейчас опуститься на мягкие кресла в Общей гостиной и весело обсуждать всякую ерунду — уроки, преподавателей, вредных слизеринцев…

Резкий порыв холодного ветра прогнал это ощущение в один миг. Они снова были у могилы Добби — забавного и храброго домовика, которого Гарри в качестве шутки когда-то просил больше ни в коем случае не спасать его жизнь. Они многих потеряли и понимали, что могут потерять больше. Холод — не столько физический, сколько душевный — пронизывал их от осознания того, что нормальная жизнь, о которой они на секунду вспомнили, может никогда больше не повториться для них, что они могут стать очередной жертвой не ими поднятой бури, так и не добравшись до безопасного берега.

Конечно, они могли бы просто затаиться, не вступать ни в какие сражения, но в этом случае пришлось бы навсегда попрощаться с надеждой когда-либо вернуться к обычной жизни с её глупыми проблемами, необременительным трёпом и глубоким внутренним спокойствием, которое даёт привычная ежедневная рутина.

— В конце концов, лучше попытаться и проиграть, чем заранее сдаться, — озвучил общую мысль Гарри. — Я согласен, устроим заварушку одновременно в двух местах! Конечно, мне бы очень хотелось отправиться с вами грабить банк и сражаться с драконами, но ради пользы дела я готов променять дракона на пару бабуинов с палочками.

— Вот это слова настоящего лидера! — похлопал его по плечу Рон. — Так и напишу в своих мемуарах: и тогда великий Гарри Поттер, наконец, согласился, что надрать задницу бабуину с палочкой тоже вполне себе стоящее дело, не хуже, чем против дракона с метлой пойти!

— Рон, — рассмеялась Гермиона, обнимая его, — я тебя люблю!

Рон, уткнувшись носом ей в шею, тихо ответил:

— Я тебя тоже.

— Простите, что влезаю, но другого случая может не представиться! — решительно сказал Гарри и обнял их обоих.

— Эй! — раздался от палатки, стоявшей в другом углу сада, голос Драко. — Сколько можно время терять? Мы будем сражаться с Сами-Знаете-Кем, или подождём, пока он от старости издохнет?

— А ты чего орёшь? — оборвал его Рон, впрочем, вполне миролюбиво. — Ты у нас, что ли, Избранный теперь? Да — у Гарри есть друзья, с которыми можно пообниматься перед очередной опасной заварушкой, мы ж не виноваты, что с Крэббом и Гойлом только Плакса Миртл обниматься захочет.

Драко недовольно нахмурился и вернулся в палатку.

— Рон! — возмутилась Гермиона, выпутываясь из двойных объятий. — Был бы ты с ним всё-таки помягче. Ему ведь и правда досталось.

— Ну, если ты просишь, — пожал плечами Рон, но глаза его при этом недобро сверкнули — как у близнецов, когда они замышляли очередную каверзу.

— Она права, Рон, — вздохнул Гарри. — Пожалуйста, ради меня, действительно — будь с ним помягче. Хотя бы до тех пор, пока война не закончится.

— Да понял я, понял! — отмахнулся Рон.

Как он это понял, стало ясно в палатке, когда Рон наклонился к сидевшему спиной ко входу Драко и профессиональным бойцовским захватом притянул его к себе за плечи.

— А-а-а! Какого чёрта! — заорал Драко, падая вместе со стулом назад на Рона. Рон не удержался на ногах и через секунду барахтался на полу, придавленный младшим Малфоем и стулом в придачу.

— Уизли! — возмутился Драко, поднимаясь и потирая ушибленные места. — Ты окончательно двинулся? С Грейнджер меня спутал?

— Мне просто сказали, — кривясь от боли и растирая пострадавшие части тела, ответил Рон, — быть с тобой помягче. Вот я и решил — несправедливо было лишать тебя горячих дружеских объятий. Исправить хотел.

— Быть со мной помягче? Это вот сейчас «помягче» было? Сочувствую тебе, Грейнджер, если это его представление о «помягче», тебе придётся научиться каким-нибудь приёмам борьбы!

— Спасибо за заботу, Драко, — хмыкнула Гермиона, помогая Рону подняться, — уже выучилась.

— Ты как, живой? — осторожно поинтересовался у Драко Гарри.

— Да, но определённо — чудом! Нет, это ж надо до такого додуматься! Теперь я понимаю, Поттер, почему ты не боишься Тёмного Лорда, если бы мои друзья имели привычку ко мне с такими объятиями приставать…

— Если бы твои друзья к тебе с объятиями приставали, — прервал его Рон, тяжело опускаясь на тот самый стул, с которого недавно упал Драко, — ты бы до конца первого курса не дожил. Гориллы свиноподобные.

— Рон! — попыталась одёрнуть его Гермиона.

— Может быть и они гориллы, — согласился Драко, — зато с объятиями ко мне не лезут!

— Может, ты им просто не нравишься? — съязвил Рон.

— Да, Уизли, возможно. Зато у тебя, как я погляжу, вкус лучше, чем у моих горилл, учитывая, что тебе я, видимо, нравлюсь! — не остался в долгу Драко.

— Вот уж не надейся! — Рон выставил руки перед собой, словно защищаясь. — Просто они меня попросили, — он кивнул на Гарри с Гермионой, которые стояли у двери, еле сдерживая смех.

— Что? — Драко ошарашено посмотрел на Гарри, затем хитро прищурился. — Поттер, я понял. Я-то думал, ты меня спас из милосердия, а это, оказывается, была тонкая месть! Деться теперь я от вашей компании всё равно никуда не могу, придётся терпеть… вот это! — он недовольно указал на Рона.

— Дошло, наконец, — с притворным сочувствием согласился Гарри. — Именно так всё и было, Малфой. Ты напуган открывающимися перспективами?

— Это какими ещё? — опасливо спросил Драко, отступая на шаг назад. — Вы теперь все по очереди меня в объятиях душить начнёте?

— Это уж как получится, — рассмеялся Гарри. — Ладно, Драко, извини. Мы просто просили Рона не нападать на тебя при всяком удобном случае.

— А это что сейчас было? Не нападение или неудобный случай?

— Они имели в виду не нападать на тебя словесно, — пояснил Рон. — Про остальное речи не было.

— Знаешь, Уизли, — Драко взял себе новый стул и поставил его как можно дальше от Рона, — давай уж лучше словесно. Твоё остроумие пока не так сокрушительно, как твои объятия — выдержу.

— Мерлин, — прошептал Люциус, так тихо стоявший в самом углу, у окна, что они даже его сперва не заметили, — и вот эти люди противостоят одному из самых сильных и опасных тёмных магов в мире! Как, мистер Поттер, как вам удаётся оставаться в живых, будучи такими…

— Балбесами? — подсказал Гарри, пододвинул себе стул и сел на него верхом, облокотившись на спинку. — Можете считать, Люциус, что это и есть смелость балбесов. Потому что, если вам кажется, что я сражаюсь ради какого-то величия, или во имя какой-то большой идеи, вы ошибаетесь. Я сражаюсь ради вот этого — чтобы можно было дурачиться с друзьями, не оглядываясь на всяких Тёмных Лордов. Чтобы магазинчик близнецов Уизли работал, чтобы наши ровесники переживали, как когда-то мы с Драко, чья команда получит Кубок по квиддичу и кому достанется Кубок школы, а не как выжить и не попасть под очередное проклятие. Может, это и не самые возвышенные цели, но только это даёт мне силы. Это вот безобразие, которое мы сейчас тут устроили — это и есть жизнь. За неё я и сражаюсь.

— Необычно, — покачал головой Люциус. — Но, кажется, я вас понимаю. Я бы тоже теперь дорого дал за то, чтобы просто переругиваться с Артуром Уизли по поводу его очередного закона, вместо того, чтобы просыпаться каждый день с мыслью о том, что этот день может стать последним.

Ненадолго воцарилось торжественное молчание, которое прервала вбежавшая на кухню Луна.

— У меня для вас хорошие новости! — сказала она, словно пропела. — Я знаю, где нам достать палочки!

— Где? — сказали хором Драко, Гарри и Рон.

— Мистер Олливандер разрешил нам ограбить его магазин, и рассказал, как лучше всего это сделать! — сияя, пояснила Луна.

— По моим сведениям, его до сих пор охраняют, — с сомнением протянул Люциус.

— Конечно, — ничуть не смутилась Луна. — Мистер Олливандер догадывался об этом, поэтому рассказал, как проникнуть туда через тайный ход.

— Слабоумие и отвага, — пробормотал Люциус, качая головой. — С кем я связался?