Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

По обе стороны от дверей Торгового центра «Совы» и ателье мадам Малкин стояло по стражу, и маги старались возле этих заведений не задерживаться. А потому Молли не смогла пройти мимо и по привычке остановилась напротив, надеясь увидеть что-то полезное. Высокие чины и родня Пожирателей редко стояли в очереди со всеми, когда ходили по Косому переулку толпой.

В этот раз, и что не удивительно, учитывая оставшийся срок до отправления Хогвартс-экспресса — детям темной стороны покупали принадлежности для школы, и не рассмотреть действо еще ближе женщина не могла. Она смело приблизилась к витрине торгового центра под неодобрительные взгляды Стражей, но не делала резких движений и вскоре они от неё отвернулись.

Увидев знакомые косички возле кассы — Молли вздрогнула и задышала быстрее. Во-первых, их известили, что она будет находиться в семье Джиневры, с чем и так было сложно смириться, а во-вторых — внучке до школы оставался год. Однако, когда она увидела, чью руку держит Алиса, всё остальное отошло на второй план, мир словно изменил очертания, и не делать резких движений стало сложнее.

Тодеус вел деловой разговор с кассиром, а тот что-то искал для него в стопке чеков. Позади него стояла Алиса, и выглядело всё так, словно родитель отвлекся и не смотрит на ребенка, но всё равно старается не отпускать. Когда внучка увидела её и замахала, тот не оборачиваясь переложил её руку из одной в другую и, как показалось Молли, сжал крепче. Поскольку Алиса всё равно трепыхалась, он махнул кому-то, отвлекшись от чеков и черная тень на ходу перехватила ребенка, забрав у Тодеуса и потащив её за собой к остальным детям, столпившимся возле клеток.

Та, кто так ловко оторвал её от парня — вызывала в Молли ненависть, с которой не могли справиться годы. Маленькая ручка Алисы в костлявой, цепкой ладони Беллатрикс мгновенно вызвала тошноту и боль в висках. Бросив еще пару взглядов — кроме Монти и Сабрины из Гойлов она никого не увидела. Женщина настолько опешила, что была бы рада увидеть даже Люпина!

Однако возле детей осталась лишь Беллатрикс, а возле касс по-прежнему занимался оплатой Тодеус. Переместив взгляд к ателье, Молли заметила там только одного взрослого Пожирателя, которого раньше видела у них в доме, неизвестную ей девочку с густыми каштановыми волосами, чьё имя на открытии она не запомнила, и Мериду. Обе стояли на подиуме для примерки, а Пожиратель в противоположном углу читал Пророка. Дети смеялись, оживлённо беседуя, а помощницы мадам Малкин ловко подгоняли по росту явно дорогие мантии, фиксируя их иголками.

В какой-то момент дух женщины взбунтовался против такой несправедливости. Приемная семья, значит?! Она тоже гражданин этой страны и не погнушается записаться на прием к Волдеморту, но сделает всё, чтобы у неё не отобрали хотя бы Алису. Да если понадобится она пешком поможет Одри нести чемоданы до самой Норвегии, раз она так хочет туда переехать!

Какой-то час назад она ещё размышляла, стоит ли ей рисковать, встречаясь с одним из представителей известного шотландского рода, пригласившего её на тайную встречу. Письмо, написанное мелким, злым почерком, в котором говорилось о необходимости обмена информацией, было перечитано ею раз двести за последний месяц. Каждый день за завтраком Молли смотрела на лица родных и думала только об одном — что будет, если она согласится.

Вернувшийся из летней школы Фред, с восторгом рассказывающий всем и каждому, как прекрасна боевая магия и как великолепен Гарри, владеющий ею лучше всех, окончательно склонил чашу весов в пользу этой встречи. Алиса, доверчиво держащая за руку убийцу отца, а потом — убийцу и дяди, не просто усилила перевес, а сломала весы. Да, он помог ей вырваться из рук представителя Ордена, но разве это могло перечеркнуть всю ту боль, что он им причинил ? Семья ускользала сквозь пальцы, уходя в мир тёмной магии, который менял людей с самого детства… И тогда зачем такая жизнь, в которой нет места даже тусклому лучику света?

Вернувшись домой, Молли застала страшную для себя картину — Фреду доставили огромную коробку из Министерства, на всех четырёх сторонах которой красовалась змея. Подарок, как успешно окончившему подготовку к курсу боевой магии. Всё в ней было новым, дорогим и роскошным. Набор колб сверкал, словно драгоценность, и совсем не походил на старый комплект из толстого мутного стекла, который достался ему после Рона. Перчатки из кожи дракона были из тех, на которые их семье пришлось бы копить не менее полугода. Вторые, конической формы, оказались защитными — внук пояснил, что они нужны, чтобы не обжечься во время обмена боевыми заклятиями. В коробке лежали и блестящие медные весы, и множество других вещей, которые у Фреда уже были, и тех, о которых он только мечтал, включая выходной костюм и даже парадные туфли.

На следующее утро, до рассвета, Молли надела плащ с капюшоном и вышла из дома. Она отправилась в Косой переулок, но лишь для того, чтобы свернуть в Лютный.

Рассветная серость уже освещала мощёные улочки, отовсюду раздавались странные звуки, и казалось, что из каждого окна за Молли следят, и это вовсе не ветер колышет занавески через приоткрытые ставни. Обойдя лавку «Горбин и Бэркес», женщина на мгновение остановилась, задержав взгляд на потёртой временем вывеске. Мысль о том, что из-за чёртова сына Лили им так и не удалось повредить ни одного крестража, вновь завладела её мыслями, что случалось чаще, чем кто-либо мог подумать.

Передёрнув плечами от холода, женщина оглянулась по сторонам и обошла заведение. Позади него располагался маленький и неприметный двухэтажный отель на пару комнат, где любили скрываться от любопытных глаз мошенники из разных частей страны и просто неприятные личности.

Толкнув массивную дверь без стёкол, она вошла в наполненное папиросным дымом помещение с низким побелённым потолком, освещаемое лишь парой ламп на стойке администратора. Следуя инструкции, Молли прошла к лестнице без остановок, поднялась на второй этаж и постучала в единственную дверь, на которой не было номера.

Ей открыл высокий, статный парень в кожаных штанах и фланелевой рубашке, почти трещавшей у него на широкой груди. С опаской войдя в комнату, Молли увидела занавешенное покрывалом окно напротив входа и множество зажжённых свечей на столе и комодах.

Старик с длинным седым хвостом приветственно поднялся, а вместе с ним со стульев по обе стороны стены резко вскочили пять молодых мужчин, похожих на шестого — того, кто открыл ей дверь. Они, словно солдаты, сцепили руки за спиной, расставили ноги на ширину плеч и выглядели маленькой армией горцев. Крупные тела, длинные волосы — у кого распущенные по плечам, у кого собранные в тугой хвост, а на лицах многих — заметные шрамы. Пламя свечей отбрасывало на них причудливые тени, делая их ещё более загадочными и страшными. Было ясно, что их жизнь сурова и подчинена строгим правилам, а маг за столом — главный.

Про себя Молли так назвала его сразу — главный, и когда он вышел из-за стола и представился Баллардом Целлером, не сразу смогла перестроиться. Мускулистый, высокий, с короткой колючей бородой, больше похожей на недельную небритость, он производил благоприятное впечатление. Но его широкая белозубая улыбка контрастировала с жёсткими взглядами, которые он бросал на своих же людей.

— Присаживайтесь, Молли Уизли, — сказал он глубоким хриплым басом, указывая на деревянный стул у стола. — Вы не представляете, как нам нужна эта встреча.

— Вот вы мне и объясните, как именно… — тяжело вздохнула женщина, садясь. — Знаю вас как старых друзей Дамблдора и больше — совсем ничего.

Баллард улыбнулся и тоже присел. Следом за ним сели и все остальные мужчины за её спиной, кроме двоих.

— Вы ошибаетесь, дорогая Молли, — произнёс он вкрадчиво. — По имеющейся у нас информации, вы знакомы с моей внучкой — Меридой. Девочка не так давно была вашей гостьей. Это имя вам что-нибудь говорит?

Кивнув пару раз, Молли не спешила отвечать. У неё было что сказать, но сначала следовало понять, чего они добиваются. Не все из тех, кого уважал Дамблдор, остались верны светлой стороне. А уж Целлеры, чья магия не менялась на протяжении веков и никогда не была безобидной, тем более. Узнать, что Мерида — потомок столь противоречивой семьи, о силе и жестоких извращенных нравах которой ходили легенды, — уже само по себе открытие, требующее осмысления.

— Говорит, — наконец ответила она, хорошенько подумав. — Хорошая девочка.

— Молли, Молли… — укоризненно усмехнулся маг и бросил взгляд на мужчин. За её спиной тоже раздались смешки. — Мы же на одной стороне! Власть Тёмного Лорда стала настолько безграничной, что у нас лопается терпение. Не называйте хорошей девочкой ребёнка, живущего с ним под одной крышей. Слышать такое от вас — означает враньё. Понимаете?

Женщина слегка растерялась и поёрзала на жёстком стуле.

— Она же ваша… внучка?

— Не совсем, Молли, — поправил её Баллард, отрицательно качая головой. — Она — дочь Гарольда Северуса Снейпа и нашего кровного врага, который, слава Мерлину, мёртв. Грязная кровь! Только в другом смысле, ты должна понимать. Должно произойти нечто невероятное, чтобы мы смогли принять её в свою семью. А вот твой внук, женщина — он мальчик правильный, семейный. Отлично ладит с девчонкой…

— Фред? — переспросила Молли, пытаясь выиграть время.

Она уже догадывалась, к чему клонит Баллард, ещё до того, как он озвучил свои предложения, но ей нужно было время, чтобы всё обдумать.

— Он самый, — кивнул мужчина.

— Откуда вы знаете, как он с ней ладит?

— Был у нас один источник, пока от него не осталась только пара зубов…

— Ганс? — догадалась она. — Тот, кто напал на детей в летней школе?

— Да, — подтвердил Баллард. — Тот, кого убил то ли профессор, то ли какой-то ребенок...

— Ладно, — произнесла женщина. — Допустим, я смогу узнавать у внука какие-то крохи информации, но этого ведь недостаточно? И что вам нужно от внучки?

Баллард облокотился на стол и пристально посмотрел на Молли.

— Ты недооцениваешь нас, Молли — твой внук не повлияет на исход нашей борьбы. Просто лишней информации — не бывает. А Мерида… возможно мы тоже сможем её переубедить, а для этого стоит знать к ней подходы.

— Как?! — слишком громко и недоверчиво спросила Молли, зная о девчонке больше, чем дед.

— Ну что ты так сомневаешься, Молли! — засмеялся мужчина. — Для начала расскажем ребенку правду о её страшном рождении в Азкабане. После которого её отец сразу убил мою несчастную дочь. Генриха уже нет, но думаю — она поверит, мы найдем способы. Разве такая ужасная история не тронет нежное девичье сердце?

Молли чувствовала, что от неё ждут удивленных вздохов и театральных взмахов, но ничего, кроме равнодушного моргания она им предложить не могла. Слегка покоробило её лишь пренебрежительное отношение к мертвой дочери, но она не раз слышала, что в этом клане столько детей, что их особенно не считают. Впрочем, сколько родных детей у Балларда Целлера — она не знала, но это точно была лишняя информация для неё.

— Вижу, что смерть моей Розы не трогает твоё сердце…

Спохватившись, она ответила на это лицемерное заявление.

— Соболезную, это большое горе — терять своё дитя, — произнесла она торопливо и даже руку на грудь положила. — Я не удивлена убийству. Это очень похоже на стиль жизни Гарольда Снейпа…

Молли удивилась бы, узнав, что Мерида рождена если не от любви, то нормальных отношений. Вот тогда бы она издала нужные звуки. А убийство роженицы? Одной? Не тысячи, смытых цунами? Это же его старые добрые будни!

— Главное, чтобы удивилась Мерида… — заметил маг за столом и Молли неожиданно с ним согласилась.

— Видимо, я слишком зациклилась на её отце, вы правы, — сказала она задумчиво. — Просто знаете… она на него очень похожа. Удивить её тоже будет непросто, поверьте.

— Согласен абсолютно, кровь — в ней великая сила… — печально вздохнул Баллард. — Броуди, Гленн, Дуглас — а ну подойдите!

Трое крепких мужчин, один из которых все же был слишком юн и выглядел школьником, решительным шагом подошли к столу.

— Гленн — мой внук и первенец Розы, ему пятнадцать, — начал он говорить, и вот тут Молли действительно поразилась. — Броуди — её младший брат и мой сын, и Дуглас — младший брат её матери, дядя Розы. Женщина, нас много, и мы сильны — примкни к нам сейчас, и мы придумаем, как расшатать стул под Волдемортом.

Положа руку на сердце Молли не верила, что под ним можно что-то расшатать, кроме его нервов. Он кровью написал свою сложную историю. С детства познавал страшную магию, перешагнул смерть, убил всех врагов. Она ненавидела его чистой ненавистью, но не была слепой дурой. В глубине души она считала, что теперь его можно только разозлить, а не победить. Уйдет один ближний круг — найдет новый. Хоть в светской Англии, хоть в диких албанских лесах. Вечная жизнь позволяет ждать и играть с чужими душами столько времени, сколько нет и не будет у её семьи.

Гораздо больше её волновал Гарри — жизнь при его жизни была абсолютно невыносима. Волдеморт даже иногда придерживал его прыть, но и это не помогало. Однажды, узнав, что кто-то из сербской делегации побывал на могиле Дамблдора и неосторожно высказал надежду на возрождение светлых сил, он убил всю делегацию. После чего Тёмному Лорду уже было не до политического сотрудничества с магами Сербии — ему пришлось их порабощать буквально, вырезая несогласных как руками армии, так и собственной магией.

Вероятно, он был сильнее своего младшего друга, но дал ему столько власти, что от воплощения его затей содрогалась земля. А что будет, если в этот раз Гарри… проживёт долго?

Молли старалась о таком даже не думать.

Она сцепила руки в замок на коленях и поняла, что боится. Страшно боится мести Гарри, если тот узнает, кому она сейчас собралась раскрыть его тайну. С другой стороны — это тайна ненастоящая, известная и без её рассказов большому количеству магов. Баллард не выглядел посланцем добра на планете, скорее наоборот. Жесткий взгляд говорил об обратном. Но, если они не смогли, может у его сурового клана будет хотя бы какой-нибудь шанс?

— Он не умер… — прохрипела она, глядя в пол.

Мужчина не понял и дежурно улыбнулся.

— Прости, что? Кто не умер? — переспросил он.

— Гарольд Северус Снейп. Отец вашей внучки.

— В смысле — не умер? У него могила есть! — удивился он как-то несолидно для главного.

Только тут Молли поняла, что, каким бы могучим ни был клан Целлеров, они жили лишь своими интересами и не следили за слухами в магической Англии. У них были связи с Симусом, но о разделении души министра эти маги явно не слышали и остались удовлетворены могилой на красивом погосте. А если и слышали — не поверили.

— Он жив и здоров. Просто в теле другого ребёнка.

Внезапно с места сорвался юный Гленн и подбежал к столу.

— Дед, то была магия Тлена, не огонь! — возбуждённо заговорил парень. — Его магия!

Баллард моментально раскраснелся от гнева и заорал:

— А ну марш на место! Только ублюдки встревают в разговор взрослых!

Гленн поник, пробормотал извинения и медленно отошёл к стене, совершенно униженный. А Молли про себя подумала, что от такого воспитания скорее второй Волдеморт появится, чем вырастет хороший внук, и вздохнула. Баллард нравился ей всё меньше, но в этом же заключалось и его достоинство. Хороших магов Гарри и Тёмный Лорд растирали в порошок между обедом и ужином долгие годы.

— Как? — спросил Баллард.

— Так же, как и Волдеморт — разделил душу.

Маг задумался, нахмурившись.

— Он поделился с ним… секретом вечной жизни? Добровольно?

— Не знаю, вечной или нет. Но они близкие друзья, — сказала женщина, разводя руками. — Не жалко ему для него ничего, понимаете?

Взгляд мага обратился к мужчинам.

— Дуглас, как его… того… ребенка?

Он обращался специально не к Гленну, выделяя того, кто ему нравился больше.

— Гарольд Лестрейндж, — ответил Дуглас. — Он первокурсник, но ему приписывают силы из-за его матери. Говорят, она его научила.

— Это он? — уточнил маг у Молли, сощурившись с недоверием.

— Он, точно он, — грустно пробормотала женщина. — Его душа, сила, личность. Собственной персоной.

Откинувшись на спинку стула, Баллард часто задышал и расстегнул верхние пуговицы клетчатой рубашки.

— Он убил много наших, насаждая власть Волдеморта, — прошептал он. — И трёх моих детей, и сестру, и её дочь тоже. Адова мразь…

Опять Молли подумала, что надо бы удивиться, сказать что-то сочувственное… но не смогла. Если она начнёт перечислять убитых, им придётся оплатить номер ещё на неделю.

— Простите, если наступаю на больную мозоль, — осторожно начала она. — Но раз мы собираемся сотрудничать, можете объяснить мне, как ваша дочь…

— Не продолжай, — отрезал он. — Не могу.

— Тогда нам не по пути, — сказала Молли и сделала вид, что встаёт. — Мало ли, может, у вас не одна дочь, и так рисковать…

— Сядь! — рявкнул Баллард.

— А ты мной не командуй, иначе ничего не узнаешь! — рявкнула в ответ Молли.

Они замолчали на минуту, узнав упрямство друг в друге.

— Моя дочь не числилась в его подружках, и других детей на их стороне у меня нет. Можешь не опасаться — не раскроют, — произнёс он после паузы спокойным тоном. — Роза шпионила… среди мужчин. Просочиться к ним можно было лишь в тех тёмных залах разврата. Знаешь, где на дорогих диванах курят кальян, наслаждаются музыкой и предаются утехам? Других лазеек — не было. Насколько я успел понять, этот тёмный мир твоей семье, хвала Мерлину, не знаком. А вот министр там был завсегдатаем…

Замерев на стуле, Молли вдруг захотела уйти. Теперь она понимала, какие связи Баллард имел с Симусом. Когда они узнали, куда ирландец отправлял красивых девушек, которых чаще видели лишь мельком, его чуть метлой не избили. А Невилл ударил в лицо, разбив ему нос. Впрочем, Симус не ответил ему ничем, понимая свою вину, и объяснил, что в нём говорило отчаяние. Годы подряд они не могли ничего толком узнать — Пожиратели слишком тщательно хранили секреты.

И когда Симус понял, что их слабость в удовольствиях и разврате, он принялся вербовать распорядителей таких залов. И дело сдвинулось с мёртвой точки. Но Симус — это не всегда рассудительный боец, совершенно чужой этим несчастным женщинам, вроде бы добровольно готовым на жертвы.

Однако… отец?

Молли даже невольно обернулась на дверь, и тогда же заметила, что один из мужчин, Броуди, сжал руку Гленна. Они всё еще смотрели прямо и безучастно, но успокаивающий жест не укрылся от женщины. Она вдруг вспомнила, что парень — сын той самой Розы и слушает ужасные вещи о матери. От чего желание сбежать только усилилось. Она же уже была его мамой, когда ей дали «задание»…

— Хорошо, — сказала она, желая свернуть эту беседу. — Буду узнавать у внуков всё, что смогу. Возможно, буду ещё чем-то полезна.

Довольно кивнув, Баллард не спешил заканчивать разговор.

— Моя внучка знает, чья личность в Лестрейндже?

— Знает, — ответила Молли уверенно. — Кажется, у них есть все шансы сдружиться, но я не уверена. Гарри слишком… бесчувственный и равнодушный.

— Нам надо узнать достоверно — знает ли она о том, кто её мать, — произнёс он и поднял взгляд на кого-то за спиной женщины. — От этого зависит, как себя будет вести в школе Гленн.

— Он учится в Хогвартсе? — спросила Молли.

— Перевёлся из Дурмстранга в этом году.

— На какой факультет?

— Должен был на Гриффиндор, но шляпа поддаётся уговорам — сейчас это Слизерин.

— Фред говорил — это факультет Мериды.

— Именно, — подтвердил маг. — Грязная кровь отца не отпустит её на другой…

С трудом не поморщившись от словосочетания «грязная кровь» и не соглашаясь с тем, что кровь определяет факультет, она оставила подобные мысли при себе.

— Это будет непросто — Фред увидится с Меридой только в школе, — ответила Молли и нахмурилась. — Раньше никак.

— Я понимаю, — кивнул Баллард. — Мы подождём, в первые месяцы он ей и на глаза попадаться не станет.

Засомневавшись, Молли всё же высказала опасение:

— У неё там будет много друзей, и не таких невинных, как… когда-то. Тёмная магия стала слишком доступной. Зачем ей ещё один друг? Может, Гленну безопаснее не выделяться?

— Спасибо, Молли, за заботу о моём внуке, — он вежливо улыбнулся, — но он сильный мальчик и справится. Твои внуки при этом точно не пострадают, не беспокойся.

Выбираясь из переулка, женщина мечтала только об одном — принять ванну. Грязь Балларда, казалось, запачкала даже её. Очень хорошо, что у Гарри вновь появится такой враг, для разнообразия. Может, что-то из его планов сработает, и случится чудо, после которого вновь рождённое зло запрут в клетке. Люпин когда-то считал, пусть вслух и не сказал, что зло надо побеждать светом. Сама же Молли всегда думала иначе. Довольно хорошим людям разбиваться о тёмные силы, как волны об острые скалы — пусть попытают счастья другие.

В эти стройные мысли нагло прокрадывалась Мерида. История её появления на свет была настолько мерзкой, что поражала воображение даже Молли, повидавшей на своём веку всякое. Она была ещё болезненнее и страшнее, чем история рождения самого Волдеморта. Убедившись давно, что именно такое начало жизни способно породить настоящее зло, она не могла не вспоминать Фреда и его взгляды на девчонку, полные искренней доброты.

И в глубине её души разрасталось тревожное чувство — а вдруг его доброта окажется не щитом, а мостом, который однажды приведёт его в мир такой беспроглядной тьмы, куда ей, простой бабушке, не достучаться?

* * *

Мужчины появлялись перед замком из аппарационного водоворота один за другим и молча подымались по высоким ступенькам. Гленн не спешил идти за ними, в который раз замерев перед логовом клана. Старинный шотландский замок с башнями был вырублен магией из цельного хребта суровой горы, а его серые стены, обветренные веками, казались холоднее зимнего ветра.

Над высокими воротами, покрытыми вековыми слоями ржавчины и мха, был высечен герб — чёрный волк с горящими алыми глазами, сжимающий в пасти магический жезл, а над ним восходила кровавая луна, мерцающая древними рунами. Стертый дождями и временем, он всё еще нес в себе неумолимую силу предков.

Замок словно дышал традицией, и каждая щель в его стенах хранила невыносимую тяжесть прошлого. Ночами Гленну казалось, что в глубине его тянущихся коридоров он слышит стоны тех, кто жил, умирал и терял себя ради клятв крови, не имеющих срока давности.

Для невеселого пятнадцатилетнего горца, стоявшего перед этой громадой, замок был не просто домом — тюрьмой. Он был здесь не хозяином, даже не наследником, а лишним бастардом, которым можно манипулировать, как пешкой на шахматной доске в игре его деда — главы клана.

Каждый приказ Балларда, каждое брошенное слово старших магов, звучало, как скрежет замка, который невозможно оспорить. Его мать, прекрасная и яркая, погибла из-за интриг в этих стенах, а теперь и его сделали их частью, взвалив на него долг мести, не спросив никакого согласия.

К нему тихим шагом подошел Броуди и убедившись, что рядом никого нет, приобнял за плечи.

— Ты как? — спросил мужчина, ободряюще улыбнувшись.

В уголках его синих уставших глаз от улыбки появились морщинки — то единственное хорошее, что мог видеть парень в этом темном жилище. Окруженное черными холмами, выжженными необычными разрушительными огнями Снейпа во времена недавней войны, оно и внутри не могло похвастаться светом.

— Нормально, — ответил он, ни разу в жизни никому не пожаловавшийся.

— Ты же помнишь, что у неё не было выбора, да?

— Помню, — кивнул парень. — Не задерживайся, заметят.

С неохотой, но Броуди убрал руку с плеч парня и пошел в замок. Его широкая спина уже скрылась за воротами, а Гленн всё не мог себя заставить отправиться следом. Разумеется, он хорошо помнил, что юной матери пригрозили выкинуть её якобы нагулянного сына умирать в лес, если она не подчинится отцу. Наверное, только благодаря её смерти он до сих пор жив и не умер где-то в чаще от голода, а в истории его рода с бастардами много раз случалось подобное.

В этом замке никогда не скрывали правды — ни от взрослых, ни от детей. Это было неписанное правило, помогающее, по мнению деда, воспитывать мужчин не слизнями, а горцами, чью магию не смогут ослабить эмоции. Только вот каждый раз, представляя мать в Азкабане, умирающую от рук отца её только-только рожденного ребенка — его начинало мутить, и о стойкости магии даже речи не шло. Пусть дед считает себя самым умным на земле, внук на своем опыте узнал, что это совершенно не так.

Наконец, преодолев себя, парень зашел в замок и вновь окинул взглядом стены, покрытые тёмными полотнами с изображением битв и магических ритуалов. Он помнил в них каждую деталь. Знал, что огонь костра, на котором сжигают ведьму — особенно ярок в полночь, и гаснет перед рассветом. Не забывал здороваться с оживающим астрономом в остроконечной шляпе в день равноденствия — единственный день, когда в вышитый его волосом холст возвращалась душа. Пробегал с закрытыми глазами пролет перед третьим этажом, где висел семейный портрет, с которого за ним следила юная рыжеволосая мать.

Гленн знал в замке каждую трещинку или картину, что не мешало ему его ненавидеть и мечтать поскорее покинуть эти мрачные стены уже навсегда, а не просто отправиться в школу.

На верхнем этаже в углу темного коридора, куда проникали лишь тусклые лучики света через помутневший витраж, находилась комната, где он жил. В нем имелся массивный стол из тёмного дуба, стоявший у окна с тяжёлыми шторами, за которыми виднелись те самые, безжизненные холмы. Полки, уставленные пыльными фолиантами и сосудами с загадочными субстанциями, а в центре потолка висел бронзовый светильник, сияющий то алым, то фиолетовым светом — отголоски заклинаний ушедших веков. Грубая деревянная кровать — скрывалась за ширмой, возле неё лежал ковёр из потемневшей парчи с узором из рун.

Он вырос здесь, но это была не его комната, а женская — матери. Первые три года жизни они провели здесь вместе, а потом всё изменилось, и он остался один. За ним приглядывал домовик да прабабка. Изгильда, конечно, предпочитала свои хрустальные шары и котлы в подземелье комнате, где ей всё напоминало о внучке. Однако изредка брала себя в руки и приходила. Чаще его навещал дядя — Броуди, и говорил с ним не только о мести и заклинаниях, но и интересовался его настроением, делами. Ходить по замку вольно младшим, а он был здесь не один, было нельзя. Они с шести лет посещали занятия по боевой магии и чарам, но жили и даже обедали отдельно от взрослых.

Ночь — любимое время Гленна, когда он мог выскользнуть из комнаты и ощутить вкус свободы.

Сегодня, после путешествия в Лондон, он ощутил в себе какие-то новые грани. Словно вновь ощутил ту, вожделенную свободу — на этот раз для ненависти не только лишь к деду.

В зеркале над маленьким фарфоровым умывальником на него смотрел строгий и привлекательный голубоглазый блондин с коротким хвостом, затянутым резинкой, но абсолютно неприветливый, что помешало ему завести в школе хотя-бы приятеля. Отсутствие улыбки и извечная хмурость очень сильно портили внешность. Разумеется, Гленн пытался улыбаться изо всех сил, но гримаса отпугивала даже его самого. Впрочем — он не перестанет пытаться, иначе та, кого ему поручено уничтожить — скорее всего ускользнет из его рук.

Его взгляд переместился к доске над столом, куда дед когда-то прикрепил, тогда еще в комнате дочери, колдографии Волдеморта и министра Гарольда Снейпа, запечатленных в его кабинете. А вскоре собственноручно перечеркнул огнем лицо последнего, посчитав что с ним всё покончено.

В начале лета этого года он пришел к нему вечером и молча прикрепил еще одно изображение — красивой девчонки с волосами, как у его матери. Она держалась за руку Волдеморта на каком-то торжестве, в центре толпы, и он без лишних слов понял — кто это.

— Твоя сестра — Мерида, — сказал дед. — Будешь с ней работать, пока будет смысл, после убьешь.

Судя по всему — она воспитывалась истинной дочерью отца, и на фото была окружена Пожирателями, а на некоторых из них оглядывалась, приветливо улыбаясь. Впрочем, сразу возненавидеть ту, кого носила под сердцем мать, у него не вышло… но он постарается.

Теперь на доске не хватало лишь колдографии того, кто убил Ганса. Впрочем, даже если дед её не найдет — он всё равно остался доволен. Все три виновника его горя живы и ждут торжества справедливости. Всю жизнь он мучился тем, что министр погиб не от его руки, и теперь сможет исправить ошибку. После чего обязательно исполнит высший магический долг — и выкорчует с корнями всё то зло, что его клан веками сеял на этой земле…