Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

Обито провалился в иллюзию собственных воспоминаний. Во время запечатывания он раз за разом прокручивал услышанные от пленницы слова. «Присматривать за ним». «Я буду присматривать за тобой», — это то, что говорила Рин. Эти слова были его маяком и светом, надеждой и радостью. Если бы она присматривала за ним и сейчас, разве он планировал бы Вечное Цукуеми? Да, он прозрел ценой этой потери, осознал бессмысленность бытия, и в то же время Обито предпочел бы остаться глупцом, но рядом с ней. А теперь поздно. Даже на том свете Рин не захочет видеть его, он стал чудовищем, убивающим направо и налево. Чудовищем и внешне, и в душе.

Глядя на мучения пленницы, Обито невольно представил на ее месте Рин. Если бы вместо Наамы была она, смог бы он делать то, что делает сейчас? Почему одни люди не имеют значения, а другие словно целый мир? Шаринган сыграл злую шутку, и вместо Наамы действительно оказалась Рин. На мгновение руки дрогнули, Обито едва не разорвал печать, едва не кинулся в центр зала. В этот секундный порыв он готов был сражаться и с Акацки, и со всем миром.

Но тут же сердце опять будто сжало ледяным хватом, остудив чувства. Он не мог помешать собственному плану. Физически не мог. Словно что-то мешало даже подумать о другом пути. В любом случае поздно было раздумывать, и Обито стиснул руки крепче, чтобы случайно не расцепить пальцы.

— Еще пару сеансов, и Джуби будет готов, — сообщил Пейн, когда поток чакры уменьшился и сеанс запечатывания завершился.

Джузо поднял полубессознательную Нааму и унес. Остальные, уставшие от длительного положения в одной позе, разминали косточки и перебрасывались колкими фразами. Орочимару не спешил покидать главный зал и провожал пленницу хитрым прищуром.

— Лидер, ты так и не ответил, — произнес он и подошел к Пейну. — Когда мы закончим, ты отдашь ее мне? Нерационально разбрасываться таким потенциалом. Ее может подобрать кто-то другой и сделать своим оружием.

— Это не имеет значения. Мы достигнем своей цели. — Пейн глянул на Обито, но тот по понятным причинам не встревал. Для Акацки он всего лишь Тоби.

— Но в перспективе? — Орочимару не отставал. — Ну какая вам разница?

Пейн скрестил руки на груди и добавил:

— Впрочем, меня не волнует, что с ней случится после того, как я ее отпущу.

— Благодарю, Лидер. — Глаза проклятого змея заблестели. Он слегка поклонился в знак почтения и ушел.

Обито остался. Когда все разошлись, он подошел к Пейну.

— Ты отдал ее этому скользкому гаду?

— Мне нельзя было делать это? — Пейн скосил взгляд в сторону Обито. — Хочешь сказать, тебе не все равно?

— Все равно, — выдохнул Обито. Он сам затеял это, ни к чему сейчас жалость.

Но все же он чувствовал себя лжецом. Наама послушна, потому что верит ему. Она разговаривает с ним и больше не бросает ненавидящих взглядов по этой же причине.

— Давай поговорим о другом, — прервал его мысли Пейн. — Шиноби Конохи рыщут неподалеку отсюда. Зря ты остановил меня тогда, я мог бы убрать с дороги хотя бы двоих.

— Не недооценивай Джирайю и Учиху. Боюсь, с тобой могло случиться что-то нехорошее.

Пейн презрительно фыркнул.

— Прости, — Обито пожал плечами, — ты, безусловно, очень силен, но они могли понять твой секрет и отправить послание Конохе.

— Как бы то ни было, сейчас мы не можем выйти навстречу, все заняты запечатыванием чакры.

— Верно. — Обито нахмурился. — Но, если в следующий раз выкачаем всю чакру из девчонки, второго раза не потребуется.

— Но тогда она умрет.

— Ничего не поделаешь, — выдохнул Обито.

Смерть всяко лучше, чем оказаться на операционном столе у чокнутого ученого. Хитроумный Орочимару вряд ли заинтересован в войне, мировом господстве или обогащении, ему гораздо интересней познавать мир, докапываться до сути процессов и явлений. Как только Наама окажется не нужна Акацки, он, скорее всего, спрячется глубоко под землей вместе с ней. И пока Обито найдет его, с Наамой может произойти много ужасного. Быстрая смерть — это все, что Обито мог сделать для своей пленницы. Хотя он предпочел бы спрятать ее подальше, а потом показать мир, где не будет войн, — идеальную иллюзию, в которой она обретет истинное счастье.

* * *

Итачи спал по два часа в день — вырубался от изнеможения и вскакивал, словно по будильнику. Он наконец нашел место, в котором действительно могли скрываться Акацки. На границе страны Земли и Клыка.

Чем ближе они подходили, тем отчетливее Итачи чувствовал Нааму. Ее усталость, боль и одиночество. Он не был уверен, что не надумал эти чувства сам, но так сильно ощущал их, что порой становилось тяжело дышать. Она ждет его столько дней, надеется на него…

Как хотелось увидеть ее улыбающееся лицо, услышать ставший почти родным голос, провести рукой по ее волосам и сказать, что все будет хорошо. Хотелось сжать ее в объятьях и спрятать от всех опасностей. Но он не справился, не уберег. Сможет ли она улыбаться теперь, после всего, что пережила? Какие кошмары будут мучать ее по ночам всю оставшуюся жизнь?

Впрочем, эти мысли Нааме точно никак не помогут. Итачи постарался очистить разум и сосредоточиться на главном. Наконец они напали на верный след. У подножия виднеющейся вдали горы лес словно умирал — сброшенные листья, покореженные деревья, точно скрюченные какой-то неведомой болезнью. Итачи отправил ворон на разведку, чтобы рассмотреть получше. Действительно, природа в радиусе нескольких миль попросту увядала, точно лишилась всей жизненной энергии. Судя по стелющемуся повсюду серо-грязному ковру опавших листьев, напасть случилась не так давно. А потом он увидел вышедшего из пещеры Джузо. Какая ирония, в прошлом они были напарниками.

Чтобы не привлекать внимание, Итачи разорвал связь с вороном и вернулся к своим, собираясь поднять их пораньше, но замер в шаге от Шисуи. Все-таки Итачи загнал их до предела. Нужно позволить им выспаться хотя бы сейчас, ведь впереди сложная битва. И эта девушка… Надо подумать, куда ее можно спрятать до поры до времени, чтобы не отвлекаться на ее защиту.

Итачи оглядел спящую сном младенца Кимико. Она распласталась на траве, раскинув руки в разные стороны, и забавно сопела, а поверх пальцев ее левой руки лежала ладонь Шисуи. Интересно, он положил так свою руку случайно или осознанно? Итачи невольно улыбнулся. В прошлом у Шисуи не было девушки, он не успел полюбить, замученный противоречиями между деревней и кланом. А теперь, кажется, привязался к этой девочке. По крайней мере, так казалось со стороны — он очень заботился о ней и всячески помогал. Кимико часто краснела и смущалась, но уже привыкла к его опеке. Забавно, когда Какаши или Джирайя пытались «разгрузить» Шисуи и помочь ей в чем-либо, она отказывалась наотрез. Впрочем, ее можно понять, Шисуи единственный подходил ей по возрасту, им проще было договориться.

Итачи отвернулся, окончательно решив оставить своих спутников ненадолго в покое, и пошел к своему посту под дерево. Они могут приблизиться еще немного, но нельзя нападать в лоб, это слишком рискованно. Обито точно ждет их, в этом нет сомнений. Вероятно, он даже созвал всех Акацки в одно место. Поспешными действиями можно лишь навредить Нааме. К тому же, если начнется сражение на территории страны Земли, это может повлечь за собой очередной конфликт. Следовало предупредить Тсучикаге и лидера Иши но Куни как можно скорее.

Итачи сел и принялся писать послание, в котором кратко излагал суть планов Акацки, рассказывал о месте, где они расположились со статуей Гедо Мазо, извинялся за то, что вынуждены действовать на их территории без официального разрешения, и просил в помощь сильных шиноби. Переписав послание еще раз, Итачи призвал двух воронов и прикрепил им на лапки небольшие свитки.

— Надеюсь, Каге услышат меня. — Итачи выпустил воронов и принялся размышлять.

С Акацки надо было покончить на месте. Если опять позволить им сбежать, ничего хорошего не выйдет. А главное, надо спасти Нааму и желательно найти способ уничтожить статую Гедо. По словам жабьего старейшины Гамамару, в прошлый раз ее запечатал вместе с Кагуей сам Рикудо Сеннин, то есть обладатель ринненгана. Единственным, кто обладал таким додзюцу в настоящем, был только Пейн.

Вот только проблема: из пяти воплощений ни один не поддавался гендзюцу. Все дело лишь в ринненгане или есть что-то еще? Итачи опять мысленно обратился к бою с Пейнами. Все они имели ринненган и общее зрение. Словно действовали как единое целое. И пирсинги в их телах… А еще слова Джирайи о том, что Нагато должен был выглядеть иначе. Скорее всего, воплощения не есть настоящий Пейн, может даже быть, что это марионетки, мертвые тела, которых заставляют двигаться с помощью чакры. Стало быть, сам Пейн должен находиться где-то неподалеку, ибо невозможно управлять таким количеством боевых единиц издалека.

Нет, ни в коем случае нельзя врываться в логово Акацки тем составом, что у них есть на данный момент. Надо дождаться хотя бы отряда, вышедшего из Конохи, а это, по крайней мере, сутки. Но нужно провести разведку, чтобы хоть приблизительно знать о происходящем в убежище и о количестве противников. А для этого отвлечь Зетцу — существо, кем бы оно ни было, слишком хитро и само специализируется на слежке.

* * *

Наама лежала на холодном полу пещеры, в голове стоял уже привычный гул, все тело ломило от перенапряжения. С каждым разом становилось все труднее, статуя оживала и высасывала из нее накопленную чакру все с большей силой. Да еще тайные тренировки… Времени на восстановление почти не оставалось. Горячая слеза скатилась по виску к уху. Почему Итачи не идет за ней? Ведь прошло уже столько дней… Неужели он был тяжело ранен в бою с Лидером? Или Обито спрятался в таком убежище, о котором Итачи и знать не мог? Неужели она умрет здесь?

Ее подняли на руки и понесли, Наама даже не понимала, кто ее несет — Обито или здоровяк с мечом и красными полосами на лице. Но ей было все равно, хотелось поскорее оказаться в своей каморке, попить воды, просто закрыть глаза и забыться.

— Еще пару сеансов, и Джуби будет готов, — услышала она краем уха фразу голосом Лидера и отрубилась.

Во сне перед ней мелькал Обито и глупо кривлялся, как он всегда делал в присутствии любого из Акацки, кроме синеволосой девушки. Проносились всполохи собственного барьера и клубы чакры, слышался рев статуи и открывались ее страшные глаза. Нааму бросало в жар и холод, над ней шипели черный Зетцу и человек со змеиными глазами. В общем, стандартные сновидения за последнее время. Психика пыталась справиться с ужасами, которые довелось увидеть, и переносила их в сны, чтобы хоть как-то контролировать. Правда, выходило не очень, Наама часто просыпалась в холодном поту.

— За что мне все это? — шептала она и пряталась под одеялом, прекрасно понимая, что толку от одеяла — ноль. Но так хотя бы создавалась иллюзия защищенности.

Еще страшнее было просыпаться после кошмара в одиночестве. Наама радовалась, если Обито или синеволосая девушка находились рядом после пробуждения. Тогда какое-то время она припиралась с Обито, пыталась вывести на разговор молчаливую Конан. С Обито было даже интереснее. После первого спора они спорили каждый раз, правда, оба оставались при своем мнении, но он больше не душил ее и не стремился еще как-нибудь подавлять. Все-таки она была нужна пока живой или невредимой. Ключевое слово «пока».

Зато Наама узнала еще один секрет Обито: его правая рука отчасти биоимплант, который не выполнял всех функций, но вполне работал. Значит, в прошлом парень попал в какую-то катастрофу. Недаром Какаши считал его погибшим.

Наама проснулась в одиночестве, но почему-то на этот раз страха не было совсем, несмотря на кашу в голове и разливающуюся по телу слабость. Она с трудом приподнялась на лежанке, взяла стакан воды, запила проклятую пилюлю со вкусом земли и огляделась. В углу показалось какое-то движение, но даже тогда Наама не почувствовала страха. Неужели психика отключила эту функцию, так как попросту устала?

В углу снова мелькнула маленькая тень, а потом вышла на свет. Дыхание перехватило — это был черный ворон с красными глазами, как у Итачи, — не иначе его техника слежения. Слезы помимо воли ручьями полились по щекам. Наама закрыла рот рукой и попыталась встать, но свалилась на пол — все-таки прошло мало времени после «сеанса». Ворон подскочил ближе и остановился прямо перед ней, склонил голову набок, а потом исчез в клубах белого пара с тихим звуком «пф» — такое Наама видела, когда делали «призыв». В коридоре послышались торопливые шаги. В комнату влетел Обито. Он окинул взглядом помещение и остановился на Нааме.

— Кто тут был? — его голос звучал взволнованно.

Наама смотрела на него, не в силах остановить водопад слез. Она впервые так плакала при нем.

— Мне приснилось… — прошептала она и протянула руку, словно надеясь найти защиту у своего мучителя. — Мне приснилось такое…

Впрочем, даже врать не приходилось. Сны она видела и в самом деле отвратительные. Обито присел рядом и склонил голову набок.

— Ты видела кого-то в этой комнате? — повторил он глухо.

Наама кивнула. Он напрягся.

— Я видела его… Я видела чудовище. — Наама изо всех сил скрывала собственную ложь, черпая воспоминания из снов. — Оно ожило, оно всех убило!

Обито хмыкнул и, взяв ее на руки, отнес на постель.

— Думаешь, я дурак? — его голос все-же смягчился. — Впрочем, это ничего не меняет. Остался последний сеанс.

— Я слышала, что пара. — Наама растерялась.

— Это если сохранить твою жизнь.

— Но ты обещал! — Наама не ожидала, что у нее остались силы на крик. — Ты обещал, что я останусь жива, если буду делать то, что вы говорите!

— А ты обещала, что будешь послушна, — парировал он, — но врешь мне.

Наама стиснула зубы. Значит, если Итачи не успеет, она в самом деле умрет?

— Что б тебя Гелиор сожрал!

— Уверен, так и случится, — хмыкнул Обито. — Поправляйся скорее и будь добра, собери всю чакру, которую сможешь найти.

— Думаешь, после твоих слов, я просто сделаю все послушно? — Наама пересилила желание плюнуть ему в лицо. Все равно толку не будет — на нем маска.

Обито прикоснулся перчаткой к ее щеке.

— Конечно, сделаешь, — сказал он. — Ты же не хочешь достаться Орочимару на опыты? Он очень заинтересован твоей технологией и уже упросил Лидера, чтобы тот отдал тебя ему. Поверь, лучше умереть от истощения чакры, чем оказаться на его операционном столе. Знаешь ли, он никогда не обезболивает своих подопытных.

Его голос звучал почти печально. Это что, такая извращенная форма сочувствия? Наама зажмурилась, а холодные пальцы в перчатках прошлись под ее глазами.

— Прости, я и правда хотел тебя отпустить, но кое-что случилось — нам придется поторопиться.

Обито аккуратно укрыл ее и промокнул лоб прохладной влажной тряпкой.

— Эх. — Он вздохнул. — И почему ты напоминаешь мне Рин?.. Это так все усложняет.

Наама поджала губы. Как же она не хотела умирать! Итачи совсем рядом, но успеет ли? А если нет? Неужели так все и закончится? Обито смотрел на нее с минуту, а потом тяжело вздохнул, отвернулся и опустил плечи.

— Ладно, — выдохнул он, — в самом конце перед тем, как ты отключишься, я спрячу тебя в своем измерении.

— Правда? — Наама ощутила прилив жара к голове. — Но как ты сделаешь это на виду у всех?

— У роли глупого Тоби есть свои преимущества, — развел руками Обито. — Что взять с дурака, правда?

— Обито… — Исчезнувшая было надежда вновь засияла подобно звезде. Пусть это лишь пустые обещания, но они согрели сердце. Наама приподнялась на постели, подалась вперед и обняла Обито, будто доброго друга. — Спасибо...

Она улыбнулась.

— Ну как, ведь еще не совсем поздно, правда? — спросила она и шлепнулась на постель снова, потратив оставшиеся силы.

— Для человека, который собирается убить множество людей? Определенно поздно… — но его голос звучал неуверенно.

— Это неправда. — Наама вновь попыталась улыбнуться. — Для Данзо было поздно, он слышал только себя, не жалел даже своих людей. А для тебя не все потеряно.

— Как же ты раздражаешь! — пробормотал Обито и почесал затылок. — Пей пилюли и набирайся сил, они тебе пригодятся.

* * *

Итачи сидел на коленях, а над ним нависал Шисуи и тряс его за плечи.

— Что с тобой? Что ты увидел? — слышал Итачи его голос, но не видел перед глазами ничего, кроме темной пещеры и Наамы.

С немалым трудом и с помощью жабы Джирайи ему удалось отвлечь Зетцу, чтобы проникнуть вороном вглубь убежища. Всего он успел побродить по каменным коридорам около десяти минут, но и за это время успел отметить важные моменты. Вряд ли его кто-то видел, хотя присутствие постороннего могли почувствовать. Это заставит их быть более осторожными, но уже все равно. Кроме расположения главного зала со статуей, он нашел и помещение, где прятали Нааму.

Наама…

Она выглядела ослабленной, даже не смогла встать. Ей больно, она в отчаянии. Опять он причина ее слез. Итачи сжал кулаки. Он проклят до смерти нести людям лишь страдания. Но нельзя бросать все, он спасет Нааму, отправит домой, и там она забудет, как страшный сон, Итачи Учиху вместе с его жестоким миром. Глубоко вздохнув, он встал.

— Шисуи. — Итачи отбросил все эмоции. В первую очередь он шиноби. — Идем, разработаем примерный план, основываясь на том, что я увидел. У нас времени максимум до завтра.

Друг кивнул и побежал к временному убежищу, сооруженному Какаши и еще двумя шиноби Конохи с помощью земляных техник.

Прибыли Третий Хокаге, Итачи Учиха, Фугаку Учиха, несколько Хьюга, Нара, Абурамэ, несколько ирьенинов и даже Яманака. Что ж, вряд ли Акацки будут ожидать столько врагов. К тому же с вороном пришел ответ от Тсучикаге — хоть с недоверием, но он принял просьбу о помощи и дал разрешение для военных действий на их территории. Правда, под чутким контролем.

В кратчайшие сроки был создан «штаб» с барьерами, не пропускающими чакру, и пока все прятались внутри, чтобы не привлекать внимания. Там же должны будут остаться представители Яманако, чтобы координировать всех на поле боя связующими техниками.

Перед входом в «штаб» их встретил Фугаку. Шисуи, склонив голову в приветствии, проскользнул внутрь.

— Постой. — Фугаку преградил Итачи дорогу.

Итачи остановился и посмотрел в лицо отца. Все еще было странно видеть его живым, слышать его голос. Но нет, этот Фугаку — отец здешнего Итачи, своего он убил…

— Ты что-то хотел? — с трудом выдавил он. Теперь говорить с главой Учих было еще труднее. Ведь невольно Итачи завидовал здешнему Итачи, у которого отец стал советником Хокаге.

— Не будь таким холодным. — Тот легко улыбнулся. — Я просто хотел посмотреть на своего взрослого сына и… Попросить прощения.

Он склонил голову.

— Я свалил на тебя свою работу. Прости меня.

Итачи вздохнул. Отец так редко проявлял нежность, так редко обнимал своих детей. Может быть, только в раннем детстве. Но Итачи очень остро захотел обнять его сейчас и сделал бы это, если бы не напряженная предвоенная обстановка. Поэтому он вновь гнал свои чувства куда подальше.

— Я надеюсь, ты теперь понимаешь, что ненависть ни к чему хорошему не приводит. Следуй воле Огня, как следовал ей Учиха Кагами, и тогда тебе не придется ставить своих сыновей перед страшным выбором. — Итачи поймал слегка растерянный, но в тоже время восхищенный взгляд Фугаку.

— Прости за поучения. Ведь все-таки ты старше меня… Но я хочу сказать, чтобы ты знал: Учихи не просто часть Конохи, а вместе с Сенджу мы давние потомки великого Рикудо Сеннина. Наша вражда, длившаяся поколениями, бессмысленна и навеяна чем-то извне. Запомни это. И еще… с осторожностью относись к скрижали Учиха. Похоже, в ней содержится информация, способная пошатнуть разум.

— Откуда ты знаешь? — Фугаку удивился.

— Мы побывали на горе Мьёбоку, и великий старейшина поведал историю мира шиноби. Если мы выживем, я расскажу тебе все, что узнал, но пока повременим с разговорами.

Отец кивнул, и они вошли в штаб. Собрание длилось несколько часов, Итачи не мог напрямую командовать — все-таки перед ним был Хокаге, и это очень затянуло собрание. К тому же шиноби с недоверием отнеслись к чужаку. Хорошо, что никто пока не узнал в нем того самого «Мадару», который недавно разрушил полдеревни.

— Ты в порядке, Итачи? — Шисуи подсел к нему после собрания, где был все время рядом со здешним Итачи и периодически нашептывал ему что-то на ухо. А тот кидал хмурые взгляды, что, впрочем, понятно — не каждый день видишься со своим двойником из будущего.

— Нет, — честно ответил Итачи и, повернувшись к Шисуи, встал. — Третий медлит. Нельзя ждать до завтра. Наама в очень плохом состоянии.

— Но Третий-сама не хочет начинать операцию, пока не подоспел Тсучикаге.

— Я пойду сам. — Итачи повернулся в сторону, где прятались Акацки.

— Я с тобой! — глаза Шисуи блестели решимостью.

Итачи, помедлив, кивнул.

— А еще мне нужен Джирайя с его обратным призывом и Кимико. И нужно предупредить Хокаге.

Да, на этот раз он не один.

* * *

Нааму напичкали солдатскими пилюлями и дали меньше времени, чтобы восстановиться, ведь теперь ее жизнь никому не нужна. Она шла медленно и пошатывалась, ее поддерживал под руку Обито.

«Итачи», — Наама бесконечно повторяла его имя мысленно с тех пор, как увидела ворона в пещере. А был ли это его ворон? Может быть, ей и правда показалось? Может быть, за ней никто не придет, и она умрет тут, дав жизнь новому мощнейшему оружию? Но ведь Обито обещал. Наама поймала его взгляд, и он незаметно кивнул. Наама поверила ему, потому что не оставалось ничего другого, но на самом деле это могло быть обманом. Как же не хотелось умирать!.. Она вообще тут ни при чем, это не ее война, не ее мир! Это какая-то чудовищная ошибка. Почему из всех миров она попала в тот, где понятие справедливости и прав человека отсутствует на корню?

Наама встала на колени перед статуей, у которой уже были открыты восемь из девяти глаз. Последний дергался и готовился вот-вот открыться. Обито как-то сказал, что каждый глаз символизировал хвостатое чудище — так они думали раньше. Но это своеобразный указатель наполнения силой. Наама подняла голову и посмотрела на чудовище. Когда оно очнется… «Ты уничтожишь все, что он так любит», — вспылили слова младшего брата Итачи из сна. Вон оно как, выходит, это был вещий сон, она в самом деле сделает это. Не лично она, но с ее помощью. В груди все сжалось. Она умрет сама и станет причиной гибели многих беззащитных людей.

Вот и настало время выбора, когда она должна положить на чаши весов несоизмеримые вещи. Собственная жизнь или жизни многих? Хотя собственная жизнь и так висит на волоске, который вот-вот оборвется. Как долго Наама откладывала момент выбора, ожидая спасения? Но теперь она поняла отчетливо — надо решать, и срочно. Все, что она может сейчас, это потянуть время, дать шанс шиноби, идущим по ее следу. Она сложила руки в печать концентрации, прикрыла глаза, принялась впитывать в себя природную энергию. Но на этот раз она не выпустила чакру через кожу.

— Что ты творишь?! — Обито первый понял, что она собирается сделать. — Не делай глупостей!

А потом в Нааму полетел черный металлический штырь, брошенный Лидером. Наама успела — она выпустила сферу, оружие со звоном отскочило. Обито постарался пройти сквозь барьер, используя свою нематериальную технику, но преграда была абсолютной. Наама уже подозревала это раньше. А потом на нее посыпался град из оружия и ударов, взрывы полыхали над головой, сверкали искры, барьер переливался всеми цветами радуги и гасил атаки, отражая любую энергию. Когда стало ясно, что все атаки бесполезные, из темноты пещеры вышли пять человек с оранжевыми волосами, пирсингами на лице и одинаковым рисунком глаз, как у Лидера.

Один из них подошел ближе, положил руки на барьер, и чакра поплыла от барьера к нему, быстрее истощая Нааму. Она старалась противостоять этому, собирая как можно больше энергии извне, но человек вновь забирал ее. Тогда Наама открыла резерв, барьер вмиг разросся, оттолкнул собравшихся на несколько шагов. Но нельзя было расширять его сильнее, чтобы продержаться как можно дольше.

— Наама! — Обито стоял прямо перед ней, голос его казался обеспокоенным. Он будто позабыл о клоунской роли. — Прекрати! У тебя еще есть шанс, не делай глупостей! Я не отдам тебя никому, слышишь? Клянусь! Я не позволю тебе умереть!

— Что?!

— Тоби, ты чего несешь?

— Отойди!

Голоса сливались в единый гул, Наама держала барьер, а человек с пирсингами истощал его, но ему не хватало сил вобрать в себя всю энергию — слишком много ее было. Тренировки не прошли даром. Он стал раздуваться, каменеть, а потом и вовсе рухнул неживой статуей. Невольно Наама вспомнила каменных лягушек в жабьей стране. Вот что, получается, происходит с людьми, которые не умеют контролировать энергию природы. Но почему сама Наама не подвергается изменениям? Отвлеченные мысли проскользнули в голове лишь на миг и вновь уступили место тревожным.

Вокруг опять полыхали взрывы, звенело оружие. Огромный меч здоровяка Джузо раз за разом обрушивался на мерцающий купол. Но Наама смотрела лишь на Обито, чувствуя сейчас в его обеспокоенном виде единственную поддержку.

— Наама! — кричал он, ударяя то и дело кулаками по куполу. — Отступи! Мир шиноби не стоит этого! Мы все равно достигнем своей цели! Своей глупой выходкой ты не принесешь нам вреда, только себе.

Наама поджала губы. Чакры в резерве было еще очень много, но контроль ослабевал. Проще было собирать ее извне. И это было даже лучше, ведь тогда она истощит энергию вокруг, не оставит себе и шанса, чтобы передумать. Кто бы мог подумать, что она решится принести себя в жертву ради чужих людей чужого мира. Или она все-таки делает это из-за себя? Иногда предать душу хуже смерти. Возможно, это именно тот случай? Наама совсем перестала слышать, и перед глазами плыло. Лишь оранжевая маска маячившего перед ней Обито все еще выглядела отчетливо.

Наама понимала, что сил на контроль остается все меньше. Она и без того установила личный рекорд. Тогда она решилась и ускорила поглощение энергии и часть ее запечатывала в резерв. Еще немного, и у нее останется два пути: закрыть резерв или, напротив, перестать сдерживать его. И последнее было бы лучшим вариантом — умереть, прихватив с собой врагов. Но прежде, чем она собралась с духом, прежде чем позволила колоссальной энергии вырваться, барьер треснул и рассыпался множеством блестящих перламутровых осколков. Тут же боль пронзила спину чуть ниже лопаток — что-то острое вонзилось в нее, заставив вскрикнуть.

Наама свалилась на пол. Она вновь все видела и понимала, в отличие от обычного состояния после сеанса, но сейчас сил не было ни капли, ее трясло, как от сильнейшего озноба. К ней кинулись разозлившиеся шиноби, оттеснив Обито. Человек со змеиными глазами схватил ее за волосы, поднял, наотмашь ударил по лицу и бросил на пол, точно куклу. От боли в спине перехватило дыхание, а от удара о камень в голове загудело, Наама прикусила губу, чтобы не закричать. Вобрав большую часть доступной чакры этого места и превратив в барьер, она лишила их возможности немедленно завершить сеанс со статуей.

Голос Лидера прогромыхал над ней:

— Ты поплатишься за эту глупость, девчонка!

Он занес руку с черным штырем, и в следующий миг грудь пронзила боль. Последнее, что увидела Наама — стаю ворон, ворвавшуюся в пещеру с громким карканьем.

* * *

Несколько малых периодов Коринор почти не смыкал глаз, без конца обновляя сообщения на коммуникаторе. Саима тоже спала мало, но она постоянно переговаривалась с Гионисом, ожидая, что они со своим другомхакером выудят еще какую-нибудь запись. Таких накопилось уже несколько. На некоторых действительно создавалось впечатление, что Наама с пришельцем могли быть достаточно близки, и Саима пыталась понять этого человека, чтобы успокоиться или же, наоборот, окончательно увериться в страшном.

— А еще я помню, когда болтал с Наамочкой, он вышел в гостиную и так посмотрел, что у меня сердце чуть не замерзло. — Болтовня Гиониса раздражала, но это все же лучше, чем тишина. — Но Наама не выглядела запуганной тогда, хоть и несколько напряглась.

— Спасибо за утешения. — Саима улыбнулась. — Может быть, ты еще вспомнишь какие-нибудь странные просьбы от Наамы?

— Написал! — Коринор не сдержался и вскочил на ноги. — Сообщение от Крауна!

Дрожащей рукой он вывел голографический текст на всеобщее обозрение.

«Координаты получены». Коротко и ясно. На душе отлегло, в голове на миг помутилось, Саима тихо всхлипнула, закрыв рот рукой, и опустилась на пол.

Коринор сам едва стоял на ногах.

— Что это значит? — спрашивал удивленный Гионис с голографического экрана.

— Что с вами? Коринор? Что с Наамой?

— Жива, — выдохнул он и опустился на диван. — Наама жива. Теперь мы сможем установить связь с тем миром, мы вытащим ее!

«Приезжай в космопорт», — пришло второе сообщение.

Коринор быстро ответил и засобирался. Схватил сумку, на всякий случай кинул туда скомканный утепленный плащ, подошел к растерянной Саиме и поцеловал ее в щеку на прощание.

— Мы спасем нашу девочку, — уверенно заявил он. — Гионис, если тебя не затруднит, навещай Саиму, хорошо?

— Обязательно! — Гионис тоже выглядел обрадованным. — Не волнуйся.

В лифте Коринор прочитал еще одно сообщение. «Оборудование в процессе подготовки, но как раз пока мы летим, все настройки будут завершены».

* * *

Итачи заскочил в пещеру в тот миг, когда Пейн пронзил Нааму черным куройбо. Сердце, крупные сосуды, позвоночник… Собственную грудь пронзила неимоверная чужая боль. Вылечить такую рану на неподготовленном к урону теле не смогла бы даже принцесса Тсунадэ. Наама мертва? Нет! Все еще был шанс. Один единственный. И чтобы осуществить его, нельзя медлить ни мгновения. Итачи закрыл левый глаз.

— Изанаги! — крикнул он и выдохнул: — Шисуи, сейчас.

В тот же миг в правом глазу возникло невероятное напряжение, и реальность, касающаяся Пейна и Наамы, замерцала и растворилась, уступив той, что была пару мгновений назад, — Лидер занес оружие для убийства. Получилось! Это запретное гендзюцу, которое погружало в иллюзию саму реальность и обретало контроль над явью, создавалось для самозащиты в критический момент. Но Итачи читал, что пользователь этого дзютцу в состоянии расширить влияние техники за пределы личной реальности, влияя на окружающих. Правда, и плата за эту технику была соответствующей. Шисуи метнулся вперед — только он бы сумел так быстро пересечь зал к Нааме и обратно. Усталость накатила волной, правый глаз ослеп. Итачи взглянул на Нааму — она дышала часто, ее спина была все еще в крови, кожа побледнела.

Значит, были и другие раны.

Куройбо Пейна со звоном столкнулось с каменным полом.

— Не ожидал, — он повернулся, — что кто-то способен двигаться настолько быстро. И вы здесь, учитель? Неужели я выразился недостаточно ясно в прошлый раз?

Вперед выступил Обито, и Итачи стиснул кулаки. Он достанет его во что бы то ни стало. Найдет способ уничтожить предателя даже с одним глазом!

— Итачи… — слабый голос позади заставил обернуться.

— Я отвлеку их. — Джирайя вышел вперед. — Поговори с Наамой, пока Кимико подлечит ее. Чтобы перенестись в жабью страну, она хотя бы должна перестать истекать кровью. Шисуи, помоги.

Итачи кивнул и присел рядом с Наамой. Она протянула руку, схватила его за штанину, по щекам текли слезы. Он перехватил ее холодную слабую ладонь, сжал. Позади слышались голоса — Пейн опять обсуждал что-то с Джирайей, другие нетерпеливо перебрасывались колкими фразами и выказывали нетерпение, но ожидали команды.

— Ты пришел, ты спас меня… Итачи, я так ждала тебя… Я тебя… Кхе-кхе-кха... — Она закашлялась, алая кровь осталась на ладони.

— Я убью его! — Итачи рывком обернулся.

Обито не участвовал в общей перепалке и пристально смотрел на Нааму. Не на появившихся вновь врагов, не на его противника Учиху, а на нее! Это взбесило похлеще ран Наамы. Как он смеет так пялиться? Что вообще он делал с ней все это время? Очевидно, что неспособная к сражениям девушка полностью находилась в его власти. Как много боли он успел причинить ей?

— Не надо… — тихий голос привлек внимание. Наама выглядела словно призрак прошлой себя — измученная, уставшая, окровавленная. — Что бы ты ни думал сейчас, не злись. Обито такой же, как и ты.

— Что? — Итачи невольно сжал ее ладонь. Она что, сошла с ума? Да Обито сто раз умереть будет мало за то, что сотворил!

— Для него еще не все потеряно, — пробормотала Наама. — Пожалуйста, не волнуйся. А со мной все в порядке. Теперь в порядке…

Она закрыла глаза и улыбнулась. Зеленая сфера Кимико разрослась над ней сильнее.

— Ничего критичного, я вылечу ее! — крикнула Кимико.

Позади обстановка накалялась, в ход пошли первые кунаи, Шисуи активировал Сусаноо, чтобы защитить девушек. Времени не оставалось. Итачи хотел встать, но Наама удержала его за штанину.

— Спасибо тебе… — пробормотала Наама с закрытыми глазами, будто в бреду. — Я тебя… я люблю тебя…

Итачи замер на несколько секунд, в груди сжалось. Как бы хотелось, чтобы ничего не было — ни Акацки, ни этих ран. Он бы ответил на ее чувства с радостью, принял бы и научился дарить тепло в ответ. Но он не мог быть уверен в завтрашнем дне. Не мог быть уверен, что они выживут. Итачи наклонился к ней, провел рукой по влажному от испарины холодному лбу.

— Все будет хорошо, пожалуйста, не напрягайся, — произнес он. — Я сделаю все, чтобы остановить Акацки. Я убью Обито.

Наама мотнула головой.

— Его еще можно спасти, я верю в это. — Она приоткрыла глаза. — Мы много говорили. Его сердце разбито — он любил, до сих пор любит. Поэтому прошу тебя, сохрани ему жизнь.

Итачи опустился ниже, коснувшись губами ее лба.

— Береги силы, я вернусь к тебе, — прошептал он и обратился уже к Кимико: — отправляйтесь, как договаривались, в Коноху.

Та кивнула, прикусила палец и мазнула им по свитку обратного призыва. Наама вместе с Кимико исчезли. Итачи поднялся. Его переполняли сила и решимость — наконец его руки развязаны, он не боится никому навредить. И пусть он вымотан предыдущими поисками, пусть один его глаз закрылся навсегда, сейчас чакра в нем кипела как никогда.

Он встал и пошел сквозь зеленое Сусаноо Шисуи навстречу к взрывам и мелькающему оружию. Не все Акацки вступили в бой — Орочимару, Какузу, Конан молча наблюдали за разгорающимся сражением. Обито вообще стоял в стороне и теперь смотрел на Итачи. Из-за маски было непонятно, о чем он думает, но Итачи чувствовал его недовольство и злость. Неужели Наама испортила его планы, и они не дополучили чакру? Итачи ускорил шаг, глядя на Обито в упор. Он собирался сразиться с этим человеком. С призраком прошлого, тенью Мадары, кукловодом Акацки.