Раб Божий (джен)

Он хотел бы забыть этот вечер, никогда больше его не вспоминать, стереть память о своих родителях, и если бы это было возможно, то наверное, сделал бы это. Невыносимо, ужасно, унизительно было знать, что отец — завхоз в магловской школе, а мать самолично сломала палочку и отказалась от магии. Иногда Северус думал, что мать просто сошла с ума и надо бежать, спасать ее, вести — силой! — в Мунго, но никуда не бежал, не делал попытки, представляя, как это будет выглядеть со стороны и боясь, что в Мунго скажут, что мать вполне здорова.

Он не вернулся в родительский дом на новогодний праздник, он не появился там в день своего рождения. Он бы с радостью забыл о своем дне рождения совсем, но Люциус прислал сову с подарком — нетрудно было угадать: книга, редкий трактат, стоивший столько, что Северус в магазине даже в сторону этой книги не смотрел. Мальсибер преподнёс кинжал ручной работы, по его уверению — нож принадлежал знаменитому предку-зельевару, но Северус был уверен, что если он и принадлежал родственнику, то, скорее всего, он был убийцей: таким ножом подготавливать ингредиенты было невозможно. Эйвери же приволок несколько бутылок Огденского и устроил в честь друга знатную пирушку, на которой веселее всего было самому Эйвери.

Дни шли за днями. Северус заполнял их учебой, занимая каждую свободную минуту. Так было легче, так было проще. Так можно было представить себе, что дружной шайки изводящих его недавно, а теперь подчеркнуто безразличных идиотов-гриффиндорцев не было в природе, что с Лили все еще поправимо, что его ждет впереди удивительная жизнь.

Но подарок, который он прислал ей на день рождения — розу, способную менять цвет в зависимости от настроения хозяина, она отослала обратно с запиской «Извини, я не могу принять от тебя такой дорогой подарок».

Он изучил теорию по окклюменции, но не хотел просить кого бы то ни было позаниматься вместе: во-первых, просить было некого, не Мальсиберу же объяснять. Во-вторых, ему вполне хватало того, что Темный Лорд каждый раз, вызывая своих юных последователей, копался у него в мозгу, и каждый раз вторжение чужой воли приносило все более сильную боль, и каждый раз Северус боялся дать отпор: вряд ли Темный Лорд будет в восторге оттого, что его слуга, который должен демонстрировать покорность, поставит заслон и не пустит своего повелителя в свой разум. Благо пока Лорд вызывал своих новых приверженцев нечасто — у него были более важные дела.

И все же Северус тренировался, успокаивал свои мятущиеся мысли, словно накрывал их одеялом из снега, выравнивал дыхание, даже тогда, когда видел Лили в обнимку с Поттером и сердце, казалось, готово было разорваться от боли. Он наращивал броню, слой за слоем, чтобы забыть о странном поступке матери, чтобы забыть о том, кто его отец, чтобы забыть Лили и все надежды, которые были связаны с ней…

Все ждали лета, конца учебы.

Лили делала вид, будто они не более, чем старые знакомые. Равнодушно кивала, если они сталкивались в коридорах, если он задавал ей вопрос — отвечала, но с таким видом, что лучше бы не говорила вовсе.

Северус не думал, что ему будет так тяжело. Никакие уговоры и разумные доводы не могли справиться с его влечением к Лили. Он видел ее во сне, он грезил о ней наяву и он ничего не мог с этим поделать, только лишь прятать эти мысли даже от себя, старательно изучая книги. Это была игра и с самим собой и отчасти с Волдемортом. Северус понимал, что он слишком слаб и не сможет по-настоящему, так как описано в книгах, укрыть свои мысли, и он решил, что самым лучшим будет поверить, что он хочет скрыть эти мысли от себя. Он мысленно проигрывал разговор с Лордом:

— Зачем тебе окклюменция?

— Некоторые мысли слишком отвлекают, сир, я бы хотел похоронить их, забыть о них навсегда…

Разве Лорд не увидит в его воспоминаниях подтверждения?

Лили, всегда Лили. Улыбающаяся только ему. Юная, с разодранными коленками и бантом, едва держащимся в волосах. Солнечная, настоящая, пахнущая молоком и шоколадом. Упрямая, со сдвинутыми бровями: «Северус, Петунья — моя сестра! Не обижай ее!» Испуганная Лили, держащая его руку, всем видом показывающая, что ей никто не страшен… Лили, меняющаяся день ото дня, превращающаяся на его глазах в совершенство. Ускользающая навсегда Лили…

Окклюменция позволяла успокоить ум и чувства, замерзнуть на какое-то время, но тем мучительнее был момент, когда он позволял себе расслабиться. Он всегда был темпераментен и часто сперва делал, а потом думал, теперь, казалось, все изменилось. Дисциплинируя свою волю, пряча чувства и мысли, он впервые понял, какие преимущества дает возможность смотреть на все расчетливо и спокойно.

Четверка его недругов однажды — была уже весна, — решила поймать и проучить его по дороге из Хогсмида в Хогвартс. Он приметил их, выходя из Кабаньей Головы, но надеялся, что их дороги не пересекутся. Он шел к школе один, Мальсибер и Эйвери были наказаны и сидели в Хогвартсе. Поттер появился словно ниоткуда, посреди дороги. Секунду назад его не было и вдруг — вот он, с палочкой направленной прямо в лицо. За его спиной — Люпин, с вечно виноватой и оттого еще более ненавистной улыбкой. Блэк и Петтигрю подошли сзади.

— Какого драккла вам нужно? — дураком надо было быть, чтобы думать, что этот разговор закончится сам собой и, задавая вопрос, Северус уже почти привычно стал дышать иначе, не торопясь, убирая все эмоции и чувства под замок окклюменции. Зрение становилось четче, слух — тоньше. Все то, что раньше он не замечал: подпрыгивание руки Петтигрю, явное нежелание драться Люпина и даже — кто бы мог подумать! — неуверенность Поттера, теперь он видел абсолютно ясно.

— Смелым стал, потому что темную метку получил? — немного растягивая слова, лениво поинтересовался Блэк. — Покажи руку, Сопливиус.

Разговаривать дальше не имело смысла, зачем он раньше с ним пререкался, что хотел доказать? Он ударил по Поттеру, обездвижил его и тут же аппарировал, через секунду оказавшись за спиной у Блэка, тот развернулся и выпустил в него невербальное, Северус выставил щит, отклонился и выбил палочку из рук Петтигрю.

Раньше сражаться с Блэком было сложнее всего — он был умелым и бесстрашным противником: Северус был уверен, что если подвернется случай, Блэк убьет его не задумываясь. Но сейчас он чувствовал себя сильнее и спокойнее, увереннее, чем когда бы то ни было. Он не чувствовал усталости, страх теснился где-то на задворках сознания, но и восторга битвой, который так иногда подводит, не было. Это было похоже на учебную дуэль и надо было всего лишь четко выполнять то, что он умел, чтобы победить.

Он бы и победил, но так некстати подоспели Флитвик с Хагридом и их всех доставили в кабинет директора.

— Он — Упивающийся! — орал Поттер, пока Дамблдор смотрел на Северуса с брезгливым любопытством. — Пусть он покажет руку! Ну!

— Драки и магические дуэли — запрещены, — наконец произнес директор. — Все вы, все пятеро — будете наказаны. Я предупрежу ваших деканов. Вы, — он кивнул в сторону гриффиндорцев, — свободны.

Поттер прошел мимо него, злорадно усмехнувшись, уверенный в своей правоте. Придурок.

— Присаживайтесь, мистер Снейп, — Дамблдор был подчеркнуто вежлив.

Северус кивнул и занял кресло напротив директорского стола.

— Я не буду просить вас показать мне метку, я знаю, что она там есть, — сказал директор, — и я очень сожалею об этом. Это и моя вина, если ученик встает на дорогу зла.

Северус с трудом удержался, чтобы не поморщиться. «Дорога зла»! Только потому, что они называют вещи своими именами? Только потому, что признают — в магическом обществе нет и не было равноправия, никогда — ему ли не знать. Они просто хотят сделать явным то, о чем до недавнего времени все предпочитали умалчивать. Разве не так?

— Увы, — продолжил Дамблдор, — я не имею права отчислять учеников за то, что они выбрали не тот путь. Но имейте в виду, мистер Снейп, теперь любое происшествие будет трактоваться не в вашу пользу.

— Будто раньше было иначе, — сказал Северус негромко и в этот момент почувствовал легчайшее прикосновение к своим мыслям чужого разума. Он заблокировал свои мысли мгновенно, даже не успев до конца осознать, что делает. Дамблдор не подал вида, что что-то заметил, только слегка откинулся в кресле, взяв со стола диковинную серебряную вещицу.

— Можете идти, мистер Снейп…

У него получилось! Получилось, это было просто невероятно. Северус понимал, что Дамблдор легко бы порвал его защиту в клочья, если бы действительно хотел этого и то, что он отступил, ничего не значило. Но Северуса сейчас заботило иное: он не зря занимался сам, не зря столько времени тратил на дурацкие (на первый взгляд) упражнения, он — смог!

Коридоры Хогвартса были пусты. Северус домчался до подземелий и с радостью обнаружил, что большинство старшекурсников все еще были в Хогсмиде, а малышню можно было не принимать в расчет. Завесив пологом кровать, он достал из-под подушки учебник и стал читать дальше. «О том, как спрятать истинные чувства за поддельными» — называлась новая глава.

Следующая аудиенция у Лорда состоялась в предпоследние выходные мая. Северус уже начал беспокоиться и думал, не послать ли письмо Люциусу и если да, то как поинтересоваться, почему Лорд не интересуется им?

Метку обожгло огнем как раз, когда он подходил к Хогсмиду. Казалось, что нарисованная змея ожила, и теперь ползает под кожей, пытаясь устроиться поудобнее. Дрожащей рукой Северус вытащил палочку и коснулся метки, через секунду он уже был у ворот поместья Лорда, унял тошноту от аппарации и, стараясь выглядеть как можно спокойнее, прошел к дому.

— Так, так, Северус Снейп, — Темный Лорд сидел у окна, прямо перед ним в окровавленной рубашке, на коленях стоял Мальсибер. Вид был у него такой, что Северус дернулся поддержать друга.

— Нет. Нет, Северус, помощь не требуется. Мой юный друг учится быть сильным. Не надо мешать ему в этом.

Легкий взмах палочкой и Мальсибер закричал, запрокидывая голову назад. Глаза вылезали из орбит, вены на шее, казалось, лопнут, из носа по щеке на подбородок заструилась кровь, закапала на пол. Лорд смотрел на корчившегося Мальсибера с нескрываемым презрением, будто то, что из ран сочилась кровь, доказывало его слабость.

Еще один взмах и Мальсибер взмыл под потолок, повис вниз головой.

— Ты умеешь накладывать Круцио, Северус? — спросил Лорд таким тоном, словно поинтересовался, любит ли он кофе.

— Я… я не знаю,— голос предательски дрогнул.

— Странно, ты же проявляешь такую одержимость учебой. Ты даже стал изучать легилименцию и окклюменцию, которых нет в школьной программе, ты знаешь столько заклинаний, сколько знает не каждый взрослый маг. Ты талантливый зельевар, ты придумываешь новые заклинания… Зачем, Северус?

Чтобы скрыть истинные мысли, надо поверить в другие, обмануть себя и только потом — других. Не обязательно возводить стены, достаточно навести иллюзию, что тебе нечего скрывать. Все это было голой теорией, но сегодня он решил рискнуть, тем более его ложь не была до конца ложью, а если вспомнить всех тех, кто его обидел, то и вовсе превращалась в истину.

— Я хочу быть полезен вам, мой Лорд, — он преклонил колено и склонил голову.

Как и ожидал Северус, Лорд наклонился к нему, мимоходом опустив едва живого Мальсибера с грохотом на пол.

— Ну что ж, Северус…

Это было больно до рвоты, первой мыслью было закрыться, но он не стал, превозмогая себя, попытался окутать свои мысли туманом, но не сумел. Первые мысли — опять о Лили — Лорд смял, отбросил со злостью, дальше стал перебирать более тщательно, уделяя особое внимание самостоятельным занятиям Северуса.

— Ты старательный слуга… Мне это нравится, — Лорд отпустил Северуса.— Я жду вас в следующие выходные. Северус, поработай над составом зелья, которое будет сходно с Круцио. Мистер Мальсибер, вы испачкали прекрасный паркет, уберите, — Лорд отвернулся, показывая, что они ему больше не интересны.

Северус, видя, что Волдеморт отвернулся, быстро прошептал: «Эванеско» — сам Мальсибер вряд ли был на это способен.

— Черт, я подохну, если еще раз…— они были уже в холле, Мальсибер не мог стоять сам, Северус набросил на него мантию и подхватил, закинув руку друга себе на плечо.

— Не подохнешь. У меня есть парочка составов…

— Он меня пытает, то есть тренирует каждые выходные, мне кажется у меня все кости сломаны. И каждый раз пить этот поганый вонючий Костерост. И никому не скажешь, — Мальсибер застонал.

— Тебе нельзя в таком состоянии в Хогвартс.

Мальсибер согласно кивнул и потерял сознание. Раздались торопливые шаги, в холл вышел Мальсибер-старший, за ним семенил эльф.

— Уходите, мистер Снейп, — Мальсибер-старший был бледным и осунувшимся, — мы позаботимся о нем сами, идите.

Северус откланялся и ушел, благодаря Основателей за то, что его миновала честь так тренироваться — за ним ухаживать было бы некому.