Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Первое, что Гарри сделал утром — вызвал Гермиону. К сожалению, даже за время их странствий лечить ранения он не научился, а Малфою явно требовалось что-то посерьёзней, чем несколько обезболивающих и снотворное.

Бывший враг всё ещё дрых на диване в гостиной, когда из камина вышла мрачная Гермиона Грейнджер. Впрочем, это было её обычное состояние в последнее время, так что Гарри не стал интересоваться, как у неё дела, а просто махнул рукой в сторону дивана.

Гермиона подошла к Малфою и весьма буднично спросила:

— Откуда ты его взял? И зачем пытал?

— Я не пытал его. Меня лишили этого удовольствия.

И он рассказал ей вчерашнюю историю, опустив подробности своего появления в переулке.

Гермиона посмотрела на него каким-то странным взглядом, но достала из сумочки (новой, но всё такой же безразмерной) несколько склянок.

Взмахом палочки она очистила своего пациента от грязи и раздела, оставив только панталоны. Гарри поперхнулся, буркнул что-то про то, что вида Малфоя в одних трусах он не переживёт, и ушёл на кухню. Конечно, оставлять Гермиону с потенциальным врагом не хотелось, но палочки у него не было, а снотворное должно было действовать ещё несколько часов. Заваривая чай, Гарри раздумывал о том, что его ждет скорая смерть от руки Рона — новость о том, что по его просьбе Гермиона лечила слизеринца, да ещё и почти голого, наверняка приведёт друга в ярость. Впрочем, Гермиона закончила очень быстро. Не прошло и пятнадцати минут, как она позвала Гарри обратно. Когда он вошёл, Малфой уже был до подбородка укрыт одеялом, а синяки и ссадины на его лице полностью исчезли. Однако он оставался всё таким же аномально худым.

— Мне кажется, он долго голодал, — сказала Гермиона, поймав взгляд друга, а потом задумчиво добавила, — хотела бы я знать, во что он вляпался и куда делись все его фамильные сокровища.

— Насчёт первого не знаю, а вот сокровища кончились, — отозвался Гарри, — Кингсли ещё месяц назад подписал указ о конфискации имущества у Пожирателей.

— Малфоев разве не оправдали?

Гарри развёл руками. Оправдать их действительно оправдали, но денег лишили почти полностью. Правда, он был уверен, что изворотливая семейка иммигрировала во Францию, но, судя по всему, ошибался.

В комнате воцарилась тишина, которую не нарушало даже тиканье часов. Гарри жил в съёмной квартире в Лондоне по-спартански — кроме дивана и небольшого старого шкафа, в гостиной не было ничего; убранство спальни состояло из кровати и стула, а на кухне уныло стоял старый стол с чайником и тремя чашками. После года скитаний Гарри точно знал, что большего ему не требуется.

Вдруг с дивана раздался слабый голос:

— Поттер и Грейнджер... Я в аду.

Больной очнулся.

— Малфой, ты всё-таки не помер, — в тон ему ответил Гарри, но в душе был рад, что сумел его спасти.

Гермиона бросила:

— Я пойду, — и, не прощаясь, скрылась в зелёном пламени камина.

Гарри остался стоять недалеко от дивана. Малфой с трудом встал и, шатаясь, подошел к нему.

— Ты выглядишь так, словно тебя месяцами голодом морили и пытали, — сказал Гарри и получил в ответ тяжелый взгляд.

— Представь себе, примерно так и было. После того как золотой мальчик, — губы Малфоя скривились, — одолел Лорда, из его сторонников решили сделать козлов отпущения.

— То есть ты меня во всем обвиняешь? — вскинулся Гарри.

— Отнюдь, Поттер. Я, знаешь ли, ненавидел Лорда не меньше многих со «светлой» стороны. Только вот после его поражения для нас всё стало ещё хуже, чем при его здравии.

Гарри вспомнил затравленные лица семейства Малфоев в родовом мэноре и животный ужас на лице Драко при словах «Тёмный Лорд». Тогда им однозначно было плохо. Неожиданно речь прервалась утробным звуком — Малфой мог строить из себя аристократа столько, сколько хотел, но его желудок однозначно требовал еды.

— Ты расскажешь мне. Но сначала мы поедим.

И Гарри махнул рукой в сторону кухни, пропуская гостя вперед. Хотя палочки у того и не было, Гарри не ещё готов был повернуться к нему спиной.

Еды в доме было немного — обычно Гарри отправлялся на обед или в Нору, где давно стал не просто частым гостем, а членом семьи, или на площадь Гриммо, к Кикимеру. Но несколько упаковок быстрозавариваемой лапши в шкафу всё-таки лежало, также как и пара пачек сухого печенья.

Первые несколько ложек лапши Малфой съел быстро и молча, на лице его читалось наслаждение. Но потом оно сменилось ужасом.

— Поттер, что я ем?

Гарри пожал плечами — оправдываться не хотелось. Временное облегчение, которое дали ему вчерашняя история и сегодняшнее переживание за состояние врага, схлынуло безвозвратно, и мышцы под кожей снова начали зудеть. Снова захотелось оказаться в эпицентре событий, защищать свою жизнь.

Малфой, не дождавшись ответа, молча доел лапшу и отодвинул от себя тарелку.

— Ты готов слушать, Поттер?

Гарри кивнул, заклинанием очистив посуду.

История оказалась, впрочем, значительно более банальной, нежели Гарри ожидал: в ней не было ни сражений, ни интриг.

Ещё пока Волдеморт был у власти, он постарался как можно сильнее прижать глав всех старинных родов, в первую очередь Малфоев, обладавших политическим весом и большим состоянием. Убеждениями или угрозами он постепенно заклеймил их детей, получив отличный рычаг давления на родителей. В первую очередь ему нужны были деньги. Поэтому к концу войны состояние Малфоев, а также Ноттов, Крэбов и ещё десятка чистокровных фамилий уменьшилось едва ли не в пять раз.

После победы, когда для всей Британии наступило прекрасное время мира и безопасности, за чистокровок с Тёмными Метками на предплечьях взялось Министерство: менее знатных арестовали, более знатных оправдали, предварительно опустошив их сейфы.

— Поэтому, — развёл руками Драко, — из зала суда я вышел оправданным, но совершенно нищим. Зато в мэноре осталось немало тайников. Отец… несколько не в себе, так что открыть их не может. А бывшим Пожирателям крайне нужно их содержимое, и в первую очередь — деньги, которые можно за него выручить.

— И они решили надавить на тебя, — равнодушно закончил Гарри, — скучная история.

— Ну, извини, мистер Герой, новых тёмных магов у нас нет.

Школьные неприятели замолчали, не глядя друг на друга. Узнав, что ничего интересного Малфой рассказать не может, Гарри расстроился, но и выставить его за дверь не мог.

— Что делать будешь?

Парень пожал плечами:

— Не имеет значения. Займусь чем-нибудь.

— Знаешь… Мы собираемся вернуться в Хогвартс. МакГонагалл открыла приём на седьмой курс для всех, кто учился в прошлом году.

Малфой фыркнул:

— Серьезно? Предлагаешь мне сидеть в одном классе с Уизли и каждую секунду готовиться отражать их проклятья?

— Я знаю, что ты невиновен, этого будет достаточно для Рона и Джинни. От остальных в первое время я тебя тоже прикрою.

Гарри подпёр подбородок кулаком и прищурился сквозь очки.

— Так, Поттер, продолжай. Я так и слышу повисшее в воздухе «а взамен». И что же я тебе буду должен?

— Тебя же наверняка учили всяким дуэльным премудростям, да? А мне просто жизненно необходимо хотя бы три раза в неделю с кем-нибудь драться.

Малфой приподнял бровь:

— Драться? Поттер, хоть ты и победитель Тёмного Лорда, но я надеюсь не драться с тобой, а валять тебя по полу и выбивать дерь…

Закончить он не успел. Гарри резко дернулся, сжал пальцы у него на горле и навёл на него палочку, спросил:

— Ты хочешь договорить это предложение, Малфой? — после чего очень медленно сел обратно на своё место.

— Ладно, — совершенно спокойно пожал плечами Драко, — драться так драться. Одолжи мне свою сову, я напишу кошке письмо.

Как только Гарри встал и сделал шаг к выходу, прозвучало «Остолбеней», и он замер.

— Финита, — сказал Малфой, возвращая ему способность двигаться, — ты не самый крутой, Поттер.

Гарри вышел из комнаты. На лице у него играла довольная улыбка, ведь постоянно ожидать подвоха от Малфоя, имея полное право в любой момент запустить в него заклинанием, будет удивительно приятно.