Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Неделя слилась для Рона в череду почти одинаковых дней. Ссора с Гермионой тяготила и мучила его, немного одумавшись и придя в себя он понял, что, в сущности, зря обидел ее. Да, конечно, она тоже была не права, но разве он не привык к тому, что она, увлекшись каким-нибудь исследованием, забывает обо всем на свете? А он не просто обидел ее, он сам позвал ее на свидание, а потом бросил посреди улицы, одну. Это поступок не мужчины, а тряпки и труса.

Осознав это, он хотел было помириться с девушкой, но она демонстративно игнорировала его, делала вид, что не слышит, когда он к ней обращается, садилась за обедом рядом с Гарри или Невиллом, а в гостиной появлялась редко. С друзьями пообщаться на этой неделе тоже удавалось мало — Гарри был занят какими-то своими мыслями, часто общался со слизеринцами или уходил бродить по замку в одиночестве, Невилл почти все время проводил с Луной, а приятели — Дин и Симус — отдалились от всех остальных. Единственное, что спасало, так это полеты. Отборочные испытания в команду по квиддичу Рон назначил на третью неделю сентября, а пока пользовался свободой и часто и подолгу летал над замком. В один из таких вечеров он, спустившись с метлы, обнаружил на трибуне Лаванду. Покраснев, она призналась, что летает ужасно, но очень любит смотреть на чужие полеты. Рон не мог не признаться хотя бы себе — внимание Лаванды ему действительно было приятно. Как-то он, закончив полет, предложил поучить девушку держаться на метле. Сначала он усадил ее позади себя и поднялся невысоко, на небольшой скорости паря над квиддичным полем. Лаванда изо всех сил обхватила его за талию, прижалась лицом к спине и изредка ойкала — было смешно, но мило. На следующий вечер он взял одну из школьных метел и уговорил Лаванду сесть на нее. Сначала она отнекивалась, говоря, что обязательно упадет, стоит ей подняться в воздух, но после десяти минут уговоров все-таки согласилась. Она летела совсем невысоко, Рон держался рядом, с палочкой наготове, чтобы, в случае чего, сразу же подхватить ее заклинанием левитации.

Они летали так полчаса, и под конец Лаванда даже рискнула подняться метров на пять и помахала Рону рукой, правда, сразу же испугалась и вцепилась в древко изо всех сил. Спустившись с метлы, она со смехом призналась, что так страшно, но весело ей никогда не было. Рон ответил, что она еще и в киддич будет играть. Так, смеясь, они вернулись в замок. Была пятница, и идти в шумную переполненную гостиную не хотелось, поэтому Рон предложил до отбоя где-нибудь прогуляться. К сожалению, даже ранней осенью замок мало был предназначен для прогулок — в длинных коридорах было холодно, гулял сквозняк, рыцарские доспехи скрипели и изредка поворачивались пустые шлемы, словно следя за учениками. Раньше уютным местом могла стать Выручай-комната, но после пожара никто не смог ее открыть вновь.

— Можно посидеть в нашей чайной комнате, — предложила Лаванда, и Рон удивленно захлопал глазами.

Оказалось, любительницы прорицаний — Лаванда, сестры Патил и еще несколько девчонок с разных факультетов — еще на третьем курсе устроили себе в одном из пустых классов чайную комнату, похожую на класс Трелони. Сейчас компания распалась, и в комнате никто не бывает, но кресла, пуфики и столики там все еще стоят.

Пока шли туда, на пятый этаж, Рон спросил:

— Слушай, вот за что вам так нравятся Прорицания? Трелони же, прости, просто шарлатанка.

Лаванда покачала головой:

— Вовсе нет. Она произнесла несколько настоящих пророчеств, хотя и не помнит их.

Об этих пророчествах Рон знал, но ничего не сказал, точно зная, что это не его секрет.

— Все учителя создают свою имидж. МакГонагалл вот — строгая, серьезная, у нее на полках книги, атмосфера очень рабочая. Флитвик — он добрый, у него всякие безделушки на полках, и сам он легкий, несерьезный, его никто не боится. Или покойный Снейп — настоящий некромант или средневековый алхимик, у него и заспиртованные существа в шкафах стоят, и полутьма. А профессор Трелони хочет, чтобы ее считали странной, не от мира сего.

Рон хмыкнул — это ей точно удается на все сто.

— На самом деле, прорицания сильно помогают в жизни, я особенно люблю карты и хрустальный шар. Но нужно особое состояние, иначе ничего не выйдет.

Лаванда негромко, но оживленно говорила всю дорогу до чайной комнаты — небольшого кабинета, закрытого простым «Коллопортусом», внутри уставленного мягкими сидениями и низенькими столиками. Рон опустился в одно из кресел, Лаванда опустилась на низенький пуфик и спросила:

— Хочешь чаю?

После долгих полетов горячий чай казался пределом мечтаний, поэтому Рон не сдержал довольную улыбку, увидев, как Лаванда достает из серванта у закрытого голубыми шторами окна фарфоровый чайник, заварку и начинает колдовать. По кабинету поплыл терпкий запах чайных листьев, и уже через минуту Рон получил свою чашку. На столике возле него появилась изящная вазочка с крекерами.

— Откуда?

— Ну, — пожала плечами девушка, снова садясь на пуфик, — мы не хранили здесь еду, только перекус, который точно не испортится.

Рон съел пару крекеров и предложил:

— Слушай, мы же можем попросить эльфов принести нам чего-нибудь посущественней?

Лаванда прикусила палец и засмеялась:

— Какая я глупая! Рон, ты просто молодец! Винки!

Посреди комнаты появилась эльфийка с чересчур большими ушами и круглыми голубыми глазами.

— Винки слушает мисс.

— Винки, принеси нам поужинать, мне — рыбы, а Рону — мяса и картошки. И нам обоим чего-нибудь сладкого к чаю.

— Винки сделает, мисс, — ответила эльфийка и с хлопком исчезла.

Рон не сдержал улыбки. Лаванда даже запомнила, что он предпочитает на ужин! Невольно на мгновение в голове мелькнуло сравнение — Гермиона никогда не знала, что он любит, но Рон это сравнение прогнал. Хотя спорить было глупо — Лаванда могла бы стать кому-нибудь просто идеальной женой. Кому-нибудь, но не ему. Рон почувствовал в душе горечь о того, что его жена в будущем не будет помнить его любимых блюд, не станет заваривать чай, никогда не признается, что он знает что-то лучше нее. «Я уже принял решение, — осадил себя Рон, — Лаванда замечательная, но с Гермионой нас связывает больше, чем просто привязанность или даже влюбленность».

Лаванда, видя, что он задумался, молча пила чай, а потом расставляла на столе принесенный Винки ужин. Ни словом она не нарушала его мыслей, и только когда увидела, что он потряс головой, возвращаясь в реальность, мягко улыбнулась:

— Нам принесли ужин! — положила на широкую тарелку две куриных ножки, картофельное пюре и протянула Рону.

Парень взял тарелку, устроил ее у себя на коленях поудобней и принялся за еду, то и дело посматривая на Лаванду.

Та ела аккуратно, как и всегда, и тоже регулярно кидала на него внимательные, но очень доброжелательные взгляды. Рон, чтобы не показаться невоспитанным, тоже следил за манерами и молчал — как-то неожиданно вспомнились все мамины «не болтай с набитым ртом» и «не чавкай», которые он уже много лет упорно игнорировал просто назло. После еды Лаванда налила еще по чашке чая и перебралась в другое кресло, не забыв быстрым заклинанием очистить всю посуду.

— Ты здорово придумал — позвать эльфа. Мы так иногда делали, но я почему-то совсем забыла.

— Не страшно, бывает, — отозвался Рон.

Сидя в кресле с ногами Лаванда выглядела очень домашней, с ней было уютно просто молчать. Он помнил, что раньше она много красилась, но в этом году ни разу не видел на ее лице яркой косметики. Так она была даже более симпатичной — очень мягкой и женственной. Рон перевел взгляд на собственные ноги, решив, что так безопасней. Словно уловив смену его настроения и легкое смущение, девушка нашла нейтральную тему и спросила:

— А ты будешь набирать новую команду по квиддичу?

Рон ответил, что обязательно, а потом удивленно спросил, неужели она решила все-таки попробовать себя в спорте.

Лаванда засмеялась:

— Ни за что! Но я обязательно хочу прийти и посмотреть! Мне кажется, ты будешь просто замечательным капитаном!

Рон чуть покраснел — пока она была единственной, кто ему об этом сказал, а ему очень важно было знать, что кто-то в него верит.

— Увы, нам придется искать нового ловца — Гарри категорически отказался играть в этом году.

Лаванда чуть наклонила голову, и Рон пояснил:

— Он говорит, что наигрался до конца жизни, и не хочет больше жить тренировками.

— Обидно, он же хороший ловец, да?

Рон согласился, но признался, что понимает друга — у того не было ни одного легкого года в школе, и он заслуживает отдыха.

Почти полчаса они говорили о квиддиче, причем Рон несколько раз пытался перевести разговор в другое русло, боясь, что Лаванде скучно, но она уверяла, что ей очень интересно, задавала вопросы, уточняла непонятные моменты и просто очень внимательно слушала.

Когда большие часы пробили девять, Рон с сожалением понял, что пора идти в гостиную. Возвращаться не хотелось, но и попасться Филчу в темном коридоре после отбоя было бы глупо, поэтому парень встал, подождал, пока Лаванда уберет в сервант чайный набор, и открыл перед ней дверь.

Гостиная встретила их легким гулом голосов, и Лаванда расстроенно вздохнула, сказав, что, похоже, дальше продолжить разговор не выйдет. Рон пожелал ей спокойной ночи и провожал взглядом до тех пор, пока она не скрылась в комнате девочек. Сам он подошел к камину и сразу же оказался атакован фанатами из числа младших учеников. Малышня восторженно спрашивала его о приключениях, Гарри Поттере и драконе. Рассмеявшись, Рон сел в кресло возле огня и принялся отвечать на вопросы. Конечно, он не рассказывал всей правды — они с ребятами договорились ничего не говорить о крестражах, а о собственном предательстве он и сам упоминать не желал. К счастью, были истории, которые можно было рассказывать легко — о побеге на драконе из Гринготса, о плене у страшных, хотя и тупых егерей (помня о новом друге Гарри, Рон опустил название поместья, где их держали, и имя хозяев), об ужасной еде, о жизни в палатке… Рон всегда любил рассказывать истории, и когда Джинни была маленькой, с радостью придумывал для нее какие-нибудь сказочные небылицы, но в школе возможности что-то сочинять почти не было. И, оказавшись вдруг любимым героем всех гриффиндорцев и пуффендуйцев младше третьего курса, он получал настоящее удовольствие, в лицах описывая приключения.

— Вообразите себе дракона. Вы видели дракона? Огромный, с тусклой чешуей, слепой и очень злой. Мы пытались обойти его, но он как будто чувствовал нас, — в истории Рона не было упоминаний о работниках банка, — стоило нам сделать шаг, как он издавал низкий рык и выпускал огонь. Несколько раз мы были буквально на волосок от смерти, нам приходилось прятаться за колонны, задерживать дыхание и не выпускать друг друга из виду. Однако дракон был очень хитрым и голодным, он постепенно начал загонять нас в угол, и мы были вынуждены вскарабкаться на одну из скал.

Малыши затаили дыхание, представляя себе воочию страшную картину:

— Мы стояли на скале, а дракон водил носом в каком-нибудь футе от нас! Вдруг за его спиной упал камень — это же подземелья! — и он резко обернулся на звук. Мы поняли — сейчас или никогда! Один за другим мы запрыгнули на спину дракона. Его чешуйки были жесткими как камни и острыми как ножи, держаться было очень больно, но отпуститься значило погибнуть. И вот, мы на спине дракона. Что делать? Гермиона приняла решение и ударила заклинанием по хвосту зверя. От боли он рванулся вверх, и мы начали прокладывать ему дорогу сквозь своды пещеры.

К тому моменту, когда дракон с седоками на спине выбрался из замка, слушатели разразились аплодисментами.

Рон довольно улыбнулся и, бросив взгляд на наручные часы, притворно грозно сказал:

— А теперь пора спать!

Кто-то заныл, что хочет послушать еще, но Рон нахмурился, и нытье прекратилось. Пообещав ребятам завтра еще что-нибудь рассказать, он пожелал им спокойной ночи. К счастью, в гостиной не было его однокурсников — они бы не преминули посмеяться над тем, что Рон наслаждается лаврами героя. Его это расстраивало, но и молчать он не собирался — он не врал ни единым словом, они с друзьями действительно прошли через это все, а значит, он имеет право рассказывать детям все, что пожелает. Да и Лаванда считает, что он отличный рассказчик, а она не стала бы врать, верно?