Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

— Милорд, вы прочли моё донесение?

Маг покосился на стопку донесений высотою с полметра по правую руку от себя.

— Какое?

Махнув палочкой Барти выудил из стопки своё.

— Входящий номер двести тридцать пять?! — его глаза увеличились.

Правитель понял, что улыбаться не самый лучший вариант и просто отвел взгляд. Он уже давно попросил Аллекто не помечать донесения министра срочными. Пожиратель был прекрасным и верным бойцом, сильным магом, но разбирать его пространные рассуждения о возможном заговоре полевых пикси против местных охотников за ингредиентами?

Вчитываться в эту и другую бессмысленную чушь, где каждая строчка звучала как шутка, у него не было ни сил, ни желания. Министр нутром чувствовал, что донесения писать ему просто положено, но их качество оставляло желать лучшего. Магу же важнее было узнать о настроениях северных народов, а не о пикси.

— Ошибка, наверное, — буркнул он и выхватил листок. — Так, что тут у нас… Ты обвел нужный пункт красным… шесть раз. Барти, мне навсегда немного за тридцать и у меня прекрасное зрение. Тебе записать?! Смотрю — тебя с возрастом память подводит!

Пока Крауч не ляпнул ничего такого, за что его пришлось бы отчитывать, он поднял руку, запрещая ему говорить. Сам пункт хоть и раздражал своей краснотой, но был довольно неплох.

— Полагаешь — вернется? — спросил он министра, ознакомившись с донесением.

— Джинни? Когда узнает — у кого дети? Если не на следующий день, то через неделю так точно!

Потерять Пожирателя, когда их и так мало — непозволительная роскошь. А Джиневра сбежала на край света после того, что совершила. Разумеется, не от угрызений совести, а от страха, что он вновь закроет её в Мунго и она навечно останется его пленницей. То, что сознание её помутилось, было заметно и без профильных специалистов. Однако у него есть Белла и Элис — полезные и активные. Поэтому если в их компанию вольется еще и Джиневра — он привыкнет, и абсолютно точно переживет.

Какого лешего она решила, что он захочет её лечить принудительно — ему никто так и не смог объяснить. Видимо, воспоминания о проведенном в застенках больницы времени были в ней пугающе живы.

Он оттягивал этот момент годами — и вот война позади, она стала спокойнее и мудрее, подросли другие дети. Разве не подходящее время, чтобы тайна всплыла сама собой, без его участия, без внезапных разоблачений, а естественно — шаг за шагом, случайно?

Но сколько бы лет ни прошло, время не вылечило боль матери. Был он в её доме и видел этот хаос. Знакомый ему по работе Джинни в жилищах врагов. Но никогда бы не мог подумать, что она сотворит это в собственном.

Во время уборки в дом прорвался Монти — и хоть Белла грудью кидалась на него, пытаясь что-то наколдовать, было поздно. А Сабрина? Она просто затолкнула её в коридор Амадея, тёмный и не самый просторный, прокричала что-то о его отцовстве и умчалась. Мальчишка до сих пор не пришёл в себя, а девчонку лечили.

Том не слишком печалился о судьбе почти незнакомых детей — просто не понимал, как это на них скажется, ведь уже сделал свои ставки, расставил фигуры и дал старт новой шахматной партии.

Вернуть на доску совсем не пешку, а близкую соратницу, с которой пережито самое сложное — он бы точно не отказался.

— К тебе она на приём не хочет попасть? — спросил он, подняв взгляд на министра.

— Прислала в отдел Джинни жалобу, что обращалась не ко мне, а к высшей инстанции, — он пожал плечами и хмыкнул.

— Безумие у Уизли — явно семейное… — пробормотала высшая инстанция недовольно.

— Давайте я просто отведу их в Нору?

— Барти, это же дети Джиневры, а не щенки! — возмутился Тёмный Лорд и министр поник, осознавая вину. — Так и быть, пусть всё выглядит официально.

Он щелкнул пальцами и через пару мгновений в кабинет постучала и вошла Аллекто.

— Организуй приём для Молли Уизли. Только так, чтобы она не чувствовала себя особенной, — велел он. — Со всеми мерами безопасности.

— Но… вы ведь не ведёте приёмов? — пробормотала женщина, заметно оробев.

— Аллекто! У вас к старости еще и со слухом проблемы? — он раздражённо вздохнул. — Сделай так, чтобы это было похоже на обычный приём!

* * *

Глядя на незнакомую внучку на своём диване, недовольную и насупившуюся, Молли начинала понимать, что спасение Алисы пошло не по плану. Она уже корила себя за собственную настойчивость, позволившую ей попасть на прием к Волдеморту. А это еще её взрослые дети домой не вернулись. Лучше просто не думать, что они ей расскажут о её безрассудстве.

Женщина готовилась к визиту тщательно, но в тайне от родных — думала, что скажет, как посмотрит и как повернется. Попасть в замок Салазара она даже не рассчитывала, хорошо зная, что на нижних этажах у него есть приемная и в Министерстве. Однако Стражи, рассмотрев её бумагу, подписанную министром, сопроводили её именно туда, где уже много лет вершатся судьбы миллионов магов планеты.

Задрав голову, она рассмотрела замок из крупного светлого камня и с удивлением поняла, что он не статичный — его башни по периметру и этажи действительно движутся, поднимаясь и опускаясь. После чего её окликнули, и она поспешила взойти по ступенькам, не в силах отогнать от себя мысли о Джинни, которая отказалась в жизни от всего и даже от детства ради того единственного мага, к которому она сейчас направляется. Сколько тысяч раз она поднималась по этим ступенькам?

Спуск вниз по винтовой лестнице оказался в её возрасте не самой простой задачей, но она не споткнулась и не упала, и подошла к кабинету с высокими створками с гордо поднятой головой. Там на стульях сидело несколько мужчин, ожидающих своего часа. В руках у них Молли заметила талончики, но спросить, что к чему — не успела. Боковая дверь коридора открылась и появилась Пожирательница с табуретом в руках. Недобро глядя на посетительницу — она с грохотом опустила его на пол у стены, и с не меньшим грохотом дверь закрыла, фыркнув и скрывшись за ней.

Через пару секунд к ней откуда-то сверху опустился в руки талончик со временем приема 11:30, а потому пришлось прождать полчаса. За это время к Волдеморту успели зайти двое, но, когда завибрировал её талон, Молли уже с трудом поднялась. Обыденность происходящего не могла её обмануть — там, за дверью сидел отнюдь не чиновник, пусть и пытался таким казаться долгие годы.

Стучать она не стала — умирать, так без унижений, и быстро прошла вперед, пытаясь не упасть от внезапно охватившего ужаса. Бравада осталась где-то за дверью. Злу за столом, развязавшему три войны и это только в магическом мире, скоро исполнится век. Но на неё смотрел всё тот же моложавый щегол, только не в брюках и водолазке, а черном плотно застегнутом сюртуке.

В этот раз не было полумрака и Молли в полной мере осознала, что магия в нем проявлялась также во внешности. Казавшиеся ледяными глаза можно было принять за врата в мир тайн и загадок. Изящно очерченные скулы и сильная линия подбородка придавала чертам резкость, говоря о решительности. А прямой нос и выразительные губы завершали образ, сочетающий в себе утонченность и суровую мужскую силу.

Меропа породила на свет идеальную тьму, в которой все тени сошлись воедино и словно ноты создали мелодию, манящую глупцов в бездну. Глядя на это полуживое и вполне прекрасное нечто — она думала только о внуках, начиная понимать, как сильно они могут захотеть походить на него. Как те, кого он повел за собой более полувека назад.

— Присаживайся, Молли Уизли, — усмехнулся он, пристально глядя ей в глаза. — До дыр уже меня рассмотрела…

Вспыхнув от стыда и одновременно разозлившись, женщина напомнила себе, что он уже был далеко не юным, когда была юна она, и легко читает мысли на лицах даже без магии. Печать старости не скрыть за сигаретным дымом, как ни старайся, а Волдеморт достал сигарету из портсигара и закурил.

Она села в кресло перед столом, хотя хотела подальше, на диван. Однако не решилась ослушаться — взглядом он указал именно на кресло перед собой.

— Причина визита? К высшей инстанции? — голос мага был полон сарказма.

Молли нахмурилась, уловив его, а потому просто разгладила заломы платья на коленях, ответив не сразу.

— Вот, бумага, пришедшая из Министерства. В ней сказано, что моя внучка Алиса на время изъятия из семьи будет находиться в семье Джиневры Гойл.

Он неспешно взял документ, изучая его с тем вниманием, которое одновременно внушало тревогу. Затем отложил бумагу и задумался.

— Незадача, — протянул он с оттенком едва заметного веселья. — В компанию к знакомым детям. Разве плохо?

Она замялась, но быстро нашла нужные слова.

— Условия не выполнены, а за моей внучкой присматривают убийцы её отца и дяди. Верните мне Алису, немедленно!

Маг холодно усмехнулся, затягиваясь сигаретой.

— Убийца отца… Драматично, Молли, но оставь трагедию для какой-нибудь сцены.

— Она должна была попасть к Гойлам! — настаивала Молли.

— Их больше нет, — сухо бросил он, потянувшись к стопке бумаг на столе.

Слова обрушились на неё с сокрушительной силой. Молли схватилась за сердце и начала медленно сползать с кресла.

— Так, довольно с меня этих драм! — раздражённо прорычал он и взмахнул рукой. Невидимая сила толкнула её обратно в кресло, будто приказывала собраться. — Всё хорошо, просто твоя дочь убила мужа. Думаю, счастливой семьи больше нет. Так звучит лучше?

— Совсем нет… — честно призналась она, всё ещё пытаясь унять дрожь в руках.

Он внезапно усмехнулся — коротко, почти по-человечески. Но мгновенно осёкся, снова надев маску равнодушия.

— Совсем нет, говоришь... — пробормотал он с насмешкой. — Ну что ж, живём в той реальности, что имеем. Хочешь забрать внучку?

— Да! — громко выпалила она, подскакивая на месте.

— Я не глухой, Молли, — лениво заметил он, медленно подняв на неё холодный взгляд. — И не слепой.

— Но… — начала она, смущённая его тоном, но тут же запнулась.

Он махнул рукой и тяжело вздохнул, словно её слова мешали ему думать.

— Молчи, — сказал он жёстко, останавливая её попытку возразить. — Двух возьмёшь?

— Кого? — её голос дрогнул, едва вырываясь из пересохшего горла.

— Внучек, — ответил он небрежно, словно речь шла о какой-то безделушке.

— Нет, — твёрдо возразила она, выпрямившись. — У них всех должна быть родня по отцу.

Он отвёл взгляд, а его губы сжались в тонкую линию.

— У Монти недавно умер последний такой родственник, — заметил он бесстрастно. — Правда, мальчик на днях отправляется в школу и ни в ком не нуждается. Сабрину можно было бы отдать, но она их не знает. Да и вообще, Молли Уизли, ты ошиблась. Это не предложение. Мне надо, а ты берёшь и делаешь. Официально.

С этими словами он выудил из-под горы бумаг какой-то документ. Он мягко приземлился к ней в руки — поручение о временном проживании внучки в её доме на максимальный срок в десять дней.

— Десять дней? — Молли растерянно посмотрела на него. — Почему именно… десять?

— Потому что на больший срок я тебе её не отдам, — устало бросил он, откинувшись в кресле. — Уж лучше сам воспитаю, если Амадей заартачится.

Она вновь опустила глаза на бледно-зелёный листок. Словно зачарованная, перечитывала имена детей снова и снова, раз за разом, надеясь найти в этих строках что-то, чего не заметила раньше.

— Что, удивляют жизненные повороты? — раздался уверенный голос.

— Очень… — прошептала она.

— Грэгори, наверное, тоже бы удивился, — ухмыльнулся маг с издевкой, по всей видимости адресованной мертвому. — Жаль уже не узнаем.

Тяжесть разочарования навалилась на Молли, словно валун с высоты. Дочь-убийца, предавшая всё, что только можно было, в глазах матери имела только одно достоинство — крепкую семью. И та оказалась иллюзией.

Щелчок пальцев разорвал её мысли. В дверях бесшумно появилась Аллекто, склоняя голову в ожидании приказа.

— Отправь кого-то за Алисой и Сабриной, — произнёс он твёрдо, будто ставя финальную точку. — Их должны были уже собрать.

Женщина неслышно вышла, а Молли ощутила, что её обвели вокруг пальца.

— Уже… собрали? — произнесла она. — Обеих?

— Не то чтобы я собирался перед тобой объясняться, Молли, — отозвался он, задумчиво рассматривая свои руки, — но…

— Зачем? — ей хватило сил только на этот вопрос.

— Джиневру на живца ловлю, — произнёс он спокойно, как будто речь шла о чём-то обыденном. — Сбежала она. Беспокоюсь.

— То есть я для неё…

— Верно — так тебя не любит, что с другой планеты вернется, когда узнает. Она дочь Гиббону отволокла, а не тебе. Представляешь?

— Неправда… — её голос дрогнул. — Она не может так не любить.

— Увы, — он пожал плечами с безучастной отрешённостью. — Её сердце принадлежит магии, а душа — мне.

Она просидела с опущенными плечами, глядя в пол, минут десять. В это время Волдеморт просматривал бумаги и что-то черкал в них пером. Эти скрипящие звуки словно царапали её открытую рану. Молли подняла взгляд, невольно уставившись на его руки. Длинные, хищные пальцы ловко перебирали бумаги. Он вдруг замер, ощутив её взгляд, и лениво поднял бровь.

— Хочешь сказать что-то умное? — его голос прозвучал на удивление живо, с тенью насмешки. — Или, может, спросить? Переубедить меня? Ну, дерзай.

— Вообще ничего не хочу… — пробормотала она еле слышно.

— Скучной ты стала, женщина, — произнёс он, чуть прищурившись. — А ведь я смутно, но помню тебя быстрой, смелой. Помню, как ты защищала дома друзей, когда мы туда приходили. Как грозно вскрикивала, отбивая заклятия Беллы…

Он ненадолго замер, глядя в окно, будто утонув в собственных мыслях.

— Знаешь, почему ты больше ничего не хочешь?

Она отрицательно и как-то отчаянно потрясла головой.

— Потому что я получил всё, что хотел… — холодно усмехнулся он и от этих слов Молли поежилась.

Девочек привел тот самый стареющий мрачный Пожиратель, оказавшийся отцом её второй внучки, но за руки их держала Мерида, а мужчина шел позади. От женщины не укрылся его вопросительный взгляд на Волдеморта и его легкий кивок ему в ответ. Он словно призывал того подождать, и он всё объяснит. Кроме неё здесь все были своими и понимали друг друга с полуслова. Даже Алиса на прощание не только повисла на шее у дочери Гарри, но и машинально махнула Волдеморту, а тот ей улыбнулся. Видимо, они виделись не только на открытии, но и в доме Лестрейнджей.

Сабрину он вообще притянул к себе за руку и что-то прошептал на ухо, а та послушно ответила:

— Хорошо.

Горько рассмеяться от таких жизненных поворотов, на которых точно не было ничего хорошего, женщине помешал разум. Обняв Алису и глазами поздоровавшись с Сабриной, впервые видя её так близко, она пошла с ними к выходу, решив молчать до последнего и не нарываться на неприятности. Взгляд то и дело опускался на русую голову дочери Джинни, но та не подымала на неё взгляда и рассмотреть её лучше не удавалось. Она только пару раз обернулась на Пожирателя, и было в этом движении удивления не меньше, чем у самой Молли.

Уже на ступенях их догнала Аллекто — и сунула ей даже не в руки, а в грудь, холщовый мешочек.

— На десять дней… — проскрипела она своим странным, словно поцарапанным, голосом.

Её одутловатое лицо, давно растерявшее красоту и какие-либо четкие очертания, выражало такие глубины презрения, что Молли собралась запустить ей этими галеонами прямо в затылок, когда та развернулась, чтобы уйти. Однако рука не двигалась, а держащийся за палочку Гиббон осуждающе покачал головой. Пришлось ей молча проглотить унижение и спрятать деньги в карман.

Последнее, что она успела увидеть и услышать, были слова Пожирателя, обращенные к Мериде.

Он хозяйским движением потянул её к себе, буднично спрашивая:

— Обедать?

Молли вспомнила слова Балларда и впервые с ними полностью согласилась. Та, кто настолько вжилась в этот темный мир и считает его домом априори не может быть хорошей, пусть даже в этом и нет её вины.

В доме Сабрина молча села на диван и не отвечала ни на какие вопросы. Алиса носилась по дому в ожидании матери, громыхала посудой на кухне, наливая себе молоко, и щебетала что-то о большом доме, где гостила. Но её кузина лишь изредка поднимала глаза на календарь за стеклом серванта, не произнося ни слова. С его страниц ей улыбались и подмигивали лучшие игроки в квиддич за последние полвека. По её равнодушному взгляду Молли сразу поняла: игра ей неинтересна. Но десять дней она явно отсчитала, и оставалось только надеяться, что не начнёт считать ещё и часы.

В бархатном бордовом платье ниже колен, перехваченном чёрной лентой на талии, Сабрина выглядела на фоне потрёпанной обстановки Норы как начищенная до блеска монета, забытая на дне старого сундука. Серые блеклые глаза ребенка казались внимательными и умными, а редкие движения — четкими. Однако больше о внучке Молли не могла узнать ничего. Привычная осторожность постучалась в сердце, и женщина забеспокоилась, не понимая, что может быть у неё на уме.

Неловкое молчание прервал ворвавшийся в дом Джордж с палочкой в руках. Он был бледен, а его нижняя губа подрагивала. Переживший вместе с семьёй всю боль потерь, он постарел куда сильнее, чем мог бы. Ни одна смерть не прошла мимо него, ни одна неудача, ни один запрет или нападение. Он мог бы быть ярче, его маленький магазинчик весёлых и бесполезных товаров обязывал его к жизнерадостности, но он просто не мог. Рыжие волосы поблекли, в них появилось много седины, а улыбка утратила насмешливое спокойствие ещё со смертью Фреда.

Каждый день он запаковывал товар для тех, кто был словно из другой эпохи и счастлив в строгом мире Волдеморта, но у него самого терпимости к этим представителям нового времени не было.

Он единственный из всей семьи, включая дальних родственников, кто ни разу даже мимоходом не поздоровался с Джинни с того дня, как Волдеморт вошёл в главный зал Хогвартса. Дети сестры никогда не заходили в его магазин, а сама она обходила его стороной.

Сейчас он подходил к дивану медленно, словно опасаясь увидеть самое страшное, но Молли встала, пожалев нервы сына.

— Джордж, милый, у нас всё в порядке!

Мужчина трясущейся рукой указал на дверь.

— Там… — прохрипел он осевшим от волнения голосом. — Там Стражей, как на параде!

— Это… вот… Сабрина, — пробормотала она. — Охрана для девочки.

Разумеется, охраны было с избытком — больше для того, чтобы её заметили все маги в округе и распустили нужные слухи. Им только плакатов не хватало с надписью «Немедленно передайте Джиневре Гойл!».

— Сабрина? — Джордж ошеломлённо уставился на неё.

— Племянница твоя! — рявкнула Молли, начиная злиться.

Что, много ещё Сабрин она может привести в этот дом?!

Спрятав палочку, он провёл рукой по лицу, стараясь успокоиться.

— Подумал, кого-то убили, — проворчал он и неприветливо окинул девочку взглядом. — А мать твоя где?

Сабрина пожала плечами.

— Милорд не знает, — спокойно ответила она, впервые заговорив в Норе.

Джордж скривился, словно откусил лимон, но при дочери Пожирательницы возмущаться вслух не стал. Молли по его злющему взгляду прекрасно поняла, что молчит он только поэтому.

— А отец?

— Силенцио! — заорала она, не дав Сабрине ответить.

Сын ловко увернулся, покрутив пальцем у виска, а внучка посмотрела на неё, как на дуру.

— Мать, ты чего?! — закричал он, явно ошарашенный.

— Не хочет, наверное, чтобы я отвечала, — произнесла девчонка. — Но тогда в меня целиться надо было — вы слишком сильно волнуетесь.

Посмотрев на племянницу внимательнее и с большим интересом, он открыл рот, похоже собираясь вопрос повторить, но в дом вернулись Билл, Флер и Фред.

Флер быстрее всех поняла, что к чему, и, не задавая лишних вопросов, тут же принялась ворковать над Сабриной: похвалила её причёску — прямые тусклые волосы до плеч, шикарное платье, а заодно и высокие баллы в летней школе, о чём не забыл вставить Фред. Внучка тут же оживилась, тепло улыбнулась ему, резко вскочила и обняла, чуть не расплакавшись.

Мальчишка тискал её пару минут, почему-то успокаивая, словно видел то, чего не видели взрослые, а затем принялся таскать по этажам, демонстрируя дом. Алиса, правда, всё равно крутилась под ногами, не заинтересовавшись экскурсией по знакомым местам. К тому же вернулась из гостей Роззи, и Молли не успела выкроить момента до ужина, чтобы поговорить. Она лишь буркнула им, что Сабрина здесь по распоряжению, но не уточнила — чьему.

Усадив всех на стол, женщина приготовилась говорить без умолку, лишь бы внучка не смогла вставить ни слова. Та, впрочем, и не стремилась — казалось, она вообще разговаривала только с Фредом.

Внук усадил Сабрину возле себя и та без большой охоты, но села. Молли вдруг подумала, что это не детская стеснительность. Она правда не хотела здесь быть. Но выбора ни у неё, ни у Молли попросту не было.

Девочка с удивлением оглядела столовые приборы: у всех они были разные, а у Фреда на вилке и вовсе не хватало одного зубца. Яркая посуда с рисунками дополняла эту картину, но одинаковых тарелок в доме, где росло столько мальчишек, попросту не водилось. Сабрина медленно провела взглядом по лицам за столом, но вздрогнула, когда Молли чуть громче, чем хотела, поставила перед ней тарелку с рагу из картофеля и капусты.

— Прости, милая, — пробормотала хозяйка дома, смущённо улыбнувшись. — Ты будешь чай или какао?

— Чай, спасибо, — тихо ответила девочка, снова опустив глаза.

Первым завести разговор с ребёнком решился Билл.

— Ну, Сабрина, как тебе Нора? — спросил он, дружелюбно улыбнувшись. — Я твой дядя Билл, если что.

— Необычная, — коротко ответила она. — У нас комнаты больше.

Джордж, жуя, тихонько хмыкнул, и Молли молниеносно заехала ему ногой под столом, отчего тот подавился и начал кашлять. Она поняла, что Сабрина не такая уж молчаливая, и на всякий случай собрала волю в кулак, готовясь к оправданиям перед родными.

— А когда домой? — глухо поинтересовался Джордж, наконец отдышавшись.

— Никогда, наверное, — Сабрина пожала плечами. — Монти говорит, грязно там.

— Но ведь можно... убрать? — встряла Флер с лёгкой неуверенностью.

Молли напряглась. Она уже предвидела катастрофу и мысленно искала пути к бегству или хотя бы способ уйти под стол.

Сабрина оторвалась от тарелки, где только что увлечённо ковыряла вилкой, и взглянула прямо на Флер.

— Там мама очень сильно порезала папу, и всё было в крови, — обыденно сообщила она. — Мадам Лестрейндж, вроде бы, всё убрала. Но сказала, что мы туда не скоро вернёмся.

На этот раз Джордж закашлялся так, что чуть не задохнулся и Билл принялся хлопать его по спине уже всерьёз.

— Папа... лечится? — еле выдавила из себя Флер, побледнев, и отставила тарелку в сторону. Её взгляд метался по лицам родных, и было заметно, что она отчаянно хочет услышать опровержение.

— Папа умер, — так же спокойно ответила Сабрина и повернулась к Молли. — Можно вместо чая воды?

Молли вцепилась в стол, чтобы удержаться на ногах, но всё же поднялась. Выдав натянутую улыбку, она поставила перед внучкой кружку с водой. Сабрина, увидев на кружке герб Гриффиндора, обречённо вздохнула, но сделала несколько глотков.

Фред, наблюдавший за сценой с округлившимися глазами, неожиданно разрядил тишину:

— Соболезнуем! — выпалил он, больше глядя на родных, чем на Сабрину. — Правда, да?

Взрослые, словно очнувшись, начали бормотать слова утешения. Только звучали они лживо, натянуто и отчуждённо.

— Так где ты теперь будешь жить? — наконец спросил Джордж, но в его голосе больше было страха, чем интереса.

Его вопрос вызвал волну неодобрительных взглядов со всех сторон, но Сабрина уже не слушала. Она отставила кружку и, уставившись в пол, задумчиво ответила:

— Там, где мне скажут. Всё равно это не важно!

Последние слова девочка почти выкрикнула, и все заметили, как у неё задрожала рука. Вилка, казалось, вот-вот выпадет из её пальцев. Фред молча накрыл ладонь кузины своей, прижав руку к столу. Дрожь прекратилась.

Билл медленно повернулся к матери.

— Мама? — его голос звучал холодно и не сулил ничего хорошего.

— Ну не при Сабрине же, Билл! — упрекнула она его, но это выглядело жалкой попыткой ухватиться за гнилую соломинку.

— Так я всё знаю! — внучка бесстрастно подожгла эту соломинку одним коротким взглядом. Она вырвала руку из-под ладони Фреда и снова принялась есть, будто разговор её вовсе и не касался.

— Сабрина не дочь Грэгори, — сказала Молли резко, как ножом отрезала, устав от прелюдий. — Она дочь Гиббона. А Джиневра убила Грэгори.

— Потому что папа убил их первого с мистером Гиббоном сына, — спокойно уточнила Сабрина. — Это было давно, ещё до того, как мама развелась с ним и вышла замуж за... папу.

Джордж молча сглотнул и отвернулся к окну.

— Если нас ещё раз назовут светлой стороной — киньте в них камень! — с горечью произнес он.

— Джордж! — воскликнула Молли, но её голос дрожал, и она почувствовала почти облегчение от того, что Роззи приболела, а Алиса мирно спала и не слышала этих разговоров.

— А что, мама? — Джордж сорвался на истерику. — Рон, оказывается, его возрождал, а мы слёзы лили! Сестра жизнь за него готова отдать! А Чарли, даже после Азкабана, выбрал не нас. Получается, Волдеморт — самая популярная персона в этом проклятом доме!

— Довольно! — рявкнула Молли, ударив кулаком по столу так, что звякнули тарелки.

— А кто такой Волдеморт? — вдруг спросила Сабрина.

Фред наклонился к её уху и что-то тихо прошептал.

— А-а-а... понятно, — кивнула она и снова замолчала, отрешённо доедая свой ужин.

Флер нахмурилась и посмотрела на девочку так, будто видела её впервые.

— Милая, а как ты к нам попала? — спросила она осторожно.

— Милорд отправил. На десять дней, — Сабрина ответила так буднично, будто речь шла о прогулке. Затем её взгляд остановился на Молли. — Когда миссис Уизли пришла к нему за Алисой.

За столом воцарилась гробовая тишина. Она длилась до тех пор, пока маги не услышали, как за Сабриной закрылась дверь её новой комнаты — старой спальни Джинни. Куда Фред, не произнося ни слова, проводил девочку.

Молли сбивчиво начала объяснять, как так получилось, но услышала слова в ответ не сразу.

— Не сердись, мама, — произнёс Билл наконец, избегая встречаться с ней взглядом и глядя на Флер. — Но ты сошла с ума. Ты сидела напротив Волдеморта и мило беседовала, чтобы забрать Алису? Её что, пытались убить? Нет! Её просто водили по магазинам. А вот ты, похоже, делаешь всё, чтобы нас не стало.

— Билли, это неправда! — горячо возразила Молли. — Мою внучку не должна таскать за собой Беллатрикс! А Сабрину всё равно заберёт Волдеморт или её живой отец. Вернётся Джиневра или нет — нам её не оставят.

Флер тихо, почти шёпотом, добавила:

— Девочка... травмирована. Ты что, не видишь, Молли? Она — как сломанная кукла. Твоя дочь уничтожила ей психику.

Билл поддержал жену.

— Флер хочет сказать, что Джиневра обезумела, а ты оставила для неё в Норе приманку. Алису вот-вот заберёт Одри, а мы? — его голос был колючим и злым.

— Ты уверена, что она наших детей на куски не разрежет, мама? — Джордж искрился от злости. — Абсолютно уверена?

Не зная, что им ответить, Молли замолчала. Так, в тишине, они просидели ещё пару минут.

— Какой он сейчас? — тихо спросила Флер, нарушая молчание.

Все поняли, о ком идёт речь.

— Очень привлекательная тьма, — пробормотала Молли, глядя куда-то вдаль. — Он их только пальцем поманит...

Все взгляды, не сговариваясь, обратились на лестницу. Там, на верхних этажах спали дети, души которых всегда были нужны Волдеморту.

Когда в дом вернулась с работы Анджелина, заикаясь от количества увиденных Стражей, на Молли накинулись с новой силой. Джордж больше не сдерживался и кричал, Билл не смотрел в глаза, а Флер обвиняла её в любопытстве, настаивая, что именно оно её подвигло напроситься на прием, а вовсе не Алиса. Их страх был осязаемым, липким и гнетущим, и как туман обволакивал кухню.

Молли молча выслушивала их гнев, глядя на свои руки — иссохшие, испещрённые морщинами, с кожей, похожей на тонкую бумагу. Эти руки держали на руках детей, сражались, утешали, кормили и обнимали. Но сейчас они казались ей пустыми, ненужными.

Мысль поделиться с детьми разговором с Баллардом Целлером и придумать план всем вместе — растаяла, как снег под лучами палящего солнца. Они уже пережили слишком многое, выжили там, где выжить было невозможно, и теперь их сердца, словно выжженная земля, не могли дать новых ростков.

Надежда была только на следующее поколение — на не сломленных, не запуганных, а злых, голодных до силы и готовых по команде разорвать любого врага. Волдеморт был умён, слишком умён, чтобы недооценить их потенциал. В его глазах дети, спящие наверху, не были ни слабостью, ни обузой, а лишь прекрасным орудием, в котором он видел будущее. Молли, невольно проникнувшись этой логикой, ощутила, как её сердце сжалось от ужаса: возможно, ради их блага стоило смотреть на них так же, как он?

Выслушав крики и оскорбления до конца — женщина встала и вышла, уже будучи твердо уверенной, что не постесняется манипулировать никем, даже внуками. Главное успеть хотя бы попытаться принести пользу в этой борьбе со злом, давно и бездарно проигранной страху.

Однако она приняла горькую истину — если и теперь никто не сможет победить зло, значит, настала пора смириться с миром Темного Лорда и обрести долгожданный покой.

* * *

Дверь хлопнула глубокой безлунной ночью спустя четыре дня — спустившаяся на звук Молли прямо на лестнице столкнулась с дочерью в плаще с капюшоном. Она выглядела разозленной, уставшей, но не кидалась на мать и легким движением руки отодвинула её к стене, чтобы пройти.

— Тихо, — сказала она. — Не разбуди никого.

Сама она растормошила Сабрину, обняла её, поцеловала в лоб и принялась помогать собирать чемодан. Внучка выглядела сосредоточенной, аккуратно складывая вещи, и она поняла, что в чем-то её точно недооценила. Ребенок делал то, что необходимо, не ныл и не задавал лишних вопросов, хотя за окном было два часа ночи. Она не кричала, не обвиняла, а только действовала. Молли вдруг поняла, почему Волдеморт не собирался её им отдавать — такие дети самому пригодятся. Сложив одежду, толстую тетрадь, какие-то детские украшения и запасную обувь, Сабрина села на кровать в ожидании указаний.

Джинни повернулась к матери — её хмурое лицо не выражало эмоций, распущенные волосы были слегка спутаны ветром, но ничего ужасного и опасного мать в ней не заметила. Это была её дочь, просто убившая мужа и, судя по всему, уже успевшая свыкнуться с пережитым. Для неё жестокое убийство не было чем-то из ряда вон выходящим.

— В следующий раз — просто откажись, — сказала она.

— Это ты можешь ему отказать, детка, — с горечью ответила Молли. — А я не могу.

Немного подумав, дочь нехотя кивнула, соглашаясь.

— Мы пойдем, — сказала она.

— Куда? Домой?

— Нет, — Джинни вздохнула. — Попрошу помощи у Гарри. С её памятью… и Монти. Он сразу предлагал, но я запретила. Если другие дети что-то слышали — сама с ними поработай. А вы все — молчите!

У Молли неприятно заныло в груди.

— Джинни, не стирай нас, — попросила она тихо. — Это были хорошие четыре дня, правда…

— Я подумаю, — холодно ответила дочь. — Сабрина, идем.

Когда они уже почти скрылись за дверью, Молли схватила дочь за руку. Та раздраженно вздохнула, но остановилась.

— Ну? Что еще?

— Где она будет жить?

— У Беллы. Иногда — у Гиббона, — ответила Джинни с ноткой отрешённости. — Он постоянно занят, я тогда не подумала… когда впервые её привела. Но я ему задолжала — ребенка. Они точно поладят. Как новый дом куплю — переедем.

— Только не у Беллатрикс, умоляю… — женщина готова была разрыдаться и положила руки на враз запылавшие щеки.

Дочь удивлённо посмотрела на неё, словно не понимала, что её так тревожит.

— У меня ближе никого нет, — бросила она, пожав плечами.

Джинни вышла за дверь и растворилась в густой ночной темноте. Хлопок аппарации дал понять — их больше нет поблизости.

Молли ещё долго стояла у окна, задумчиво всматриваясь в ночь. Неожиданно для себя она признала: Сабрина, принимающая реальность такой, какая она есть, понравилась ей даже больше, чем горячо любимые, но капризные — пусть и куда более понятные — внучки.

— Слава Мерлину, забрала, — пробормотал Джордж с верхнего этажа. — Всё хорошо?

— Нет, всё очень плохо, — зло отрезала Молли. — И что ты сделаешь? Мог хотя бы попрощаться с девочкой, а не подслушивать!

Она прошла в свою комнату, толкнув сына совсем не случайно, а затем так сильно хлопнула дверью, что под дверью появилась полоска света. Проснулись все, включая детей. Женщина не бросилась извиняться, как поступила бы раньше. Она просто легла на бок и горько заплакала.