Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Перегородка между лоджиями оказалась хлипкой фальш-стеной, покрытой слоем штукатурки. Мэв прижалась к ней, и та зашаталась, будто последний зуб во рту старика. Уцепиться было не за что. Тут же вспомнился короткий и болезненный полёт со скалы на острове. И всё же колебаться нордка не могла. Встав обеими ногами на парапет, она шагнула. Миг — и стопа коснулась точно такой же скамейки, как и с «её» стороны. Девушка перелезла, выдохнула и украдкой глянула вниз: каменные плиты фасадного дворика поехали перед глазами. Но всё прошло благополучно. Если кто и видел её потуги в «скалолазании», то шума не поднял.

Панорамное окно было занавешено светлыми шторами. Девушка подступила к двери и прислушалась — тишина. Тронув ручку, поняла, что та заперта изнутри. Сомнений не было. Достав кинжал, она ударила рукоятью по стеклу. Раздался дребезг; просунув руку в дыру, девушка быстро провернула задвижку и ворвалась внутрь, держа клинок наготове для броска. Пусто!

Комната перед ней пронеслась светлым пятном. Не присматриваясь, Мэв ринулась к двери. Каково же было её отчаяние, когда оказалось, что та тоже была заперта! От досады девушка зашипела и ударила кулаком по гладкому толстому дереву. И что ей теперь делать? Быть может, связать из простыней и покрывал верёвку и спуститься по ней на улицу? Но ведь парадный вход тоже будет закрыт на замок. Выходя, Мэв всегда брала с собой ключ, но сейчас он висел в ключнице внизу, в гостиной. Оставалась дверь для слуг и ещё одна неприметная, через которую водоносы обновляли содержимое купален. Но и на них были замки и запоры… Проклятье! А ведь о последней лазейке она и не подумала! Та закрывалась на засов изнутри, через неё Эльвени наверняка и выбралась… Альтмерка постучалась в дверь для слуг, и Онари её впустила!

Ударив по белому дереву ещё раз, Мэв постаралась успокоить себя… Эльвени… Она ведь не станет убивать Иенн? Свекровь же понимает, что Далемар, каким бы лжецом и лицемером он ни был, за дочь ей шею свернёт. Малышку он… любит. Сомневаться в этом Мэв не имела права.

«Может, всё же поговорить с ним? Несколько дней назад он обещал отпустить нас, когда признался про… обстоятельства своего рождения. Ведь тогда я сама уверила, что не оставлю его! Ублюдок он… или… выродок. — Мэв схватилась за голову, запуская пальцы в волосы. Собранный из полураспустившейся косы пучок накренился вбок. — Если хочет видеть Иенн, то пусть поселит нас… в другое место. Комнату… Угол… Пусть в Портовом районе. Где угодно и что угодно, лишь бы подальше от мраморного короба! Иенн… и его ведь. В этом свекровь права. Я сама признала это, когда расписывалась в документах имперцев, подтверждая, что он её отец. А я? Что делать мне? Кем буду я сама? Зачем он рассказал это всё Эльвени? Почему Оливин так смеялась? Ей он тоже говорил, что я сама на него пьяного запрыгнула? Может он… и правда так считает? Если так, то и пусть катится! Держаться не стану!»

Усевшись рядом с дверью, Мэв хлюпнула носом. Обняв себя за плечи, она сдерживала рыдания и просто ждала, когда свекровь явится в свою змеиную обитель. Девушка хотела застать альтмерку врасплох и вырваться из западни. Возможно, оглушить эту ядоваршу… Убить? Нет, не станет она уподобляться этим мерам! Выстрелит, только если иного выхода не останется.

Время шло, а эльфийка не появлялась.

«А вдруг она знает, что я тут… Тот же Далемар видит сквозь стены при помощи магии! Она, может, тоже? Заперла меня в клетку и выжидает… пока заявится двуличный сыночек. Вот только… просто сидеть и ждать его я не стану».

Девушка осмотрелась. Обстановка спальни элегантностью соответствовала хозяйке. Изящная мебель из полированного белого дерева, обивка из богатой золотой парчи, подушки, украшенные бахромой и вышивкой с экзотическими птицами. Широкая кровать под белым и тонким, словно покров невесты, балдахином, подвязанным кремовыми лентами. Ковёр бежевого оттенка на полу с длинным и очень мягким на вид ворсом. Камин заставлен фигурками пляшущих меров. Ширма расписана цветущими веточками жасмина. Сама комната пропиталась этим ароматом и душила не хуже проклятых роз, горшки с которыми девушка заметила на лоджии. А Мэв-то всё гадала, откуда исходит поднадоевший аромат, вызывающий головную боль.

Девушка оглядела столики, шкафы и комоды. Быть может, Эльвени хранит где-то тут запасной ключ от комнаты? Далемар всегда забирал такой с собой. Но Мэв знала, что у слуг есть дубликаты. Может, это Навари заперла дверь, закончив уборку?

Припав ухом к двери и не услышав ничего, девушка покинула место для засады. Подойдя к комоду рядом с умывальником и ширмой, Мэв испытала неловкость и запоздало вспомнила, что вот такой же комод в комнате мужа она и не проверила. Ладонь легла на полированную латунную ручку в форме цветка вездесущего жасмина, но девушка не тянула её. Копаться в чужих вещах ей было всё же неловко.

«Нет, начала — значит нужно делать до конца».

Выдохнув, Мэв выдвинула ящик. Вместо ключа внутри были разложенные кисточки и баночки всех цветов и форм. В следующем были гребни и бутылочки, которые она уже видела у Далемара.

«Чёртовы изнеженные меры! Одна косметика да побрякушки, и ни намека на то, что нужно на самом деле!»

От досады девушка со злобы шумно задвинула ящик и склонилась к дверцам, но там её ждало лишь шёлковое бельё. Рыться в нём девушка не стала.

Зеркал в комнате свекрови было аж два — ростовое в светлой раме и округлое перед овальным столиком. К нему девушка и направилась. Косметика, духи, какие-то деревянные палочки, заточенные раковинки, костяные лопаточки, отполированные до жемчужного блеска. В ящике под белоснежной столешницей были только резные шкатулки. Нахмурившись, она стала поднимать крышки. Серьги, браслеты, колье на бархатных подложках — что угодно, но не проклятые ключи. А самый длинный футляр, размерами походивший на тот, в котором муж подарил ей кинжал, и вовсе оказался закрыт. Мэв было потянулась к клинку, но подняла взгляд и обмерла. Из зеркального отражения на неё мрачно смотрел Далемар. Девушка охнула. Шкатулка выпала, раздался звук, похожий на удар стекла о дерево.

Лишь развернувшись и поборов потрясение, она поняла, что это лишь портрет, висевший в нише на стене прямо за её спиной.

— Шор милосердный, — выдохнула девушка.

Полотно было очень реалистичным и изображало мужа по пояс. Откложной кипенно-белый воротник, эльфийские линии на расшитом алом камзоле, пышные рукава рубахи под ним — ей было сложно представить Далемара в столь ярком одеянии.

Невольно Мэв шагнула вперёд. Волосы у мужа на портрете были подстрижены короче, чем она привыкла. Неожиданно пышные медовые пряди едва прикрывали уши и… даже слегка вились. Так вот почему он их так фанатично зализывает назад, поняла девушка.

Забыв на время о необходимости поиска ключей, она всматривалась в знакомое лицо. Совсем юный, подумала Мэв, не заметив и следа привычных морщин. Кожа насыщенного золотистого оттенка и пухлые губы делали его ещё более похожим на мать… И на Карантилара из того видения. Если бы не этот прожигающий взгляд и мрачно нахмуренные брови, она бы Далемара и не признала.

Под рёбрами защемило от боли так, что девушка невольно оперлась на небольшую полочку под картиной.

«Бросить его для меня равносильно тому, чтобы вырвать из груди часть сердца», — горько подумала девушка.

Склонившись, Мэв ощутила первые уколы стыда за свою глупость, словно стоя под взором настоящего Далемара. А вдруг… она ошиблась и Эльвени невиновна? Свекровь же не советовала ей поить Иенн тем экстрактом, только намазать ручки и дать просохнуть. Да и кроме Рунилы никто ведь не пострадал…

— Что же ты за проклятие такое, Далемар? Только взгляну на тебя — и вся решимость бежать летит на дно Огненных Ям!

Портрет ей не ответил. А вот оригинал, когда она вот так окажется перед ним, молчать явно не будет. Вспомнив, как вчера Далемар радовался их с Эльвени примирению, Мэв представила, как он разозлится, когда узнает, что она всё благополучно… Приличной замены нордскому бранному слову разум не подобрал. Не лучше ли ей было промолчать? Уйти, взять Иенн, отправиться к Маринье и всё точно узнать, а уже потом орать на свекровь?

— Вот же дреморы драные, — прошептала Мэв, прикусив губу и ощутив вкус сукровицы. Теперь уж Эльвени не успокоится, пока не изживет её. А Далемар… следуя каким-то там договоренностям, покидать отчий дом откажется. Да и зачем? Ему-то тут как раз удобно! — Знаешь, а ты сам виноват! Врёшь и врёшь постоянно! Скот двуличный! И как мне после такого верить-то вам, остроухим? Как верить тебе? Предатель!

Девушка подняла взгляд на портрет.

— Ну что? Молчишь теперь? Губы выпятил! Висишь тут, словно образ золотого божка. Матушка на лик твой молится, что ли? — злобно выдохнула Мэв. — И что мне теперь делать прикажешь? Опять твои сказки послушать да смириться со всем?

Кожу запястья что-то пощипывало. Девушка подняла взгляд. На полке под портретом лежало золотое кольцо с крупным аметистом. Явно зачарованное.

«Лучше бы чёртовы ключи! Правда — что не мраморный короб это, а самая настоящая клетка!»

Схватив украшение, Мэв зажала его в кулаке и уже хотела зашвырнуть подальше, но развернулась и замерла. За стеной неявной дымкой проступили три… облачка, похожие на человеческие силуэты. Призраки? Девушка, выронив кольцо, выхватила кинжал, но нечто тут же пропало. Не сразу, но Мэв сообразила, что причиной было зачарование. Посмотрев себе под ноги, она наклонилась к украшению и, убрав кинжал, надела его.

Стена за комодом и зеркалами осталась осязаемой, и в то же время Мэв увидела Иенн. Малышка сидела на ковре и держала что-то невидимое. Казалось, тело дочери было соткано из пульсирующих синеватых нитей. Маленькая ручка словно поставила что-то прямо в воздух и стала шарить по ковру. Губы шевелились, вот только говорила Иенн с… Мэв не нужно было различать цвета, чтобы узнать в фигуре напротив Эльвени! Эдгари она тоже увидела. Няня, нервно помахивая хвостом, сидела в кресле-качалке, но Мэв это мало заботило. Свекровь, эта ядовитая гадюка… находилась рядом с Иенн! Что за чары наложены на кольцо, думать не приходилось — те самые, при помощи которых Далемар «видел» сквозь стены! Вот только ходить через них зачарование не позволяло, Мэв убедилась в этом лично, когда рванулась к фигурам и упёрлась в реальную преграду.

Не колеблясь, девушка подбежала к кровати, срывая покрывало и постельное бельё. Всё это надо было связать. Мэв слабо представляла, что будет делать, оказавшись на улице, но, раскрыв бельевой шкаф и выхватив простыни, ретиво вязала узлы, то и дело посматривая на беззащитную малышку и опасную гадину напротив неё.

* * *

Ничего лучше, чем привязать самодельную верёвку к ножке скамейки, Мэв не придумала. Сбросив блестящие ткани за парапет, девушка взглянула вниз. Прохожих на улице стало даже больше, но наверх никто не смотрел.

«Не привыкли местные опасаться, что с неба на них спикирует дракон», — со злобой подумала Мэв и ещё раз оглянулась. Отсюда, с лоджии, фигурки дочери было не различить. Верно, у чар кольца тоже был свой предел.

Шёлк под пальцами скользил, но удерживаться помогали узлы. Девушка перелезла через ограду и повисла на самодельной верёвке всем весом. Скамья, прикреплённая к плитам, не сдвинулась с места. Не раздумывая девушка начала спускаться. Ноги дрожали, когда она ощутила стопами твёрдость камня.

Мэв побежала к парадному входу. Птицей взлетела на обрамлённую колоннами лестницу. За спиной послышались голоса и окрики, но девушка на них не обернулась. Проклятая дверь, как она и опасалась, оказалась закрыта! Схватившись за колотушку в виде орлиной головы, нордка начала стучать. Вскоре за дверью показался светящийся силуэт. Проступал он не так чётко, как в доме, но по хвосту Мэв опознала Навари — гостям всегда открывала она. Каджитка остановилась напротив и потянулась к чему-то незримому, словно к какому-то окошку, видимому лишь горничной, а потом отступила.

— Навари, открой! Это я, младшая госпожа, — крикнула Мэв, даже не зная, услышит ли её служанка. Если та и слышала, то не отозвалась. Вместо этого, отпрянув, каджитка поспешила прочь.

— Проклятье!

Развернувшись, Мэв увидела несколько зевак, что взирали то на неё, то на верёвку из шёлковых простыней, свисающую с лоджии. Не имея ни желания, ни времени что-либо пояснять, девушка побежала по дворику, минуя кусты роз.

«Дверь для слуг! Онари… Онари всегда была смелее сестры! Она пустит меня», — думала Мэв, забегая за угол.

Тропинка привела её к более скромной, но не менее массивной препоне. Замок оказался закрыт и тут, а колотушка представляла собой простое кольцо. Мэв казалось, что она оторвет его. Быстрый стук повторял ритм сердца. Никто не отзывался. Оставив бесполезную затею, девушка побежала к купальням. Быть может, покидая их, Эльвени не закрыла дверь? Ведь там и замка-то не было, только глухой засов, который снаружи не задвинуть. Нордка обежала дом, но лишь для того, чтобы нарваться на ещё одно непреодолимое препятствие. До высоких окон тоже было не дотянуться.

Пришлось вернуться ко входу для слуг. Мэв казалось, что на колотушке останется вся кожа с костяшек, когда за дверью показалось свечение. Онари! Мэв сразу узнала каджитку: она была плотнее изящной Навари и ниже Эдгари. Остановившись под дверью, повариха замерла и не спешила прикасаться к замку.

— Онари, пусти меня, — взмолилась Мэв, забыв всякую гордость. — Я вижу тебя за дверью! Молю, пусти! Старшая госпожа хочет отравить мою дочь!

Каджитка несомненно слышала её. Рука коснулась мордашки, прикрывая рот в жесте, что означал потрясение. Но к просьбам и увещаниям служанка оставалась глуха. Мэв поняла это, когда светящаяся фигура попятилась назад.

— Нет же! Онари! Хотя бы ради малышки! Эльвени сейчас с ней. Она просто даст ей яд и соврёт, что ничего не делала!

Словно колеблясь, повариха вновь приблизилась к двери. Руки легли на запор.

— Ну же. — Мэв почти прильнула к толстому дереву. Каджитка всё ещё сомневалась и явно боялась гнева старшей госпожи. Нордка была уверена, что эта альтмерка запретила слугам исполнять волю невестки. — Онари, поспеши! Пока явится Далемар, Эльвени может сотворить с Иенн всё что угодно!

Упоминать имя мужа было ошибкой. Каджитка не то что отшатнулась — отскочила. Прикрыв лицо ладонями, попятилась назад. А ведь не так давно Далемар отчитал служанку! И кто, как не Мэв, знал, как он это мог сделать, если одно появление девушки на кухне заставило повариху в панике отвернуться!

— Нет же! Онари! Он будет благодарен!

Но каджитка, пятясь, просто скрылась из вида.

Всё это напоминало страшный сон. Мэв схватилась за голову. Может, она всё же спит, а зелье Далемара просто не подействовало! Нет. Это реальность. Девушка поняла это, когда услышала за спиной громкий окрик. Впервые в жизни Мэв назвали преступным отродьем, но она даже не поняла, чем это для неё грозит. Паника полностью лишила девушку мыслить логично.

Мэв повернулась. Сразу два стражника, в знакомых алых плащах, кожаных доспехах и с длинными плюмажами на имперских шлемах, спешили к ней, требуя оставаться на месте. На радостях нордка сама шагнула к ним.

— Помогите! Моя дочь… Они украли её!

Но вместо помощи её скрутили и поставили на колени.

— Всё кончено, воровка! — мрачно объявил один из имперцев, в то время как второй без колебаний завёл её запястья за спину.

— Я не воровка! — воскликнула Мэв, кисти взвыли от боли. — Вы слышите меня? Они хотят убить моего ребёнка! Эльвени Улькарин, это всё она! Я лишь хочу забрать свою дочь!

Оба стражника переглянулись. А потом тот, что стоял перед ней, склонился, сорвал узел у неё с пояса и развязал его. Прямые солнечные лучи, упав на камни босмерского венца, осветили суровое лицо стражника разноцветными бликами.

— Дай-ка угадаю, а это у тебя бабушкино наследство? — протянул имперец, завязывая её руки. — Вы, ворьё, совсем страх утратили? Средь белого дня уборкой занимаетесь. А ну не дёргайся! Разоружи её, Друз.

Стоя на коленях, Мэв осознала, что ответить на вопросы охранителей порядка будет совсем непросто.

* * *

В этот раз Навари дверь открыла. Смущённо пряча взгляд, горничная поинтересовалась, что привело стражников.

— Навари! Скажи им, кто я! — не выдержала Мэв, пытаясь вырваться, но один из имперцев лишь болезненно дёрнул путы на её запястьях.

— Нам сообщили, что с балкона особняка Улькарин спустился вор, — объявил стражник, выступив вперёд того, что удерживал Мэв на месте. — Но эта женщина утверждает, что ценности, найденные при ней, ей же и принадлежит и она живёт в этом доме.

Горничная не посмела даже поднять взгляд на нордку. Пряча руки в фартук, она склонила голову ниже.

— Каджитка позовёт свою хозяйку.

— Навари, просто подтверди, что я твоя младшая госпожа! — отчаянно крикнула Мэв. — Скажи им, что Иенн моя дочь!

Не ответив, горничная, прикрыла дверь. Перед особняком собиралась толпа зевак, словно на театральное представление. Друз повернулся и велел всем расходиться.

Второй, сжав её локоть сильнее, переспросил:

— Ну-ка повтори, как тебя зовут, воришка?

— Мэвель Улькарин, — со злобой ответила нордка.

Имперца, похоже, забавляло вновь и вновь задавать ей один и тот же вопрос откровенно издевательским тоном.

— И ты хозяйка этого дома?

— Я жена сына хозяина этого дома.

— Тогда почему ты спустилась по верёвке из простыней, а не вышла через главный вход, младшая госпожа?

— Потому что они заперли меня! — Мэв дёрнула руки ещё раз, обращаясь ко второму пленителю. Он выглядел более сдержанно и серьёзно. — Говорю вам, мой ребенок в опасности! Эта эльфийка, моя свекровь, совершенно безумна! Она хотела, чтобы я дала своей малышке яд!

— Так ты не только воровка, но и отравительница? — стражник, удерживающий её, продолжал потешаться над пойманной преступницей.

— Да услышьте же вы меня! Я Мэв, жена… Далемара Улькарина. Его отец — Лариникано Улькарин…

— А ещё они оба точно альтмеры, — перебил её «шутник». — Скажешь, что ты тоже высокий эльф?

— Я наполовину босмер! — крикнула Мэв.

Стражник окинул её саркастическим взглядом.

— Друз, ну ты слышал: она уже и мерка. А длинные уши, ворюга, ты в эльфайер проиграла? — Мэв рванулась, стражник в ответ вновь заломил её руку. — Ещё раз рыпнешься, леди Улькарин, и срок за воровство дополнится штрафом за сопротивление при аресте.

— К сожалению, я и есть леди Улькарин, — зашипела Мэв.

— Тогда почему служанка не узнала вас, госпожа?

— Ей Эльвени запретила! — Мэв не сомневалась, что альтмерка так и поступила. — Говорю же вам, эта змея подколод…

Дверь открылась, на порог, гордо вскинув подбородок, выступила свекровь. По ней самой эльфийка едва скользнула взглядом, обратив всё внимание на имперца, которого «шутник» называл Друзом.

— Госпожа Улькарин, — почтительно поприветствовал её стражник. — Мы застали вот эту женщину при попытке покинуть ваш особняк.

Отступив, стражник продемонстрировал ей свисающие с лоджии связку простыней.

— Навари, немедленно убери всё это, — сухо велела альтмерка не поворачиваясь.

Имперец, услышав имя горничной, внимательно окинул взглядом каджитку. Навари, не поднимая головы, отступила и поспешила прочь.

— Вам знакомы эти вещи? — Стражник показал эльфийке содержимое самодельного узла Мэв.

— Да, — хладнокровно подтвердила Эльвени. — Эти драгоценности мой сын купил для своей жены.

При этих словах Друз заметно замялся и, отступив, продемонстрировал её взгляду Мэв. И даже «шутник» мгновенно ослабил хватку на её локте.

— Это она?

— Не понимаю. — Из-за магического свечения Мэв не могла чётко различить выражение на лице свекрови. Но вот её тон…

— Всё ты понимаешь, гадина! Верни мне Иенн, или я тебя сама твоим экстрактом напою! Только посмей причинить моей дочери вред, не посмотрю, что ты…

«Шутник» быстро зажал ей рот, и Мэв вновь начала биться в его руках.

— Эта женщина утверждает… что она… кхм… супруга вашего сына.

— Что за бред? — спесиво ответила эльфийка, сделав пренебрежительный пас изнеженной кистью. — Я эту грубиянку и знать не знаю.

Тут же руки в кольчужных перчатках сжали локти нордки так, что той показалось, что сейчас и кости затрещат. От потрясения Мэв буквально утратила дар речи. Она ведь так и знала! Эти меры будут всё отрицать, и она ничего не сможет доказать! Шор милосердный! Ну и влипла же она!

— А вот кольца на её пальцах мне знакомы, — продолжила Эльвени, окидывая долгим взглядом «незнакомую грубиянку». — Особенно то, что с аметистом. Оно моё. На нём наложены ценные чары «Чтения жизненных токов». Можете убедиться.

— Госпожа Улькарин, у нас нет сомнений в правдивости ваших слов, — доложил Друз. — Мы тотчас доставим воровку в гарнизон, составим опись вещей, найденных при ней, и официально зачитаем обвинения. Для составления претензий и за украденными ценностями сможете обратиться к любому дежурному капитану с восьми утра до пяти вечера, — продолжал пояснять стражник.

— Хорошо, — невозмутимо отозвалась Эльвени. — Муж или сын этим займутся.

— Я доложу дежурному капитану, что могут поступить новые обвинения, — продолжил отчёт Друз. Мэв замычала, рванувшись вперёд. Имперец шагнул к Эльвени ближе. — Должен уведомить, что преступница знает все ваши имена и, похоже, знакома со служанкой. Она назвала эту каджитку по имени. В таких преступлениях часто замешаны наводчики, входящие в доверие к хозяевам. А у котов и без того скандальная репутация.

— Благодарю за предупреждение и службу, — елейным тоном отозвалась Эльвени, даже не глядя на бьющуюся в руках стражников невестку. — Я сама приму необходимые меры.

* * *

Крюк надёжно удерживал связанные за спиной руки. Сидя на тяжёлом табурете, Мэв почти не могла пошевелиться. Ушибленный стражником бок ныл и чесался так, что отсутствие возможности прикоснуться к нему было сродни настоящей пытке. Девушка слегка наклонилась, но стало только хуже. Проклятый «шутник» попал прямо по старому шраму.

Сколько она находилась здесь, Мэв не знала. В помещении, куда её привели, окон не было, а холод, пробирающий до костей, намекал на то, что это подземелье.

Ей никто не верил. Не слушал. Имперцы отобрали не только оружие и узелок с украшением, но и оба кольца, включая обручальное. Потеря последнего, несмотря на всю злобу на Далемара, оказалась донельзя неприятным событием. С тех пор как он надел ей то кольцо на палец под взором жреца Мары, Мэв его не снимала. Кожу под ним сейчас буквально сводило от неприятного холодка. Сам символ их брака поблескивал перед глазами вместе с прочими вещами, лежащими в ряд на грубоватом столе по центру комнаты. Рядом с пергаментом. Имперец, допрашивавший её, назвал его «описью». Куртка от охотничьего костюма лежала там же.

Щёки Мэв покрыл пунцовый румянец. Проклятый «шутник» устроил ей обыск с особым пристрастием, когда нордка велела ему убрать руки. Но могла ли Мэв поступить иначе, когда наглец во время досмотра стал не просто обшаривать её карманы, но и лезть руками за пояс штанов, шепча на ухо, что надо обыскать у младшей госпожи все отверстия. При этом стражник весьма однозначно прижался к её спине и склонился. К несчастью для себя, сделал он это достаточно низко. Мэв резко откинула голову назад и приложила затылком его по носу. Ругнувшись, имперец отпрянул, но почти тут же, обозвав её «шалавой», ударил кулаком в бок. Да так, что во рту до сих пор отдавало вкусом крови. И «шутник» не остановился бы, но второй стражник в этот раз не остался безучастен. Остановив избиение, Друз отослал напарника искать писаря для составления описи.

«Далемар… проклятый лгун!» — подумала девушка, шмыгнув носом. Теперь она уже… пожалуй… была бы не против увидеть вероломного предателя, что лишь одним своим словом мог остановить весь этот фарс и кошмар.

Но чем больше Мэв думала о муже, тем острее перед ней вставал вопрос: а станет ли он вызволять её отсюда. Нордке казалось, что прошёл не только вечер, но и уже вся ночь, а муж так и не объявился.

— …из Солитьюда, говорят. — Знакомое название заставило девушку вскинуть голову. Друз и караульный стояли в коридоре, чуть в стороне от открытой двери и мерно переговаривались между собой. — Говорю тебе, старика уберут с поста, а на его место назначат этого легата. Доскакался наш Калинус по этим охотам. А ведь говорили ему умные люди: не водись с Гаем Паланием и его шайкой. Ну и что теперь?

— Этот легат Ангус, он ведь брат сенатора Палания?

— Так и есть. Поэтому и все знают, что он сразу капитана Мартин Плаза получит, а через годик, смотри, и над всеми нами встанет, отправив мастера на пенсию. А там и остальные «герои» из Скайрима подтянутся. И можешь забыть про продвижение. Выдавят нас эти бывшие вояки с насиженных постов. Все как один будем патрулировать Портовой район. Потому как они воевали и кровь проливали, а мы в тылу отсиживались. У Дециановых псевдокалек в Хаммерфелле так и вышло. А нам вот… Туллиевых теперь чествовать да зад им лизать.

— Меня вот другое волнует, — тихо проговорил Друз. — Эти ветераны как-то резко потянулись в столицу. Будто в родных графствах их не ждёт никто. И едут не только те, кто урожден тут, как этот Ангус Паланий, но и норды.

— Истинно так. Помнишь ту одноглазую стерву, что послание от Туллия старику привезла? Говорят Калинус её на довольствие поставил. И ходит она тут как у себя дома.

— Вот попомни моё слово — грядут перемены, — согласился Друз. — Сам знаешь, сколько недовольных тем, что вроде и подавили мы восстание на Севере, а с проклятыми эльфами только хуже всё стало. В Анвиле вот…

Выдохнув, Мэв перестала прислушиваться. Разговор не имел к ней никакого отношения. Как видно, кто-то из имперцев возвращался на родину из её страны. Её страны… Как много правды было в угрозах «шутника», что после того, как завершится следствие, её депортируют в Скайрим? Этого Мэв не знала, но осознавала, что если её саму вышлют насильно, то Иенн оставят здесь. Ведь убегая и шаря по полкам в поисках денег, Мэв напрочь забыла о том, что помимо септимов, имперцы ещё дорожат всякими бумажками, подтверждающими личность и… гражданство.

Стоило девушке подумать про это, как вернулся офицер, что составлял опись. В руках мужчина нёс новые документы, которые и положил на стол.

— Ну что, вспомнила имя?

Девушка вскинула горящий неприязнью взор, отметив, что тонкие тёмные усики делают мужчину похожим на карикатурного плута из книжки, которую она пыталась начать читать, но так и забросила.

— Мэвель Улькарин, — повторила девушка.

— Ну а если серьёзно? — Имперец уселся на стул по ту сторону стола. — То, что ты норд, мы уже установили. В отличие от утверждений о наличии гражданства, это следует из твоего акцента и ругательств.

— Все документы хранятся у моего мужа. — Мэв поёжилась, поняв, что произносить его имя ей тяжело. — Далемара Улькарина. Пошлите за ним, думаю, предоставит.

Мэв уже не была в этом уверена, но всё же… Мысль о муже отдавалась новой болью в животе. А если Далемар и правда тяготился тем, что привёз её в город? Ввёл в семью? Если это так, то сейчас меру только и нужно было, что всё отрицать и ничего не делать.

— Кхм, мы не собираемся никого и никуда посылать. Ни к Улькаринам, ни к Циаранам, ни к прочим видимым семействам альтмерской общины, — сухо уведомил имперец, что-то там скрипя на бумаге. — Доказать свою личность — это твоя обязанность, норд, не наша. Ты поймана с поличным на месте преступления. А хозяйка дома — как ты утверждаешь, твоя же свекровь — тебя не опознала.

— Она…

— Слышал, — раздражённо оборвал имперец. — Как бы то ни было, твой муж, если он действительно твой, явится и всё решится. А пока я лишь могу записать, под каким именем ты, норд, отправишься отбывать своё наказание. И записать сюда имя известного семейства без доказательств я не могу.

Мэв опустила голову. Перо всё ещё скрипело. Хотя что там можно было описывать, девушка не знала. А Далемар… хотел бы появиться — уже бы пришёл. Девушка проглотила ком в горле.

— Мэв Морозный Щит.

— «Морозный Щит»? — несколько изумлённо протянул имперец.

Нордка вскинула на него взгляд, писарь криво ухмылялся. Неужто его так позабавило её нордское имя?

— Да. Неужели это тоже имя известной семьи Имперского города? — недовольно протянула девушка.

— Нет. — Словно передумав, имперец сгорбился сильнее. — Не сказал бы.

Его перо заскрипело активнее.

— И откуда ты родом, Мэв Морозный Щит?

— Из-под Виндхельма. — Множить чужую ложь девушка уже не видела смысла.

— Это какое графство? — Имперец перестал писать, явно обдумывая что-то.

— Холд, — поправила Мэв, сжав кулаки и натянув верёвку так, что кожа на запястьях загорелась от нового приступа боли. — Истмарк.

Снова заскрипело перо. А когда мужчина заговорил, Мэв почувствовала настоящий приступ паники.

— Итак, Мэв Морозный Щит, пока пострадавшее семейство не предъявило к тебе новых обвинений, но это не значит, что тебе удастся избежать наказания. Положенное время проверки твоей причастности к другим преступлениям ты проведёшь под юрисдикцией гарнизона, в Имперской тюрьме. После, по истечении семи дней… — Имперец отложил перо. — …тебя, как нарушителя, не имеющего гражданства, депортируют на родину. Повторный въезд на территорию Имперского города для тебя будет ограничен на пять лет. Посещение прочих графств Сиродила — на два года…

* * *

Имперская камера напоминала узкий, затхлый и тёмный склеп из холодного, сырого камня. Из-за решётчатой двери доносились кашель и бормотание тех бедолаг, которые делили с ней эту безрадостную юдоль. Сидя на дощатых нарах, Мэв обхватила руками колени и старалась удержать себя от бесполезных рыданий.

Иенн… Как ей теперь быть? Сбежать от конвоя и выкрасть дочь? Или ждать проклятые пять лет, чтобы вновь войти в этот город? Но за это время малышка просто забудет её… Эльвени уж об этом позаботится! Смотря в одну точку, Мэв наконец поняла, зачем свекровь хотела провернуть всю эту интригу с проклятым экстрактом… Нет, не для того, чтобы отравить малышку, нет! Гадюка хотела обвинить саму Мэв в том, что та причинила вред своему ребенку. Это бы точно сподобило её несчастного сыночка избавиться от своей неугодной жены. В маминой книге сказок ведь была история про двух женщин, одна из которых потеряла своего ребёнка и пыталась отобрать живого малыша у другой. И вот… Эльвени получила то, чего хотела!

Мэв сжала кулаки, припоминая конец той истории. Женщин привели под взор мудрого драконьего жреца, что правил той землей. Обе утверждали, что ребёнок был рождён одной из них и кричали обвинения в сторону друг друга. Каждая поклялась перед драконьим троном своей жизнью, что ребёнок принадлежит ей. То была страшная клятва, и, услышав её, жрец сказал, что, выходит, ребёнок принадлежит обеим, и велел своим верным хускарлам отобрать младенца, чтобы разрубить его пополам и отдать каждой матери их часть. Одна из женщин тут же отреклась от тех слов, даже зная, что за клятвопреступничество тотчас казнят её саму. Но жрец велел отдать ей младенца, а ту, что согласилась на такой суд и протянула малыша палачам, велел убить.

Но времена мудрых жрецов миновали тысячи лет назад, сейчас миром правили золото и бумаги. Мэв ничем не могла доказать свои слова. Ведь даже Циараны… Даже Маринья… Имперцы отказались посылать к ним весточку. Да если бы и согласились… Пойдёт ли альтмерка против кузена ради бесправной иноземки? Мэв сомневалась в этом.

В подземных камерах не было даже окошка. Мэв не знала, царит ли на улице ночь или уже светит солнце. В углу пискнула крыса. Девушка ещё сильнее прижала к себе стопы в ветхих ножных обмотках.

Всю одежду, кроме нижнего белья, у неё тоже отобрали. Перед тем как провести её в камеру, тюремщик-имперец вручил ей старую серую робу заключённого и велел снимать свою одежду. Всю.

Прикусив губу, девушка плотнее сжала бёдра, вспоминая унизительную… процедуру, что ей пришлось пройти. Грубые и толстые пальцы того имперца словно всё ещё двигались внутри её тела, выискивая якобы спрятанные отмычки и заделки под заточки. А проклятый «шутник» смотрел на это, посмеивался и изводил Мэв насмешками, суть которых сводилась к тому, что нордка, видать, куда более умелая потаскуха, нежели воровка. Лишь проследив за его взглядом, Мэв заметила на своей груди отчётливые синяки, оставленные длинными пальцами Далемара. Так вот почему эльфийки так пялились на неё, со стыдом осознала девушка. Вовсе не на шрам они тогда смотрели. Прижав к телу отдающую плесенью одежду, нордка вслушивалась в заверения имперца, что он про неё ещё вспомнит. Угроза звучала зловеще. Оказавшись в камере и темноте, девушка поняла всю бесправность собственного положения.

Далемар… Теперь Мэв казалось, что, вернувшись домой и узнав про её бегство и стражу… мер выдохнул с облегчением. Избавился от нордской бестолочи и даже тратиться не пришлось.

Мэв втянула воздух, ощущая смесь вони канализации, немытых тел и тления. Последнее, казалось, исходило от её собственной робы. Девушка не хотела думать об этом, но ткань не выглядела и не ощущалась чистой. На полу снова запищала крыса. Тут же, вторя ей, отозвалась другая. Чадящий факел в коридоре едва позволял нордке видеть собственные колени. Весь пол мог быть покрыт их горбатыми серыми спинами, но она и не увидит этого. Мэв боялась, что если заснёт, то твари просто залезут к ней на нары и объедят её пальцы, как в страшилках ветеранов Великой Войны.

«Не стану спать», — твёрдо решила девушка.

* * *

— Мэв, доченька моя.

Девушка открыла глаза. Вместо тёмного свода камеры над ней раскинулось безмятежное ночное небо, наполненное яркими поблескивающими точками звёзд. Под щекой был не собственный локоть, а укрытые тёплой юбкой колени матери. Майра неспешно расчёсывала пальцами её волосы.

— Всё же заснула, — выдохнула девушка, но подниматься не стала. Даже эта лживая иллюзия была лучше немилосердной реальности.

— Лишь во сне, доченька, можно быть абсолютно свободной. — Майра, подняв руку, провела ей перед лицом девушки, оставляя за ладонью светящийся след, похожий на хвост кометы. Звёздный свод заколебался, словно потревоженная водная гладь. — В моём царстве нет ни дверей, ни оков, ни тайн для того, кого ведёт мой свет.

Ядро кометы, опустившись на траву, приняло форму уже знакомой сферы, залившей всё вокруг спокойным мерцанием.

— Ты ведь Даэдра? — спросила Мэв, хотя ответ знала заранее.

Майра кивнула, её пальцы вновь погрузились в волосы девушки. Мэв осмотрелась: они вновь были в лесу, но живом и очень тихом. Воздух приятно пах хвоей и домом.

— Зачем я тебе? — Девушка искренне не понимала причину интереса к себе… столь незаурядного тёмного создания. — Я ведь… так ничтожна. Обычная. Зачем ты являешься мне? Я не могу уплатить тебе чужой долг! Спрашивай с… Далемара… Ведь это он наверняка поклонялся тебе. Та женщина… Даналия упоминала, что талморцы с тобою связаны.

— Милое дитя, неужели ты забыла наш давний разговор? — Изумившись, женщина с лицом матери склонилась к ней, вглядываясь в глаза. У самого демона они были чёрными и бездонными. Жуткими. — Я уже давно наблюдаю за тобой. Там, в храме моих Призывателей Ночи, был посох. Его сила проникала во сны тех северян и направляла их ко мне. Словно река, их страхи текли ко мне бурным потоком. Твои сны были такими же, как и у остальных, но в то же время иными. Уже тогда я поняла: ты и сама иная, моё дитя.

— Я не твоё дитя, демон. — Голос девушки звучал спокойно.

Она устала от мятежа и не боялась. Бесконечный страх её тоже утомил.

— Моё, — спокойно возразила лже-Майра. — Ты можешь слышать и видеть то, что недоступно прочим. Ты, милая, обладаешь редким даром: не плывёшь по течению, как прочие смертные, ты ходишь во снах, как мои избранники. Но без моего благословения ты лишь блуждаешь во тьме кошмаров. Потерянная и одинокая. Я взывала к тебе уже тогда, но ты бежала от меня. А потом… та женщина с душой дракона и предатель изгнали мой посох, и не скоро он сможет вернуться в твой мир. Река иссохла, и лишь изредка я видела вас… моих сноходцев. Тех, кто бежит от зова вашей матери. Но когда ты засияла, я узрела тебя вновь, дитя, и пришла сама. Я хочу направлять тебя. Желаю, чтобы ты осознала всю ту силу, что течёт в твоей крови.

— В моей крови? — Мэв горько усмехнулась. — Единственная моя сила — способность оступаться и загонять саму себя в угол лжи и за запертые двери.

— Ходящих во сне невозможно запереть, моё дитя, — ласково уверила лже-Майра. — От вас невозможно укрыть ни одну тайну. Войдя в сон другого существа, вы в силах узнать всё сокровенное и сокрытое. Вы способны забрать боль или умножить её. Но я даю вам не просто власть над грёзами. Я и есть абсолютная свобода. Благословлённый мной способен лишь подумать о месте и перенестись туда в тот же миг. И не только мыслями, но и телом. Даже сейчас ты можешь встать, пройти через все решётки и двери и оказаться там, где ты захочешь. Рядом с теми, с кем ты желаешь.

Голос лже-Майры чаровал. Свет сферы покачивался, баюкая её волнами белёсого тумана.

«Иенн, — подумала Мэв. — Я хочу быть с Иенн».

Лес размылся. Проступили знакомые очертания детской. С потолка свисали фонарики, внутри которых, подобно звёздному свету, мерцали синеватые кристаллики, а фигурки единорогов и грифонов медленно плыли по расписанным цветами стенам. Малышка лежала на кровати на боку и мирно спала.

Выдохнув, Мэв шагнула к дочери.

— Всё же хорошо, родная? — спросила девушка, и собственный голос словно потонул в чём-то густом. Опять туман, поняла Мэв, взглянув вниз. Королевским шлейфом он тянулся за ней следом. Отступая и заволакивая всё вокруг. Усевшись перед кроватью, Мэв любовалась родными чертами. — Я заберу тебя. Скоро. Сбегу. Обману. Но не оставлю тебя с ними.

Малышка во сне беспокойно пошевелила ручками.

«А что, если Она права? Я могу же просто взять сейчас Иенн и уйти. Знаю, что могу». — Девушка посмотрела на руки. Яркое сияние наполняло их, и пока оно не истает… она способна на многое. Особенно если сфера будет освещать им путь.

— Лейнор, не ходи!

Резкий окрик заставил Мэв повернуться. Голос принадлежал Эдгари. Няня, лежа на своей кровати, начинала метаться. Туман, что принесла Мэв за собой, полностью поглотил каджитку, обвивая ту, словно спрут.

— Не ходи, любимый! Прошу! Ради Эдгари… Сгинешь же! Черви пожрут тебя! Остановись!

Детский всхлип заставил Мэв обратиться к дочери. Словно острая голова щитомордника, одно из туманных щупалец прикоснулось к щеке ребёнка, медленно струясь по нему.

— Нет!

Мэв схватила призрачную змею, но руки прошли через туман, лишь на миг рассеяв его. Малышка ещё раз всхлипнула, махнула ладошкой, словно отгоняя от себя рой жалящих насекомых. А мгла медленно обступала девочку. Приближалась, готовясь опутать кошмарами и её. Вскочив на ноги, Мэв отпрянула.

— Нет! Не смей трогать её! Не смей!

Даэдра не ответила. А ведь за этим демон и указал ей путь сюда. Чтобы красть силы и оставлять взамен кошмары. Совсем как тогда, в Данстаре. А она сама… Сама привела эту нечестивую тварь к своему ребёнку! Поддалась на уговоры, не ведая ничего о правилах той игры, что навязывало создание!

Но Мэв знала, что нужно делать. Девушка выскочила через дверь в коридор и не ощутила эту преграду. А Туман… Он следовал за ней. Нет, это марево струилось из её тела. Развернувшись, Мэв устремилась прочь, зажимая уши и стараясь не слушать похожий на шипение шёпот, утверждавший, что лишь глупец будет бояться столь великой силы.

Лестница, холл, дверь, улица… Ни одна преграда не могла остановить девушку. Таща за собой колышущийся шлейф из мглы, Мэв бежала в никуда. Не разбирая дороги, стремилась прочь от Иенн. В ужасе. Синеглазые тени, выступив из окружающей мглы, тянули к ней руки.

Единый вопрос срывался с полусгнивших губ:

«Почему, почему ты нас убила? Почему ты ходишь теперь по земле, по которой ходят те, кого ты осиротила, вскинув свой проклятый лук? Сестра Бури. Жена палача…»

* * *

Мэв проснулась от собственного крика. Её окружала мрачная полутьма каземата. Попискивая и потирая лапками острую морду с поблёскивающими глазками на её груди сидела крупная крыса. Взвизгнув, девушка взмахом руки сбила тварь. Но едва она пошевелилась, как с тем же возмущённым писком от её ног отскочило несколько серых вредителей. Свалившись на пол с нар, Мэв дрожала, обняв себя. Холод подступал к ней и наяву. Тянул руки и обвивал. А где-то там, в самом тёмном уголке камеры, притаившись и опёршись на посох, выжидала ещё одна безмолвная тень.