Игры не для нас (джен)

В едком дыме верить глупо,

что удача даст мне руку.

В мир иллюзий нет возврата,

и жестокой будет правда.

Страх ползёт змеёй по коже.

Выбор сделан. Жребий брошен.

Падают жизни осколки,

но будет свободным

предсмертный мой вдох.

*

Безумцам нет пути назад.

Ломает стрелки на часах

прощальный мой азарт.

За край судьбы шагаю я.

Мосты горят, но всё не зря -

я знаю.

Безумцам нет пути назад — Арктида

Ки Хун официально задолбался. Пожалуй, вскоре братья Хваны сделают то, что не удалось проклятым играм. Сведут его с ума. Один себя не жалеет, его трудов не жалеет, калечит снова, понимаешь ли, ластами своими рану ковыряя, второй начисто забыл о существовании двери! Явился после учинённого тут днём, не запылился! Наглый какой! А ещё пьяный — несло от Чун Хо, как от бочонка с соджу. Причём пьяный он в самую что ни на есть дубинушку. Вообще не отупляет происходящее...

А ведь Ин Хо и такому ему рад. Ки Хун заметил. Переживал за него. Даже мачехе, себя пересилив, позвонил. Только поэтому Сон его и не выгоняет. А ещё потому, что человеколюбие в нём не умерло — и в таком состоянии Чун Хо нельзя выпирать.

Младший Хван заметно расстроен и не контролирует себя. Вон как резво извиняется. Да там алкоголь частично за него говорит сейчас, но и не только. Да и Ин Хо даже так лучше, чем никак. Он же видит!

Ну вот как этот мастер калечить брата с ним сегодня обошёлся? Просто по-свински. И не только сегодня. Ки Хун не мог не думать и не злиться на Чун Хо с его мамой! Глядишь, если бы те не отвернули морды от этого, не столь серьёзно оступившегося товарища, то... Ки Хун бы сейчас тут не размышлял. Потому что без Ин Хо он вряд ли выжил бы. Он стиснул челюсти. Случилось то, что случилось. Пора было уже смотреть дальше. И братьям Хванам, и ему самому, ковырянием в прошлом никому не поможешь. Уложив Чун Хо в спальне, он раздумывал секунду: не подпереть ли того там, чтобы ещё чего не отмочил, а для туалета подкинуть банку. Благо можно было освободить из холодильника. Но решил не опускаться до его уровня. Вместо этого он забаррикадировал стулом дверь в гостиную.

Хождения вчерашней ночью его напрягали, не то чтоб стул того так уж остановит... Но хоть пугающим призраком шастать не будет. А сам Ки Хун сможет без проблем убирать и подставлять его назад. Действия его не мог не заметить Ин Хо, что успокоил мелкую и без бу... Точно! Сон хлопнул себя по горячему лбу, отставил стул, намешал смесь и протянул сотоварищу бутылочку, сам ускользая в ванную. Горло сильно драло от желания раскашляться и перебудить всех, он решил прополоскать его хоть чем-то. Что-то нашлось в аптечке, было замешано и со страшными звуками применено. Потом Ки Хун чуть плеснул себе привычного коктейля, подумав, замешал и на Ин Хо. Только вот порцию пришлось оставить на тумбочке. Тот вырубился вместе с малышкой, полусидя на диване, отставив выпитую бутылочку и аккуратно прижимая мелкую к себе.

Секунду Ки Хун потаращился на эту милую, но потенциально опасную картину. Затем осторожно попытался забрать Чон Джа. Не тут-то было. Ин Хо вцепился крепко. Сон тихо вздохнул. Ему не хотелось будить умаявшегося и, наконец, отрубившегося гада, но... Он мог ненароком задавить малышку. Поэтому Ки Хун тихо потряс его за плечо, увещевая:

— Ин Хо, отдай мне ребёнка.

Удивительно, но это сработало, однако немного не так, как надо. Не открывая глаз, этот уникум пробурчал ему:

— Отдохни, Ки Хун, я сам её уложу.

— Ин Хо, она уже спит, мне надо просто её переложить. В люльку, ну же, отдай. Это я, Ки Хун, — снова прошептал он ему в ухо.

— Держи, — профырчал тот. — И ложись, спи!

На этот раз он свои клешни отпустил, позволив ему аккуратно перенести малышку. После это Ки Хун уже собирался было прислушаться к приказам этого непривыкшего господина начальника, но... Стало снова его жалко. Полусидя, он своей раненой спине не поможет.

Сон, мысленно кляня себя за излишнюю доброту, осторожно стащил его вниз, а потом и вовсе перевернул на живот. Этот полудохлый кальмар даже не пошевелился. Сильно его умотало. Вздохнув, Ки Хун накрыл его одеялом. Пусть спит... Неизвестно ещё, какая муха завтра его братца укусит.

Сам он завалился рядышком, замотавшись по уши в своё одеяло. Вырубило его мгновенно. Ночью Ки Хун вставал не так уж часто — то ли Чон Джа смилостивилась над своим несчастным нянем, то ли её весьма успокаивало сонное сопение своего второго кальмарного няня, что дрыхнул здесь не шевелясь, в том же положении, в каком его Сон оставил. Это даже немного пугало. Будто тот всё же робот, и у него села батарейка.

Впрочем, по окончательному утреннему пробуждению от запаха еды (!) Ки Хун пожалел, что его не вырубило, как их Терминатора. Потому что одеяло он накрутил себе на туловище в несколько оборотов, а вот ноги, видимо, замёрзли и нашли-таки источник тепла... Сон проснулся притиснутым к Ин Хо. Руки у него были крепко примотаны (а может, это гад постарался и обезвредил так его распустившиеся кисти? Стыдоба-то какая! Его спеленал этот кальмар!), а вот ногами он подгрёб под себя Ин Хо.

Молясь всем известным божествам, Ки Хун начал потихоньку снимать с бёдер последнего свою широко закинутую ногу... Только б не проснулся! Он же со стыда сварится тут в собственном соку. Потому что закинутая нога — это не единственная проблема, которую он ощутил поутру.

Ему было получше: температура спала, бок почти не болел, видимо, поэтому организм ожил, расслабился после всех перипетий, да и отреагировал здоровым утренним, чтоб вам всем провалиться, стояком! Думать о том, к чьей упругой заднице Сон притёрся, он не мог. Сразу от стыда перехватывало дыхание.

Только он начал откатываться, как эта скотина морская внезапно совершенно безэмоционально молвила, напугав его до чёртиков:

— Я надеюсь, господин Сон, что спали вы после вторжения моего бесцеремонного брата с пистолетом в пижамных штанах?

Стоит ли говорить, что после этого Ки Хун кубарем скатился с дивана, больно впечатавшись спиной в тумбочку.

— Ки Хун! — свесился к нему с дивана этот обеспокоенный взлохмаченный гад. — Ты в порядке? — взгляд его упёрся в выпирающие штаны. — Это же хорошо! Значит, тебе уже лучше, — убийственно серьёзно произнёс он. — Я рад, — добавил, окончательно добивая бедного Ки Хуна.

— Тебя вообще ничего не смущает, больной ты извращенец?! Рад он! — Сон закрыл руками своё багровое лицо.

— Ты слишком взвинчен. И загоняешься на пустом месте. Организму лучше — радоваться надо, — покачал головой Ин Хо. — В нашем возрасте так и вовсе.

Ки Хун не выдержал и запустил в него подушкой, после чего вскочил, забрал последнюю у всё такого же благостного Хвана и, прижав к причинному месту, потопал в ванную.

Убрал стульчик и едва не напоролся на явно подслушивавшего их Чун Хо — то-то у него уши красные... Вот бы ему их оторвать!

— С дороги! — рявкнул Ки Хун и тут же застонал, видя выкрученную дверь в ванную. — Завтрак он сготовил! Лучше бы дверь назад прикрутил, Халк недоразвитый! — прошипел он, невольно втягивая съедобный аромат, тянущийся с кухни.

В ванной Ки Хун забился в самый дальний угол и включил кран. Как же бесит, а? Ну почему всё так через одно место идёт? Даже радость оттого, что от его тушки отступила горячка и кашляет он меньше, притупилась. Вот какой позор, а?

Позор, впрочем, опал сам. Наверное, сжался от осознания, как крепко влип Сон с этим своим: поспим так, ничего не будет! Угу! Интересно, а если бы он во сне сошёл с ума и оседлал этого кальмара, тот бы так же пел: пустяки, дело-то житейское? Или ему нормально, потому что у него с самого начала виды были? Чем Ктулху не шутит: то, что Ин Хо — псих, вовсе не значит, что он не мог одновременно сойти с ума и подобным образом тоже?!

Ну нет. Ки Хун далёк от образа красавца. Тем более такого рокового, который сводит гетеросексуальных явно же мужиков с ума. Он бы ещё подумал, будь Ин Хо кем-то вроде 120, но тот был именно что мужиком. И жену явно свою любил. Нет, тут что-то ещё в этой спокойной реакции зашифровано.

Что-то в духе этого кальмара-самоубийцы. Он вполне мог вытерпеть всё это из чистого упрямства и убеждений, что заслужил. Ки Хун внезапно очень ярко это представил: ночь, он сам во власти дурмана сна и физиологических реакций, а проснувшийся Ин Хо не только не будит его, но и смиренно заявляет:

— Если вам так станет легче, господин Сон, делайте со мной что хотите!

Брр! Ки Хуна передёрнуло. Нет, надо делать что-то с этим. Психолога тут не пригласишь, хотя нужен уже психиатр... Надежд на Чун Хо нет — остался только он сам, который в шаге от того, чтобы окончательно с ними *бнуться.

Когда он, наконец, выполз из ванной, то обнаружил Чун Хо, выходящего из гостиной. Вид у него был странный. Взглядом он мазнул по нему тоже... Бесит! Но ничего не сказал, пошёл, кажется, яичницу переворачивать.

Ин Хо обнаружился там же, где он его оставил, то бишь на диване. Всё такой же взлохмаченный ото сна и полусидевший, старший Хван тут же обратился к нему:

— Ки Хун, я не хочу, чтоб между нами возникло недопонимание. Это было случайное недоразумение, я всё понимаю. Но если вам будет так легче, то предлагаю сегодня лечь отдельно. Мне уже лучше, обо мне беспокоиться не надо. Я лягу в гостиной, тут тоже есть люлька. Вы в мою комнату — там есть детская кроватка. Разделим ночь, это будет честно, — серьёзно посмотрел Ин Хо на него.

— Ты ещё не оправился, — хмуро ответил Ки Хун, глядя на его бледную рожу и глубокие чёрные тени, залёгшие под глазами. Он не видел себя в зеркале сегодня, но смел надеяться, что выглядит хоть немного свежее.

— Ты тоже, а я справлюсь. Бронхит коварен. Не шути с ним, — увещевал его Ин Хо. — Чон Джа спокойный ребёнок. Нам повезло. Но скоро её колики усилятся, и тогда уснуть не получится. Единственный выход — поделить ответственность.

— Ты о себе хотя бы позаботься, — дёрнул лицом Ки Хун. — Тебя снова перевязывать надо!

— Тоже могу и о тебе сказать, — выдержал его взгляд Ин Хо. — А перевязаться и сам могу! — он упрямо вздёрнул подбородок.

— Можешь, но не надо, — Ки Хун вздохнул, припоминая, каким нагноением закончилось его собственное упрямство. — Ладно, будь по-твоему. Но твоя вторая половина ночи, чтоб успел отдохнуть, а то тебе страшно ребёнка доверить!

— Обещай, что разбудишь, Ки Хун. Не разрушай мою веру в людей, — ох, всечь бы этому гаду за такие слова... Но Сон сдержался и кивнул:

— По рукам, — они и правда пожали руки. Ки Хун удовлетворённо отметил, что у этого дядюшки Кальмара ладонь потеплела и не была обжигающе холодной. Видимо, и ему получше сегодня.

— Чего твой брательник с утра пораньше хотел? — спросил он, начиная разматывать повязку на ноге. Ответа он не особо ожидал, но Ин Хо тут же откликнулся:

— Завтракать позвал. Помощь предлагал. Я отказался, — прикрыл тот глаза, чуть морщась, когда Ки Хун случайно задел тампоном не край, а саму рану. — Не от завтрака, а от помощи, — зачем-то пояснил тот.

— Ого, значит, брата отшил, а меня не смог, я польщён! — сказанул Ки Хун, прежде чем осознал, что именно несёт.

— Вы, господин Сон, уже порядком поднаторели в вопросах помощи моей сломанной тушке, — притворно вздохнул Ин Хо, однако, улыбаясь глазами. — Я вам доверяю, да и не хотел обижать отказом.

— Ты знаешь, что ты невероятно хитрый гад? — округлил глаза Сон, впрочем, отыгрываться он не стал, осторожно заканчивая с одной ногой. — Просто знаешь, что брат у тебя ретивый, но бестолковый в этом вопросе... Весь лоб расшибёт тебе и себе, пока помогает!

— Даже не могу возразить, — печально вздохнул тот. — Но, Ки Хун, я сам виноват...

— Заткнись, — разозлился Сон. — Виноват-виноват! Достал уже! Ты это слово себе ещё на лбу вырежи и по улицам Сеула пройди!

— Голый? — невинно хлопнув ресницами, уточнил этот, явно смотревший «Игру Престолов» кальмар.

— Пожалей горожан! — притворно ужаснулся Сон. — Им хватит потрясений!

— В смысле потрясений? — уже искренне возмутился Ин Хо. — У меня отличная фигура!

— Скромностью ты не страдаешь! — цокнул языком Ки Хун, довольный тем, что получилось расшевелить. — Ты другим страдаешь! Дурью! Я же тебе уже говорил — понятно, что ты виноват. Но свои косяки надо жить и отрабатывать, а не калечить себя или намеренно подставлять под это! Вот скажи: вчерашних травм разве нельзя было избежать? Можно. Но ты намеренно подставился под кипучую энергию своего братца. А потом и вовсе... Думаешь, я тебя с бритвой не видел? Думаешь, от меня не укрылось, что ты ночью ковырял свою рану в боку? Ин Хо, хватит творить дичь! Опомнись, ты виноват, но с этим можно и нужно жить дальше. И прекратить уже себя наказывать, сколько тебе повторять, тупая твоя рыбья башка! — пожалуй, узел бинтом Ки Хун затянул туже, чем хотел. Ин Хо от неожиданности тихо вскрикнул.

— Прости, — опустил голову Сон. — Я правда не нарочно. Но если ты сейчас скажешь, что всё нормально, и я имею право тебя и потуже затянуть, то, клянусь, я тебя прикую в ванной, предварительно забрав оттуда всё, чем можно убиться, и постелив везде татами, чтобы ты башку о кафель не разбил! Я не хочу, чтоб ты с собой что-то сделал. Меня достало уже тебя лечить! И уж тем более я тебе смерти не желаю. Я уже и так всех почти потерял, — Ки Хун сам не заметил, как голос сорвался в хрип. — Тебя не отпущу. Тем более так глупо.

— Господин Сон... — голос дрогнул и у Ин Хо. — Мне жаль, что вы переживаете из-за такого, как я. Я правда не хотел влезать вам...

— Но ты уже влез! Под самую кожу! — перебил его Ки Хун, которого даже немного потряхивало. Ну вот правда, что тот творит. — Поздно, теперь я от тебя не отцеплюсь, Ин Хо, хочешь ты того или нет. Да и о брате подумай. Натворишь делов, а ему каково будет? Он ведь себя обвинит... И будет даже частично прав, — он покачал головой.

— Ки Хун, я не могу. Ты слишком добр, — этот гад заметно прикусил губу. — Но порой меня перемыкает, жжёт внутри, и я просто не могу. Хочется это чем-то приглушить. Вот я и... — он стыдливо опустил голову.

— Причиняешь себе боль, понял я уже! — с яростным свистом отозвался Ки Хун. — Но ты держись. У тебя же есть выдержка, я знаю. Больше, чем у большинства. Держись. А если совсем невмоготу — буди меня. Я с тобой поговорю или сделаю, что ты хочешь, но так, чтоб безопасно было, понимаешь, идиот?

— Ки Хун, — взгляд Ин Хо обжигал своим удивлением и благодарностью. — Я не смею. Я и так тебе столько неудобств причинил, и не только их... — взгляд у него снова потемнел, и он опустил голову.

— А мне неудобно потом тебя перевязывать! И вообще, давай уже выздоравливай и полноценно в уход за Чон Джа включайся! Кстати, можешь, когда тебя перемыкает, двигать к ней и смотреть. Смотреть на это зависимое и от тебя тоже безвинное создание! Спорим, у тебя рука не подымется как-то себе вредить? — торжествующе заявил Ки Хун, довольным тем, что удачно придумал. — А если не поможет — смело двигай ко мне, к братцу своему. Иначе я буду ещё и о тебе беспокоиться и ночами — бегать проверять. Совсем не высплюсь! Понял?

— Понял, — неожиданно легко поддался на эту манипуляцию Ин Хо. Да, бить несчастного гада его же оружием оказалось... Очень с руки.

— Ну, раз понял, давай, — вывернул он из шкафа одежду. — Одевайся и двигаем пробовать, что там твой мелкий наготовил. Справишься? — поднял бровь Ки Хун, глядя, как бодро тот тянет ласты к футболке.

— Не волнуйся, иди снимай пробу, — бодро ответил Ин Хо. — Я б не стал предлагать разделить дежурство с Чон Джа, если б не был уверен, что справлюсь. А одеть свою тушку и перетащить её в коляску куда проще.

— Ну давай, подгребай, — выходя из гостиной, чуть улыбнулся Ки Хун, у которого тоже немного отлегло от души.