Упала, очнулась - султанша! (джен)

Несколько дней спустя.

Я задумчиво жевала виноградинку. Неподалёку переливалась музыка — первый праздник брата был в самом разгаре, его решили провести в гареме, так как покои Сулеймана не могут вместить слишком большое количество человек. Наложниц, конечно, не как у падишаха, но штук десять точно наберётся. На душе царило смутное, непонятное чувство — брат уже не тот, что раньше. Под зад не пнёшь, шутливую драку не устроишь. Через три года я впервые стану тётей, подумать только... Жаль, что присутствовать ни матери, ни сёстрам шехзаде нельзя — ведь праздник только для него. Я бы посмотрела на танцующих.

Конечно, учителя свой хлеб ели не даром и совсем я по сравнению с ними не опозорюсь, но у девушек навык танца может обеспечить жизнь, что даёт совершенно иной уровень мотивации.

* * *

Над ухом пятый раз за ночь раздался противный писк, и я яростно швырнула подушку куда-то в темноту. Надеюсь, попала. Мерзкие комары искусали все руки, ноги, которые были неосторожно высунуты из-под одеяла, и, самое ужасное — лицо. Гордость любой девушки, оно было живописно украшено красными пятнами с буграми посередине. Получив наконец свои покои, не на такой приём я рассчитывала.

Если подумать, всё объяснялось просто — мы с сёстрами жили в комнате без окон, вход был плотно закрыт тонкой тканью, поэтому залететь туда никто не мог. Разве что когда она отдёргивалась, чтобы войти или выйти, но происходило это не так уж часто. Валиде спала на кровати с пологом, а служанки, выросшие в гораздо более суровых условиях, попросту не обращали внимания на насекомых и не расчёсывали укусы, так что было незаметно.

А вот я толком не отдыхала до рассвета: только более-менее крепко задремлю — и тут же этот ужасный писк. Специально, суки, ждут, чтобы под руку не попасть, со сна-то оно неудобно же. Потом от усталости провалилась в вязкий туман снов, и очнулась, когда Мёге потрясла за плечо.

— Госпожа, пора вставать. Бани уже готовы.

Из соображений безопасности я решила мыться утром — больше свидетелей на случай чего-то плохого и быстрее заметят неладное, если оно удастся. Из-за этого многие, думаю, тайком покрутят пальцем у виска, но плевать. Лучше быть живой сумасшедшей, чем дохлой, но послушной девушкой. К тому же раньше мы в основном ходили на водные процедуры все вместе — мать, сёстры и я, только Шах, понятное дело, оставалась в покоях под присмотром нянек. Ей-то что: жопу подмыть, пелёнки сменить, да и всё.

Поднявшись с тёплой кровати, я сонно потянулась и оглядела комнату. В лучах солнца она выглядела очень уютной — розовые узоры на стенах, мягкий ковёр на полу, диванчик возле двух небольших окон, завешенных тюлями. Круглый столик перед ним, подушки на полу.

— Какое платье выберете сегодня?

Одежду следовало подготовить заранее, чтобы по выходу из бани можно было сразу её надеть. Как совсем юной девушке, мне пока что не поощрялось декольте, но формально уже можно было его использовать. Впрочем, оно ни к чему — только ещё один повод для ссоры с матерью, и показывать там нечего. Даже первого размера нет, наверное.

— Бирюзовое.

Весьма приличное, с небольшим V-образным вырезом, слегка открывающим ключицы, и золотистым окаймлением, оно приглянулось мне с первого взгляда. Кроме того, как уже связанной с Луной девушке, мне позволялось носить все украшения, какие только были доступны — серьги, браслеты, колье, драгоценные ободки для волос, тиары и ещё много чего. Маленькие девочки могли использовать только ободки, постарше — ещё и скромные кулоны.

После наступления первой крови прокалывались уши, эта не очень приятная процедура предстояла мне сегодня. Безусловно, были мысли отказаться, но это ведь обряд инициации, как обрезание у шехзаде. Выдержишь — достойна быть самостоятельной, нет — ну что ж поделать, такова воля Аллаха. Я успокаивала себя мыслями о том, что до восьмидесятых годов двадцатого века уши прокалывали по старинке, иглой, и никто не умирал.

— Лале, — позвала я. — Процедура... это очень больно?

Сметливая девушка сразу поняла, о чём вопрос, и ответила:

— Что вы, совсем нет. Сначала иголку прокалят над огнём, немного подождут, потом быстро сделают маленькую дырочку в ухе и вставят серёжку. И несколько дней нужно будет наносить специальные мази.

— Серёжку?

— Да, госпожа, вам нужно выбрать пару для сегодняшней церемонии. Султаншам крови рекомендуется золото, наложницам — серебро, рабыням — железо.

— А простым людям?

— По достатку, — пожала плечами служанка. — Зажиточные торговцы могут дочерям серебряные позволить, знатные паши и эфенди — золотые, остальные довольствуются железными.

Я кивнула, запахнула шёлковый халат и вышла из покоев.

Хаммам хорош, но не роскошен. В этом дворце основных всего два — для мужчин и женщин. Таким образом, усты и джарийе мылись там же, где госпожи, просто в разное время. Конечно, если султанша хотела принять баню, наложницам приходилось уступать, но, в общем-то, все старались придерживаться порядка во избежание лишней головной боли. Я лично предупредила калфу ещё вечером, так что проблем быть не должно. Фрукты в жаре и влажности я есть не люблю. И постоянно мокрое полотенце восторга не вызывает.

Жаль, что у них душа нет, только краники с мутной водой. Главное, чтобы не свинцовые, но вроде по канону все помирали от чего угодно, только не от вредной воды. Так и не разобралась толком, как устроен водопровод, но там есть какой-то большой котёл, который греется над костром, пар поступает в хаммам через решётки, а горячая вода — из кранов. Поэтому и используют миски — чтобы остыла, неприятно ж кипяток на себя лить.

Хочу личный хаммам. Печально, что до этого ещё очень далеко.

— Госпожа, — поклонилась калфа. — Всё готово.

— Прекрасно. Лале, Мёге, пойдёмте за мной, и пусть никто не входит, пока мы не выйдем.

Баня уже была полна пара. Я цокнула языком.

— Передайте, чтобы в следующий раз этого не было. Столько ресурсов зря.

— Но как же... тогда же будет холодно, — неуверенно проговорила Лале.

— А я надолго задерживаться не собираюсь.

* * *

— Доброе утро! — поздоровался какой-то слишком уж весёлый Сулейман и немедленно куда-то свалил, даже не соизволив подождать ответа. Для брата это не было характерно, следовательно, что-то произошло. Я прищурилась и быстрым шагом направилась на второй этаж. Нужно зайти к Валиде, поблагодарить за покои и осведомиться.

— Проходи, — прохладно кивнула Айше. — Ты что-то хотела?

— В первую очередь, матушка, пожелать вам доброго утра и выразить благодарность за заботу, — склонила голову я. — Во вторую — извиниться за своё грубое поведение, когда пошла первая кровь, я была не в себе. В третью, хотела узнать причину веселья Сулеймана.

— Что значит — была не в себе? — широко открыв глаза, поинтересовалась султанша.

— Было очень-очень больно, страшно, плохо, вы ругались, брата прогоняли, вот и не выдержала. Простите, я не должна была так себя вести.

— Чувства не должны править разумом. Я подумаю, стоит ли прощать тебя. Что же до твоего интереса... У Сулеймана, как полноправного санджакбея, есть гарем, и появилась любимая наложница. Сейчас она живёт в комнате фавориток.

Оп-па! А схрена ли братишка со мной не поделился таким значимым событием? Обидно. Хотя если подумать, в этом веке обсуждение интимных сфер — табу, тем более между парнем и девушкой, тем более между братом и сестрой. Да и само наличие фаворитки, которое всем известно, явно указывает, чем он там в своём гареме занимался.

— Вы виделись с ней?

— Разумеется, — посмотрела на меня, как на дуру, мать, — надеюсь, она сделает сына счастливым. А тебе пора на уроки.

* * *

Неделю спустя.

Айше судорожно смяла край платья. Вот-вот должен был приехать лекарь, которого она вызвала из родительского дворца, пытаясь сохранить всё в тайне, тем более, что путь был относительно короткий. Но вестей пока не было, и это заставляло нервничать. Как будто мало сил было потрачено на другие проблемы, теперь ещё и это!

— Госпожа, — склонилась Дайе-хатун, — он прибыл!

— Пусть передохнёт с дороги, но передай, что дело срочное.

— Слушаюсь.

— Кто прибыл? — с интересом спросила я.

— Лекарь, дочка, — суховато ответила Валиде. — Осмотрит тебя.

— Но мои уши не болят, с ними всё хорошо.

— Дело не в них. Он будет задавать тебе вопросы, а ты — отвечать.

Я с подозрением в глазах уставилась на мать.

— Не бери в голову, — отвернулась она. — Делай, как я сказала.

Задавать вопросы сейчас не стоит — Айше явно на взводе. Но давайте подумаем — лекарь приехал, значит, они считают, что со мной что-то не так, либо это обычный осмотр, который должна пройти каждая султанша на седьмой день после церемонии прокалывания ушей. Если последнее верно, то зачем вызывать врача, если есть повитухи? Они спокойно могут обработать ранки. Значит, верен первый вариант. Может быть, родительницу впечатлила болезненность моих первых месячных? Тогда выглядит логично, тема деликатная, а наши женщины образования не получали, сказать почти ничего не могут, кроме как "терпите". Да, наверное, так и есть.

* * *

— Госпожа, я завершил осмотр и готов объяснить, в чём заключается болезнь.

— Не томи же!

— Хатидже-султан телом здорова и развита на свой возраст, но духом слаба. Разум её, хоть и демонстрирует некоторые успехи в точных науках и усвоении языков, по части социального взаимодейсивия равен разуму восьмилетнего ребёнка, в крайнем случае, десятилетнего.

Айше в шоке прикрыла рот рукой.

— Что же делать? Как вылечить недуг?

— Есть способ первый, султанше крови не подходящий. Дети, вынужденные сами заботиться о себе или перенёсшие тяжёлую длительную болезнь, бывает, что быстро взрослеют. Но могут и умереть.

Женщина покачала головой. Теперь, когда она понимала, что дочь грубила не из-за дерзости, а по слабоумию, сердце её переполнялось жалостью к несчастному ребёнку.

— А второй?

— Предоставить ей больше самостоятельности, но не позволять предаваться лености. Пусть делает в свободное время что хочет, в разумных, конечно, пределах, душа подскажет, что нужно ради выздоровления.

— Может быть, стоит выдать её замуж? — спросила верная Дайе.

Мужчина печально покачал головой.

— Брак юной госпожи может как улучшить, так и ухудшить её состояние, особенно с учётом... интересов династии, — аккуратно сформулировал он.

— Возможно, нужны какие-то лекарства?

— Можно добавлять немного успокоительного в щербет или другой напиток, который Хатидже-султан пьёт каждый день. Конкретное лекарство, дозу и срок точнее назовёт придворная лекарша, так как больше знает о привычках госпожи.

— Поняла тебя, — сосредоточенно произнесла Айше. Кивнула служанке, и та вручила мужчине тяжёлый позвякивающий мешочек. — Никому ни слова, ты же понимаешь?

— Разумеется.

Я отскочила от приоткрытой двери и поспешно спряталась за углом. Подслушивать нехорошо, но после очень странного интереса врача к моей жизни следовало понять, что им движет. Информация была неутешительная. Валиде считает меня сумасшедшей, и очень повезло, что лечение оказалось таким щадящим. Этот лекарь, фактически, развязал мне руки, почти отмазав от брака, за что ему огромное спасибо. Но меня смущал один момент: в истории оригинальная султанша тоже считалась чокнутой, причём об этом знали все, кому надо. Даже Хюррем, помнится, она как-то сказала Сулейману в разговоре "Все мы знаем о болезни Хатидже-султан" или что-то типа того.

Блин, а почему они тогда её в дурку не сдали? Такие ведь были, Махидевран туда хотела Фатьму сослать. Хотя, может, появились позже, уже после смерти истерички. Или из-за принадлежности к династии не стали отправлять, потому что это огромный урон репутации, если кто-то узнает.

Ёлки-иголки, история-то повторяется! Несмотря на другое поведение, изменилось целых ничего...

* * *

Семендире.

Селим яростно долбанул кулаком по стене. Заикающийся гонец позеленел. Господина не то что видеть было опасно в таком состоянии — в одном здании находиться, а тут ещё такие новости.

— Что ты сказал?! — прорычал сын падишаха. — Повтори!

— Ш-шехз-заде К-корк-кут и ег-го с-сын, ш-шехз-заде С-сел-лим, б-бежали из-з с-стран-ны...

— Куда?!

Сглотнув, слуга собрал остатки храбрости и протараторил:

— Формально — на паломничество в Мекку и Медину, но имеется информация, что на самом деле в Египет!

Селим кинул злой взгляд на слугу, подал жест, позволяющий идти, и счастливый юноша испарился в мгновение ока. Был — и нет его. А шехзаде принялся обдумывать полученную информацию.

Коркут сбежал, и это было, с одной стороны, даже хорошо — следовательно, его дела очень плохи, причём он сам это понимает. Но минусов было гораздо больше: беглец мог затаиться во враждебном государстве, дождаться подходящего момента и устроить бунт. Мог повторить судьбу дяди Джема. Много чего ещё мог.

— Стража! — рявкнул Селим. — Текера-агу ко мне!

Пора было собирать войска.