Боги тоже влюбляются (гет)

От лица Мэнди

Я достигла спасительной двери, ведущей к узкой спирали лестницы, рванула дверь на себя, побежала, минуя тёмный, зарешеченный остов лифта. Сердце колотилось в горле, каждый вдох был сухим, обжигающим. Животный, первобытный инстинкт кричал: Беги! Вниз! Прячься! Ноги подкашивались от ужаса и отчаянной, дикой паники. Я действительно побежала вниз по ступенькам, которые казались бесконечными, цепляясь за шершавые, пыльные бетонные стены.

Но потом я запнулась, резко остановившись на пролёте. Моё дыхание было рваным, как разорванная ткань, и эхом отлетало от стен. Я сделала паузу — не для отдыха, а потому что страх заставил меня обернуться.

Стивен... он не гнался за мной.

Внутри меня боролись два голоса. Один, холодный и рассудительный, кричал: "Беги! Спасайся!" Это был голос инстинкта самосохранения, требующий немедленно покинуть место, где я чуть не погибла. Но другой, тихий, почти шепот, был голосом неумолимой, дружеской привязанности, голос сердца. Я не могла оставить Стивена.

Мои ноги, казалось, действовали сами по себе, игнорируя сигналы мозга. Я развернулась, словно во сне, и, прижимаясь к стене, начала медленно и бесшумно подниматься по скрипучим ступенькам, ведущим наверх. Каждый шаг отдавался предательским эхом в тишине, заставляя меня замирать и прислушиваться.

Добравшись до верхней площадки, я задержала дыхание. Моя рука, дрожа, потянулась к краю приоткрытой двери, и я осторожно, на миллиметр, выглянула из-за неё.

Стивен. Он стоял у самого края перил на площадке. Его силуэт казался призрачным на фоне миллионов безразличных, мерцающих огней Нью-Йорка. Он стоял, не двигаясь, а его голова была опущена, почти касаясь груди. Я видела только его, но знала: Тень внутри него сейчас рвётся, чтобы разорвать его на части, чтобы захватить его полностью.

Мое сердце сжалось от боли, которая была острее страха. Мой друг, мой добрый, застенчивый Стивен, человек, который любит меня безусловно, он сейчас стоит там, на грани, и сходит с ума, а я, получается, бросаю его...

Я вспомнила его глаза. Не безумный, хищный взгляд, который приказал мне: "Смотри вниз, Мэнди". А тот, самый последний, мимолётный проблеск — чистый ужас и мольба. "Мэнди… беги…" — это был его собственный, отчаянный крик, которым он купил мне несколько драгоценных секунд. Он отпустил меня. Он боролся за меня. Он предпочел умереть, но не стать моим убийцей. Я не могу его бросить. Я не могу выжить ценой его гибели.

Я прижалась спиной к холодной стене Башни, заставляя себя дышать ровно. Паника ушла, вытесненная стальной, холодной решимостью. Неужели Тень каким-то образом смогла захватить контроль над сознанием Стивена, потому что он любит меня? Он использует его, как ловушку, как идеальную приманку.

А это значит, что я должна вернуться. Я сделала первый, дрожащий шаг из-за двери на бетон площадки, мысленно молясь, чтобы Райан... Локи как можно скорее оказался здесь. Он должен был почувствовать, услышать, он единственный, кто мог спасти Стивена.

Я услышала хриплый, болезненный стон, негромкий, но содержащий в себе столько боли. Я быстро подбежала к Стивену, и остановилась в нескольких шагах от него. Он поднял голову и посмотрел на меня. Свет от города зацепился за его влажные, страдающие глаза. В них больше не было ни хищного блеска Тени, ни безумия. Только мучительное, чистое осознание того, что он пытался столкнуть меня с высоты.

Он заговорил тихим, прерывающимся шепотом, который почти заглушил ветер, но пронзил меня насквозь:

—Нет... Мэнди... это... не я... Беги!

Мои легкие горели от напряжения. Я сделала еще один решительный шаг вперед, сокращая опасное расстояние между нами. Я игнорировала холодную, мертвую ауру, исходящую от него, и протянула к нему руки — это был жест отчаянной, последней надежды.

—Стивен,— мой голос дрогнул, но я заставила его звучать убежденно и громко.

—Послушай меня, пожалуйста. Я знаю, что это не ты. Это существо .. оно держит тебя, но ты еще там, я знаю. Мы с Райаном... мы можем помочь тебе выбраться из этого.

На самую короткую, мучительную секунду в глазах Стивена мелькнул почти невидимый, но безошибочный проблеск надежды — Стивен услышал меня, он боролся, он даже пытался протянуть в ответ руку

"Да! Держись!"— безмолвно закричала я.

Но это длилось меньше, чем один удар сердца. Тень не позволила ему даже вздохнуть. Она дернула его — резко, как куклу на оборванной нитке, — и его тело напряглось, будто им управляли две невидимые, но чудовищно сильные противоположные силы, которые тащили его в разные стороны, разрывая его пополам. Мой крик застрял в горле. На это мгновение, пока Тень боролась с его волей, гримаса боли исказила его черты. Это была не физическая боль, как от перелома или удара, это была чистая, нефильтрованная ментальная боль, мука разрываемой души, которую Тень пыталась окончательно поглотить. Его стон был беззвучным, но он звучал в моей голове как скрежет металла. Я почувствовала, как моя решимость дрогнула под этим зрелищем. Я не могла остановить это физически, я могла только... говорить.

—Стивен! Борись!, — умоляюще произнесла я, делая шаг назад, чтобы не попасть под удар, но не сводя глаз с его страдающего, разрываемого на части лица.

—Ты сильнее! Пожалуйста!

Стивен сопротивлялся воздействию Тени, и эта борьба была высечена на его лице — изможденном, влажном от пота, с перекошенным от внутренней агонии ртом. Он не просто слышал голос Тени; он чувствовал, как холодная, чернильная воля сжимает его сердце, пытаясь превратить его тело в марионетку. Он знал, что проигрывает, что сейчас он снова бросится на меня, чтобы убить.

Используя последнюю крупицу своей человеческой воли, ту, что еще не поддалась тьме, он сделал немыслимое. Это был не жест отчаяния, а кристально чистый, ужасающий акт любви и защиты. Он оттолкнул голос Тьмы, сосредоточив свою решимость на одном решении, на самом жутком проявлении самопожертвования.

—Я ... покончу с этим...

Он покачнулся, его тело уже повиновалось гравитации, готовясь оттолкнуться от карниза. Он выбрал собственную смерть, мгновенную и ужасную, чтобы Тень не смогла убить меня его руками. Это был самый трагичный и героический поступок, который я видела.

Я вскрикнула, паника вернулась, но на этот раз она была не ледяным параличом, а горячим, кипящим топливом. Она была направлена не на бегство, а на спасение. Я бросилась к нему, мой страх перед Тенью, перед нечеловеческой угрозой, был полностью и без остатка вытеснен ужасом потери друга. Я не думала о магии, о ловушках, о своей жизни. В этот момент существовал только Стивен которого я не могла потерять.

— СТОЙ! СТИВЕН!

Я подалась вперёд, как будто бетон под ногами был пружиной, не думая о ловушке Тени, не думая о защите. Я просто бросилась на него, как футболист, хватая за пояс куртки, мои пальцы вцепились в ткань, как когти. Я резко дёрнула назад, со всей силой, на которую была способна, отрывая его от перил. Мы упали, Стивен рухнул на меня. Удар о твёрдый, пропахший сыростью и пылью бетон площадки на несколько секунд загнал воздух глубоко в грудь, оставив там жгучую боль. Я отчаянно хватала ртом воздух, а вокруг стояла оглушающая тишина после падения.

​Стивена било крупной, бесконечной дрожью, тремор передавался мне, проникая сквозь одежду. Его тело горело странным, неестественным жаром, словно от тропической лихорадк. Его дыхание было коротким и прерывистым. Мышцы были напряжены, натянуты до предела, как звенящие от напряжения стальные струны. В его глазах, когда он наконец посмотрел на меня, была дикая, нечеловеческая мука. Он тяжело, надрывно застонал. Это был не крик боли, а скорее животный звук, застрявший в горле.

—Мэнди... я... я умираю...

—Нет...

Моё сознание было затуманено собственной острой болью. Каждый нерв в теле звенел от того, как я несколько секунд назад всем телом врезалась в шершавый, холодный бетон. Боль от удара, рассекающая бедро и локоть, была жгучей и отвлекающей, но я игнорировала её.. Тяжело дыша, я напрягла мышцы, переворачиваясь на бок, а затем, опираясь на локти, села. Слезы текли по моему лицу, смешиваясь с грязью. Мои руки, трясущиеся от шока, крепко обхватили голову и плечи Стивена, приподнимая его совсем чуть-чуть, чтобы он не лежал прямо на холодном бетоне. Я прижимала его к себе, будто могла силой своей воли удержать его в этом мире. Мой голос сорвался на шепот, требовательный и отчаянный, как единственная ниточка, связывающая его с реальностью:

—Посмотри на меня, пожалуйста... Стивен, посмотри на меня!..

В этот самый момент, когда я прижала Стивена к себе, пытаясь оставить его в нашей реальности — спасти от падения во тьму, которая угрожала поглотить его изнутри, — пространство над нами дрогнуло. Это было нечто совершенно иное, чем то, к чему я привыкла в нашей земной жизни, и даже в наших последних, жутких приключениях. Не было ни ослепительной вспышки, ни оглушающего грома. Был только глубокий, невыносимо острый сдвиг реальности, как будто кто-то резко стянул невидимый занавес, открывая вид на то, что должно быть скрыто, на саму ткань мироздания.

Над нами возникла пульсирующая, живая волна изумрудного и золотого света. Она не просто светилась, она вибрировал силой, мерцала, как драгоценный камень, сотканный из чистой, первозданной магии. И из этой мерцающей, вибрирующей сущности, в позументах и своем вечно театральном зеленом плаще, сшитом, казалось, из ночной тени, появился он. Локи.

Он не материализовался с хлопком или дымом; он соткался из воздуха и тени, из самого пространства между атомами. Одно мгновение его не было, в следующее — он стоял. Высокий, выпрямившийся, величественный и пугающий, как застывшая гроза. В эту секунду он не был Райаном, моим мужчиной, который каждое утро пил крепкий кофе на нашей кухне. Он был Асом, богом, и хотя он не сиял сейчас пламенем, он нес в себе ту же неукротимую, опасную энергию. Его глаза горели холодным, расчётливым огнем. Огнем, направленным на уничтожение.

Он смотрел не на Стивена, не на моего лучшего друга, корчащегося в моих объятиях. Он смотрел сквозь Стивена, на нечто, что мог видеть только он, — на чистую, отвратительную форму Тьмы, которая использовала тело моего друга как свою оболочку.

Он поднял руку. Я видела, как в его пальцах, которые часто ласкали мое лицо, теперь уже собирается убийственная изумрудная магия, готовая нанести удар, который мог уничтожит эту Тень.

В этот момент радость от его прихода, от осознания того, что спасение, хоть и пугающее, близко, затопила меня с силой приливной волны. Локи здесь. Не Райан, а сам Локи. Он нас защитит! Но эта радость немедленно сменилась леденящим, парализующим ужасом, когда его взгляд, скользнув, наконец, ко мне.

Сейчас, когда смерть и могущественная, нечеловеческая магия висели над нами, земное имя Райан больше не имело силы, но и божественная сила Локи не могла полностью парализовать меня. Мой страх за Стивена был сильнее ужаса перед Тенью и сильнее даже осознания невыразимого могущества бога, которым был Локи.

— Локи!

Я впервые назвала его не земным именем, а его настоящим, тем, которое никак не решалась произнести до этого. Оно вырвалось из меня, как молитва, как отчаянный якорь, брошенный в бушующее море. Это было и признание его божественности и одновременно просьба, которую могла предъявить только, я его любимая девушка.

— Умоляю, не убивай его! Это же Стивен!

Я прижимала к себе Стивена, который был одновременно моим самым лучшим другом и вместилищем всепоглощающего, древнего зла. Я смотрела в глаза богу, который был моей единственной надеждой и моим страхом — страхом, что в своей ярости он не станет разбираться и уничтожит Стивена вместе с Тенью. Я верила в силу Локи, верила, что он может уничтожить Тень, но я ведь не знала полностью его восприятие происходящего, как бога.А вдруг для него важнее уничтожить Тень любой ценой, даже ценой жизни Стивена? Станет ли он рисковать всем, чтобы спасти моего друга, или просто нанесет удар, который решит обе проблемы сразу?

Я вжалась в Стивена сильнее, загораживая его собой, чтобы Локи не смог нанести смертельный удар, не задев меня.

Холодный огонь в глазах Локи, готовый испепелить всё на своём пути, немного утих, стоило ему заметить мою реакцию. На долю секунды, сквозь ледяную маску, я увидела в нём Райана. Этого мимолётного проблеска хватило, чтобы тонкие линии напряжения вокруг его рта чуть смягчились. Он опустил руку, и изумрудное сияние, которое угрожающе пульсировало вокруг его ладони, угасло, не причинив вреда.

— Я и не собирался убивать его, Мэнди. Успокойся.