Трясина (джен)

По заявке: СС/ГП. Слэш, преслэш, джен. G — PG-13.

В жизни возможны только две трагедии: первая — получить то, о чем мечтаешь, вторая — не получить. (с)

— Лили! Лили! — мечется на кровати Снейп, и в его натужных хрипах иногда проскакивают такие высокие, почти женские нотки, что в любой другой ситуации это было бы даже смешно.

Гарри промакивает Снейпу влажной тряпкой лоб — колдомедик дала какой-то особый жаропонижающий раствор. Мутно-желтоватые струйки бегут по желтовато-белой коже висков, и Гарри подавляет очередной приступ тошноты.

— Лили! — почти воет Снейп, и бинты на шее снова окрашиваются кровью. — Лили!

— Тихо, тихо, — смущенно уговаривает Гарри и обновляет освежающие воздух чары: в палате стоит невозможная духота. — Все хорошо, все хорошо.

Эти слова кажутся нелепыми ему самому. Какое к черту хорошо, если Снейп конвульсивно цепляется за простыни обломанными ногтями с черными ободками, а его кашель и крики, наверное, слышны по всему Мунго. Колдомедик сказала: «Кризис, надо просто ждать», и Гарри в сотый раз думает: ну почему он? Почему из всех людей в эти, возможно, предсмертные минуты Снейпа именно он накладывает на бывшего профессора очищающие чары — он, которого Снейп всегда ненавидел, пусть и защищал? «Когда узнает — убьет», — раздраженно обрывает свои мысли Гарри и смывает пот со Снейпова лица. Больше всего на свете ему хочется сбежать из этих пропахших близкой смертью четырех стен, но Гарри знает — он останется. Если не ради Снейпа, то ради себя.

Снейп снова сбрасывает с себя одеяло и Гарри невольно отводит взгляд от костлявых ног с узловатыми коленками и какими-то детскими синяками — наверное, Снейп их посадил, когда выползал из Хижины. Гарри с бессознательной брезгливостью пытается натянуть хоть немного ниже задравшуюся к самому животу больничную ночнушку — неизвестно, сколько еще ему тут сидеть, а на Снейпово белье он точно смотреть не готов.

— Лили! — стонет Снейп, и Гарри чувствует, как давит на плечи безысходность. Что он может сделать?

— Лили! — как-то особенно страдальчески зовет Снейп и хватается за бинты. Гарри тут же перехватывает его руку:

— Успокойтесь, все будет хорошо, — и пытается отвести от раненой шеи костистые пальцы. — Все будет хорошо.

Внезапно черные глаза открываются. Гарри вздрагивает и невольно подается назад, но теперь уже его руку удерживают даже сейчас на удивление сильные пальцы.

— Лили? — вдруг спрашивает Снейп. — Лили, это ты?

Гарри охватывает нерациональный страх, и он готов плюнуть на все, выскочить за дверь, выбраться на воздух, когда Снейп снова с безумной мольбой в голосе повторяет:

— Это ведь ты?

— Я, — с ужасом слышит Гарри свой собственный хриплый голос, но отступать уже некуда. — Здравствуй, Северус.

На тонких губах с обкусанной сухой кожей расцветает почти идиотская улыбка. Гарри передергивает.

— Я так ждал тебя, так ждал, — шепчет Снейп и пытается погладить его руку. — Я так ждал...

— И я пришла, — через силу улыбается Гарри, подавляя нестерпимое желание немедленно выдернуть ладонь, сбежать отсюда и никогда не возвращаться. — Теперь все будет хорошо. Тебе только надо успокоиться и поспать.

— Но я хочу быть с тобой! — капризничает Снейп, и Гарри не может не усмехнуться иронии ситуации — видел бы злобного слизеринского декана сейчас Хогвартс.

— Когда ты поспишь, — Гарри уже начинает это надоедать.

— Хорошо, — Снейп явно не желает терять «Лилину» благосклонность и вдруг резко садится на кровати. — А ты не уйдешь?

Гарри насильно укладывает его обратно:

— Не уйду.

— Обещаешь?

Гарри смотрит в полные отчаянной надежды черные глаза и обреченно говорит:

— Обещаю.

Снейп послушно закрывает глаза и уже через минуту засыпает, даже во сне продолжая улыбаться своей жуткой улыбкой. Гарри облегченно вздыхает. Но он знает, что передышка ему дана ненадолго — еще предстоит провести тяжелые дни с очнувшимся Снейпом, вытерпеть его придирки и неприязнь, самому пересилить свою собственную застарелую ненависть. Потому что еще он знает, что не солгал. Он не оставит его. Только не сейчас.

А жизнь пока может подождать.