Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

Косой переулок и Хогсмид пережили непростые дни. Такого столпотворения здесь не было никогда. В лавку «Вредилок Уизли», в «Зонко» выстроились длиннющие очереди самой разношерстной публики. Министерские работники в аккуратных костюмах, облезлые коммивояжеры, мракоборцы, лавочники. Суетливые домохозяйки и старые волшебники в пенсне и цилиндрах. Они негромко, сосредоточенно переговаривались между собой. Там, в глубине магазина, на прилавке стояла небольшая лампа. И странная чаша из темного дерева...

— Это наш долг, я считаю... Этот мальчик...

— Простите, Дедалус, но он уже не мальчик. Поттер настоящий мужчина!

— Я не помню, чтоб когда-нибудь...

— А это очень больно?

— О, не говорите глупостей, мадам! От одного надреза никто еще не умер!

— А слышно ли что-нибудь новое?

— Пока нет. Но если мы можем помочь...

Из «Дырявого котла» в Косой переулок вышел Виктор Крам. Оглядел длинную очередь.

— Простите. Как пройти в магазин Уизли?

— А мы все туда стоим! — весело закричала ему толпа.

— Ну, я не для того, чтобы купить...

— А мы все не для того, чтобы купить! — отвечали ему. — Идите к нам!

Вечером к закрытой лавке «Вредилок Уизли» подошел светловолосый парень с гордым профилем. Стараясь быть незаметным, он скользнул внутрь.

— Чего тебе, Малфой? — резко спросил Джордж.

Вместо ответа Драко протянул над чашей свою ладонь.

И закапала кровь...

* * *

А в Хогвартсе в это время Гермиона сердито кричала на Денниса Криви.

— Деннис! Я сто раз тебе объясняла! Ну, не может один человек делать это несколько раз! Я видела тебя в этой очереди уже трижды! Кыш отсюда, быстро!

Деннис, разочарованно топнув ногой, ушел. Разноцветная толпа школьников расступилась, пропустив его, и снова сомкнулась. Конца ей не было видно. Зеленые, желтые, красные, синие мантии — все стояли вперемежку и терпеливо ждали своей очереди, изредка перебрасываясь парой слов.

Поздним вечером, когда Большой зал опустел, рядом с горящей лампой прямо на пол снова сел Деннис Криви. И умоляюще посмотрел на измученную вконец Гермиону.

— Я обещаю! Клянусь чем хочешь! Я просто посижу здесь немного, хорошо?

Он судорожно сглотнул.

— Мне кажется, что пока я смотрю на эту лампу, она не погаснет. А пока она горит, Гарри здесь...

Он всхлипнул. Гермиона поцеловала его в лоб.

— Только будь умницей. Я тебе доверяю, Деннис. Не подведи меня.

Гермиона ушла, оставив его в одиночестве в Большом зале, где в полумраке был виден лишь крохотный огонек небольшой лампы.

— Гарри, я знаю, что ты слышишь меня, — быстро зашептал Деннис, осторожно взяв в руки чашу и словно заговаривая ее. — Возвращайся. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты уходил... Ты не можешь сбежать, понял? Не можешь...

В чашу закапали слёзы. Деннис быстро вытер щеки и снова зашептал.

Утром Гермиона нашла Денниса крепко спящим прямо на полу. Мальчик замерз и спал, свернувшись клубком. У него была лихорадка, на измученном лице были видны следы слез. Но лампа горела...

* * *

- И куда это ты собрался, хотелось бы знать? — зловеще прошептала Джинни, глядя, как полуодетый Гарри пытается выбраться из комнаты.

Он замер, как воришка, которого застукали на месте преступления.

— Елки зеленые, Джинни! Ну, не могу я больше сидеть взаперти! Ну пожалей меня!

Она засмеялась. Поцеловала его, пригладила всклокоченные непослушные волосы.

— Ты прекрасно слышал, что сказал целитель. Полный покой еще минимум на неделю. Это минимум. Безо всяких «ну» и «если». А потом к невыразимцам. Хочешь, собирайся и пойдем в «Нору». Устрою у тебя у мамы в саду, под деревьями. Поверь мне, мама будет счастлива!

— Ага. Если тряхнуть это дерево, с него наверняка свалится парочка репортеров, — печально сказал Гарри. — Они ведь даже здесь под окнами стоят, только соседей пугают. Хорошо, что дом надежно зачарован.

Джинни зашипела разъяренно.

— Пусть только кто-нибудь сунется. Полетят клочки... Клювокрылу на обед.

Гарри засмеялся.

— Какая ты кровожадная! Джинни, еще немного, и я начну тебя бояться!

Джинни посмотрела на него.

— Пусть другие боятся. А ты... Ты хоть представляешь, КАК я тебя люблю, дурень?

Он обнял ее и прошептал.

— Знаю.

И через несколько прекрасных мгновений добавил:

— А что, если махнуть в гости к Хагриду? Он же не откажется потерпеть меня несколько дней? Зато туда точно не доберутся никакие репортеры! Я наконец почитаю «Историю аврората», давно собирался. И там Гермиона под боком. И ты сможешь, наконец, отвлечься от моей персоны и сдать экзамены.

Джинни засмеялась.

— Гарри, Хагрид пешком дойдет до Луны и принесет тебе ее в пакете. Если только ты попросишь. Пойдем, я соберу твои вещи.

* * *

Они сидели вдвоем недалеко от хижины Хагрида и смотрели на заходящее солнце. Хозяин ковырялся в огороде и временами на всякий случай поглядывал в их сторону. Но было тихо и безлюдно. Темно-золотые закатные лучи озаряли, окутывали замок, и эта картина была невероятно прекрасной.

Деннис ткнулся лбом ему в плечо и молчал. Но было видно, что парнишка готов просидеть так всю вечность.

— Деннис, — тихо проговорил Гарри. — Ведь это ты, да? Ты вывел меня оттуда?

— Да, я, — хмуро ответил Деннис. — Хорошо, что ты все помнишь. А если бы ты не пошел, я бы тоже остался. Так и знай.

Гарри улыбнулся.

— Спасибо тебе. Кстати, Колин, велел тебе передать, что он кое-что оставил для тебя за вашим старым буфетом, дома.

Мальчик взял Гарри за локоть и снова прижался щекой к его плечу.

— Спасибо! Один из наших тайников... Вернусь домой, посмотрю. Гарри!

— Что?

— Никогда не делай так больше! Это... Это...

Гарри прижал его к себе. Совсем как тогда, во сне. Как обнял бы младшего брата. Деннис дрожал, схватившись за него, как утопающий за соломинку, и в этом совсем ребяческом, отчаянном, безудержном плаче изливал все напряжение, страх, горе, которое он пережил за последний год и за последний месяц. Гарри чувствовал, как от этих чистых слез из измотанного тоской Денниса вымывается, исчезает и растворяется та жуткая, смоляная чернота, которая весь этот год не давала покоя и ему самому. Тьма отступала.

— В жизни всякое бывает, — тихо сказал Гарри, когда Деннис наконец немного успокоился. — У меня теперь такая работа... Но я торжественно обещаю, что постараюсь. А ты взамен постараешься поменьше горевать, ладно? Все страшное уже позади. Будем жить.

Деннис, вытирая опухшее лицо, кивнул.

* * *

- Заключенный Джейкоб Пикк! Вызов к аврору Уильямсону.

Он поежился, с неохотой спустил ноги с арестантской кровати. Встал.

— Какого черта им опять надо. Я уже сказал все, что знал. И даже то, что не знал...

В кабинете его ждал не только Уильямсон. Рядом со старшим мракоборцем, сияя здоровьем и уверенностью, сидел юниор Гарри Поттер.

Джейкоб вгляделся в лицо и отшатнулся.

— Вы? Вы?! Но как?! Черт возьми, что происходит!

Гарри засмеялся.

— Знаешь, Пикк, у меня уже был один собеседник вроде тебя. Он тоже задавал глупые вопросы.

Уильямсон поднялся.

— Ну, Поттер, я вполне могу оставить вас наедине, не так ли?

— Разумеется, сэр. Вы можете быть спокойны. Tueri bonum!

Гарри проводил Ричарда Уильямсона и снова сел, закрыв за ним дверь.

— Что ж, Пикк. Расставим все точки над буквами?

Джейкоб затрясся. От ненависти, непонимания и отчаянья у него посерело лицо.

— Почему? — только и смог выдохнуть он. — Почему на тебя не действует авада кедавра? Волдеморт пытался дважды, и оба раза потерпел крах. Я... Я ведь точно попал в тебя, я это видел! Почему, Поттер? Какую магию ты изучал? В чем твой секрет? Это заклятие, которое нельзя отразить!

Гарри смотрел на него с улыбкой.

— Волдеморт тоже не понимал. Когда мне был год, меня закрыла собой моя мать. И ее жертва, ее любовь стала моей защитой на долгие годы. А потом он взял мою кровь... Долго пересказывать. В общем, он так и не успел осознать, что сделал в Запретном лесу. Он убил не меня, а себя.

А ты, на поляне. Да, ты попал. Но помогла защита, которую, умирая, дал мне один старый друг. Я и сам не ожидал, если честно.

— Какой еще друг? Кто вообще может закрыть от смертоносного заклятия?

— Один знакомый домовый эльф.

Джейкоб презрительно хмыкнул.

— Домовик? На что они годятся, кроме как картошку чистить!

Гарри снова улыбнулся.

— Именно. Вы все спотыкаетесь на одном и том же. Ты так презираешь их маленький народец. А мне эльфы трижды спасали жизнь. И я никогда не смогу хоть как-то отблагодарить их за это.

Джейкоб помолчал. Потом спросил каким-то совсем другим голосом:

— Как ты вернулся, Поттер? Я десять лет изучаю это. Я точно знаю, что человек, заблудившийся в лабиринте грёз, никогда не возвращается. Как?

Гарри вздохнул.

— Просто один мальчик очень громко кричал. Так долго, так упрямо, так отчаянно, что я услышал. А услышав, не смог оставить. И он вывел меня. Вывел к остальным. Он очень ко мне привязан. В прошлом году он потерял брата, и для него моя смерть, видимо, была абсолютно непереносима. Он нырнул за мной, будто в полынью. И вытянул.

Джейкоб поднял на него взгляд.

— Ты хочешь сказать, что все чудеса, которые тебе приписывают — это вранье, что ли? Все невероятные магические достижения — это блеф?

Гарри встал, отошел к двери. Прислонился к ней спиной.

— Я хочу сказать, Джейкоб, что когда тебя любят так сильно, это и есть самая бесценная и самая могущественная магия. И никаких других достижений у меня никогда не было. Все просто: есть те, кого я люблю. И те, кто любит меня.

Все эти люди... То, что они для меня сделали... Знаешь, какое это счастье — знать, что тебя так любят? Они ведь просто собрали меня по частям! И сейчас я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему свободным.

А ты со своей жалкой коллекцией краденых Патронусов и светлых воспоминаний, которые ты забирал у маглов... Джейкоб, ты потратил на это уйму времени и сил. И теперь ответь: разве ты был счастлив, хоть одну минуту? По-настоящему! Беззаботно, легко, светло и весело. Как бывают счастливы дети? Признайся в этом хотя бы самому себе.

Джейкоб зарычал от ярости и отчаянья. Но, обездвиженный и безоружный, он больше ничего не мог.

Гарри снова сел. И проговорил глухо:

— Ты загубил три жизни, Джейкоб. И это самое страшное. Я, как видишь, здоров и невредим. А они — нет.

— Три? — Пикк удивленно поднял голову.

— Да, три. По твоей вине в школе утонул Дункан Эш, который считал тебя своим другом. А после этого ты разбил сердце своему учителю. Северус Снегг считал тебя почти что сыном, а ты предал его. Он учил тебя, опекал, любил — а что сделал ты? Использовал его. И пользуясь его доверием, крал у него опасные зелья, врал ему. Эти твои эксперименты... Ты растоптал его жизнь и лишил его последней капли радости. Он больше ни разу не улыбнулся после того, как тебя исключили. А недавно по твоей вине умерла девочка, Креола Сван.

Гарри замолчал. А потом добавил, чуть злорадно:

— Кстати, все остальные освобождены. Патронусы, которых ты украл, разбежались к своим владельцам. Пузырьки пусты, аппарат уничтожен. Книга легла на вечное хранение в Отделе тайн. А сундук с красивым ключиком Шумов забрал себе. Чтоб хранить в нем разный хлам.

Джейкоб взвыл.

Гарри поднялся.

— У тебя будет очень много времени подумать над всем этим. И я скажу тебе честно: мне жаль тебя. У тебя есть дар. Северус Снегг считал тебя гениальным зельеваром. И ты мог бы прожить другую жизнь. Но ты сам выбрал то, что ты выбрал. Прощай.

И он, не оглядываясь, вышел. За дверью арестанта уже ожидал Уильямсон.