Бойтесь своих желаний (гет)

«Тик-так, тик-так, тик-так» — мерно отсчитывал секунды метроном, стоящий на столе напротив Габриэля.

«Все зря, все зря, все зря» — билась в такт одна единственная мысль в голове. Все, что он планировал и пытался добиться с таким маниакальным упорством, было зря. Ноль. Пустышка. Призрачная мечта, которой не позволят осуществиться. И все из-за того, что глупый мальчишка полтора века назад решил немного поиграть с волшебными камушками.

Гости уже давно ушли, взбудораженные лавиной новых сведений и безумной идеей о том, что им предлагают стать основателями нового ордена. Более того, Габриэль уверен, что сейчас они наверняка сидят все вместе и жарко обсуждают плюсы и минусы этой идеи. Бред! Абсолютнейший бред, на который ему в данный момент наплевать. Интересно, этот старикашка понимает, что сегодня чудом остался в живых? Только испуг на лице сына и наличие зрителей остановило сегодня Габриэля от того, чтобы не свернуть шею чертовому хранителю. Ему было наплевать — кто и почему загадал то чертово желание. Все, что в тот момент волновало — Эмили погибла из-за этого! Его любимую женщину довели до смерти не коварные планы великого зла, а глупая цепочка случайностей, подстроенная магией талисманов.

Старик несколько раз повторил, что второе желание не может быть исполнено, пока не выполнено первое. Это есть незыблемая истина, законы магии, бытия и бла-бла-бла. Но Габриэль всерьез предполагал, что выход из этой ситуации все же есть. По сути простой, действенный и также проверенный и подтвержденный веками.

Нет человека — нет проблемы.

Главное желание Фу — стать Великим Хранителем. Но если он умрет, то и желание должно быть аннулировано, так как некому получать это звание. Понятно, что лично Габриэль его убийством заниматься не будет, но попробовать все же стоит. Или нет?

Готов ли он на такой шаг?

Да!

И дело тут совсем не в затуманенных магией мыслях. Талисман мотылька больше не влияет на разум, и тихий шепот Бражника не мутит сознание. Здесь и сейчас Габриэль Агрест отчетливо осознавал, что готов пойти даже на убийство, если оно даст призрачный шанс на то, что это поможет. И пусть старик Фу был в чем-то прав, считая, что жестокость нападений Бражника обусловлена влиянием талисмана, все же это только часть правды. Далеко не всегда темная сущность перехватывала контроль, по большей части Габриэль прекрасно осознавал, что он творил, и к каким последствиям это могло привести. Взять ту же Сирену. Девчонка за несколько минут полностью затопила город, наводнив его улицы огромными зубастыми чудовищами. Как минимум половина жителей наверняка утонула, особенно те, кто был в метро, переходах, подземных паркингах и прочих закрытых местах. Еще часть попросту сожрали, причем на глазах близких людей. Что он по этому поводу чувствовал? Легкий укол совести, о котором забыл, стоило заметить ЛедиБаг.

Да, он успокаивал себя тем, что исправит все, как только заполучит талисман, но это отнюдь не оправдывает жестокость его действий. Ему ведь на самом деле было плевать, что именно вытворяли его марионетки. Разве что кроме случаев, когда в зоне поражения оказывался Адриан. Пожары, наводнения, землетрясения, динозавры, гиганты, ломающие город — все это было вторично. У него была цель, и он упрямо шел к ее достижению. Так почему сейчас ему нужно остановиться и забыть о ней? Да, талисмана его лишили, но теперь он особо и не нужен. Имя и местоположение старика известно, так что больше не надо мудрить и придумывать какие-то нелепые планы. Нанять специальных людей и просто подождать результата, или отправить того же Николя. Этот увалень в свое время на все был готов ради Эмили, да и сейчас готов, если вспомнить взгляд, которым тот весь день буравил старика. Понятно, что и здесь может вмешаться эта треклятая магия, но попытаться стоит. Не для того он столько времени и сил потратил на поиски, чтобы отступить по первому требованию. Если же все выгорит, то останется только заполучить талисманы и хорошенько подготовить нужный ритуал. Габриэль был согласен с Фу только в одном — все должно быть тщательнейшим образом продумано, каждое действие и формулировка. Убедить детей в необходимости все исправить будет проще простого, главное только…

Громкое «бамс» по столешнице выдернуло Габриэля из раздумий и заставило сфокусировать взгляд на невесть как оказавшейся там бутылке. Несколько секунд он с недоумением пялился на этикетку, гласившую, что перед ним «Ба-Арманьяк Шато д`Эсперанс»*. Затем перевел взгляд на Николя, державшего эту самую бутылку за горлышко.

— И как это понимать? — Габриэль с искренним удивлением рассматривал невозмутимого охранника, поставившего на стол еще и пару бокалов.

— Пригодится, — лаконично ответил тот и сел напротив, протянув начальнику какой-то конверт. — Гарантирую.

— Да ты совсем страх потерял? — Габриэль вскочил и хлопнул ладонями по столу, отчего бокалы жалобно звякнули.

— Аккуратнее, цветы и так плохо держатся, — не впечатлился Николя и сам взял в руки протянутый ранее конверт. Он бережно перевернул его и открыл, стараясь не задеть прикрепленные по краям сухоцветы. — А я просто выполняю просьбу.

Габриэль подавился воздухом, замолчав на полуслове. Этот конверт он узнает из тысячи! Именно такие в свое время мастерила Эмили в подарок родным и друзьям, увлекшись поделками из бумаги. И именно такие, с ландышами, делала исключительно для него.

Рука сама нашарила перед собой заботливо подставленный охранником бокал, и горло ожег первый глоток. Габриэль даже вкус не почувствовал, тут же рухнул в кресло и начал аккуратно открывать хрупкую бумажную конструкцию.

Здравствуй, любимый. Я знаю, как тяжело тебе будет читать это, но не оставить напоследок несколько слов я не могла.

Такой знакомый и забытый почерк. Округлые буквы, чуть неровные строчки, кое-где выдающие дрожь писавшей их руки.

У меня мало времени, а сказать хочется так много. Самое главное — прости! Прости меня, солнце, за то, что тебе пришлось пережить по моей вине. За всю ту боль, отчаяние и волнение за мою никчемную душу, что ты испытал и все еще испытываешь. Прости!

Габриэлю показалось, что он словно наяву слышит ее голос. Сколько раз его слух резало это надрывное «прости, но я не могу иначе». Сколько раз он так и не решался высказать ей все, что на самом деле думает о ее безрассудстве, сраженный болью в ее взгляде.

И второе, но не менее важное — не надо! Прошу, заклинаю, умоляю — не трогай этого старика! Его смерть лишь ухудшит ситуацию и окончательно сломает судьбу нашему сыну. Пожалуйста, любимый, одумайся!

Габриэль трижды перечитал абзац, пока окончательно не убедился, что там написано именно то, что он прочитал. Но как? Откуда? Это розыгрыш?

— Г-где… гхде ты это… — почти прокаркал он, так как от волнения горло пересохло.

— Леди отдала. Тогда, в больнице, — коротко ответил Николя, каким-то странным тоскливым взглядом уставившись на лежавший на столе пустой конверт с обломанным цветком. — Наказала отдать, как только я увижу определенные вещи. Ее просьбы тогда странные были, но я поклялся исполнить. Пацана лишили когтей, вас крыльев, в доме был странный старик, из-за которого Натали плакала. Условия выполнены. Я принес.

Понимаю, насколько странным это выглядит, но я действительно знаю, что ты хочешь сделать. Все дело в этих видениях, что мучили меня так долго. Сегодня ко мне приходил тот самый старик, с которым я разговаривала тогда в монастыре. Он сказал, что может помочь мне узнать все и спасти семью, но за это я отдам свою жизнь. Молчи! Молчи, молю, и дочитай до конца! Николя тогда не было со мной, я отправила его проведать Адриана и передать ему подарок от меня. Он не знал.

Габриэль тяжело вздохнул, закрыл глаза и заставил себя читать дальше, игнорируя молча сопящего напротив охранника. Как Эмили могла так точно знать, что он чувствует и хочет сделать? Она словно… видела?

Старик принес мне один из талисманов, но не такой, что мы видели в книге. Он сказал, что это один из первых камней чудес, созданных в этом мире. У него нет сущности, которая помогает призывать силу и защищает хозяина, так что его использование требует подпитки от носителя. Я знаю, что ты хочешь сказать. Знаю и понимаю, но в тот момент у меня просто не было выбора! Я устала, Габриэль! Я устала бояться каждого шороха и громкого звука, устала вздрагивать, когда наш мальчик испуганно вскрикивает, упав и ударив коленку. Я больше не могу видеть и чувствовать все то зло, что испытывают люди, найденные моими перьями! Устала, милый, очень устала…

Бледное лицо, тихий голос, дрожащие ладони и невероятная решимость во взгляде. Вот такой он помнил свою Эмили. Твердая, упрямая, несгибаемая девочка, напоминавшая ему стеклянный цветок, бросающий вызов стихиям и времени. Сколько раз он просил ее остановиться, бросить все, чуть подождать? Столько же, сколько потом ненавидел себя за то, что в очередной раз уступил и позволил продолжить.

Больше всего я боялась, что так и не успею узнать, что же грозит нашему мальчику. Врач убеждал меня, что прогнозы оптимистичны, и операция может помочь. Но за время наших поисков я научилась чувствовать людей даже без талисмана. Он врал. Врал из благих побуждений, не желая волновать меня, но от этой лжи было только больнее. Я понимала, что уже не успею ничего узнать или сделать. И тогда появился этот старик. Он сказал, что я смогу узнать все, если воспользуюсь силой талисмана, и я сделала это. Диадема помогла мне увидеть все, что мучило меня все эти годы. Четко и ясно. Каждый день, каждое нападение, каждую чертову куклу, что ты создавал! Ты! Самой страшной опасностью для нашего сына оказался ты!

Чернила в этом месте чуть расплывались, и Габриэль понял, что Эмили плакала, когда писала эту часть. Узнала. Она все же узнала правду о будущем, и ему вдвое сильнее захотелось прибить и старика Фу и его чертового дружка, пусть и пришлось бы для этого вытаскивать его с того света.

Мне бы очень хотелось сказать, что я все понимаю и не виню тебя, но я не могу. Теперь я знаю, чего ты хотел добиться в итоге, но эта плата не кажется мне равноценной. Мое время пришло, и ты не вправе спорить с судьбой, особенно жертвуя для этого чужими жизнями. Едва увидев все это, я хотела связаться с тобой, но старик не позволил. Он рассказал мне свою историю и предложил еще раз воспользоваться талисманом, чтобы я смогла увидеть единственный способ, которым можно хоть как-то спасти нашу семью и не дать тебе превратиться в чудовище. Правда платой за это должна была стать моя жизнь. Только так талисман мог получить нужную энергию и открыть мне все. Вот почему эти камни со временем перестали использовать, заменив их на вместилища для квами. Думаю, ты понимаешь, что я тут же согласилась.

Понимает. Еще как понимает. Габриэль зажмурился, сжал руки в кулаки и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы чуть успокоиться и не начать орать в голос, круша все вокруг. Конечно она согласилась. Дурочка. Уставшая, отчаявшаяся дурочка, поверившая первому попавшемуся шарлатану!

Двадцать девять. Ровно двадцать девять жизней я смогла увидеть благодаря талисману. И в каждой из них события шли по другому сценарию, но заканчивалось все одинаково плохо. Я рассказывала тебе все сразу, и мы выбрасывали талисманы. Я не рассказывала тебе и сама прятала талисманы. Я помогала тебе найти мастера Фу и мы убеждали его помочь нам загадать желание. Я сама загадывала это чертово желание. Мы бросали все и уезжали. Много, очень много вариантов того, что могло бы быть. И ни в одном из них не было счастья ни тебе, ни всем нам.

А сейчас? Сейчас оно есть?! Разве это выход? Разве он похож на самого счастливого человека в мире?!

Знаю, что ты хочешь мне сказать, все знаю, любимый. Ведь я видела это все, слышала все твои мысли, чувствовала каждую эмоцию. Прости, родной, прости меня, но это действительно единственно верный вариант нашей судьбы. Мне необходимо покинуть этот мир, а тебе пережить все то, что уже случилось. И это письмо — единственный шанс сделать так, чтобы будущее, ради которого я отдала жизнь, наступило.

О, а вот и шантаж. Чертов эмоциональный шантаж, которым его любимая жена пользовалась каждый раз, когда он пытался отобрать у нее талисман! Обида и отчаяние сменились злостью. Захотелось просто разорвать проклятую бумажку и навсегда забыть о ней, но духу на это так и не хватило. Это ее просьба, ее боль, ее жизнь.

Знаю, что ты злишься, но это правда было необходимо. И поверь мне — смерть мастера Фу ничего не решит. Мне хотелось бы сказать, что я не верю в то, что ты способен ради достижения цели убить беззащитного старика. Но я не буду, ибо знаю эту цель. И полностью ее разделяю. Да, любимый, твоя милая птичка Эми согласна с тем, что этот человек заслужил смерть за то, во что оказалась втянута наша семья по его вине. Еще вчера я была бы в корне не согласна с этим утверждением, но не после того, как увидела правду.

Габриэль несколько раз перечитал этот абзац, отказываясь верить написанному. Эмили открыто желала кому-то смерти? Его птичка, которая готова была дать второй шанс практически всем бандитам, на которых они испытывали тогда силу талисманов, одобряла возможность убийства?

Но я прошу тебя, нет — требую — не тронь его. Это не принесет облегчения ни тебе, ни мне. Знаю, что это будет очень трудно, но… отпусти. Отпусти его, отпусти себя, отпусти меня. Хватит! И ты, и наш мальчик уже достаточно настрадались. Разбей тот капкан, в который ты заключил свое сердце, и просто живи. Живи, дыши, будь счастлив.

«Ешь, молись, люби» — почему-то вспомнилось Габриэлю название дурацкого фильма, который так понравился Эмили незадолго до того, как она попала в больницу. Будь счастлив. Без нее? Как она себе это представляет?

Знаю, солнце, все знаю. Но молю, услышь меня. Наш мальчик уже такой большой, в его сердце проклюнулись первые ростки любви, помоги ему взрастить этот цветок, не поранившись о шипы. Да и просто вспомни уже о нем, о себе, оглянись вокруг. Позволь тьме покинуть твое сердце, а заботе о сыне растопить твою душу. Я видела, что вы еще можете быть счастливы. Наш мальчик больше не будет в опасности, а ты не превратишься в то, чего я так боялась все это время. Отпусти себя, Габриэль. Прими мир таким, какой он есть, и просто живи. Живи за нас двоих. Долго и счастливо.

Твоя вечно неугомонная и горячо любящая тебя птичка Эми. Прощай.

Ладонь обожгло холодом стакана, и Габриэль не задумываясь опрокинул в рот порцию алкоголя. Его трясло, корежило, выворачивало наизнанку от желания завыть в голос, проклиная судьбу с ее чертовыми вывертами. Хотелось броситься куда глаза глядят и начать крушить все вокруг, ломать, топтать, рвать на части, лишь бы выпустить из себя рвущую душу боль. Но он не сделает этого. Он больше никогда не сделает ничего такого, что могло бы расстроить Эмили. Она просила его. А что главнее — она простила его! Простила, зная при этом, что он будет творить в будущем.

— Я тогда опоздал, — подал голос Николя, вертя в ладони так и не тронутый бокал с алкоголем. — Я пришел в тот момент, когда старик выходил из палаты леди. Мне показалось, что он кто-то вроде священника, так что останавливать не стал. Простите. Да и леди выглядела очень плохо, врачи тут же забегали, что-то стали ей колоть, какие-то приборы притащили. Меня гнали, но она не позволила. Вцепилась в руку и потребовала клятву. Странную такую. Просила не мешать вам падать, просила не ругать котенка за то, что он станет котом. Просила оберегать маленького китайца с черепашкой, если он придет к вам в дом до того, как бабочки будут пойманы. И не подпускать к пацану итальянскую лисицу. Много чего еще просила, но я большую часть просто не понял или не расслышал, — Горилла все же сделал глоток, после чего отставил бокал в сторону и сцепил руки в замок. — Я поклялся, что все выполню. Леди отдала мне письма и рассказала, когда именно нужно их отдать. Потом пришли вы, и нас обоих выгнали из палаты. Время пришло, я отдал.

— Письма? — встрепенулся Габриэль, пытаясь отвлечься от воспоминания о последней встрече с Эмили в больнице. — Их несколько?

— Да. Вам, пацану и Натали. И еще вам вместе с пацаном, но для него еще рано.

— Мне и Адриану? Вместе? Живо давай…

— Отец? — Адриан пару раз стукнул в дверь и вошел, не став дожидаться разрешения. — Все в порядке? Ты… ты тоже получил письмо, да?

— Сын, ты… — Габриэль оборвал привычное замечание о том, что вначале следует дождаться разрешения, а только потом входить. Адриан выглядел бледным и взволнованным, глаза влажные и чуть припухшие, словно от еле сдерживаемых слез. — Да, я тоже получил письмо. Как ты?

— Я… все нормально, правда, — Адриан попытался улыбнуться и опустил взгляд, стараясь скрыть следы слез. — Я рад, что получил весточку от мамы. Скажи, а Натали надолго уехала?

— Натали? — Габриэль перевел удивленный взгляд на охранника, и тот тут же встал и быстрым шагом отправился прочь. — Не имею представления. У тебя что-то случилось?

— Нет, я просто хотел… точнее, мама попросила поблагодарить Натали за то, что она для меня делала. Да и я на самом деле очень ей благодарен, и за помощь, и за советы, и за то, что она спасла тебя, — зачастил Адриан, боясь, что отец попросту не даст ему высказаться. — Я просто хотел проведать ее и спросить, не нужна ли помощь, но ее комната пуста.

— Ты и туда вломился без разрешения? — не удержался от легкой шпильки Габриэль. — Или послал на разведку своего сыропоглотителя?

— Нет, конечно нет. Я постучал, а дверь оказалась открыта, — поспешно ответил Адриан, пряча глаза. Он на самом деле отправил Плагга проверить все ли в порядке, но признаваться в этом не собирался. — Я подумал, что она просто вышла, но потом заметил, что ее вещи пропали. Нет фотографий, косметики, стол для бумаг пустой. Она… она что, нас бросила? Тоже… бросила?

— Ушла. Совсем, — констатировал Горилла, ввалившись в кабинет. — Вот теперь точно все. Держите.

— Еще письмо? — Адриан с любопытством посмотрел на очередной цветочный конверт, оказавшийся в руках отца. — А мне больше ничего нет?

Габриэль с хмурым выражением лица быстро прочитал несколько строк и протянул листок сыну, так как на конверте стояло два имени, после чего подхватил со стола бутылку и вышел прочь. Дальше держать лицо не было никаких сил.

Все будет хорошо, родные мои. Все идет так, как нужно. Живите и будьте счастливы.

С любовью, ваша Эмили.

— Если не хочешь окончательно добить отца, на сегодня забудь про хвост и не смей ночью убегать, — припечатал напоследок Горилла и тоже вышел.

— Кажется, мне сегодня будет не до прогулок, — Адриан бережно погладил край небольшой записки, от которой неуловимо пахло любимыми мамиными духами. — Плагг, слетай к Маринетт и передай, что я не смогу прийти.

— Эй, я что — перьями оброс? Ты меня с почтовым голубем не перепутал? — тут же возмутился квами, не желая показывать, что дело вовсе не в лени, а в том, что он не хочет бросать хозяина одного.

— Пожалуйста, Плагг.

— Как скажешь, пацан. Ты это, держись тут.

* — Арманья́к (фр. Armagnac) — крепкий спиртной напиток (подвид бренди), производимый посредством дистилляции белого виноградного вина в провинции Гасконь.