Зазеркалье (джен)

Глава тридцатая

Отражения

Тронный зал в Замке Кантерлота на протяжении веков повидал многое. Неоднократно он получал повреждения во время нападений на город, а затем его восстанавливали. Он украшался для официальных мероприятий и встреч с иностранными представительствами, которые подчас проходили идеально, но иногда оборачивались катастрофой. Он служил конференц-залом для пони, жаждущих поведать о своих проблемах принцессе, и их голоса разносились по нему эхом, становясь трудноразличимым гулом.

Это был не один из тех дней. По большей части темный зал сейчас освещал свет луны, проникающий сквозь большие витражные окна. Вдобавок сюда принесли несколько свечей, чтобы исключить необходимость в большой люстре.

А еще здесь было очень тихо. Единственными звуками становились шаги копыт, которые эхом раздавались по залу, когда его единственный обитатель расхаживал туда-сюда. Время от времени она вздыхала или бормотала что-то себе под нос, но слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. Как только она вернется на свое место, в комнате снова наступит полная тишина, но сейчас она разминает ноги.

Но даже если в комнате воцарится абсолютная тишина, это не повлияет на мысли, отплясывающие у Селестии в голове. Этот стук ее собственных копыт по мраморному полу никогда не отложится в ее памяти.

Раздался звук открывшейся двери, но этого оказалось недостаточно, чтобы вывести ее из задумчивости. Только когда жеребец заговорил, Селестия подняла взгляд от пола.

— Прошу прощения за вторжение, Ваше Высочество.

Селестия уставилась на него, моргнув пару раз. Стоут Шилд, капитан стражи Селестии склонился перед ней. Голос Селестии звучал несколько ошеломленно, когда она спросила:

— Стоут Шилд? Все в порядке?

Пегас выпрямился.

— В городе все спокойно, Принцесса.

Селестия отвернулась, и ее голос стал обычным, когда она окончательно освободилась от пут своего разума.

— Хорошо. Я была обеспокоена, нечасто я вижу, чтобы ты бодрствовал ночью.

Стоут Шилд помедлил с ответом, и в его голосе послышалась неуверенность.

— Уже утро, Принцесса. Ваши подданные удивляются, почему солнце еще не взошло.

— Утро? — Селестия повернула голову и рассеяно посмотрела в окно. — Да, точно. Мне пора поднимать солнце.

Стоут Шилд отошел в сторону, чтобы дать ей пройти. Селестия задумалась, было ли это движение таким же автоматическим, как и ее поворот к окну. Она не сразу вышла из зала.

— Эм, какое сейчас точное время?

— Девять часов, Принцесса.

Селестия поморщилась. Она пропустила рассвет на несколько часов. Ее маленькие пони должно быть в панике из-за нее. Просто еще одна ошибка, которую нужно добавить в список.

— Спасибо, Стоут Шилд.

Хотя она знала, что ей следует уйти, Селестия прежде обратила внимание на кое-что другое. Рядом с троном стояло большое зеркало. Селестия уставилась на него, пытаясь принять решение.

Но на самом деле выбора не было. Селестия была Принцессой Солнца, и солнце запаздывало на несколько часов. Эквестрия не могла начать новый день без своего солнца.

Селестия снова повернулась к Стоут Шилду.

— Ты подождешь здесь, пока я отлучусь? Я ненадолго.

Он выглядел озадаченным, и на мгновение Селестии показалось, что он откажется.

— Конечно, Принцесса. Все, что пожелаете.

Ну конечно. Стражник не привык, чтобы она обращалась с просьбами, поэтому был застигнут врасплох тем, что она просто не приказала ему стоять на страже. Вот и все. Не было смысла слишком много думать, и у нее есть работа, которую нужно сделать.

Она покинула тронный зал и двинулась по замку со всей возможной скоростью. Пони, обескураженные ее опозданием, останавливались, чтобы посмотреть ей вслед. Никто из ныне живущих пони не мог вспомнить, когда ей требовался некто, чтобы напомнить поднять солнце. Такое случалось почти тысячу лет назад.

Селестия летала не слишком часто. При более благоприятных обстоятельствах она несомненно находила полеты довольно приятными, но ей редко выпадал такой шанс. Ее дни проходили в стенах замка, посещениях школы или общественных мероприятий в городе, ни одно из которых, обычно, не давало ей возможности полетать.

Так что для нее казалось довольно странным выйти на балкон и расправить крылья, но это позволило легко срезать путь к балкону ее собственной комнаты. Однако полет не доставил ей удовольствия. Она едва ли вообще его заметила.

Со своего балкона Селестия могла видеть весь Кантерлот, а также солидный кусок земли за его пределами. Захватывающее зрелище, но Селестия не обратила на него внимания. Вместо этого она посмотрела на небо, сосредоточившись сначала на луне. Ее рог загорелся золотом, и луна стала спускаться быстрее, чем обычно.

Некоторые пони утверждали, что рассветы Селестии могут меняться в зависимости от ее настроения. Особо мнительные работники дворца могли даже изменить свою манеру прислуживать в зависимости от того, как они интерпретируют восход солнца. Трудно сказать, что они могут подумать об этом, поскольку солнце взошло на небо почти мгновенно, и если бы пони на секунду отвел взгляд в нужный момент, промежуток с полуночи до утра пролетел бы для него незаметно.

Селестия не стала обдумывать эту мысль, так как сейчас она была заинтересована только в том, чтобы поднять солнце, поскольку Эквестрия не могла начать новый день без него. Впрочем она знала, что, скорее всего, будет думать об этом в ближайшие часы. Ей больше ничего не оставалось, ведь вчера она воспользовалась возможностью отменить все назначенные на этот день встречи. Она все еще надеялась, что этот выходной станет для нее праздником, даже после бессонной ночи накануне.

Так же, как и попала сюда, Селестия слетела со своего балкона. Она снова вошла в замок и повторила свой путь обратно в тронный зал. Хотя она знала, что это глупо, она все же надеялась, что все уже будет исправлено, когда она войдет туда.

Но этого не произошло. Единственным пони, ожидающим ее в тронном зале, был Стоут Шилд, который встал по стойке смирно, когда она вошла.

Селестия вздохнула и прошла мимо него.

— Спасибо тебе, Стоут Шилд. Теперь можешь вернуться к своим обязанностям.

— Да, Принцесса.

От безделья Селестия подошла к длинному столу у стены. Это было место для отдыха пони, пока они ждут своей очереди встретиться с принцессой, но никто кроме Селестии не воспользуется им сегодня.

Когда Селестия уселась, стоящий позади Стоут Шилд заговорил:

— Ваше Высочество, если позволите… Я мог бы постоять на страже в тронном зале, если Вы того пожелаете.

Селестия не осознавала, что он все еще был там. Она обернулась к нему и улыбнулась.

— Спасибо, но в этом нет необходимости.

Стоут Шилд нахмурился и сделал шаг вперед.

— Принцесса, прошу. Вы не спали всю ночь, и вам не обязательно ждать лично. Я знаю, что вчера потерпел неудачу, но я не подведу вас снова.

Селестии потребовалось мгновение, чтобы понять, почему он думал, что подвел ее накануне.

— Как я уже говорила вчера, там ничего нельзя было поделать. Сейчас я хочу ждать здесь по своим собственным причинам.

Стоут Шилд обдумал ее слова, а затем кивнул.

— Понимаю. Но Принцесса? Вы поступили правильно. Эквестрии будет лучше без Санс…

— Вы можете быть свободны, — резко сказала Селестия.

Стоут Шилд сделал шаг назад и уставился на Селестию с открытым ртом. Резкость в ее голосе не была запланированной, как и пристальный взгляд, который она на него устремила. Он быстро поклонился.

— Простите меня, Ваше Высочество. Я вмешиваюсь не в свое дело.

После минутного подчеркнутого молчания Стоут Шилд вышел из зала. Селестия смотрела, пока за ним не закрылась дверь, затем опустила голову.

Ее корона покатилась по столу, и Селестия оставила ее там, где она остановилась. Сегодня она не очень-то чувствовала себя принцессой. Встав на копыта, она прошлась по комнате.

Стоут Шилд ничего не понимает. Никто не понимает. Они видят лишь то, что на поверхности, и Селестия прекрасно знала, как это, должно быть, выглядит. Но чего никто никогда не осознавал, так это того, что во всем виновата Селестия.

Она приблизилась к зеркалу, но не посмотрела прямо в него. Вместо этого она провела копытом по его краям, сосредоточившись на драгоценных камнях, которые были инструктированы в раму. Они не представляли для нее особого интереса, во всем зеркале была только одна интересующая ее фигура, и Селестия знала, было глупо надеяться, что она вернется.

— Сансет Шиммер… Мне так жаль. — Селестия наконец-то посмотрела в зеркало и увидела не больше, чем ожидала. Она увидела стоящую перед собой себя; у нее отсутствовала корона, но в остальном она выглядела так же, как и всегда. Она увидела пони, считающуюся многими лучезарной, но никогда не оправдывающую этих ожиданий.

Она увидела пони, любимую многими, но всегда держащую себя холодно и отстраненно с теми, кто ей небезразличен. Пони, слишком редко думающую о чувствах своих близких, предпочитающую считать, что пока все делается по правилам, все получится так или иначе.

Она увидела пони, совершившую колоссальную ошибку. Пони, взявшую на себя роль единственного опекуна и путеводной звезды в жизни одной замечательной маленькой кобылки, не имея ни времени, ни возможности когда-либо стать кем-то большим, чем учителем. Она увидела пони, которая отказывалась задавать себе вопросы, отказывалась видеть, что иногда и она могла ошибаться.

И теперь она увидела кое-кого, кто снова остался один. Это было точь-в-точь как тогда, когда она подвела Луну и позволила своей собственной сестре погрузиться во тьму и страдания. Сколько еще раз она потерпит неудачу? Сколь много раз ни вставало бы солнце.

Эквестрия не могла начать день без своего солнца, ну а Селестии, похоже, теперь придется это сделать.

Селестия оторвала взгляд от зеркала. До закрытия портала осталось еще два дня, напомнила она себе. Еще два дня, чтобы Сансет вернулась к ней домой.

От нечего делать Селестия вернулась к столу. На нем лежала стопка бумаги — работа, которой Селестия могла занять себя, пока ждет. Она мельком взглянула на нее, перед тем как отодвинуть в сторону.

Вместо этого она достала чистый лист бумаги и перо. Она глубоко вздохнула и посмотрела на него, словно ожидая, что что-то произойдет. Она смотрела до тех пор, пока тишина не стала невыносимой, затем коснулась страницы пером. Она представила, что рядом с ней есть кто-то еще, кто прочтет письмо, которое она собиралась написать, и сумела слегка улыбнуться.

“Дорогая Сансет Шиммер…”

“Легче” — это странное слово. На первый взгляд оно очень простое. Если что-то легче, чем другое, следовательно оно менее сложное.

Но на практике эта простая концепция могла работать множеством других способов. Иногда вещи становились легче, потому что они причиняли меньше боли. Острота спора часто притуплялась со временем, и пони могли двигаться дальше, сохранив лишь неприятные воспоминания о плохих событиях.

Иногда это был не вариант. Но и тогда все могло стать легче, ведь пони редко думали о болезненном опыте. Пони найдут другие способы занять свое время, и наступит день, когда воспоминания просто перестанут всплывать.

Но когда Селестия посмотрела в зеркало и задумалась о прошлом, стало ясно, что ей не позволено ни той, ни другой роскоши. Были вещи, занимающие ее время, и даже те, которые ей нравились: она все еще находила удовольствие, проводя время с Кейденс или встречаясь со старыми друзьями. Но прошло тридцать лун с тех пор, как Сансет сбежала, более двух лет Селестия жила без нее, и боль никуда не уходила.

Дверь тронного зала отворилась, Селестия повернулась и улыбнулась, потому что ей стало легче. Селестию по-прежнему каждый день мучили навязчивые мысли и кошмары, и не было никаких признаков того, что это прекратится. Но она привыкала к этому, также как привыкла к отсутствию Луны. Это было легче просто потому, что Селестия научилась продолжать свою жизнь, несмотря на боль.

Молодая кобылка бежала впереди охранника, который сопровождал ее.

— Добрый день, Принцесса!

Твайлайт Спаркл во многих аспектах напоминала Селестии о Сансет Шиммер. Она была единственной кобылкой, которая могла соперничать с желанием Сансет учиться, и Селестия была уверена, что если ей укажут правильный путь, Твайлайт преуспеет во всем, за что возьмется.

Но нужно указать правильный путь. Селестия понимала, что, возможно, ей никогда не представится шанса исправить свои ошибки в воспитании Сансет. В течение многих лет она учила свою одаренную ученицу преуспевать, хвалила и награждала за каждое достижение в учебе, полагая, что этого достаточно. Научила ли ее Селестия другим добродетелям? Показала ли она Сансет хоть одну причину заботиться о чем-то, кроме желания быть “одаренной”?

— Приветствую тебя, моя верная ученица. Как у тебя дела сегодня?

Если Селестия не могла исправить ошибки, которые совершила, воспитывая Сансет, то лучшее, что она могла сделать — извлечь уроки из своих ошибок. Она сделает все, что в ее силах, чтобы научить Твайлайт верности, состраданию, справедливости и всему остальному, чему ей так и не удалось научить Сансет. Не через скучные лекции, а через собственные действия, где это возможно.

Однако она мало чему сможет научить сегодня. Селестия не покинет тронный зал в течение следующих нескольких дней, пока портал снова не закроется. Но так как Твайлайт еще юна и большую часть знаний получает в школе, для их урока должно хватить и простого разговора.

Они говорили о том, что изучала Твайлайт, о ее учителе, и, самое главное, они говорили о других учениках в классе Твайлайт. Селестия была рада услышать, что у Твайлайт есть группа кобылок, с которыми она дружит, хотя она не могла не чувствовать, что Твайлайт, похоже, все еще отдает предпочтение своей учебе, нежели друзьям.

Но было определенно нечто большее, чем желание учиться. У Твайлайт имелось немало сострадания к другим, и это проявлялось, когда она говорила о своей семье. Кажется ей было легче принять их, так как они уже были частью ее мира, в то время как ее школьные друзья едва ли поспевали за ней. Селестия сделала мысленную пометку добавить к урокам Твайлайт умение идти на компромисс.

По-своему все действительно стало легче. Селестия научилась жить с болью, которая так никуда и не уходила. А сердце — любопытная вещь, неважно насколько заполненным оно было, в нем всегда найдется место, чтобы добавить больше. Радость, которую она испытывала за Твайлайт, не оттолкнула печаль от потери Сансет, но дала ей стимул снова смотреть вперед.

Но урок не мог длиться вечно. Один из стражников пришел, чтобы сопроводить Твайлайт обратно к ее семье, и Селестия вновь осталась предоставленной самой себе. Она села за стол и поглядела на книгу, которую рассматривала годами.

Селестии потребовалось некоторое время, чтобы суметь войти в комнату Сансет. Воспоминания, хранящиеся внутри, было больно переживать, и она не думала, что из них удастся что-то извлечь. Но когда она смогла себя перебороть, то изрядно удивилась, заметив, что определенной книги нигде не оказалось.

Возможно, она выбросила его, в акте подросткового бунта против своего провалившегося наставника. Возможно, журнал был потерян, забыт в библиотеке и похоронен вместе с другими книгами, где никто и никогда не найдет его. Возможно, кто-то узнал в нем магический артефакт и украл из заброшенной комнаты еще до того, как сюда ступило копыто Селестии.

Или возможно, он лежал рядом с его владельцем в другом мире, далеко от того места, где Селестия смотрела на его близнеца. Она открыла дневник, на обложке которого была ее кьютимарка, и пролистала до последней записи, как делала это бессчетное количество раз до этого.

“Я думала об этом зеркале, и все еще не могу понять.”

“Сансет, я уже говорила тебе, ты узнаешь о зеркале в свое время.“

Последние сообщения, которые были отправлены между двумя дневниками. Селестия перечитывала их снова и снова, удивляясь, почему она не попыталась лучше объяснить природу зеркала, как она позволила ситуации дойти до их спора в библиотеке, почему разрешила гневу заставить ее говорить такие ужасные вещи?

Селестия поднесла перо к странице, но остановилась, так и не написав ничего, как делала бессчетное количество раз до этого. Если у Сансет с собой ее журнал, значит за все годы, что ее не было, она решила ничего не писать. Возможно, она наконец нашла то, что хотела, и ей больше не нужен наставник-неудачник, чтобы отыскать новые способы подвести ее.

Если Сансет счастлива в своем новом доме, то любые сколь угодно длительные страдания, которые могла испытать Селестия, не важны. И может быть, после того, как пройдет достаточно времени, чтобы Сансет простила глупость старой кобылы, она когда-нибудь решит воспользоваться дневником, чтобы снова написать Селестии.

Селестия отложила перо. Это была хорошая мысль, и она не хотела делать ничего, что могло бы ей навредить.

Было немного иронично, что одним из своих недостатков, о котором знала Селестия, была ее склонность не замечать собственных недостатков, пока не станет слишком поздно. Когда Сансет сбежала, Селестия смогла узреть, как ее действия могли поспособствовать этому, не только во время ссоры, но и на протяжении многих лет до нее. И по прошествии еще нескольких лет, она начала задаваться вопросом, а не продолжала ли она подводить свою ученицу в течение последних шестидесяти лун?

Откровенно говоря, Селестия никогда не торопилась с действиями. Тысячелетия, проведенные за правлением Эквестрией, научили ее добродетелям терпения и избегания необдуманных решений. Но иногда требовалось принимать меры, и Селестия начала осознавать, что она уже дважды упускала свой шанс.

Что ж, как только портал снова открылся, Селестия была готова. Вместо того, чтобы кругами ходить по тронному залу в надежде на то, что в этот раз Сансет Шиммер вернется, она прошла через него сама.

Это было поразительно. Мир на той стороне был так далек от Эквестрии, насколько это возможно. Самым большим изменением стала ее собственная форма, Селестия не была уверена, что она за существо, но она определенно не пони. Большая часть первого дня была потрачена впустую, чтобы только привыкнуть к двуногому телу.

— Простите, вы знаете кого-нибудь по имени Сансет Шиммер? — спросила Селестия случайного прохожего.

— Не припоминаю, простите.

Селестия вздохнула. Та же самая реакция снова и снова.

— Хорошо, спасибо вам.

Она обдумывала свой следующий шаг, но прежде чем она успела что-либо сделать, к ней подошел Стоут Шилд. Селестия хотела взять с собой взвод стражников для помощи в поисках, но понимала, что лучше не рисковать, нарушая равновесие в другом мире, тем более у нее не было причин подозревать, что Сансет угрожает опасность. Поэтому она взяла только Стоут Шилда со строгим приказом не лезть на рожон.

— Удалось что-нибудь найти? — спросила Селестия.

— Я кое-что узнал об этом мире, но ничего о Сансет. — Он посмотрел на небо, и Селестия поняла, что будет дальше. — Я думаю, что для нас будет лучше, если мы вернемся в портал.

— Но мы же еще не нашли ее, — отчаянно сказала Селестия. — Она должна быть где-то здесь, я не брошу ее!

— Если мы останемся тут еще ненадолго, то застрянем.

Селестия взглянула на луну. В течение часа она достигнет своего пика, и портал закроется, а им еще нужно время на обратную дорогу.

— Ты иди вперед. Я еще немного осмотрюсь и последую за тобой.

Стоут Шилд покачал головой.

— Простите меня, Принцесса, но у меня есть долг перед Эквестрией вернуть вас обратно. После этого вы можете предпринимать любые действия, какие захотите, но я не оставлю Эквестрию без принцессы.

Селестия повернулась к нему и прищурила глаза.

— На что ты намекаешь?

Он на мгновение задержал на ней взгляд, затем сложил руки.

— Селестия, прошу… я знаю, ты хочешь найти доказательства того, что с ней все в порядке, но будь благоразумна.

Селестия была застигнута врасплох такой неофициальной просьбой, что заставило ее задуматься над его словами. Нельзя было отрицать, что они имели смысл.

— Мы искали три дня, — продолжал он. — И у нас до сих пор нет ни единой зацепки. Сегодня мне удалось узнать больше о городе, в котором мы находимся, и мы едва охватили его малую часть. Мы не знаем, живет ли она еще в этом городе, и у нас нет возможности узнать, насколько велик этот мир. Организованный поиск в Кантерлоте может занять больше времени, а здесь у нас ничего нет.

— То есть мне просто бросить ее!? — Селестия в отчаянии всплеснула руками. — Она где-то в этом мире, и мне нужно найти ее!

— Ради кого вы это делаете? Ради нее или для себя? — Стоут Шилд обвел их жестом. — Пока мы были в этом мире, никто не попытался причинить нам вред. Здешние жители кажутся мирными, и мы явно находимся в организованном обществе. Сансет Шиммер — находчивая кобылка, которая, без сомнения, сумеет приспособиться. Все, что тебе нужно — это твое душевное спокойствие.

Селестия закрыла глаза и помолчала. Ее голос стал тихим, когда она вновь заговорила:

— Это действительно так ужасно?

Она почувствовала руку на своем плече.

— Послушай, я понимаю, что это тяжело. Но у тебя есть миллионы пони, которым ты нужна дома, включая Твайлайт Спаркл и Кейденс. Через тридцать лун портал снова откроется, и теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, в следующий раз мы сможем организовать надлежащую поисковую группу. Но прямо сейчас нам нужно вернуться домой.

Нельзя было отрицать, что он прав, но первые шаги в направлении портала давались тяжело. Однако в компании, по крайней мере, сделать это было немного легче.

— Спасибо, Стоут Шилд. Я рада, что взяла тебя с собой.

— Конечно, Принцесса. И я сожалею, что вы не продвинулись в поисках.

Селестия еще раз огляделась вокруг. Мир, в котором они находились, не казался опасным, а Сансет была очень изобретательна.

— Это помогло больше, чем ты думаешь.

Прошло семь лет с тех пор, как Селестия в последний раз видела Сансет Шиммер. Она снова повернулась к зеркалу, уставившись на свое отражение. Портал был открыт более двух дней, и она не собирала поисковую группу. Еще через день портал снова закроется, и она упустит еще один шанс вернуть Сансет Шиммер домой.

Дверь тронного зала отворилась, и цоканье копыт эхом разнеслось по тихой комнате. Селестии не нужно было оглядываться, чтобы узнать, кому они принадлежали.

— Никаких известий от нее? — спросил Стоут Шилд.

— Нет. — Селестия отвернулась от зеркала, чтобы посмотреть на него. За последние семь лет он постарел, но Селестия едва заметила это. Только когда ей сообщили о его официальной отставке, она поняла, сколько времени утекло мимо. — Как все прошло?

Стоут Шилд ухмыльнулся.

— Все прошло без сучка и задоринки. Все признают, что Шайнинг Армор — верный выбор на мою замену, и он до сих пор отлично справляется.

Шайнинг Армор был братом Твайлайт Спаркл, кольтфрендом Кейденс, а вскоре должен стать капитаном Стражи Селестии. Благодаря этим обстоятельствам, Селестии довелось встретиться с ним несколько раз, но все же она почти ничего о нем не знала. Живое доказательство того, что для такой пони, как Селестия, семь лет — всего лишь миг, когда для любого из ее маленьких пони это долгий срок.

— Ты уверен, что он не слишком молод?

Стоут Шилд усмехнулся.

— Если бы он получил работу прямо сейчас? Возможно. Но я останусь тут еще на год или около того, и позабочусь о том, чтобы он был в форме, когда придет время.

— Да, конечно. Я полностью доверяю тебе.

Селестия вновь повернулась к зеркалу. Семь лет — долгий срок для любого из ее маленьких пони, включая Сансет Шиммер.

Отражение Стоут Шилда появилось рядом с отражением Селестии, и его голос был куда более сдержанным, когда он заговорил:

— У нас есть еще вечер и завтрашний день. Я мог бы собрать поисковую группу.

Селестия искала в своем отражении что-нибудь, какую-нибудь подсказку, что делать. Отражение безмолвствовало, но это было неважно. Она уже приняла решение.

— Нет, я не думаю, что в этом есть необходимость.

Стоут Шилд кивнул.

— Как пожелаете, Принцесса.

За последние семь лет слишком много времени было потрачено на размышления, поэтому, наконец, она отвернулась от зеркала.

— Мне пора опускать солнце. После этого я вернусь в свою комнату, чтобы отдохнуть.

Стоут Шилд навострил уши. Он последовал за ней, когда она уходила.

— Если хотите, я постою у зеркала и посторожу сегодня ночью?

Селестия одарила его улыбкой.

— Я благодарю тебя, но нет. На самом деле я бы хотела организовать его переезд. Куда-нибудь в безопасное место, подальше от прохода.

Похоже, Стоут Шилд точно понял, что она имела в виду.

— Конечно. Я полагаю, что одна из комнат на третьем этаже восточного крыла вполне подойдет.

Место, которое он упомянул, находилось в глубине замка, а это означало, что на него вряд ли наткнутся проходящие мимо пони.

— Звучит отлично.

Они подошли к двери тронного зала, и Селестия остановилась. Она опустила голову и позволила себе еще одно мгновение затаенного сомнения.

— Как думаешь… Сансет счастлива в том мире?

Стоут Шилд тепло улыбнулся.

— Думаю, да.

Селестия тоже улыбнулась.

— Спасибо тебе.

Семь лет принесли много перемен. Стоут Шилд становился старше, слишком стар, чтобы отвечать за командование всей Стражей Селестии. С нетерпением ожидая сравнительно более легкой работы в составе личной охраны Селестии, а после этого выхода на пенсию, он говорил о том, чтобы увидеть земли за пределами Эквестрии, полный решимости сделать свою жизнь приключением до конца.

По прошествии семи лет Твайлайт Спаркл больше не была маленькой кобылкой. В свои шестнадцать она превратилась в молодую кобылу, и Селестия чрезвычайно гордилась своей верной ученицей. Она все еще боролась с дружбой, но ей предстояло расти еще много лет.

Семь лет назад Кейденс еще следовала за Селестией, учась быть принцессой, прежде чем у нее появились какие-либо собственные обязанности. Теперь она коронована как Принцесса Любви и начала играть активную роль в руководстве Эквестрией. Тем временем ее кольтфренд быстро продвигался по служебной лестнице Стражей Селестии и вскоре должен стать ее следующим капитаном. Для них уже пророчили свадебные колокола.

Даже такая пони, как Селестия, могла почувствовать, какое влияние на нее оказали семь лет. Все стало легче. Она знала, что уход Сансет всегда будет тяжело давить на нее, но в такие дни она меньше думала об этом. Кошмары утихли, а болезненные воспоминания стали редкостью.

Их место заняли мысли о хороших временах, которые она провела с Сансет Шиммер. День, когда Сансет получила свою кьютимарку, и Селестия, возможно, была счастлива куда больше, чем должна, увидев, что это солнце. День, когда она смогла разлучить Сансет с ее родителями, и выражение лица кобылки, когда ее пригласили жить в замке. Время, когда Сансет пробовала свои силы в вязании, чтобы сделать Селестии шарф для праздника Согревающего Очага.

Селестия вышла на балкон своей комнаты и посмотрела на солнце. Ее рог засветился золотом, и она медленно опустила его. Как раз перед тем, как оно исчезло за горизонтом, она позволила ему задержаться еще на несколько мгновений, чтобы небо загорелось янтарным, красным и желтым.

Семь лет принесли много перемен для каждого. Возможно, этого времени оказалось достаточно для Сансет, чтобы, наконец, обрести счастье.

— Доброй ночи, моя одаренная ученица.

Когда что-то становится легче, это не означает, что оно будет легко. Спустя годы после переезда зеркала, Селестия обнаружила, что все меньше и меньше думает о потере своего ученика, но боль возвращается каждый раз, когда она ловит себя на подобных мыслях.

Осознание того, что портал снова открыт, несомненно всколыхнуло эти воспоминания. Хоть Селестия и успешно сопротивлялась желанию провести ночь перед зеркалом, с этим она ничего поделать не могла. Она закончила тем, что отменила свои встречи, даже перенесла занятия с Твайлайт.

К тому моменту, когда ей пришло в голову, что лежать в постели в полном одиночестве целых три дня не так уж и расслабляет, как она надеялась, было поздно. И хотя гораздо лучше было бы найти продуктивное занятие, чтобы заполнить свое время, Селестии просто не хватало силы воли для этого. Жалко тратить впустую очередной день, но в то же время так намного легче.

Ей было доступно множество способов отвлечься. Книги, которые она собиралась прочесть или отчеты, которые требовали ее внимания, но она неоднократно ловила себя на том, как пролистав несколько страниц, откладывает бумаги обратно. Не то чтобы она не хотела работать, но мысли путались в голове, когда она пыталась сосредоточиться, и ей нужно было перечитывать один и тот же отрывок снова и снова, прежде чем хоть что-то понять.

Она почувствовала облегчение, когда кто-то постучался в дверь. Поскольку на этот день не было назначено встреч, велика вероятность, что это связано с какой-то неотложной проблемой, с которой ей нужно разобраться, и все же это было облегчением.

— Войдите, — позвала Селестия, перекатываясь в сидячее положение.

Дверь открылась, и появилась молодая кобылка. Пурпурный единорог, увидеть которого Селестия совсем не ожидала.

— Доброе утро, Принцесса. Надеюсь, я вам не помешала.

— Нет, вовсе нет. — Селестия улыбнулась, как своей гостье, так и неожиданному повороту событий. — Рада видеть тебя, моя верная ученица. Пожалуйста, входи.

Твайлайт вошла в комнату, левитируя рядом большую закрытую кружку.

— Я принесла немного супа, чтобы вам стало легче. Не волнуйтесь, его готовил Спайк, так что все совершенно безопасно.

Услышать это было облегчением, ее ученица преуспела во многих вещах, но кулинария не входила в их число.

— Спасибо тебе, Твайлайт. Это очень заботливо с твоей стороны. — Селестия перехватила кружку своей собственной магией. Сняв крышку, она выпустила аромат, который, как была уверена сама Селестия, непременно заставил бы ее чувствовать себя лучше, если бы она была действительно больна.

— В нем есть морковь для бета-каротина, лук, потому что фитохимические вещества повышают витамин С, сладкий картофель для витамина D…

Селестия улыбалась, когда Твайлайт перечисляла, что было в супе и почему это было в супе. Она потягивала его, слушая объяснения Твайлайт, и терпеливо ждала, пока та закончит, прежде чем заговорить.

— Я вижу, ты очень много думала над этим. И что самое важное, он очень вкусный.

Твайлайт засияла от похвалы.

— Я просто надеюсь, что это сможет помочь. Вы чувствуете себя лучше, чем вчера?

Чувствует ли она себя лучше? Маловероятно, пока портал не закроется снова, и Селестия не сможет смириться с тем фактом, что прошло еще тридцать лун.

— Думаю, отдых мне помогает. Уверена, через несколько дней я снова встану на копыта.

— Слышать это такое облегчение. Я даже не думала, что вы можете заболеть.

Селестия усмехнулась.

— Возможно, я более устойчива к болезням, чем большинство, но я всего лишь пони, Твайлайт.

Твайлайт смущенно посмотрела в сторону.

— Верно, конечно.

— Я просто надеюсь, что мое отсутствие не доставит слишком много проблем остальным. Перенос встреч это всегда хлопоты для тех, кто в этом замешан…

— Я уверена, что никто так не считает. — Твайлайт улыбнулась. — Я разговаривала с Рейвен по дороге, и она сказала, что пони посылали свои наилучшие пожелания.

Хотя это, безусловно, было правдой, Селестия подозревала, что многие из них делали это только из вежливости.

— Это приятно слышать.

— Вообще-то я встретила кобылку, которая искала тебя.

— Кобылку? — Вопреки здравому смыслу, Селестия почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.

— Угу. Она бродила по замку, когда я ее встретила, думаю, она не очень хорошо тут ориентируется. Но как только я сказала, что ты больна, она передумала тревожить тебя.

— Она не… — Селестия покачала головой. Мало того, что Сансет Шиммер отлично знала планировку замка, если бы она вернулась с намерением увидеть Селестию, то ее определенно было бы не так просто отговорить. Это продолжается слишком долго, и Селестии нужно перестать мучить себя ложной надеждой. — Неважно. Я уверена, что она придет снова, как только я начну принимать посетителей.

— Ох! — На лице Твайлайт промелькнуло беспокойство. — Простите, вы должны были отдыхать.

Селестия усмехнулась.

— Я не думаю, что настолько больна, чтобы разговор с моей ученицей сделал хуже. Приятно иметь компанию.

— Тогда может быть вы хотите, чтобы я осталась ненадолго?

Оптимистичное предположение Твайлайт согрело сердце Селестии и прогнало плохие мысли.

— Я думаю, это звучит как хорошая идея.

Девять лет минуло с тех пор, как Сансет Шиммер покинула Эквестрию, и ей все еще было больно думать об этом. Но с каждым днем становилось легче. Иногда трудно удержаться от мыслей о прошлом, но все, что нужно сделать в конце дня, это продолжать двигаться вперед.

Не имея никаких других обязательств, Селестия могла часами разговаривать со своей ученицей. Они не обсуждали магию или какие-либо другие уроки, они просто разговаривали. Они говорили о Спайке и о том, каково растить детеныша дракона. Они говорили о апартаментах, в которые Твайлайт и Спайк недавно переехали. Они говорили о книгах, пьесах, музыке и искусстве, как классических, так и современных.

В мире так много вещей, о которых можно поговорить, и не было необходимости, чтобы их отношения вращались исключительно вокруг академических исследований Твайлайт. Селестия не находила достаточно свободного времени для подобных встреч, ни с Твайлайт в последние годы, ни с Сансет в прошлом. Насколько иным могло бы стать мировоззрение ее ученицы, если бы Селестия поощряла ее чаще проводить с ней время?

Но это было в прошлом, и пришло время перестать в нем жить. Все, что она могла сделать для Сансет, — это надеяться, что она счастлива там, где сейчас находится. Твайлайт, с другой стороны, все еще росла, и Селестии еще не поздно оказать на нее положительное влияние.

— Я думаю, мне лучше вернуться домой, пока Спайк не начал волноваться, — в конце концов сказала Твайлайт. — Мы должны были пообедать вместе.

— Да, конечно. — Селестия протянула Твайлайт уже давно пустую кружку. — Передавай ему мою благодарность.

— Будет сделано! — Твайлайт встала и направилась к двери, затем остановилась, чтобы попрощаться. — Было приятно побеседовать, и я надеюсь, что вы скоро почувствуете себя лучше.

— Твайлайт… — Селестия на мгновение отвела глаза, прежде чем снова повернуться к своей ученице. Уделять Сансет достаточно времени вне уроков было не единственным, что Селестии не удалось сделать. Она пообещала себе, что будет лучше заниматься с Твайлайт, но, по крайней мере в одной области, ей это так и не удалось.

— Могу я что-нибудь сделать для вас? — спросила Твайлайт, пока Селестия пыталась подобрать правильные слова.

— Нет, просто… Я хотела сказать, что я очень рада, что ты моя ученица. — Рада, что она стала твоей ученицей? Конечно она могла придумать что-нибудь получше. — То есть я хотела убедиться, что ты знаешь, что я… что мне не все равно.

Хотя самой Селестии выбор слов показался неудачным, Твайлайт вся сияла.

— Спасибо, Принцесса. Я сделаю все возможное, чтобы вы гордились мной!

Сансет и Твайлайт были очень разными пони. Селестия беспокоилась о них обеих и, несмотря на все обстоятельства, никогда не чувствовала, что Твайлайт заменила Сансет в качестве ее ученицы. Но когда она закрыла глаза, то увидела перед собой кобылку янтарного цвета, которая произносила те же самые заверения.

— Я сделаю все возможное, чтобы соответствовать этому, Принцесса.

— Моя дорогая ученица, ты уже сделала.

Все пошло совсем не так. Это должно было стать радостным временем празднования, шансом загладить прошлые ошибки и начать с чистого листа. Селестия должна сидеть внутри, рядом с Сансет, восстанавливать их связь, разорванную в течение двенадцати долгих лет. Твайлайт, Луна, Кейденс должны быть с ними, и все важные для нее пони смогут впервые собраться вместе.

Вместо этого она сидела на балконе с видом на Кристальную Империю и надеялась, что Твайлайт не вернется одна, когда пройдет через портал. Но до закрытия портала осталось всего несколько часов, и Селестия слишком нервничала, чтобы оставаться оптимистичной.

“Все в порядке,” — говорила она сама себе в сотый раз. — “Я не потеряю их обеих.”

— Все еще никаких вестей.

Селестия обернулась через плечо и увидела, как ее племянница выходит на балкон.

— Как держатся остальные пони?

Кейденс села рядом с Селестией.

— Они заняты своими делами, но друзья Твайлайт верят в нее. Они знают, что она скоро вернется.

Селестия хотела быть такой же уверенной.

— Конечно.

Какое-то время они сидели в тишине, и Селестии не хотелось, чтобы их разговор заходил дальше. Было здорово, что рядом с ней кто-то, кто мог понять, что она чувствует, но у Кейденс не было положительного опыта отношений с Сансет. Селестия уверена, что Кейденс была бы счастлива оставить их подростковые воспоминания в прошлом, если бы только это было единственной проблемой...

— Я не понимаю, зачем Сансет сделала это… — сказала Кейденс спустя какое-то время.

— Хотела бы я знать ответ. — Селестия понимала, что Кейденс хотела какого-нибудь рационального объяснения, которое Селестия могла бы иметь, в отношении поведения своей ученицы, но ей нечего было сказать. — Мы узнаем больше, как только вернется Твайлайт.

— Надеюсь… — Кейденс бросила на Селестию обеспокоенный взгляд, прежде чем ее выражение стало серьезнее. — Стражник, на которого напали, пришел в сознание. Шайнинг сейчас с ним.

— Слышать это — такое облегчение. — Облегчение, которое, несомненно, идет рука об руку с ужасными новостями. — Я думаю, бессмысленно спрашивать описание нападавшего.

— Она назвала ему свое имя, тетя… Она сказала, что хочет, чтобы ты знала, кто несет за это ответственность.

Всем пони уже было известно, что Сансет ответственна за это. В дополнение к украденной короне Твайлайт, той же ночью от пожара сильно пострадала библиотека. Стражники сбегались к огню, оставляя беззащитными подступы к короне. Время было подходящим, и прослеживался четкий мотив. Этого уже было достаточно, даже без свидетельских показаний библиотекаря, достаточно точно описавших кобылу, похожую на Сансет.

Но все равно было неприятно слышать, что она оставила свое имя, особенно для Селестии. Возможно, надежда на то, что Сансет будет счастлива в своем новом доме, была слишком смелым ожиданием.

— Я поняла. Тогда сомнений больше не осталось, хотя их и с самого начала было не так уж много.

— Я всегда боялась, что она когда-нибудь объявится, но я никогда не думала, что это будет так катастрофично.

Селестия вздохнула. Кейденс боялась возвращения Сансет, как и большинство пони, которые помнили ее.

— Похоже, годы были не так добры с ней, раз она так низко пала.

Кейденс посмотрела на Селестию с сердитой гримасой.

— Я бы не была так уверена. Зная Сансет, она наверняка манипулировала всеми, чтобы все было отлично только у нее. Прости, тетя, я знаю, ты хочешь верить в нее, но… Сансет всегда была очень плохой.

Было легко понять, как Кейденс могла подумать такое, но закрыв глаза, Селестия вспомнила кобылку, которую она встретила так много лет назад. Конечно это было до того, как Селестия подвела ее.

— Не всегда.

Между ними снова повисла тишина, но Селестия не позволила этому беспокоить ее. Они с Кейденс, вероятно, никогда не согласятся насчет Сансет, но все равно было приятно, что ее племянница рядом с ней.

— Тетя Селестия… — Кейденс беспокойно заерзала. — Что произойдет, если Сансет вернется с Твайлайт? Она украла корону Твайлайт, нанесла значительный ущерб моей библиотеке, а также напала на твоего стражника.

Это больно признавать, но был только один ответ:

— Поскольку она совершила преступление против трех принцесс, справедливо будет нам всем выслушать, что она может сказать в свое оправдание, а затем вместе решить, какая судьба была бы для нее более подходящей.

— Да, думаю это отличная идея. — Кейденс встала и развернулась, направляясь обратно во дворец. — Я вернусь к остальным. Ты тоже должна присоединиться к нам, тетя.

— Ты иди, я еще немного побуду тут и тоже подойду, — сказала Селестия. Но пока Кейденс уходила, Селестия чувствовала, как в ней нарастает беспокойство. Что будет с ее ученицей, если она вернется? — Кейденс? — позвала ее Селестия, прежде чем та успела войти внутрь. — Если я попрошу тебя об этом, ты будешь с ней помягче?

Хотя Селестия не сводила глаз с Кейденс в ожидании ответа, она все еще отчетливо слышала колебания в ее голосе.

— По правде говоря, я надеюсь, что вообще не будет необходимости щадить ее. Мне бы хотелось думать, что мы придем к соглашению, которое удовлетворит всех, справедливому, но и не жестокому. Но ты понимаешь, что по большей части все зависит от самой Сансет, и когда придет время, я сделаю то, что должно, ради Кристальной Империи.

Селестия наклонила голову.

— Да, я понимаю.

Звук копыт и закрытая дверь подсказали ей, что она снова одна. Это было правильно и справедливо. Кейденс должна была ставить благо Кристальной Империи превыше всего, также как Селестия — благо Эквестрии. Ее собственные личные желания не должны влиять на происходящее, но все же…

— Осторожнее, Тия. Если бы я тебя не знала, то сказала бы, что ты действительно проявляешь какие-то эмоции.

— Приветствую тебя, Луна. — Селестия обернулась и увидела свою сестру, которой, конечно же, не было здесь минуту назад. — Скажи мне, что Сансет не нашла способа обидеть и тебя тоже.

— Нет, я по-прежнему избавлена от волнений. — Луна встала рядом со своей сестрой, вместе с ней наблюдая за городом. — Если дело дойдет до суда, то я чувствую, ты должна знать, что я намерена “быть с ней помягче”, независимо от того, попросишь ли ты меня об этом или нет.

Селестия улыбнулась.

— Спасибо тебе, Луна, но Кейденс права. Наш долг перед Эквестрией превыше всего.

— Конечно. И как гражданину Эквестрии, мы обязаны дать Сансет Шиммер шанс на новую жизнь. В чем Кейденс действительно права: как воспользоваться этим шансом, зависит только от Сансет Шиммер.

— Это то, чего я больше всего боюсь… Сансет послала ясный сигнал о том, что она не хочет заключать мир.

Луна улыбнулась и покачала головой.

— Нет, дорогая сестра, она ясно дала понять, что не желает мириться. Но это было до того, как Твайлайт Спаркл отправилась за ней, и мне не нужно напоминать тебе, что она удивительно способная кобылка.

Селестия хотела быть такой же оптимистичной, как Луна, но было еще так много вариантов, чтобы все пошло не так.

— Но она еще не вернулась. Даже если она останется там до последнего момента, пытаясь все исправить, Сансет ушла одиннадцать лет назад. Кто знает, что могло произойти за это время? Между тем у Твайлайт было всего три дня, чтобы что-то изменить.

Голос Луны потерял игривый тон, когда она заговорила.

— Я припоминаю другой раз, когда у нее была всего одна ночь, чтобы помочь пони, которая заблудилась и отсутствовала куда дольше. Верь в свою ученицу, сестра. Я-то знаю.

Селестия смотрела на свою сестру, пока Луна наблюдала за городом. Прошло два года, и все же она очень редко говорила о своем пребывании в качестве Найтмер Мун.

— И ты думаешь, она сможет найти свой путь?

— Никто не познал этого лучше, чем я. Бывают моменты, когда любого из нас может поглотить наша тьма. Питаемая нашими чувствами отверженности от окружающих нас пони, иль нашей жадностью узреть себя с наградами, коих мы не заслуживаем, иль даже нашей печалью из-за потери тех, кто нам дорог. Иногда мы теряем из виду наше окружение и замечаем лишь самих себя на пути, на котором мы, возможно, даже не хотим более находиться. Но даже когда темнота застит наш взор, всегда есть иная стезя, иные выходы. Нам лишь нужно, чтобы кто-то показал нам свет, дабы мы могли их найти.

Селестия не могла не улыбнуться запутанному объяснению Луны.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты слишком любишь говорить загадками?

Луна ухмыльнулась.

— Кто-нибудь говорил тебе, что метафоры это не загадки? — Она рассмеялась, прежде чем добавить: — Но да, мне уже говорили.

Только Луна могла заставить Селестию улыбнуться, даже когда она была так решительно настроена оставаться несчастной. Она подумала о словах Луны. Сансет потеряла свой путь много лет назад, но она могла найти его снова. Она просто не способна сделать это в одиночку.

— И ты веришь, что Твайлайт может стать светом для Сансет?

Луна на мгновение задумалась.

— Твайлайт Спаркл покажет ей пути. Сансет Шиммер должна выбрать один из них.

— Я… я буду верить. В них обеих.

— Хорошо. Твоя поддержка может понадобиться, чтобы помочь Сансет идти по тому пути, который она выберет. — Луна закрыла глаза и наклонила голову. — Скажи мне, когда вернется Сансет Шиммер, что ты собираешься делать?

Селестия моргнула.

— Как я говорила, мы проведем...

— Тия. — Луна открыла глаза и посмотрела прямо на Селестию. Хотя та потратила тысячелетия, чтобы научиться скрывать свои эмоции, все было бесполезно, когда эти бирюзовые глаза смотрят в упор. — Я спрашиваю не о том, что мы будем делать, а что делать будешь ты.

— Я… — Селестия знала, о чем спрашивала Луна, но у нее не было ответа. Она искала его в течение трех дней, но все что она нашла, лишь неопределенность. — Я... не знаю. Я просто хочу, чтобы она вернулась домой.

Даже не получив настоящего ответа, улыбка Луны говорила о том, что она нашла то, что искала.

— Она вернется. Возможно, это произойдет не сегодня вечером, но она вернется к тебе.

Селестия положила голову на плечо Луны.

— Откуда ты можешь это знать?

Луна обняла Селестию крылом.

— Я же вернулась.

Селестия улыбнулась и прижалась носом к сестре.

— Спасибо тебе, Луна. Годы, проведенные без тебя, были самыми трудными в моей жизни.

— Да, я настоящее сокровище. — Луна убрала крыло, и ее рог зажегся. — Но сейчас есть кое-кто, с кем тебе следует поговорить.

К большому удивлению Селестии, Луна левитировала книгу. Журнал в твердом переплете с кьютимаркой Селестии на обложке.

— Где ты его взяла? И как ты вообще узнала об этом?

— Рылась в твоих личных вещах конечно. — Луна бросила на Селестию растерянный взгляд, как будто не могла понять, какого еще ответа она ожидала. — Какой бы я была младшей сестрой, если бы не пыталась прочитать твой дневник?

На мгновение Селестия поймала себя на том, что гадает, серьезно ли говорит Луна. Но только на мгновение, затем она улыбнулась и покачала головой.

— Даже не знаю, что с тобой делать.

Луна пожала плечами, левитируя перо и чернильницу.

— Я боюсь, что ты застряла со мной надолго, дорогая сестра, так что тебе лучше научиться жить с этим.

— О нет, на это я пойти не могу. Это же испортит все веселье. — Улыбка Селестии исчезла, когда она уставилась на книгу. Даже Луна молчала, открывая ее и перелистывая на последнюю страницу с записью. — Я… Я не знаю, что сказать.

Луна положила свое копыто на копыто Селестии.

— Скажи то, что у тебя на сердце.

Селестия поморщилась.

— Из твоих уст это звучит так легко.

— Для тебя, дорогая сестра? — Луна встала, — я сомневаюсь, что существует что-то сложное.

— Ты уходишь?

— Не мое сердце должна услышать Сансет Шиммер. Верь в себя, Тия. Я-то знаю.

Луна оставила Селестию с журналом и последовала за Кейденс внутрь. Селестия посмотрела на него, задаваясь вопросом, какие слова могли бы рассказать Сансет обо всем, что было у нее на сердце.

— Ох, Сансет... — Селестия глубоко вздохнула и поднесла перо к странице. — Я хотела бы быть там, чтобы увидеть тебя сейчас...

— Наконец-то. — Сансет уставилась на корону в своих руках. — Больше силы, чем я могла себе представить!

Сансет надела корону себе на голову, и последовала ослепительная вспышка света. Все, чего когда-либо желала Сансет, наконец-то будет принадлежать ей!

— Хорошая работа, Принцесса, — произнес голос внутри Сансет. — Хоть что-то ты смогла сделать правильно.

Сансет попыталась спорить, попыталась указать, что это была ее победа, и она не будет ею делиться. Она попыталась, но ничего не вышло. Кольца синего и черного цвета, выходящие из короны, окружали ее тело, а руки остались прикованными к короне.

А затем все погрузилось во тьму. Ее тело казалось невесомым, но Сансет едва заметила это. Ее разум словно раскололся надвое, и она потеряла волю бороться с чем-либо.

Затем пришла боль. Боль ощущалась наказывающей. Это выводило ее из себя, но она ничего не могла поделать, чувствуя, что ее сжигают заживо. Ее тело словно разрывалось на части, огонь пожирал все, что в ней было, заменяя это чем-то, чего быть не должно.

А потом не было ничего. Боль ушла, тьма рассеялась, и Сансет поняла, что все закончилось. Она чувствовала себя слабее, чем когда-либо за всю свою жизнь, но что бы с ней не делала корона, это закончилось.

Все чувствовалось неправильным. Сансет чувствовалась неправильной. Ее мысли были в беспорядке, и она не могла вспомнить, что происходит. Она открыла глаза и обнаружила, что парит над школой, но не была уверена, как она тут оказалась.

“Что происходит?” — спросила Сансет. Звуков не было слышно, но единственная персона, которая имела значение, отвечала.

“Мы получили все, чего когда-либо хотели,” — ответила она самой себе.

Все, чего она когда-либо хотела. Теперь это принадлежало ей. Она осознавала это, потому что говорила себе и прислушивалась к себе.

“Еще нет,” — напомнила она самой себе. “Мы только начали.”

Сансет только начинала. Она посмотрела на себя и поняла, что все ее тело изменилось. Она больше не была просто огнем, Сансет стала настоящим пеклом. Она могла бы очистить мир своим пламенем и тогда получила бы все, чего когда-либо хотела.

“Пришло время узреть, что мы можем,” — сказала она самой себе.

Сансет с ликованием рассмеялась и осмотрелась в поисках какой-нибудь цели. Она увидела двух мальчиков, которые так долго выполняли ее приказы.

“Они?”

“Да, они. Дай им награду, сделай их первыми, кто последует за нами. Позволь им гореть вместе с нами.”

Сансет дала им форму, похожую на ее собственную. С этим даром они наконец-то будут ей полезны.

“Но не останавливайся на этом. Ты видишь? Ученики бегут в школу. Покажи, что им негде прятаться. Помнишь, как они пытались удержать тебя от того, что по праву принадлежало тебе? Настало время для их наказания.”

Перед ней была стена, и Сансет снесла ее. Ничто больше не встанет у нее на пути. Сансет почувствовала гнев, когда оглядела учеников. Они пытались удержать ее от того, что она заслуживала, и она накажет их. Возможно Сансет что-то говорила, но она не слышала слов.

“Но подожди, мы можем быть милосердны. Прояви к ним нашу милость. Покажи им, что они могут служить нам. Посмотри, как они бегут. Но им не убежать. Они наши. Сделай их нашими.”

Сансет сосредоточилась на их мыслях, а затем удалила их. Это было легко. Они стали такими же, как она. И, как и она, они всегда будут слышать ее голос в голове, чтобы точно знать, что им делать.

“Отлично. Время пришло. Эта школа — ничто по сравнению с тем, чего мы достигнем. Эквестрия будет нашей!

Сансет снова заговорила, но она не была уверена, что говорит и почему. Это было неважно. Сансет реагировала только на то, что говорила самой себе, и ничего больше. Мир вокруг нее был туманным и не в фокусе. Все, что для нее важно: она получит все, чего когда-либо хотела.

Твайлайт Спаркл. Хотя все вокруг было мутным, Твайлайт Спаркл резко контрастировала с окружающим ее миром. Она говорила, и Сансет отвечала, но она не была уверена, что именно говорилось. Все, что она поняла: Твайлайт Спаркл стояла у нее на пути, и она больше никогда не сделает этого снова.

Остальные присоединились к ней. Сансет узнала в них друзей Твайлайт, но они были малозначимыми.

“Какой судьбы заслуживают Твайлайт и ее друзья?”

“Они заслуживают сожжения.”

Когда в руках Сансет загорелся огонь, свечение и жар сфокусировали мир вокруг нее. Она смотрела на Твайлайт и ее друзей, на Эпплджек, и понимала, что не хочет этого. Не этим должна быть Сансет. Сансет была огнем… огнем дающим…

“Мы пламя.”

Сансет была пламенем, и все что она могла делать — это поглощать. Мир снова погрузился в уютную дымку, и Сансет позволила пламени в ее руках устремиться вперед.

И больше ничего не стояло у нее на пути. Пламя поглотило Твайлайт Спаркл и ничегошеньки не оставило.

Что-то было не так. Сансет почувствовала это, что-то изменилось. Она не была уверена, что именно, но знала: это плохо.

Появился свет. Свет, который сиял, когда остальной мир погружался во тьму. Сансет смотрела на него, наблюдала, как он растет. Что-то пошло не так, и Твайлайт Спаркл выжила. Они все выжили. Твайлайт Спаркл говорила, но Сансет не могла разобрать слов.

Свет распространился вокруг Сансет, окутал ее, а затем свет стал единственным, что она еще могла различить.

---

От переводчика:

В оригинале глава называется “Reflections”. В переводе это означает как “отражения”, так и термин рефлексия. Рефлексия — мыслительный процесс, направленный на самопознание, анализ своих эмоций и чувств, состояний, способностей, поведения.