Вдова мистера Коллинза (гет)

Как же быстро людям свойственно утрачивать привычку терпеть нежеланные для себя обстоятельства! Минул всего год с тех пор, как мистер Дарси имел несчастье участвовать в столичном сезоне, где он с относительной лёгкостью мог выдержать беспрестанное внимание к своей персоне со стороны многочисленных дебютанток, но нынче одна-единственная чрезмерно пылкая юная особа действовала ему на нервы так, как прежде не удавалось и двум дюжинам ей подобным. Однако, несмотря на своё недовольство, мистер Дарси осознавал, что в том не было вины самой мисс Кинг. Если уж быть совершенно откровенным, то в ней не было ничего дурного. Её наивные и порой глупые замечания объяснялись её молодостью и неопытностью, а во всём остальном она была олицетворением завидной невесты. И мисс Кинг была бы таковой для любого джентльмена кроме того, которого она выбрала объектом своего внимания. Мистер Дарси, не желая проявлять свойственную ему гордость и неприязнь к лести, лишь мимолётно улыбался своей партнёрше и коротко отвечал на ничего не значащие вопросы. У него на уме было лишь то, что спустя ещё один танец ему посчастливится вновь встать в пару в танце с миссис Коллинз, а по всем правилам этикета джентльмены, составившие пару даме в последнем танце перед ужином, должны составить ей компанию и во время трапезы, так что мистер Дарси с нетерпением ждал, что вскоре проведёт пару часов за занимательной и искромётной беседой.

Вспомнив о приближающемся приятном времяпрепровождении, мистер Дарси окинул взглядом бальную залу, желая отыскать среди океана светлых платьев одно тёмно-зелёное. Музыканты уже играли последние ноты танца, и мистер Дарси склонился в поклоне перед своей партнёршей, когда заметил удаляющийся силуэт миссис Коллинз, который вскоре исчез за дверным проёмом, ведущим вглубь дома. Едва удостоив мисс Кинг извинением, мистер Дарси направился вслед за ней, прекрасно зная, где её можно отыскать. Пройдя по мрачным коридорам, которые намеренно не освещались в этот вечер, дабы не искушать гостей исследовать непредназначенные для их внимания комнаты, мистер Дарси распахнул дверь библиотеки, где всё ещё едва теплился огонь в камине, и увидел весьма встревоженную миссис Коллинз, которая нервно мерила шагами комнату, обмахиваясь при этом веером.

— Ах, мистер Дарси! — воскликнула она, испугавшись звука открывшейся двери в полумраке библиотеки. — Это вы! — выдохнула она, нервно улыбнувшись. — Простите, мне стало так душно в зале, что я решила на минуту выйти подышать… Уверяю вас, я непременно вернусь, когда настанет черёд нашего с вами танца, — протараторила она, словно боясь дать возможность заговорить джентльмену.

Однако её старания были вовсе ни к чему, ведь мистер Дарси сам мало понимал, с какой целью направился вслед за Элизабет, пока не ступил на порог библиотеки. Пытаясь собраться с мыслями и каким-то образом упорядочить хаотичные намерения, которые внезапно возникли в его голове, он лишь молча стоял, загораживая выход из комнаты, которая стала для них столь частым местом встреч наедине. После нескольких минут молчания он стремительно подошёл к Элизабет.

— Вся моя борьба была тщетной! Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю! — вымолвил он, отпуская на волю слова, которые не давали ему покоя с тех пор, как он поцеловал руки Элизабет в этой самой библиотеке.

Невозможно описать, как слова мистера Дарси взволновали Элизабет. Растерянная и побледневшая, она смотрела на него и молчала.

— Заявляя о своих чувствах, я прекрасно осознаю, что действую вопреки выгоде вашей семьи, — вздохнул мистер Дарси, стараясь сохранять самообладание. — Ваш нынешний статус даёт вам невиданную для молодой дамы возможность быть хозяйкой собственного имения и своей судьбы. Положение наших семей таково, что связь между нами в обществе будет обсуждаться как ни погляди весьма неблагоприятно. Ваши родные и друзья наверняка будут порицать ваше решение отказаться от той свободы и независимости, которыми вы без всяких сомнений имеете право довольствоваться. Мои же родные, — он слегка качнул головой в сторону бальной залы, где нынче находилась его тётушка, — не будут скупиться на высказывание своего недовольства, касаемо моего выбора. Однако все эти обстоятельства не могут заглушить того чувства, что я испытываю к вам, дорогая Элизабет, — мистер Дарси в порыве эмоций взял в свои руки ладони Элизабет, заставив её выронить веер. — С самых первых мгновений нашего знакомства я проникся к вам глубочайшим уважением и привязанностью, а потому молю вас избавить меня от душевных терзаний: согласиться принять предложение моей руки и стать моей женой!

Элизабет казалось, что одновременно сбываются её самые страстные мечты и самые страшные кошмары. Перед ней стоит во всех отношениях идеальный джентльмен, который раз за разом доказывал ей, что нрав его полон христианской добродетели, характер, пусть и не самый кроткий или гостеприимный, был устойчивый и волевой, а ум его отличался глубокими познаниями мира и человеческой натуры. Ей до дрожи в коленях хотелось немедленно принять его предложение и в то же время до смерти страшно вновь оказаться в оковах брака. Элизабет не могла не признать, что мистер Дарси даже в мелочах ни в чём не походил на её покойного супруга, мистера Коллинза. Даже их признания в желании жениться нельзя было сравнивать.

— Мистер Дарси, полагаю, мне следует прежде всего выразить вам свою благодарность за те чувства, что вы питаете, — прошептала еле стоящая на ногах Элизабет, опустив глаза за руки джентльмена, которые в тот момент держали её собственные. — Я не стану лукавить и утверждать, что ваше признание стало для меня неожиданностью, ибо, видит Бог, ваши чувства взаимны, — осмелилась открыться Элизабет и на мгновение подняла взгляд на стоящего перед ней джентльмена, в глазах которого немедленно промелькнула искра счастья. — Однако стать вашей женой я не могу.

Если мысли мистера Дарси пребывали в хаотичном состоянии до его признания, то теперь он вовсе не мог понять, что происходит. Перед ним стоит женщина, которую он всем сердцем полюбил и которая только что сама призналась в том, что испытывает к нему ответные чувства. Но затем заявляет, что не может выйти за него замуж? Как это понимать? Несколько мгновений мистер Дарси не мог вымолвить и слова, а лишь молча стоял, не выпуская из своих рук ладони Элизабет, словно боялся, что, стоит ему их отпустить, как она сбежит от него, а он не собирался отпускать её, пока не добьётся объяснений. Продолжая обдумывать её последнее заявление, мистер Дарси зацепился за последний оплот надежды. Элизабет сказала, что не может стать его женой, а значит это решение противоречит её желаниям.

— Элизабет, прошу, скажите мне, что вас заставляет лишить нас обоих счастья? — спросил он, начиная перебирать в своих мыслях все возможные причины для её отказа. — Позвольте заверить вас, что я никогда не осмелюсь никоим образом нанести обиду вашей семье. Если мы сочетаемся браком, ваши сёстры станут сёстрами и мне, и я намерен относиться к ним соответственно и заботиться о них, как о Джорджиане. Ваша матушка ни в чём не будет знать нужды, а с Лонгборном мы поступим так, как вы решите сами: если пожелаете, я передам имение будущему сыну одной из ваших сестёр, или же оно может стать наследством для одного из наших младших детей, коли Бог наградит нас ими.

Слушая заверения мистера Дарси, Элизабет с болью осознавала, что заставила этого джентльмена думать, будто она боится того, что он будет тиранить её в браке, подобно мистеру Коллинзу. Хоть ему и не были известны все подробности горестей, которые ей довелось испытать в прошлом браке, но он знал, как несправедливо мистер Коллинз отнёсся к её семье, и теперь думал, что она страшится повторения тех прискорбных обстоятельств. Но вовсе не это заставило её отвергнуть его притязания.

— Мистер Дарси… — начала было Элизабет, однако ей пришлось на мгновение замолкнуть, дабы привести в порядок свои разбушевавшиеся эмоции. — Фицуильям, — прошептала она, вспомнив, что они договорились наедине обращаться друг к другу по имени, — поверьте, я ни на миг не сомневаюсь, что вы будете замечательным супругом и никогда не заподозрила бы в вас тирана, — улыбнулась она ему, наконец осмелившись поднять на него взгляд. — Меня страшит вовсе не это. Я боюсь разочаровать вас.

— Каким образом вы можете разочаровать меня? — мистер Дарси едва не рассмеялся от столь абсурдного заявления. — Элизабет, я люблю вас, — повторил он, глядя ей в глаза. — Я не девятнадцатилетний юнец, в котором вдруг вспыхнула страсть, и он ничего не может теперь с собой поделать. Вы для меня не только любимая женщина, но и добрый друг и приятная собеседница. Мной движут не только мои эмоции, поверьте! Я искренне считаю, что наши характеры и нравы прекрасно дополняют друг друга, отчего союз наш будет приятным и долговечным. И во время наших многочисленных бесед мне часто казалось, что вы считаете так же. Прошу, скажите мне, что на самом деле вас беспокоит?

Посмеет ли она заговорить с джентльменом о столь интимном вопросе? Как ещё ей заставить его осознать, что он не сможет испытать с ней всеобъемлющего матримониального блаженства, если она не поднимет эту скандальную тему? Однако это был самый простой способ заставить мистера Дарси пересмотреть своё решение и отказаться от затеи взять Элизабет в жёны, ведь ни один высокородный джентльмен не согласится на брак с дамой, которая не способна дать ему то, ради чего люди, собственно, и вступают в брачный союз.

— Фицуильям, вам прекрасно известно, что я состояла в браке с мистером Коллинзом почти три года, — с горечью в голосе начала Элизабет, — однако этот союз не принёс естественных плодов, которые супругу полагается ожидать от молодой жены. За всё время нашего брака я ни разу так и не понесла, посему полагаю, что я вовсе на это не способна. Будете ли вы счастливы в браке с женщиной, которая не в состоянии дать вам наследника?

Признаться, мистер Дарси до сего момента даже не задумывался о том, что у миссис Коллинз не имелось детей от прошлого брака. Когда она заговорила о своём страхе разочаровать его, то он было подумал, что она полагает, будто его огорчит тот факт, что он возьмёт в жёны не нетронутую девушку. Об этом мистер Дарси размышлял много раз за последние пару недель. Как и полагается джентльмену он всю свою взрослую жизнь искренне полагал, что его будущая супруга, кем бы она ни оказалась, не будет знать иного мужчины, кроме него. Однако мистер Дарси, к своему собственному удивлению, осознал, что его мало волнует прежний опыт миссис Коллинз в данном вопросе.

— Элизабет, признаюсь, я действительно желаю, чтобы у нас в браке появились дети, — как можно деликатнее сказал мистер Дарси, — и ваше беспокойство вполне оправдано. Но я хотел бы вам напомнить, что за рождение ребёнка в союзе мужчины и женщины несут ответственность оба супруга, а насколько мне известно, мистер Коллинз, мягко говоря, не привечал в своей жизни полезных привычек и не отличался крепким здоровьем. Вы никогда не задумывались, что отсутствие у вас детей — это вовсе не ваша вина, а вашего покойного супруга?

В ответ на этот вопрос на мистера Дарси воззрилась пара глаз, в которых читалось абсолютное непонимание того, что он только что сказал. Конечно, всем девицам с самого раннего возраста и матери, и проповедники вбивают в голову уверенность в том, что деторождение — это непосредственная обязанность женщины, и коли она не в состоянии исполнить свой долг, то это лишь её проступок, и супруг имеет полное право быть недовольным. Общество устроено таким образом, что если в браке у пары нет детей, то джентльмену достанется сострадание и сочувствие, а даме — презрение и обвинения.

— Но даже если вы правы, — продолжил мистер Дарси, — в чём я очень сомневаюсь, — усмехнулся он, — и у нас с вами не будет детей, я клянусь вам, что не изменю своего к вам отношения. Вы не услышите от меня и слова упрёка.

Эти слова едва не заставили Элизабет упасть в обморок. «…ни один неблаговидный упрёк вовеки не сорвётся с моих уст» — раскатом грома прогремело в памяти Элизабет. Конечно, она понимала, что в отличие от мистера Коллинза, мистеру Дарси она может доверять, ведь он отличался от её покойного супруга устойчивостью характера и искренностью, в то время как мистер Коллинз обладал непревзойдённым талантом лицемерия и неблагонадёжности, поскольку он не сдержал ни единого обещания, которое дал ей перед свадьбой. Однако оставался ещё один аспект замужества, который страшил её. И если заговорить о рождении детей было верхом непристойности между дамой и джентльменом, то обсуждение данной темы было вовсе неслыханным распутством.

— Есть ещё кое-что, вынуждающее меня отказать вам, — тяжело дыша пробормотала Элизабет, стараясь сохранять самообладание. — Я боюсь, что какие бы сильные нежные чувства я не испытывала к вам сейчас, они не пройдут проверку тем, что происходит между мужем и женой в браке, — изо всех сил подбирая слова вымолвила она, заливаясь краской. — Я страшусь, что от моей любви и привязанности к вам не останется и следа, стоит нам в полной мере стать супругами, и их заменят лишь страх и отвращение, — выдохнула Элизабет, опустив взгляд умирая от стыда.

После этих слов мистер Дарси пребывал в таком шоке, что едва не выпустил из своих рук ладони Элизабет, однако вовремя одёрнул себя, ведь если он позволит себе выказать хоть малейшее отторжение, она более никогда не подпустит его к себе. Что же ему делать? Какие слова подобрать, чтобы заверить разочарованную крайне неприятным опытом даму в том, что супружеская постель может быть более чем радостным мероприятием для обоих супругов, не напугав её ещё пуще, пустившись в подробное описание сего акта? Хоть их общение ограничивалось лишь его недолгим пребыванием в Розингсе в середине весны, мистер Дарси помнил, как выглядел и вёл себя мистер Коллинз в последние годы своей жизни, которые как раз выпали на его супружескую жизнь с Элизабет. Ничего удивительного, что он не был способен и не имел желания и сил доставить своей совсем юной супруге хоть толику наслаждения во время супружеской близости. Нет, тут слова не помогут.

— Элизабет, — прошептал мистер Дарси, словно боялся напугать её, и, отпустив одну её руку, позволил себе прикоснуться ладонью к её щеке, заставив её поднять на него полный стыда взгляд, — неужели вы правда считаете, что все мужчины одинаковы в данном аспекте? — на этот его вопрос Элизабет лишь отрицательно помотала головой, заставив мистера Дарси улыбнуться. — Так позвольте заверить вас, что не существует двух одинаковых супружеских спален. И я вовсе не об интерьере говорю, — усмехнулся он.

Не дождавшись ответа, мистер Дарси решил, что все рамки приличий уже были ими нарушены, когда они заговорили на столь вопиющую в приличном обществе тему, а потому мало что изменится, если он проявит чуть бóльшую настойчивость в своей попытке убедить Элизабет в своей компетентности.

Отпустив вторую руку Элизабет, мистер Дарси осмелился обхватить её за талию и слегка притянуть её к себе, преодолев то небольшое пространство, которое было между ними во время их разговора. Элизабет резко втянула в себя воздух от неожиданности и в удивлении внезапно вскинула голову, вперившись взглядом в глаза джентльмена, отчего его ладонь, до того покоившаяся на её щеке, слегка соскользнула к её шее, но это было лишь на руку мистеру Дарси. Когда обе руки Элизабет оказались на воле, она инстинктивно прижала ладони к груди мистера Дарси, словно защищаясь, однако, когда джентльмен склонился к её уху и прошептал столь сладостное «Я люблю вас», прикоснувшись губами к её щеке, руки её внезапно ослабели и лишь безвольно цеплялись за лацканы его сюртука.

Продолжая нежно целовать щёку Элизабет, мистер Дарси заметил, что она слегка наклонила голову навстречу его прикосновениям, а значит ей была приятна его ласка. Постепенно губы его приблизились к уголку её рта, отчего Элизабет распахнула глаза и в некоем неверии посмотрела в глаза джентльмена, от которого никак не ожидала столь чувственных касаний. Немного отстранившись, мистер Дарси выпрямился перед ней и лишь пристально глядел ей в глаза, продолжая поглаживать правой ладонью её шею и ключицу и пытаясь разглядеть во взгляде Элизабет хоть малейший намёк на страх или недовольство. Не заметив ни того, ни другого, мистер Дарси наклонился к её губам и ласково поцеловал её.

Элизабет не знала, что и думать, ведь все её мысли словно испарились. Никогда в жизни она не испытывала такого трепета и нежности в объятиях мужчины. Мистер Коллинз целовал её так редко, что она могла пересчитать все те случаи по пальцам, но те поцелуи ни в какое сравнение не шли с тем, что она испытывала сейчас. Всё её тело словно ожило от прикосновения губ мистера Дарси, заставляя её прижиматься к телу джентльмена столь близко, насколько это было физически возможно. Сердце её билось так сильно, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а где-то глубоко внутри неё зарождалось некое желание, потребность, которую Элизабет никогда раньше не испытывала и не знала, как унять, хотя подозревала, что на это способен лишь сам Фицуильям.

Когда им обоим перестало хватать воздуха, мистер Дарси нехотя разорвал поцелуй и, заметив едва ли не лихорадочный румянец на щеках Элизабет, прижал её голову к своей груди, дабы она могла успокоиться, крепко обняв её. Он понимал, что всё произошедшее между ними, было для неё шоком, и ей необходимо время, чтобы они могли продолжить свой недавний разговор.

— Вы в порядке, Элизабет? — спросил мистер Дарси, когда дыхание её выровнялось, а её лик приобрёл свой обыкновенный оттенок.

— Я… Да, всё хорошо, — немного растерянно кивнула Элизабет. Взгляд её всё ещё был слегка затуманенным, однако в её глазах не было негодования или обиды.

— Скажите, вам только что были неприятны мои прикосновения? — задал следующий вопрос мистер Дарси, хотя прекрасно знал на него ответ.

— Нет, — не раздумывая прошептала Элизабет, — вовсе нет.

— Может ли это стать для вас достаточным доказательством того, что наша супружеская постель никоим образом не будет походить на то, что вам пришлось испытать в вашем прежнем браке?

— Я не знаю, — пролепетала Элизабет, всё ещё неуверенная в том, что столь скверный акт можно сравнивать с поцелуем. — Я правда хочу вам верить, — с отчаянием в голосе воскликнула она, — но мне так страшно…

В это мгновение мистеру Дарси пришлось признать своё временное поражение. Этим вечером он не получит на свой изначальный вопрос положительного ответа. В памяти Элизабет слишком ярко отпечатался её прискорбный опыт, и одного лишь поцелуя не хватит, чтобы изменить её мнение о супружеской жизни.

— В таком случае, — вздохнул мистер Дарси, — я не буду настаивать, — вымолвил он, заставив Элизабет в ужасе поднять на него взгляд, испугавшись, что сей джентльмен больше не пожелает её видеть. — Но я и не отступлюсь, — улыбнулся он. — Вот, что я вам предлагаю. Пусть наши взаимные признания останутся пока в тайне. Наше с Джорджианой пребывание в Незерфилде продлится до первых чисел декабря, после чего мы направимся в Лондон. До тех пор я желаю открыто ухаживать за вами и проявлять к вам знаки внимания. За неделю до Рождества в моём столичном доме будет устроен бал, на котором Джорджиана официально станет частью общества. Вы и все ваши родные будут приглашены не только на бал, но и в мой дом в качестве гостей. Полагаю, что во время вашего визита мы сможем вернуться к обсуждению данной темы, — со всей серьёзностью заявил мистер Дарси. — Элизабет, вы согласны на то, чтобы я ближайший месяц с небольшим публично выказывал вам знаки внимания?

— Да, — улыбнулась она в ответ. — Да, я согласна.

В это самое мгновение дверь в библиотеку с грохотом распахнулась, заставив мистера Дарси и Элизабет вдруг вспомнить, что они до сих пор стоят в объятиях друг друга, и мгновенно отстраниться друг от друга.

— Мистер Дарси! — прозвучал до смерти перепуганный голос Лидии. — Наконец-то я вас нашла!

Забежавшая в комнату младшая сестрица Беннет не сразу осознала, что за картина перед ней предстала. Мало того, что её старшая сестра и брат её лучшей подруги отпрыгнули друг от друга, словно пара перепуганных кроликов, так мистер Дарси принялся тут же нервно расправлять слегка помятые лацканы своего сюртука, а Элизабет от стыда прикрыла рот рукой, словно пытаясь что-то скрыть. И Лидия ни в коем случае не упустила бы возможности отпустить пару колких замечаний насчёт столь пикантной сцены, если бы не ситуация, которая заставила её в панике искать мистера Дарси по всему дому. Когда она прибежала обратно в бальную залу, то не смогла его там отыскать, однако Китти сообщила ей, что он направился в правое крыло дома, где никого не было. Лидия решила, что так даже лучше, а потому бросилась в ту же сторону и стала заглядывать во все незапертые комнаты, надеясь как можно скорее найти его, чего она и добилась, распахнув дверь библиотеки.

— Мисс Лидия, — встревоженно обратился к юной девушке мистер Дарси, — что стряслось? Зачем вы меня искали?

— Идёмте со мной, — едва сдерживая дрожь в голосе, ответила Лидия, — проще показать, чем объяснить. И ты тоже, Лиззи, — позвала она свою старшую сестру, которая тоже заметила тревогу Лидии.

Не смея задержаться ни на мгновение, все трое направились на второй этаж в сторону личных комнат жителей Незерфилда.