Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Юри смущённо уткнулась носом в подушку, подавляя внутренний крик счастья. Хотелось прыгать, скакать, бегать, обниматься со всеми подряд и выражать непередоваемую радость всеми возможными способами.

Да, Виктор был прав, когда говорил, что это будет её самое лучшее свидание в жизни.

При мыслях о Викторе Кацуки зарделась пуще прежнего. Сперва Никифоров признался ей прямо в зале планетария, потом повёл в ресторан на ужин, а в конце концов зацеловал до подгибающихся коленок прямо в коридоре перед дверью в номер.

Теперь они были парочкой, самой настоящей парочкой. А это значило, что им предстоит много свиданий и ещё больше поцелуев. И, конечно же, им предстоит проводить ещё больше времени вместе. Но при всём при этом нельзя забывать о фигурном катании и поставленной цели — забрать золото на Гран При.

Юри перевернулась на спину, глядя в потолок. Перед глазами мелькали моменты сегодняшнего вечера. Кацуки чувствовала себя как никогда влюблённой.

С одной стороны, ей не терпелось рассказать об этом всем своим знакомым и друзьям, но с другой, она прекрасно понимала возможные последствия. Они с Виктором только-только начали встречаться, не прошло и трёх часов с того момента. Юри считала, что им нужно время, чтобы начать идентифицировать себя как пару, чтобы привыкнуть друг к другу именно в романтическом смысле, чтобы побороть остатки смущения и наконец-то стать как никогда близкими. Рассказать сейчас об этом кому-то ненадёжному — это всё равно, что поставить себя и свою счастливую жизнь под самый настоящий удар. Во-первых, как бы Кацуки не была уверена в своей семье, все они могли случайно проболтаться друзьям и соседям, а там ком сплетен дойдёт до интернета, после чего его подхватят все СМИ. Во-вторых, Юри не была готова вновь получать гневные сообщения в социальных сетях и читать злые комментарии. Конечно, найдутся люди, что поддержат их, и таких будет немало, но будут также и хейтеры, чей яд будет сильно и больно ранить. В-третьих, пресса просто не даст им покоя, постоянно выспрашивая про их отношения и пытаясь узнать, как же так вышло, что они из тренера и ученика стали возлюбленными. Именно по этим трём причинам Юри считала, что если уж и объявлять об их отношениях на весь мир, то только после финала Гран-При. А что касалось близких, то Юри решила рассказать об этом только Мари и, возможно, Юрию, — вот, кто точно будет держать язык за зубами.

Телефон пиликнул сообщением от Виктора. Кацуки взяла гаджет, с нежной улыбкой читая пожелание спокойной ночи и пытаясь не утонуть в горе сердечек от Никифорова. Закусив нижнюю губу, девушка несмело отправила сердечко в ответ, тут же блокируя телефон и откидывая его подальше на кровати. Внутри смущение боролось с желанием удалить сообщение, хотя смысла в этом не было никакого: Виктор уже успел прочесть его и ответить ещё одной кучей сердечек.

* * *

В конце недели прилетели все остальные фигуристы, и теперь каток был полон людей. Конечно, расписание индивидуальных тренировок, как и расписание пользования катком женскими и мужскими группами, сохранялось, однако на разминке места стало куда меньше.

Юри не жаловалась, но постоянно думала о том, как же хорошо было в Хасецу, где на катке было только двое: она и Виктор. Там было много пространства для манёвров и свободного места для сложных приёмов. Здесь же приходилось тесниться. К тому же, по правилам фигуристам запрещалось идти тренироваться на другие катки, так что Юри стоически терпела, приободряемая улыбками Виктора.

Приезд всех фигуристов, участвавших в Кубке Ростелекома, также означал и приезд группы Якова, в которой были Мила и Гоша. И если первую Юри была безгранично рада видеть, то ко второму относилась чуть более настороженно.

Нет, Георгий был хорошим человеком и замечательным другом, вот только Виктор уже объяснил Кацуки, что то, что испытывал к ней Попович, было сложно назвать дружбой. Будучи влюбчивой и эксцентричной натурой, Гоша просто пал к ногам Юри, влюбившись в неё после того, как она подарила ему свою победу в попытке приободрить.

Кацуки сперва не поверила Виктору, считая его слова не более, чем ревностью и пустыми домыслами, вот только сперва Юрий, а потом и Мила подтвердили, что Попович действительно влюбился.

— Тебе надо поговорить с ним и объяснить, что у тебя уже есть самый лучший парень на свете, — самодовольно усмехнулся Виктор, лёжа в комнате Юри на её кровати и залипая в телефон. Сама Кацуки, которая сидела в кресле и расчёсывала волосы после душа, подняла голову.

— Это не так-то просто, — вздохнула она. — Я не хочу разбивать ему сердце так же, как это сделала Анна.

— Анна бросила Гошу, облив его помоями, что выходили из её рта, — мрачно отозвался Виктор. Юри с улыбкой подумала, что даже несмотря на их обоюдную на заинтересованность в одной девушке, Никифоров продолжает переживать за друга. — Более того, она изменяла ему у него за спиной, а после смела притворятся белой и пушистой. Ты, любовь моя, не такая и никогда не будешь такой.

Кацуки вспыхнула от нежного «любовь моя» и смущённо опустила голову, скрывая лицо за чёлкой. Кровать скрипнула, она услышала шаги, а потом прямо перед ней на корточки сел Виктор, отбрасывая чуть влажные волосы девушки назад и смотря прямо в её глаза.

— Ты — не Анна, ты не давала Гоше никаких обещаний. И я обещаю тебе, что твой отказ не разобьёт ему сердце. Во всяком случае не так, как молчаливое и безответное принятие ухаживаний, пока вечерами ты кутаешься в мои объятия. Если хочешь, я буду рядом.

Юри кивнула, а затем подалась вперёд и впервые за эти несколько дней поцеловала Виктора. Ранее инициатором постоянно был он, теперь же Юри решила, что пора и самой приложить руку к выстраиванию их отношений.

— Спасибо, — прошептала она. — Тогда давай сделаем это сегодня.

Виктор согласился.

Они дождались, когда волосы девушки просохнут, и вышли из номера, направляясь к номеру Георгия. Юри от лёгкого волнения постоянно порывалась взять Виктора за руку, сжать кончики его пальцев в своих ладонях, дабы успокоиться, но не позволяла себе этого, понимая, что в коридоре, где периодически туда-сюда шлялись фигуристы, так делать не стоит.

Остановившись напротив нужной двери, Юри несмело постучалась. По ту сторону раздалось приглушённое ворчание и чужие шаги. Кацуки посмотрела на Виктора, ловя нотки одобрения и поддержки в его взгляде. Храбрость в миг наполнила грудь девушки. Всё волнение прошло.

«В конце концов, мне это не в первой», — подумала девушка и приветственно улыбнулась, когда дверь распахнулась прямо у неё перед носом. Георгий, судя по всему, совершенно не ожидал увидеть гостью, но был польщён её приходом.

— У меня есть разговор, — произнесла Юри. Попович кинул на неё вопросительный взгляд, а затем перевёл его на Виктора, который стоял у двери, оперевшись о стену и явно не намереваясь заходить на чашечку чая.

— Я подожду здесь, — произнёс он, — а вы идите.

По одному выражению лица Гоши было понятно, что он уже заподозрил что-то неладное, но только никак не мог понять, что же не так.

Юри глубоко вздохнула и сделала шаг в номер, прикрывая за собой дверь. Она не стала отходить далеко от неё, спиной прижимаясь к металлу и отказываясь от кофе и чая.

— На самом деле я всего на пару минут, — произнесла она.

— Итак, я слушаю, — кивнул Попович, тазом опираясь о спинку кресла и скрещивая руки на груди.

— Я… Я хотела сказать, что… Видите ли, я знаю, что чувства, которые вы ко мне испытываете, не совсем дружеские, — осторожно сказала Юри, наблюдая за выражением лица собеседника. — И… Как бы лучше сказать? Я очень ценю вас, но как друга. Я хочу продолжать общаться с вами в живую, переписываться в интернете, пересылать вам смешные картинки и желать удачи, но всё же как другу, а не как возлюбленному.

— Ты отвергаешь меня? — спросил Георгий. Юри пристыженно кивнула. Попович рвано и отчаянно вздохнул, запуская руку в волосы и проходясь пятернёй между прядей, сильно сжимая их. А затем грустно усмехнулся: — Да уж, я должен был ожидать чего-то такого. Всё же по сравнению с блистательным Виктором я — второй сорт.

— Дело не в Викторе или его блистательности! — горячо возразила фигуристка, понимая, куда клонит собеседник. — Дело в моих чувствах, в моём сердце. Если бы я могла приказать ему любить кого-то другого, то я бы сейчас уже несколько лет как встречалась бы с Пхичит-куном или ответила бы на ваши чувства. Но я не могу, оно мне неподвластно.

Брови Георгия изогнулись, как и губы. Он вновь сделал несколько глубоких вздохов, а потом спокойно произнёс:

— Я всё понимаю. Что ж, если это всё, то я хотел бы побыть один.

Юри тут же закивала, неловко извиняясь и прощаясь. Она покинула номер Георгия, ощущая неприятный осадок. Разговор был совсем коротким, но Кацуки видела всё: и как крепко Попович сжимал руки в кулаки, и как он выстукивал ногой рваный ритм, и как его губы сжимались в тонкую полосочку, и как взгляд становился всё отчаяннее и отчаяннее, как слёзы проступали в уголках чужих глаз. Наверное, это больно, когда тебя отвергают две возлюбленные девушки подряд. Причём одна из них предпочитает твоего лучшего друга.

Юри уткнулась лбом в плечо Виктора, и сейчас ей было абсолютно плевать, будет ли кто-то проходить мимо них или нет. Она нуждалась в поддержке.

— С ним всё будет хорошо, — тихо пообещал Никифоров. Юри хотелось в это верить.