Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Незаметно даже для самой Юри наступил первый день соревнований. На удивление, девушка не испытывала привычного волнения или беспокойства. Её, наоборот, будто переполнила уверенность в своих силах.

Кацуки знала, в чём была причина. Вернее, причины.

Во-первых, она продвинулась в том, чтобы полюбить себя. Благодаря совету и наставлениям Кристоффа Юри теперь больше знала о своих сильных сторонах, видя в себе не только минусы, но и плюсы. Все недостатки, которые раньше так ярко подчёркивались в зеркале и постоянно крутили в голове, теперь сгладились, притупились.

Во-вторых, отношения с Виктором успели дать свои плоды. Пусть они только-только начались, но Виктор уже успел засыпать её горой комплиментов. Однако самой Юри просто хватало того факта, что такой человек, как Виктор, был на её стороне. Она знала, что он любит её, что из всех женщин мира он выбрал именно её — немного неуклюжую и неуверенную в себе японку, которая с треском провалила прошлое Гран-При. И всё же Виктор нашёл что-то в ней, разглядел алмаз, скрытый под толщей самых различных слоёв, и полюбил её.

Сердце Юри сбивалось с ритма каждый раз, когда Виктор обнимал её или — что ещё больше смущало — целовал. Кацуки казалось, что она тонет во всём том обилии нежности, которым окутывал её Виктор.

Но, надо отдать Никифорову должное, он умел разграничивать рабочие и личные моменты. А потому тренером оставался суровым, отчитывая Юри за ошибки и косяки, коих, к счастью, было не так уж и много. И это было преусловутым «в-третьих». Юри каждый день откатывала обе своих программы, оттачивая их и пробуя новые элементы, меняя прыжки так, чтобы по итогу набрать максимальное количество баллов.

Именно поэтому к началу соревнований Кацуки была готова.

Она дождалась, пока её накрасят, переоделась в костюм и обула кроссовки. Наконец, она была готова.

В холле её встретил Виктор с тёплой улыбкой. Он был окружён толпой журналистов, среди которых было довольно много российских новостных каналов. Стоило Юри появиться, как вопросы с утроенной силой полились на Виктора, и Кацуки постоянно слышала своё имя.

— Ах, я был бы рад со всеми вами поболтать, — хлопнул в ладоши Никифоров, говоря на русском, — но моя ученица ждёт. Да и скоро выступление Юры, я просто обязан его увидеть!

И, подойдя к фигуристке, он приобнял её за плечи, уводя прочь. Юри непонимающе хлопала глазами, пока Виктор не пояснил:

— Не хочу болтать с журналистами, пойдём лучше к Юре!

И Кацуки с ним согласилась.

Они заняли места для фигуристов, приветствуя всех знакомых. Сейчас короткую программу заканчивал откатывать Мишель, брат Сары, которая просто не находила себе места, трясясь, как осиновый лист. Юри в успокаивающем жесте положила ей ладонь на плечо, чуть улыбаясь и уверяя, что всё будет хорошо. Девушка от этого прослезилась, со всей силы обнимая Кацуки и затаивая дыхание на комбинации тройного Лутца и тройного Риттенберга.

— Ну-ну, всё хорошо, он смог, — мягко произнесла Юри, успокаивая подругу, которая буквально бросилась обнимать брата.

И тут сзади Виктор положил ей руку на плечо.

— Он был неплох. Но Юра его затмит.

— Юрио-кун затмит всех, — согласилась Кацуки, улыбаясь.

Стоило ведущим объявить Плисецкого, как Виктор и Юри, позабыв обо всяких правилах приличия, во всё горло закричали его имя, подбадривая. Они были самыми громкими и самыми активными во всём Ледовом дворце, тем самым заставляя Юрия покрыться алыми пятнами от смущения.

— Да заткнитесь вы уже! — не выдержал он, оборачиваясь к парочке. Его взгляд буквально пылал праведным гневом.

Однако стоило Лилии дать ему подзатыльник и приказать успокоиться, как Юрий изменился на глазах. Он глубоко вздохнул, гневное выражение лица сменилось на печально-одухотворённое. Он стал напоминать прекрасного лебедя, пришедшего из сказки.

Юри забыла как дышать. От буйного подростка не осталось и следа. Юра будто стал другим человеком, он будто в миг сменил свою личность.

— Это наш Юрочка? — шёпотом спросил Виктор, не веря своим глазам. Юри могла лишь кивнуть головой. — Он так вырос.

— Совсем другим стал, — согласилась девушка.

Зазвучала музыка, и Юрий, стоявший с центре льда, задвигался. Он скользил по льду, взмахи его рук были лёгкими, невесомыми, а прыжки казались воздушными. Сам Юрий будто стал воплощением агапэ — нежной, безусловной любви.

Он завораживал одним своим видом, приковывал к себе внимание всех собравшихся. Никто, кроме комментаторов, не смел и слова сказать — настолько все были заворожены происходящим.

Лишь когда музыка стихла зал позволил себе сперва неуверенные, а после и громкие и интенсивные хлопки. Послышались крики, свист, на лёд полетели игрушки и букеты.

Юри с Виктором поспешили спуститься, отталкивая Жан-Жака, который собирался сказать что-то ядовитое, и стискивая Юрия в объятиях.

— Ты был прекрасен, — прошептала Юри.

— Ты превзошёл все мои ожидания, — поддакнул ей Виктор.

— Какие ещё ожидания, старикан, — фыркнул в ответ Плисецкий, вновь становясь старым-добрым колючим подростком. Однако Кацуки он в ответ обнял, кладя подбородок ей на плечо и едва заметно улыбаясь — объятия фигуристки как всегда были тёплыми.

— Не смей выступить хуже меня, — строго наказал он, и Юри засмеялась, отпуская парня.

— Обещаю, — кивнула девушка.

Они с Виктором проводили Юрия до «уголка слёз и поцелуев», где парня уже ждали Яков и Лилия. Первый похлопал Плисецкого по плечу, а вторая обняла его, говоря что-то на русском, от чего Юра, не привыкший к похвале, смутился.

— Идём, тебе надо готовиться, — отвлёк Юри голос Виктора. Девушка кивнула, следуя за тренером до выхода в коридор. Там уже разминалась пара фигуристок, которые должны были выступать первыми. Кацуки шла пятой.

Девушка помахала рукой Сяолян из Китая, а также Луизе из Франции, с которыми в этом году на соревнованиях ещё не пересекалась. Те поприветствовали её в ответ.

Кацуки начала с элементарной разминки, дабы согреть успевшие немного остыть мышцы. В этом занятии к ней присоединилась Сара, а вслед за ней — пышущая жаром и энергией Мила.

— Юра занял первое место! — гордо отрапортовала она, улыбаясь во все тридцать два.

Кацуки радостно захлопала в ладоши, как и Виктор, который не мог перестать улыбаться.

— Дети так быстро растут, — пустил он шуточную слезу, чем вызвал смех Бабичевой.

Потихоньку фигуристки начали выходить на лёд. Первой была Сяолян, которая напоследок обещала, что заберёт первое место. Вслед за ней ушла Сара, затем — Луиза. Четвёртой должна была быть Ли Сынгиль, но она так и не присоединилась к коллективной разминке, оставаясь где-то в стороне.

Когда зазвучали первые ноты композиции, под которую выступала кореянка, Юри крепко обняла Милу, выступающую последней, и направилась в сторону катка. Там она, переобувая кроссовки на коньки, одним глазом смотрела на Сынгиль, с болью в сердце узнавая в ней себя в прошлом году.

Сынгиль дрожала, падала и ошибалась — несмотря на холодное выражение лица и деланную отстранённость, она оставалась новичком на Гран-При. Ей было страшно, взгляды тысяч людей в Ледовом дворце и у экранов телевизоров пугали её, и Юри было больно за девушку. Кацуки закусила губу, сжимая руки в кулаки и смотря на неловкую езду подруги.

Наконец, та застыла в одной позе, а затем поспешила к тренеру, смотря себе под ноги.

— Ты молодец, — прошептала Юри, когда Сынгиль проходила мимо, и кореянка подарила ей слабую улыбку, так непривычно смотрящуюся на холодном лице.

Когда объявили не самые радужные результаты девушки, настала очередь Кацуки.

Юри сняла чехлы с коньков и вышла на лёд, вдыхая морозный запах. Утреннее спокойствие сменилось лёгким волнением, но то тут же утихло, стоило только Виктору обнять её.

— Я смотрю лишь на тебя, — тихо прошептал он. — Соблазни меня сегодня.

Жар прилип к щекам девушки, но она уверенно кивнула, выезжая в центр катка. Зазвучала мелодия, и Юри задвигалась вместе с ней. Начало у неё выходило неплохо, совсем как на тренировках, но на первом прыжке девушка потеряла баланс, из-за чего сам прыжок выглядел грязным и неаккуратным.

Кацуки мысленно обругала себя, стараясь не акцентировать внимания на неудаче. Она должна быть самой красивой и самой желанной женщиной на этом катке, лёд должен плавиться под её ногами!

Дорожка шагов была исполнена блестяще, как и новый прыжок. А затем ещё и ещё один.

Юри вспоминала, как изучала себя по совету Кристоффа, вспоминала обо всех своих кокетливых родинках, об изгибе своей талии и изящных ногах. Вспоминала, какой красивой показалась себе в какой-то момент, какой желанной она была всего на пару минут.

До завершения оставалось всего ничего, новый элемент был выполнен успешно.

Юри стремилась невербально, с помощью льда и коньков рассказать о своих сильных сторонах, показать их, заставить зрителей восхищаться ею. И у неё получалось.

Она провернулась в последний раз, вставая в финальную позу и тяжело дыша. Мокрые полосы прилипли к потному лбу, костюм стал влажным, но громкие овации перекрывали всякий дискомфорт.

Юри подняла с катка игрушку в виде рыбки, улыбнулась и поехала к выходу с катка, прямо к Виктору, чьи голубые глаза горели восторгом.

— Это было фантастично! — взмахнул он руками. — Белиссимо!

Кацуки неловко посмеялась, расслабляясь в объятиях тренера, который, постояв так с полминуты, за руку повёл девушку слушать итоги выставленных жюри баллов.

Девушку захлестнула самая настоящая эйфория, когда оказалось, что она заняла первое место, обогнав француженку Луизу на два и семьдесят пять сотых балла. Юри крепко обняла Виктора, чувствуя как никогда сильное желание поцеловать его. Однако она не могла: не желала раскрывать их отношения перед таким количеством зрителей.

К ним подошли журналисты, пока на лёд выходила Мила. Кацуки сказала пару слов, пожелала Бабичевой удачи и поспешила утянуть Виктора, освобождая место для Якова, тяжело смотрящего на Никифорова. Юри знала, что Фельцман до сих пор не одобрял ухода своего подопечного, и никакие заслуги Кацуки не могли его в этом переубедить.

Девушка стыдливо опустила голову, пусть и знала, что Яков ни в коем случае не обвинял её.

Со зрительских мест они досмотрели выступление Милы, которая по итогам набрала шестьдесят восемь баллов, тем самым обогнав Юри. Японка грустно вздохнула. Программа Бабичевой действительно была великолепна, она не допустила ни одной ошибки, тем временем как Юри позволила себе несдержанность в начале.

— Не бойся, ты отыграешься на произвольной, — прошептал ей на ухо Виктор, и фигуристка благодарно улыбнулась ему.

Пока они стояли в очереди чтобы поздравить Милу с первым местом, у Кацуки зазвонил телефон. На экране светилось имя Мари.

Юри, беря трубку, ожидала поздравлений, пожеланий удачи и выплёскивания накопившегося за несколько часов беспокойства, но никак не слезливого голоса, искреннего страха в чужом тоне и непонимания, что делать дальше.

Девушка сбросила вызов, с секунду смотря на свой телефон с заставкой, где они с Виктором стояли на льду и улыбались.

Маккачин съел несколько паровых булочек, которые застряли у него в горле. Он мог не выжить.

Ужас сковал тело Юри. Она вспомнила о Вик-чане, погибшем в прошлом году. Она так и не смогла побыть с питомцев в его последние мгновения жизни…

— Виктор, — на удивление твёрдым голосом произнесла Кацуки, — сейчас же бери билеты на самолёт и лети в Японию.

Лицо Никифорова вытянулось от удивления, он явно не понимал причин столь резко изменившегося поведения Кацуки. Однако когда Юри поведала ему слова Мари, Никифоров испытал самый настоящий ужас. Он заметался на месте, не зная, что делать, пока Юри смотрела билеты на самолёт на завтра.

— Я… Я должен остаться, я не могу бросить тебя! — говорил Виктор, — но я не могу бросить и Маккачина, я нужен ему, я…

— Спокойно, — прервала его девушка, протягивая свой телефон. — Вбивай сюда свои данные, самолёт летит завтра в три часа ночи. Ты должен быть с Маккачином, я справлюсь и сама.

Виктор наградил её таким благодарным взглядом, что Юри себя чуть ли не спасительницей мира ощутила. Однако правда была в том, что она надеялась, что Маккачину повезёт больше, чем Вик-чану. Юри надеялась, что Виктор успеет, что он будет лучшим хозяином, чем она.

Никифоров закончил вбивать все свои данные, которые помнил наизусть из-за частых перелётов, и Кацуки в одно касание оплатила ему билет, наплевав на крупненькую сумму, списанную с её счёта в банке. Это было сейчас не главное. Маккачин был важнее.