В твой мир из пепла (гет)

Глава 24. Часть 2

Непонимание и обиды — неотъемлемая часть отношений?

Сяо Линь со своим отрядом спешили как могли, но опоздали.

Увидев своих павших воинов у ворот, он вздохнул, а затем вскинул голову и пробормотав — «отец», кинулся ко дворцу.

Дворец полыхал. Но его никто не тушил.

Рядом валялись вёдра, вероятно поначалу кто-то и пытался справиться с огнём, но потом людей захватила паника и хаос объял весь дворец. Люди бежали прочь, не разбирая дороги — лишь бы подальше от ужасов войны. Она всё же пришла в столицу.

С трудом справившись с огнём, Сяо Линь со своими воинами разгребали завалы. От чадящего дыма слезились глаза и першило в горле.

«Да и не только от дыма» — признал про себя Сяо Линь, добравшись до обгоревшего тронного зала и увидев тело отца.

Оно, лежавшее на полу у трона, почти обуглилось, но символы власти, бывшие при нём, остались целы, лишь немного оплавились от жара и потемнели от копоти.

«Вот и история правления рода Сяо также померкла — мелькнула мысль у Линя, опустившегося на колени рядом с телом отца — Заржавела от крови, пролитой во имя власти, и потемнела от огня ненависти».

И продолжил вспоминать то, что узнал из уроков истории. Почти полную правду. Простой народ и того не знал.

Когда-то клан Сяо заменил на троне тиранический род Цан, не мыслящий себя без завоевательских войн.

Они, Сяо, были спасителями в глазах народа и долго еще считались героями на страницах истории. Заключались мирные договора, объединялись племена, страна процветала, люди жили мирно и спокойно, потихоньку забывая ужасы прошлого.

Но одна эпоха сменяет другую и вот уже снова война на пороге. И снова гибнут люди. Военные, гражданские и наши родные.

Принц Линь, стоял на коленях перед телом отца и, закрыв глаза, пытался представить, что здесь произошло и как всё это случилось. И конечно, не зная правды и деталей произошедшего, в его глазах всё выглядело иначе, чем на самом деле: это не его отец коварно решил убить Таньтай Цзыня, используя прах его матери и запрещённую магию — это жестокий Таньтай Цзынь явился во дворец и убил императора Шэна, просто чтобы закончить войну и стать правителем мира.

Охваченный горем и праведным гневом, Сяо Линь погнался за Таньтай Цзынем, желая поквитаться за этот низкий поступок. «Разве так правильно вести войну? Это всё потому что он, Линь, не согласился поддаться ему? Это была месть ему за упрямство?»

Ему удалось нагнать Таньтай Цзыня, наверное, уже на полпути к лагерю Цзин.

Таньтай Цзынь, в сопровождении лишь нескольких стражей и Нянь Баюя, остановился на окрик Сяо Линя, но отказался говорить с ним.

Цзынь уже знал какие байки поползли по Шэну, вороны принесли ему последние вести. Мол, он тайно проник во дворец, убил императора и сжёг. По другой версии он оторвал ему голову, разорвал его тело на кусочки и скормил своим воронам, а потом уже сжёг кости вместе со всем дворцом. Вороны, пересказывающие сплетни, и усмехались той впечатляющей кровожадности, что приписали их повелителю и в то же время сетовали, ведь им «так и не довелось попробовать императорского мясца». А Таньтай Цзынь даже не был в курсе как там начался пожар, да и вообще уезжал, когда еще шёл дождь.

Он мрачно смотрел в сторону, поджав губы, не желая оправдываться. Если Сяо Линь хочет быть дураком, то пожалуйста. Он ещё узнает о преступлении его отца и тогда ему будет стыдно за обвинения, выкрикиваемые ему сейчас.

Сяо Линь скрипел зубами, не имея возможности добиться ответов на свои вопросы. Все его слова словно натыкались на стену. Видно было, что Цзыню нисколько не стыдно, он явно не признаёт своей вины, не желает объясниться.

«Может прав был отец, он зря оберегал заложника — пригрел змею на груди? Отец…» — с болью вспомнил он и яростно бросился на молчавшего Таньтай Цзыня.

Ни его люди, ни сопровождение Цзыня не вмешивались в поединок. Впрочем, долго тот и не продлился.

Таньтай Цзынь уже пару раз легко ранил Сяо Линя и, видя, что тот не собирается уступать и останавливаться, отбросил того волной энергии подальше от себя и не оборачиваясь уехал.

* * *

По пути в лагерь Нянь Баюй призвал ворона, что должен был следить за Сяо Линем, с целью уточнить, как тот так быстро узнал о визите Таньтай Цзыня в столицу, когда они и сами не планировали этого заранее.

От ворона и выяснилось, что прямо перед тем, как принц Линь помчался в столицу, к нему явились гости: кошачий заклинатель с кормящей девушкой.

Таньтай Цзынь, услышав это описание, посмотрел глазами ворона эту картинку, и понял, что ворон говорил о Пан Ичжи, а также узнал в девушке Е Сиу.

Нянь Баюй позднее доложил, что сейчас Е Сиу уже в лагере Цзина, пришла туда ночью и находится подле Пянь Жань.

Подозрения, что именно Сиу могла подсказать идею похитить прах, усилились. Может в семье Е проговорилась. К тому же кроме него только у нее был доступ в усыпальницу. Да и Сяо Линю явно она подсказала куда внезапно умчался Таньтай Цзынь. «Она же всё знает заранее» — горько усмехнулся Таньтай Цзынь.

* * *

Вернувшись в лагерь, он, не глядя ни на кого, ушёл к себе и запретил Нянь Баюю кого-либо пускать к нему. И так с трудом продержался на коне до лагеря. Поэтому верный Нянь Баюй не пустил к нему никого, в том числе и Е Сиу, подозреваемую в измене.

Таньтай Цзынь осмотрел свою рану и, наскоро обработав её, провалился в сон. Хотя скорее он не заснул, а потерял сознание. В лихорадке он провалялся почти сутки.

Опять говорила Сущность, порождая подозрения к Е Сиу: о её нечистых мотивах нахождения рядом с ним, о её связи с Сяо Линем, о её предательстве.

— Нет. Всё не должно быть так. Мы поговорим и всё выяснится — бормотал себе под нос Цзынь, не желая ни в чём соглашаться со злой сущностью.

— Ну-ну — хмыкнул в ответ голос.

А потом он уснул и ему пришлось пережить ещё один кошмар.

После пробуждения ему припомнился и недавний кошмар о Ли Сусу.

«Может это и не моя Е Сиу вовсе? — вдруг подумал он и решил — Надо проверить».

Именно поэтому Нянь Баюй впустил Е Сиу по его распоряжению, когда она снова пришла.

— Таньтай Цзынь, как ты? — спросила Сиу, оглядывая его.

«Бледный, но вроде цел» — отметила она про себя.

— Это Нянь Баюй рассказал о ране? — отстранённо поинтересовался Цзынь — Или ты видела в своих видениях?

— Видела — ответила она и продолжила — Я знаю, ты расстроен из-за праха, но…

— Подожди — остановил её Цзынь и сухо уточнил — Ты забыла о паролях?

— Ах да… — опомнилась Сиу и кашлянув произнесла — Кхм... Мяу-ми?

— Так значит это всё-таки ты — как-то мрачно отметил Цзынь, закончив по себя — «а не Ли Сусу» — а затем спросил:

— Почему же ты решила предать меня?

— Что? — переспросила Сиу, а потом, сообразив, что ему видимо уже донесли о том, что она в лагере у Сяо Линя была, торопливо начала — Ты не так понял, я там просто…

— Молчи — бросил Таньтай Цзынь, не дав девушке начать оправдываться и вполне возможно лгать.

— Но… — снова попыталась она заговорить и сделала шаг ближе к парню.

— Молчи — повторил Цзынь и бросил в область её шеи заклинание, лишающее голоса.

— Не хочу слышать никаких оправданий — продолжил он глухо — Я и так знаю всё, что ты можешь мне сказать. Я, знаешь ли, тоже видел что-то вроде видения во сне — скривил он губы и добавил — Мы там уже поговорили и не выяснили ничего хорошего.

Вспоминая этот сон, он отвернулся.

Кошмар Таньтай Цзыня

— Таньтай Цзынь, ты в порядке? — задала вопрос Сиу, едва вбежав в его палатку.

— Говорят, ты пришла сюда пешком — проговорил Цзынь, стоя спиной к девушке — Так спешила ко мне, потому что переживала за меня? Ты прямиком с горы Будчжао, да?

Е Сиу помолчала, видимо еще надеясь, что тот не знает откуда она пришла этой ночью, а потому просто пробормотала:

— Ты так резко сорвался в столицу потому что узнал про похищение праха? Я не успела предупредить, но…

— Да-да — снова прервал ее Таньтай Цзынь и продолжил — Хочешь сказать, что уже предупреждала меня об этом? Но знаешь, что? Сдаётся мне, что предсказания это такая хитрая вещь — хмыкнул он и пояснил — Если самому не проконтролировать исполнение, то можно прослыть мошенником, верно?

— Послушай меня… — вновь заговорила Сиу, хватая его за локоть и разворачивая к себе.

— Нет, это ты послушай! — вырвал свою руку Таньтай Цзынь — Я уже достаточно слушал тебя. И рассказывал. А ведь я еще помню того сказителя, нанятого для распространения баек обо мне — усмехнулся он намекающе — И ты сама, если подумать, никогда не была особенно уверена в своих предсказаниях — припомнил он и скривился — Всё повторяла, что «всё может измениться».

Заметив, что Сиу открыла рот, чтобы сказать что-то, Цзынь шагнул к ней и предупреждающе положил руку на её шею, останавливая от лишних слов, а потом, глядя ей в глаза, тихо произнёс:

— Да, я тогда отправился в Шэн. И убил там кое-кого — почувствовав же, как вздрогнула девушка, он добавил — Е Сиу, ты меня боишься…

Он не спрашивал, он констатировал. За годы своей жизни он хорошо научился распознавать это чувство, в людях. Ему не нужен был её ответ, но она упрямо заявила:

— Нет — и добавила — Я и так всё это знаю.

Таньтай Цзынь усмехнулся этой лжи, прямо ей в лицо, и возразил:

— Тебе кажется, что ты всё знаешь наперёд, но это не так. А хочешь расскажу тебе, что на самом деле произошло той ночью? — спросил он и следом начал отвечать — Я убил многих. Среди убитых мной были и знакомые тебе люди. Дай вспомнить — сделал он паузу и протянул — Я убил Сяо И, убил Инь Синь — проговорил он, внимательно отслеживая ее реакцию на свои слова, и, продолжая поглаживать её шею, продолжил — Я разрубил их на куски, потом дал своим воронам попировать и сжёг останки их тел вместе со дворцом. К слову, у меня почти получилось убить и Сяо Линя — ухмыльнулся он, чуть сжимая и тут же отпуская её горло — Спасибо тебе, что направила его в столицу: я был в шаге от того, чтобы скормить воронам и его — закончил он.

Е Сиу осторожно сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла, положив свою ладонь поверх его:

— Таньтай Цзынь, я думаю ты…

Раздражённо откинув её руку и отступая, Цзынь спросил:

— Что ты думаешь? Думала, что я порядочный человек: не коварный и не расчётливый — не убийца? Думала, что я всех прощу и отпущу, не буду мстить? — спрашивал он, не ожидая ответа, ему казалось он и так видел этот ответ в её глазах — Или ты думала, что я не бессердечное чудовище?

Е Сиу, потирая шею, после того как он оттолкнул её, покачала головой и заметила:

— Да, Владыке демонов положено быть жестоким. Но ты ещё не стал им, а уже совершаешь такие поступки.

Таньтай Цзынь хмыкнул на это напоминание и с усмешкой уточнил:

— Ну что, уже сожалеешь, что помогала мне, решив остаться со мной, что целовала, учила чувствам?

— Да, я была наивна — вскинув голову, ответила девушка — Думала, твоя воля сильнее злой сущности, и ты победишь. Но ты жалкий и слабый — сказала она презрительно и резюмировала — Кто вообще захочет остаться с тобой?

Сжав зубы, Таньтай Цзынь процедил:

— Вот как? Позволь напомнить — ты клялась быть со мной до самой смерти, ведь ты моя жена, а я твой муж.

Е Сиу только фыркнула и пробормотала:

— Да уж. Завела себе мужа. Да лучше бы я собаку себе завела, чем тебя!

Таньтай Цзынь отшатнулся и прикрыл глаза, пережидая короткую вспышку боли в сердце, словно там что-то лопнуло. А потом открыл глаза и тихо проговорил:

— Ты же говорила, что знаешь какой я и принимаешь это, говорила, что тебе даже нравится, что я не праведник Мин Е, не правильный Сяо Линь.

Е Сиу молчала, смотря в сторону и сложив руки на груди.

В груди его зажгло, а потом остыло, и он крикнул:

— Да и наплевать! Я и без тебя справлюсь. Мне никто не нужен рядом. Убирайся! Иди куда хочешь, хоть обратно в свой мир — и сильно толкнул Сиу в сторону выхода.

Толкнув Цзыня в ответ, Е Сиу огрызнулась:

— Да если бы я могла — давно бы уже вернулась!

Последней искрой чувств в нём вспыхнула вспышка злости и он едко улыбнулся, проговорив:

— Так вперёд, я даже помогу тебе — холодно закончил он, блеснув краснотой взгляда, и взмахнул рукой — убивая ее одним росчерком демонической ци, также как Инь Синь недавно.

Конец кошмара Таньтай Цзыня

Приоткрыв глаза, после того как вспомнил события своего сна, Цзынь посмотрел на Сиу и подумал:

«Может ты и предала меня, но я всё равно не хочу, чтобы ты умерла-сбежала. Так что лучше молчи. Не могу тебя отпустить. Будешь рядом».

— Ой, ну что? — заметил он жестикулирующую рядом девушку, показывающую на своё горло — Что ты так сильно хочешь сказать мне? Или спросить?

Схватив Сиу за запястья рук, останавливая её от движения в его сторону, он начал злиться:

— Может быть хочешь сказать, что я сам виноват, не вняв твоим предупреждениям? Или тебе интересно что там на самом деле случилось? Так я расскажу.

Сиу замерла, а Цзынь продолжил, впившись взглядом в ее лицо:

— Той ночью я прервал их ритуал и убил всех, кто там находился. Потом убил Сяо И, убил Инь Синь. Покормил своих воронов их плотью, а остатки костей сжёг вместе со дворцом. Тебе страшно? — спросил он и, оценив выражение ее лица, как просто усталое, уточнил:

— Нет? Может ты думаешь, что я просто вру, чтобы напугать тебя? Так нет, об этом уже весь Шэн говорит, сама скоро убедишься — с тенью горечи усмехнулся он и заметил — Твое предвиденье не всесильно. Я сам могу изменить будущее и твои подсказки мне больше не нужны. Ты же сама знаешь кто я, правда? Я злодей, чудовище, будущий бог демонов. Теперь Шэн разбит и вся власть в моих руках. И мне нет больше смысла притворяться хорошим — закончил он, отталкивая девушку прочь от себя, и отвернулся.

А Е Сиу всё не сдавалась и продолжала пытаться что-то сказать, теребя его за рукав.

— Ну что ещё? — досадливо отдёрнул он свою руку — Хочешь непременно сказать, как я тебе омерзителен? — и, видя, как та замотала головой, буркнул — Нет?

Е Сиу поджала губы, потом устало выдохнула и вдруг, встав на цыпочки, обхватила мое лицо руками и поцеловала.

«Так это уже интересно — протянул он про себя и прищурился — Что же движет тобой сейчас? Любовь?.. Или скорее какая-то необходимость — убеждённо закончил он — Нужда непременно иметь возможность влиять на меня».

Придя к такому выводу, он фыркнул:

— И что, ты думала я растаю от одного твоего поцелуя? Если ты так сильно что-то хочешь от меня, то придётся увеличить плату — решил он проверить как далеко заведёт Сиу её решимость манипулирования им и впился в её губы злым поцелуем.

Он целовал сильно, грубо, не обращая внимание на лёгкий вкус крови во рту, из-за треснувшей кожи ее обветренных губ, сжимал тонкий девичий стан в своих руках, не стараясь сдерживаться, чтобы не причинить боли.

На миг оторвавшись от губ, он начал дёргать её пояс, спеша развязать его. Благополучно разорвав его, он принялся стаскивать с девушки верхнее ханьфу, а потом стал целовать в шею. Хотя его действия больше походили на укусы, а не на поцелуи.

От такого напора, опешившая по началу девушка невольно начала сопротивляться его рукам, развязывающим уже ее нижнее ханьфу.

Почувствовав её сопротивление, Цзынь едко спросил:

— Что такое? Не хочешь? Как же так? — насмешливо уточнял он, намеренно ослабляя хватку.

Сиу, воспользовавшись этим, вскочила с кровати, куда он её прежде уронил, а потом замерла, явно насильно останавливая себя от побега, и нахмурилась.

— Разве ты не хотела убежать? — спросил Цзынь и хмыкнул — Или всё же хочешь доказать, как я тебе нравлюсь, как ты верна мне? — продолжал спрашивать он, полулежа на кровати, и приглашающе похлопал по матрасу рядом с собой.

Девушка колебалась, кусая губы. Видно было, что продолжения она явно не жаждала, но уходить просто так не хотела.

— Выбирай: или остаёшься сейчас, на моих условиях, или выметайся — процедил Таньтай Цзынь.

Е Сиу, упрямо сжала губы и не двинулась с места, опять показывая на своё горло, прося вернуть голос.

— Вон! — крикнул ей Таньтай Цзынь, потеряв терпение, и кинул в неё её верхним ханьфу, а потом позвал — Нянь Баюй! — и велел тому, когда он зашёл — Выведи её и больше не пускай. Пусть при Пянь Жань побудет.

Позднее он ещё отдал приказ самой лисице, чтобы та хорошо присматривала за ней.

— Чего? — возмутилась не способная прожить без споров Пянь Жань — Я демон, а не нянька твоей жене.

— Главное, чтобы она не сбежала — сухо пояснил ей Таньтай Цзынь и добавил в спину уходящей лисицы, вспомнив об их дружбе — И запомни, упустишь Е Сиу, потеряешь и свою шкурку. Ясно?! — с угрозой уточнил он.

* * *

Е Сиу, приведённая Нянь Баюем в палатку лисы, всё ещё пребывала в шоке: «Это что ещё за 18+ проснулось в этой истории?»

Её первоочередной задачей было сказать Цзыню, что прах его матери был перепрятан, но столкнувшись с подозрениями в измене она растерялась и упустила момент — не произнесла нужных слов, пока ещё могла говорить. Кто же знал, что Цзынь применит на ней такое заклинание. Вот и думай потом — «всё можно обсудить, прояснить, обо всём поговорить». Угу, при условии, что вообще можешь разговаривать в нужный момент.

«Может быть Таньтай Цзынь был весь в плену своего видения-кошмара, под влиянием надуманных страхов и подозрений? Никак опять злая сущность постаралась против меня его настроить».

Он не давал ей сказать самое важное и убедить, что она на его стороне, поэтому она и решила использовать поцелуй, чтобы без слов показать своё отношение к нему, ведь она не считает его чудовищем. Она думала, что он поймет этот жест, смягчится и вернёт ей голос, чтобы они, наконец, всё обсудили, разъяснив недопонимания.

Но неожиданно Цзынь прореагировал…бурно: вознамерился не ограничиться одними поцелуями. Она чувствовала, что он злится, продолжая подозревать её невесть в чём, по тому как он себя вёл. Инстинктивно защищаясь от его грубости, она вызвала его раздражение и как будто только подтвердила его мнение об её отношении к нему.

«Так, что дальше? — раздумывала Сиу, усевшись на кровать — По канону дальше Таньтай Цзынь игнорирует Е Сиу, Бинчань пытается его очаровать, а затем мы возвращаемся в столицу».

Не столько, чтобы вспомнить детали, сколько чтобы успокоиться, Сиу прикрыла глаза и погрузилась в медитацию. Картинки грядущего стремительно проносились у неё перед глазами, но она не останавливала этот поток, не всматривалась в них, а просто делала вдохи выдохи и гоняла ци по организму.

«Впереди сплошное веселье… — вздохнула она, возвращаясь в реальность и потирая глаза — Как бы вернуть голос?»

«На ловца и зверь бежит» — мелькнула мысль, так как, как будто в ответ на её мысли, в палатку вернулась Пянь Жань. Показав ей жестами, что не может говорить и просит её вернуть ей голос, она добилась лишь смешка со стороны лисицы.

Пянь Жань хмыкнула на жестикулирующую Сиу, но только руками развела, присмотревшись к её шее, на которую та указывала:

— Что ты от меня хочешь? Это явно какие-то секретные техники Июэ.

Осмотрев же мой расхристанный вид, а также припухшие губы и засосы на шее, она протянула:

— Хороша…- а потом спросила — Дорогая, что у вас двоих произошло, что тебя моим заботам поручили?

Сиу лишь тяжело вздохнула, всё равно же сказать ничего не могла, но лиса и так уже догадалась и легкомысленно произнесла, успокоив:

— Да ладно тебе, милые бранятся, только тешатся — а потом заметила, что девушка морщится, ступая, и спросила — У тебя что, кроме этих чудных засосов ещё травмы какие-то? — и потянула носом, видимо ища запах крови.

Я торопливо покачала головой в отрицании её предположения и указала на свои ноги. Натёрла-таки мозолей пока шла по дождю в лагерь, но сначала, на адреналине и от беспокойства, и не заметила дискомфорта.

Поняв в чём дело, Пянь Жань лёгким толчком заставила меня сесть на кровать, а не метаться по палатке на больных ногах, и хмыкнув произнесла:

— Милая, моя, ты не во дворце, а в военном лагере. Тут любая ранка может стать смертельной. Уж поверь мне, я за эти месяцы насмотрелась — закатила она глаза, поминая как кое-кто из солдат палец поранил, а потом подхватил инфекцию и умер от заражения крови или чего там.

Найдя в своих вещах бутылочку лечебной мази, лисица кинула ее Сиу и сказала:

— На вот мазь. Всё хорошенько обработай — велела она.

Глядя на этот бутылёк в своих руках, Сиу вспомнила подобный эпизод в каноне и глаза её наполнились слезами:

«Ну вот. Ли Сусу, значит, император лично ноги лечил и на себе таскал, а я…а мне…» — всхлипнула она от этой несправедливости.

— Ты чего это, плакать что ли собралась? — удивилась лиса и, наклонив голову набок, уточнила — Настолько больно что ли? Или тебя ещё что-то беспокоит?

Помотав головой, Сиу махнула в сторону императорской палатки и Пянь Жань, увидев, как туда заходит Е Бинчань, сделала свой вывод:

— А, ты от обиды — решила она и посоветовала — Да, забей. Ну привёз из похода девицу красивенькую, ну приблизил её вместо тебя, так мужики всегда такие — переменчивые и непостоянные.

«Дурацкий канон — бурчала Сиу про себя — Ну почему он вечно не в мою пользу срабатывает? Даже вот такие диалоги повторяет. Мне что, и умирать придётся по канону?»

— Ну не плачь — услышала она лису — А то выглядишь брошенной женщиной. Представь, что он умер — полегчает — дала рекомендацию она, подмигивая.

Пихнув ту в плечо за такие слова, Сиу добилась лишь очередного недопонимания:

— Не пойму я тебя — проговорила Пянь Жань — Ты же такая стойкая была, неужели у него получилось тебя влюбить в себя? — спросила она, подначивая, а потом решила сменить тему — Ладно, не будем об этом. Спасибо, кстати за предупреждение о Цинъюе, он вернулся весь в синяках, унесла ему лекарство. Вообще собиралась вечером ему лично втереть, но учитывая, что твоей сестре, он представил меня как своего товарища, уже не уверена стоит ли так баловать… Ну скажи же, совсем тупой — фыркала лисица — Какая я ему «товарищ»?!

Я с готовностью покивала, соглашаясь с лисой, вызвав у той довольную улыбку, а затем погрузилась в свои думы.

«Эх, эта лиса всё об одном — о любви. Какое там влюбилась? Нельзя мне его любить, да и Таньтай Цзыню не желательно влюбляться в меня, учитывая наличие шипов. Или наоборот? Мне не желательно, а ему нельзя…»

Беззвучно чертыхнувшись, я поняла, что всё ещё лишена возможности говорить.

«Ну прям как андерсонская русалочка — фыркнула я — Вот только способы по возвращению голоса из той сказки мне не подойдут».

«Голос вернуть быстро не получится — поняла Сиу — Но дать Цзыню знать о прахе как-то нужно. Может попробовать ему записку написать?»

Ну да, отличная идея, вот только…

Вороны не брали её писем, проконсультированные Цзынем, или брали после угощения, но приносили обратно не вскрытые.

Потом она решила передать послание через Нянь Баюя, Пянь Жань или Цинъюя, но Таньтай Цзынь очень скоро начал их сжигать не читая. У Цинъюя так вообще прямо в его руках. Лисица потом лечила его ожоги и бурчала на меня. Мол нечего в наши ссоры посторонних вмешивать.

Перед сном Сиу уже привычно медитировала — внимательно просматривая, что происходило и будет происходить в ближайшее время и пытаясь определить, что в знакомой истории пойдёт по-другому.

* * *

Навестив Цинъюя, на защиту которого она рассчитывала, Е Бинчань невольно заметила ту демоницу, нити которой она присвоила. Тогда она забеспокоилась сильнее и решила не медлить с соблазнением Таньтай Цзыня. Ей сейчас как никогда нужна защита.

Подойдя к шатру императора, она кротко попросила стража, стоявшего на входе:

— Можно мне пройти? Я хочу лично поблагодарить Его Величество за своё спасение.

— Нельзя — отрезал тот.

Бинчань про себя досадливо цыкнула, её очарование не сработало на парне, а денег у неё с собой нет для привычной взятки слугам. «Но может этот выходец Июэ прельститься её украшением?» — подумала она и протянула свои подвески на раскрытой ладони:

— Я покинула дом в спешке и денег не взяла, но это вам, возьмите — скромно проговорила она.

Нянь Баюй кинул возмущённый взгляд на подношение и, сдержав ругательство, бросил:

— Не возьму. Уходите — велел он и развернулся к девушке спиной.

— Нянь Баюй, пропусти её — услышал он следом распоряжение своего господина и ему пришлось смирить чувства.

— Так точно — ответил он и впустил девицу.

— Ваше Величество — поприветствовала Бинчань императора соответствующим жестом.

Тот не ответил, но потёр горло и тихо кашлянул, смотря будто сквозь неё.

— Вам не здоровится? — уточнила девушка, но снова не получила ответа и продолжила — Я хотела поблагодарить Вас. Спасибо, что спасли меня — поклонилась она и добавила — Не знаю, чем я могу отплатить Вам.

Обычно в этом месте нормальный человек отрицает необходимость благодарности, или задаёт вопрос, или озвучивает то, что хочет в оплату, но Таньтай Цзынь молчал, поэтому Бинчань решила отступить, дабы не раздражать своего будущего покровителя, и тихо закончила — Если Вам нехорошо, то не буду мешать Вам отдыхать — и развернулась к выходу после поклона.

— Хочешь отплатить? — вкрадчиво спросил Таньтай Цзынь.

Бинчань, повернулась обратно и молча замерла в ожидании продолжения.

Таньтай Цзынь какое-то время проникновенно смотрел на девушку и, казалось, раздумывал, чем она может быть ему полезна, а потом ⁽¹⁾ отстранённо произнёс:

— Тогда оставайся. Будь рядом и днём, и ночью, и никогда не оставляй одного — перечислил он свои условия.

— Да, Ваше Величество — соглашаясь поклонилась Е Бинчань, скрывая улыбку.

— А теперь приготовь мне суп — проговорил Таньтай Цзынь задумчиво — С этого дня ты будешь готовить для меня каждый день.

Е Бинчань с поклоном отправилась на выход, а Таньтай Цзынь вдруг добавил в спину уходящей девушке:

— И Бинчань, никогда впредь не предлагай стражам лунной тени взятки — они сочтут это за оскорбление, а ты никогда потом не найдешь среди них хорошего отношения к себе. Ясно?

— Да, Ваше Величество. Спасибо за совет — проговорила та.

* * *

«Всё прошло лучше, чем я ожидала — размышляла Бинчань идя на выход — Он уже даже беспокоится об отношении ко мне своих стражей. Влюблен ли в меня Таньтай Цзынь сейчас или нет, не важно. Стану ли я ему наложницей или женой, время покажет. Он сам попросил находиться рядом, а это именно то, что и нужно, чтобы действие нитей любви оказало влияние на мужчину. У меня ничего не осталось кроме этой дополнительной нити любви. Пока что это единственное моё преимущество, поэтому никто не должен узнать о ней».

Она ушла довольная результатом, не зная, что на самом деле повлияло на решение Таньтай Цзыня приблизить её.

Отступление: Таньтай Цзынь

Таньтай Цзынь не мог нормально спать, просыпаясь от кошмаров, где раз за разом разбивался прах его матери, Инь Синь кричала на него и протыкала мечом, а Сиу с презрением отворачивалась, узнав о том, что он убил людей, поддавшись своей жестокой натуре. Всё повторялось по кругу снова и снова.

Ужасно болела голова, он почти не мог сосредоточиться на бумагах, что как обычно прислали из дворца на его рассмотрение. Сжав переносицу, он прикрыл глаза, а открыв увидел Е Сиу, что уже закончила просматривать присланные бумаги на краю его стола и фыркала.

— Цзынь, не мучайся — произнесла Сиу — Тут ничего важного — резюмировала она отсмотренное и посоветовала с усмешкой — Просто выкинь в корзину и пойди отдохни.

— Сиу… — начал было он с усталой улыбкой, но мираж уже развеялся.

Ему то и дело мерещился фантом Сиу, которая, как и прежде, находилась рядом и то разбирала документы, сортируя их стопками, то безмолвно говорила с ним глазами, когда он слушал очередной нудный доклад, подбадривая его, поддерживая, соглашаясь. Но секунды спустя эта Сиу, что была рядом и помогала, пропадала, то рассыпаясь искрами на свету, то улетучиваясь как дым, растворяясь в тенях. И он оставался один. Наедине с проблемами и с болью, что никак не уходила.

Рана заживала плохо и вероятно эти миражи были результатом того заклинания, что было вложено в клинок меча. Возможно, в конечной задумке, после завершения ритуала и его ранения этим мечом, он и вовсе должен был сойти с ума от постоянных призраков рядом, видя и слыша то чего не существует, а потом и умереть от незаживающей раны или подхваченной болезни.

Теперь не уточнишь. Он сам уничтожил всех участников ритуала, включая нанимателя и жертву.

Уже ничего не изменить, не вернуть назад.

Сиу как-то сказала ему, что прошлое не изменить. «Лишь действуя в настоящем, можно исправить будущее, если, конечно, знаешь наперёд, что там случится».

Сиу… Он не позволил ей тогда ничего сказать в свою защиту. Он не хотел услышать ту правду, что знал, не желал он и подтверждения своих опасений на счёт неё. Не хотел выслушивать её едкие слова, подобные тем, что услышал во сне, не хотел видеть в ее глазах ни страха, ни презрения, ни разочарования, ни ненависти к нему.

Может она бы и не сказала подобного, но он не хотел рисковать. Что если то был не простой сон, а пророческий — предупреждение ему, что, если он настоит и раскроет всё как есть, то она скажет то, что не должна, а он сделает то, что на самом деле не хочет — убьёт её в порыве злости?

Та злость, что он испытал во сне, замешенная на его боли и отчаянье, была будто и не его, а чужая (злой сущности возможно, что накануне наговаривала ему на Сиу). Но это и не важно. Результатом была бы смерть Е Сиу. И возможно тогда бы её душа и вернулась в свой мир, как Сиу и мечтала, но… Он не хотел ее терять. Не хотел отпускать.

Пусть не как раньше, но она всё ещё остаётся неподалёку. И в этом мире ещё есть человек неравнодушный к нему, которому небезразлична его судьба, не всё равно на то какие поступки он совершает, что думает, что чувствует.

«Но с этими фантомами Сиу что-то нужно делать — решил Таньтай Цзынь — Не дело, что он видит то чего нет. Во дворце, где всегда полно глаз и ушей, это может стать проблемой» — нахмурился он.

Тут-то он и услышал, как Нянь Баюй прогоняет кого-то. Е Бинчань?

«Пусть заходит — подумал он — Пока она тут, может призраки не станут кружить вокруг него. Проверим».

Девушка, по его распоряжению, была пропущена и встала перед ним. Она говорила, а он незаметно осматривался. Фантома Сиу пока не видно.

«Что она там говорит? Отплатить мне хочет? Хм, а это идея… — подумал он, усмехаясь про себя, и хмыкнув остановил Бинчань — И раз ты сама предложила плату, то расплачивайся» — решил он.

«Пусть остаётся и своим присутствием страхует меня от миражей — размышлял он — А даже если они и просочатся, так никто не поймёт, что он сам с собой разговаривает, не один же».

После озвучивания своего решения, Цзынь отправил Бинчань заниматься посильным ей делом, но напоследок, подумав о недавней неприятной для Нянь Баюя ситуации, указал Бинчань на её ошибку в обращении с его верным стражем.

«Надо же, додумалась взятку предлагать. Дворцовые привычки? Учитывая, что теперь Бинчань будет ходить мимо Нянь Баюя регулярно, стоило на будущее исключить подобные ситуации» — рассудил он.

Конец отступления: Таньтай Цзынь

Бинчань позднее принесла заказанный суп и поставила поднос с ним перед императором, но тот задумчиво смотрел перед собой и не торопился пробовать. Тогда Бинчань решила, что он ждёт от неё каких-то действий и решила покормить его. Она остудила суп в ложке и почтительно протянула Таньтай Цзыню, но, встретившись с его мрачным взглядом, выпустила ложку обратно в чашу.

«Хорошо ещё, что не облила» — незаметно перевела дыхание она, смотря в пол.

Потом она сконфуженно подала чашу в руки императора со словами:

— Прошу, господин — и, склонив голову, ждала его реакции.

Тот взял чашу, понюхал суп, но есть не стал и отставил его в сторону.

— Вам не понравилось? — уточнила Бинчань и торопливо добавила — Я приготовлю новый.

— Да, нет — ответил Таньтай Цзынь рассеянно.

— А в чём же дело? — спросила девушка, пытаясь разобраться, что не так с супом, который он у неё сам просил.

— Помолчи — сухо бросил ей Таньтай Цзынь.

Он раздумывал о своей ране, что оказалась более проблемной, чем он ожидал, и о том сколько дней займет её, хотя бы частичное, заживление, чтобы он мог без риска осложнений выдержать путь в столицу, и вынужден был признать, что верхом еще нескоро сможет передвигаться, поэтому ему придётся ехать в повозке и то дня через два, не раньше — вздохнул он про себя.

Бинчань, которая принесла ему суп, тоже вздохнула и он перевёл на неё свой взгляд. Выглядела она так, будто не понимала, что вообще здесь делает. Её суп пах неплохо, но он не мог есть — от постоянной боли его подташнивало. Он не распознал в запахе супа никаких лишних примесей, что говорило в пользу сестры Сиу, но заметно было, что она его боялась. Да и как понять это её подчёркнутое желание сблизиться с ним?

«Надо же, с ложки надумала его кормить — раздраженно фыркнул Цзынь — Он выглядит таким слабым»? — нахмурился он и, глянув на девицу, дал ей задание:

— Если нечем заняться, то сядь там и разотри тушь — указал он на место у бокового столика с канцелярскими принадлежностями.

— Да, Ваше Величество — отозвалась Бинчань и последовала его указу.

* * *

«Боже, какая скукота — вздохнул Цзынь и передразнил её — «Да, Ваша Величество, «Нет, Ваше Величество», «Хорошо, господин». Бинчань была так рафинирована во всём: покорна, послушна, почтительна, внимательна, аккуратна. Услужлива и предупредительна настолько, что сводило челюсть. Ведь она же сестра Сиу, но совсем другая — раздражённо подумал он.

«Ах да, его Сиу же иномирная душа» — напомнил он сам себе, а потом досадливо чертыхнулся, заключая — И вот, снова мысли о Сиу».

Хорошо хоть та перестала письмами его закидывать. «Невозможность высказать свои претензии покоя не дает? — хмыкал он и сам ей отвечал — Оставь их себе».

В груди снова заныло, вспышки резкой боли были редки, но всегда внезапны и колючи, как шипы. «Шипы? Хм, не для того ли Сиу так стремилась ко мне в тот день и сейчас делает попытки вернуть своё положение рядом?» — снова подняла голову его подозрительность.

«Ладно — мотнул он головой, отгоняя мрачные мысли — Надо вернуться в столицу и решить текущие дела. Накопилось поди за его отсутствие. Шэн пал. Работы только прибавилось. Надо бы поручить часть забот Е Цинъюю — подумал он, но потом уточнил — Но попозже. Неудобно в последний раз получилось: от постоянной боли и накопившегося раздражения, он тогда не сдержался и сжёг записку от Сиу прямо у него в руках — с неловкостью вспомнил он и стал укладываться спать — Чтобы вернуться к делам в столице, нужно поскорее восстановиться, а для этого нужны силы. Надеюсь, сегодня обойдётся без кошмаров, раз ночую не один в комнате» — закончил он, глянув на заснувшую за столом Бинчань, и закрыл глаза.

* * *

«Таньтай Цзынь такой странный. Кажется, ещё больше чем раньше — размышляла Бинчань, растирая тушь и, покосившись на того, добавила — Он не предсказуем. И не поймешь о чём думает. Но когда было легко?» — вздохнула она затем, неохотно продолжая своё занятие, больше подходящее слугам, а не госпоже.

Потом она сама не заметила, как уснула, а во сне неожиданно встретилась с самой собой.

Они стояли в воротах дворца, там, где приняли решение отправиться в Цзин и быть подле могущественного ныне Таньтай Цзыня, и перебрасывались словами:

— Что же ты творишь? Таньтай Цзынь завоевал Шэн — говорила её слабая версия со слезами в глазах — Разрушил жизнь Сяо Линя, хочет убить нашего мужа, а теперь и ты его предаёшь? Ты забыла, как клялась Линю в любви?

— Хм — хмыкнула другая Бинчань, холодная и жёсткая — А что Сяо Линь? Он-то выполнил свои клятвы и обещания? Он сам виноват, не смог нас защитить. Из-за него я стала рабыней Таньтай Цзыня. Я просто хочу выжить. А Сяо Линь слаб и у него больше нет власти.

— Он любил тебя всем сердцем — напоминала нежная её половина — Ты думаешь с Таньтай Цзынем будет лучше, веришь, что он любит тебя и как прежде захочет позаботится о тебе? — с сомнением спрашивала она.

— Да, нет — хмыкнула другая Бинчань — Я лишь уповаю на дополнительную нить любви. Да, она не вызовет искренней любви, только влечение, но, с другой стороны, Сяо Линь тоже был подвержен её силе — дёрнула она уголком рта и посмотрела плачущей себе в глаза — Очнись, тебя никто не любил по-настоящему и никогда не полюбит. Мужчины испытывают к нам только похоть, их влечёт к нам из-за демонической нити, но это не любовь — твёрдо закончила она и спросила — Сама подумай, что важнее, выжить или быть любимой?

Плачущая девушка в ответ лишь смиренно прикрыла глаза, а в следующий миг Бинчань проснулась.

«Какой странный сон — подумала она — К чему он приснился? Но…пути назад нет, нечего сомневаться — выпрямилась она и, взглянув на себя в зеркало, продолжила — Я всё давно решила и знаю, что делаю — твёрдо закончила она свой мысленный разговор с самой собой.

Потом Бинчань обернулась и встав подошла к спящему Таньтай Цзыню.

«Конечно, он говорил, что я должна быть рядом с ним и днём, и ночью, но может всё-таки я могу уйти, чтобы нормально поспать» — размышляла она.

Проверяя насколько крепко спит Таньтай, чтобы решить спрашивать ли разрешения или просто уйти, она осторожно коснулась его лба и поняла, что у того жар.

— Ваше Величество? — позвала она на пробу, но тот не просыпался, даже ресницы не дрогнули.

«Кажется, он и вовсе без сознания из-за лихорадки — поняла Бинчань, проведя ладонью по его щеке, а затем вдруг подумалось — А что, если, он не очнётся, например, задохнется во сне?..» — и, переместив ладонь на его шею, начала медленно сжимать её.

Не успев и начать сдавливать слишком сильно, она вдруг услышала чьи-то шаги снаружи и тут же положила свою ладонь на лоб Таньтая, а потом убрала со словами, при виде Нянь Баюя:

— У него жар.

Нянь Баюй, обеспокоенно приблизился и проверил. «Действительно, сильный жар» — затревожился он и сказал девушке рядом с его господином:

— Я за лекарством. Ухаживай за ним.

Но уже уходя, вспомнил приказ его принца, о том, что никто не должен знать о его слабости, поэтому обернулся и добавил:

— И никому ни слова. Иначе… — и показал всем понятный жест перерезания горла.

С этой девицей он не собирался разводить излишнюю вежливость. Он еще помнил, как та посмела оскорбить его, предлагая ему свои цацки, словно попрошайке какому или продажному человеку.

Дождавшись кивка девушки, он поспешил за лекарствами, не видя каким презрительным взглядом проводила его Бинчань.

«Мне смеет угрожать какой-то стражник — думала она — Подумать только, какой позор».

Затем она смирила своё возмущение, вспомнив о своем нынешнем положении и необходимости притворяться, и вздохнув вытащила платок из рукава. Вот только стоило ей начать им промокать пот с лица больного, как тот тут же схватил её за запястье, напугав её. Но Таньтай Цзынь не проснулся. «Жест его был бессознательным» — поняла Бинчань, когда тот, не открывая глаз, что-то прошептал в бреду.

Она склонилась ниже, чтобы расслышать, а парень как раз повторил:

— Е Сиу.

«И снова Е Сиу? Как же надоело — раздражённо выдохнула Бинчань, а потом посмотрела на бледного парня и подумала — Она была с ним так жестока, но он всё равно влюбился? — недоумевала она, а затем хмыкнула — Даже если и так, ко мне чувства тоже появятся. Теперь не она, а именно я рядом с ним и нужно лишь сполна воспользоваться этим» — закончила она мысль и вернулась к стиранию испарины с лица своего будущего покровителя.

* * *

Через пару дней Таньтай Цзынь дал команду возвращаться в столицу. Особо лучше ему не стало, но больше тянуть он не хотел.

Проходя мимо Сиу, он посмотрел на неё, но ничего не сказал. «Может это вообще просто её фантом опять» — подумал он.

Забравшись в повозку, он прикрыл глаза, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Вот к нему присоединилась Бинчань, тихой мышкой проскользнув в повозку следом за ним. Вот командир отряда скомандовал построение, а Е Цинъюй, видимо проверив всё, дал приказ выступать. Стражи лунной тени не нуждались в командах, они просто следовали за своим главой, Нянь Баюем, сопровождая повозку принца Июэ.

Да, хоть он и стал императором Цзина, для них это было вторично — он всё также, в большей степени, оставался принцем Июэ и их господином.

Стражи лунной тени двигались почти неслышно, но это и неудивительно: все представители Июэ умели бесшумно передвигаться по лесу. Да и не даром же их тенями нарекли. Тем более, в отличие от воинов Цзина, тени не носили доспехов, им нечем было греметь.

Неподалёку раздался окрик Пянь Жань:

— Ну чего уставились, красоток никогда не видели?

Открыв глаза, он посмотрел в окно и увидел лошадь Пянь Жань, двигающуюся чуть впереди повозки. Вместе с ней на лошади ехала и Е Сиу. Переводившие недоумевающие взгляды с Е Сиу на повозку и обратно, стражи, услышав лисицу, потупили глаза.

«Думал, эта демоница, так возмущающаяся, что он навязал ей присмотр за Сиу, заставит ту идти за процессией пешком, а она её к себе на лошадь взяла — отметил для себя Цзынь — Ну и хорошо, не будет задержек» — сказал себе он, но продолжал смотреть в спины двух девушек, не зная чего ожидая — может того, что Е Сиу вот-вот обернётся и посмотрит на него? Но она не смотрела, даже головы не поворачивала в сторону повозки.

— Господин, суп остыл — услужливо напоминала девушка, едущая рядом с ним — Уже не горячий — добавила она и снова окликнула — Господин?

Почуяв запах этого самого супа чуть ли не у себя под носом, он повернулся и увидел, что Бинчань протягивает ему ложку над миской супа. «Что, опять решила покормить меня с ложки?» — недовольно скривился он и молча отодвинул чашу от себя подальше. Вздохнув, он снова устремил свой взгляд в окно и опять наткнулся взглядом на двух девушек на чёрном коне.

Е Бинчань проследила за его взглядом и поджала губы: «Глубоко же ты засела у него в сердце, Сиу. Да и он хорош, будто и забыл уже, как ты над ним издевалась».

«Но не время показывать своё истинное отношение» — мелькнула мысль и Бинчань, кротко улыбнувшись, произнесла:

— Господин, может пригласить Сиу сюда? Она, конечно, провинилась и ей нет оправдания — напомнила она вскользь, а потом проявила сострадательность и доброту — Но она всё-таки девушка. Сжальтесь над ней, Ваше Величество, пожалуйста — попросила она о милосердии, сделав пробу, проверяя насколько тот поддаётся на её просьбы.

— Не хочу — мрачно ответил Таньтай Цзынь.

А Бинчань и такой ответ вполне устраивал, ведь ей вовсе ни к чему было, если бы он простил Сиу.

— Я Вас понимаю, господин — картинно вздохнула она — Всё-таки мы с Вами знакомы уже довольно давно, и я помню, как нелегко Вам у нас приходилось. Сяо И считал Вас вещью для торга, а моя сестра своей игрушкой для битья. Моё сердце болело, глядя как они обращаются с Вами, но я не в силах была помочь. Но теперь весь мир у Ваших ног и по праву, Вы заслужили награду за старания.

— Награда? — пробормотал Цзынь и, глянув на девушку рядом, подумал: «это ты что ли?», а потом произнёс — Всё уже в прошлом. Сяо И мёртв и мне не нужны никакие награды. Я всего добиваюсь сам.

— А Вы всё также горды — улыбнулась Бинчань — Но от правды не уйти. Знайте, я буду рядом и постараюсь возместить Вам за все Ваши страдания — пообещала она и накрыла его руку своей ладонью, мило улыбаясь.

Таньтай Цзынь, почувствовав прикосновение к себе, посмотрел на руку девушки, потом взял ее ладонь и рассматривая уточнил:

— Возместить? — а затем отбросил от себя эту руку и процедил — Нет ничего более показного.

Бинчань тихо охнула и опустила взгляд, а Цзынь уставился на неё и вдруг спросил:

— Е Бинчань, ты и сама раньше видела во мне чудовище и боялась. Скажи, неужели мнение поменялось, м? — спросил он и поднял ее лицо за подбородок, чтобы не упустить ее выражения.

Бинчань подняла взгляд и спокойно ответила:

— Вы правы, я Вас боялась — признала она и смущенно пояснила — Боялась проявить милосердие к заложнику, навлекая беды на свою семью. Но сейчас мы с Вами просто два одиноких человека, и я могу разделить частицу Вашей боли — добавила она, перехватывая руку, удерживающую ее за подбородок, и ободряюще сжала в своей, продолжая говорить — Вы пробыли Шэн многие годы, а мне придётся провести в Цзин весь остаток жизни, и я буду с Вами, подле Вас — закончила она еле слышно и прижалась щекой к его ладони.

В глазах Цзыня образ девушки вдруг начал мерцать, будто слегка меняя ее внешний облик.

Таньтай Цзынь отвернул её лицо от себя, невольно отталкивая этим девушку от себя, стремясь развеять свой очередной мираж, как он решил, и велел ей уйти:

— Я устал, оставь меня.

— Да, Ваше Величество — после краткой заминки ответила Бинчань.

Скрывая обиду на такое обращение, она слегка улыбнулась и вышла. Благо, они как раз сделали остановку в пути и ей не пришлось тесниться на лавке с кучером или вообще идти пешком рядом с повозкой.

Увидев свою сестрицу, что сидела на камне у ручья, она решила воспользоваться случаем и поговорить с соперницей за внимание Таньтай Цзыня.

Сиу, заметив приближение Бинчань невольно напряглась, а та заметила это и с невинной улыбкой спросила:

— Сиу, почему нервничаешь? Мы же сестры. Давай поговорим — предложила она и присела рядом.

Е Сиу, подняв бровь, своим выразительным взглядом спросила её: «О чём?»

Бинчань понятливо кивнула и произнесла:

— Позволь перейти сразу к делу и говорить откровенно. Таньтай Цзынь, как ты знаешь, давно был влюблен в меня, но Сяо И не дал бы нам быть вместе. Понимаешь? — спросила она.

Сиу кивнула. Уж она понимала… И лучше, чем та думала: и про якобы влюбленность Цзыня в неё, и про невозможность их отношений в прошлом. А также Сиу прекрасно понимала то какое наслаждение Бинчань испытывает, разговаривая с ней сейчас, зная, что она не может ей ответить словами, ведь все в лагере быстро прознали, что император лишил ее голоса.

— Война лишила меня всего и теперь мне придётся положиться на милость Таньтай Цзыня, чтобы выжить — продолжала вещать Бинчань, изображая жертву обстоятельств — Сиу, ты же не заберёшь у меня мой последний шанс? — спросила она в конце, несчастным взглядом заглядывая ей в глаза.

Сиу просто отрицательно покачала головой, думая про себя:

«Я-то не заберу. Это сделает сама жизнь и твоя судьба. Да и невозможно забрать то чего не существует» — хмыкнула она, глядя на эту актрису драмы.

Бинчань довольно улыбнулась на её жест отрицания и проговорила:

— Сиу, Таньтай Цзынь еще злится на тебя и в этом нет ничего странного. Но я обещаю, со временем я уговорю его тебя простить.

«Угу — усмехнулась Сиу и скептично мысленно пробормотала — Может долго придётся ждать, а ты жди» — и кивнула сестре, чтобы только та отстала от неё со своими разговорами.

* * *

Дремлющий за рабочим столом, Таньтай Цзынь вдруг услышал, как его зовёт знакомый голос:

— Таньтай Цзынь? Цзынь?

Приоткрыв глаза, он увидел рядом с собой Е Сиу:

— Сиу…ты вернулась — удивлённо проговорил он.

Девушка весело хмыкнула и вдруг спросила его:

— Цзынь, а ты меня любишь?

— Я… — от неожиданности вопроса он замешкался, смутно ощущая какую-то неправильность происходящего, но долго ему раздумывать не дали.

Е Сиу сдвинула брови и обиженно спросила:

— Почему не признаешься? — а потом будто догадалась и начала перечислять — Боишься, что разочарую ответом? Посмеюсь над тобой? Или возненавижу? Брошу тебя?

— Прекрати! — прикрикнул на нее Цзынь, не желая слышать свои страхи из её уст.

Сиу вздрогнула от его окрика и, моргнув пару раз, пробурчала возмущённо:

— Видишь? Вечно ты так. Затыкаешь и всё. Ну и ладно! — гордо заявила она, вскинув голову — Лучше в другого влюблюсь. С тобой вообще не весело — закончила она и вскочила.

— Е Сиу — попытался остановить девушку Цзынь и схватил ту за локоть.

Но та только фыркнула и вырвалась из его хватки с гневным:

— Отпусти.

Гладкий шёлк её рукава выскользнул из его пальцев — он не смог ее удержать, только требуя ей вслед:

— Е Сиу, вернись — и бессильно повторяя — Сиу!..

Покачнувшись, он ухватился за что-то сквозь сон и проснулся. Выпустив из хватки руку Бинчань, которая вероятно услужливо вытирала ему испарину со лба, Цзынь устало вздохнул: «Опять кошмар…»

— Ваше Величество, Вы задремали — вежливо отступила Бинчань и уточнила — Вам приснился кошмар? Идите отдохнуть, если устали — добавила она тихо.

«Похоже присутствие Е Бинчань не особо помогает мне, не спасая ни от миражей, ни от кошмаров» — сделал вывод Таньтай Цзынь, сжимая переносицу. Головная боль снова возвращалась.

— К слову, о снах — услышал он голос Бинчань — Давно хотела признаться Вам, что, прожив бренную жизнь в драконьем сне, я полюбила Вас и поэтому поклялась себе стать только Вашей.

— В бренной жизни ты натворила много зла — напомнил ей Таньтай Цзынь, пропуская мимо внимания слова о влюбленности, и уточнил — Решила повторить?

«Да, она хотя и была в том сне светлой богиней, но совершила много злых поступков, однако, это же была не она сама» — подумала Бинчань и после заминки ответила:

— Это был всего лишь сон.

— Вот именно — с сарказмом согласился Таньтай Цзынь и риторически уточнил — Тогда к чему ты решила вспомнить о нём?

Головная боль уколола виски и пробудила его подозрительность: «А ведь, действительно, к чему она опять вспомнила тот сон, снова заговорила о любви к нему — попытка манипуляции?» — насторожился Цзынь и, просверлив девушку взглядом, поднялся, делая пару шагов к ней и спрашивая:

— Бинчань, скажи честно, находясь рядом со мной в эти дни, ты была счастлива?

Е Бинчань довольно быстро нашлась с ответом:

— Быть рядом с Вами большая честь, и я рада была составлять Вам компанию — поклонилась она.

Но Таньтаю нужны были не эти скользкие дворцовые реверансы, а правда, поэтому он с раздражением уточнил:

— Я спросил счастлива ли ты? — надавил он голосом.

Бинчань замерла, но помолчав спокойно ответила:

— Конечно.

— Ты лжёшь мне — мрачно уличил её во лжи император.

Бинчань вздрогнула, а потом торопливо опустилась на колени и заверила:

— Я говорила искренне.

Таньтай Цзынь только фыркнул и, обходя девушку по кругу, заговорил:

— Твоего родного государства больше нет на карте, ведь Шэн пал. Тебе пришлось последовать за мной на чужбину. Твой любимый муж пропал, а стоит ему появиться, я должен буду убить его. Так с чего бы тебе быть счастливой? — переспросил он в конце с усмешкой.

Бинчань молчала, а Таньтай Цзынь продолжил:

— Твой брат, Цинъюй, сдал мне Перевал, чтобы защитить людей, он присягнул мне на верность, но никогда не скрывал, что боится. При этом он ни разу не пресмыкался передо мной и не лгал. И за это я уважаю его и ценю. А вот ты упала к ногам завоевателя, того кто забрал твою семью и того, кто разрушил твой дом. И всё это ради своей безопасности. Вчера любила одного, сегодня другого. И как же я могу доверять такой как ты? — заключил он с иронией в голосе.

Е Бинчань судорожно вздохнула и усмехнувшись начала говорить то, что на самом деле думала:

— Время всех меняет. В опасные времена женщина может поменяться, чтобы спастись. Е Сиу вот была жестокой, но потом вдруг изменилась, и ты полюбил ее. Ты же не забыл, как она обращалась с тобой, но ты ее простил. Чем же я хуже неё? Ты презираешь меня? Но ведь ты сам был в подобном положении, будучи заложником. Разве ты не притворялся тогда? Так ответь мне, что же плохого в моем желании выжить? — с достоинством закончила она, оглянувшись на Таньтай Цзыня.

Цзынь устало выдохнул и с раздражением посмотрел на неё сверху вниз:

— Я презираю тебя, это так — подтвердил он, а потом уточнил — Но не за то, о чём ты думаешь, Бинчань. Однако, ты не ровня мне, чтобы я перед тобой отчитывался. И ещё, перестань сравнивать себя с Сиу. Ты и она совершенно разные — закончил он и, разворачиваясь, невольно хлестнув ее полами своего одеяния по лицу, стремительно вышел из зала.

Бинчань дрожала, частично от пережитого страха, но по большей части от долго сдерживаемой злости:

— Таньтай Цзынь — сквозь зубы процедила Бинчань, с ненавистью глядя ему вслед — Как ты смеешь так обращаться со мной?

* * *

Людей, успевших бежать из захваченного Шэн, было немного, но в малом пространстве походного лагеря, в месте где их приютили, им всё же приходилось тесниться.

Воины, в следах копоти, в криво наложенных бинтах, смотрелись комично. Эту картину разбавляли и чумазые дети, женщины, старики — в основном из семей армии Шэн, побежавшие из столицы вслед за своими сыновьями.

Кто-то готовил на открытом огне, кто-то укачивал уставших детей. Царила минута покоя, мира и гармонии.

«Минута. Надолго ли этот покой»? — вздохнул генерал Чинь Сянь, осмотрев лагерь, и пошёл на доклад к принцу Линю.

Тот был ранен. Пан Ичжи, сменив повязки, помогал ему одеться, пока принц слушал их доклад:

— Нас застали врасплох и пришлось отступить. Столица пала. Пришлось бежать в спешке и отходить к деревням.

— Провёл подсчёты? — тихим голосом уточнил Сяо Линь.

— С нами половина войска — ответил Чинь Сянь — Остальные или убиты, или ранены, или попали в плен. Мы выяснили, что пленные солдаты живы. Также люди Таньтай Цзыня увели госпожу Бинчань. Она девушка, должно быть, ее вынудили пойти с ними.

Сяо Линь устало выдохнул и произнёс:

— Не стоит мне врать. Я рад, что она жива и в безопасности. Ей не место на этой войне. В Цзин ее семья и хорошо, что Бинчань получила возможность воссоединиться с ней.

Пан Ичжи, послушав эти вымученные комментарии «радости», вмешался:

— Ай, не будем об этом. Ваш отец мёртв. Что дальше?

— Да, Ваше Высочество — подхватил Чинь Сянь — Император умер, судьба Шэн висит на волоске.

— Нам нужен правитель — добавил от себя Джун Тай и с надеждой посмотрел на желанного претендента на трон.

Но тот не отозвался на эту надежду, он с трудом встал и выдохнул:

— Шэн больше не нужен правитель — и, сделав пару шагов мимо своих генералов, остановился.

Сяо Линь заметил на поясе Джун Тая самодельную птичку из сухой травинки и, слабо улыбнувшись, взял её в руки, рассматривая, а потом ловко исправил неточности.

Джун Тай восторженно принял возвращённую птичку и радостно улыбнулся, рассматривая идеальные теперь линии крыльев.

«Совсем ребенок, хоть и пятнадцать лет уже» — слабо улыбаясь отметил реакцию Сяо Линь, а потом перевел взгляд направо. Там стоял суровый Чинь Сянь. «Этот парень был постарше. Уже восемнадцать лет».

Эти двое всегда были вместе и выглядели братьями, хоть и не являлись ими на самом деле. Пять лет назад, когда он спас их от разбойников в лесу, где эти дети искали пропитание после суровой зимы, те стали проситься на службу к нему.

Тогда он просто пожалел их и помог устроиться при казарме стражей драконов, но со временем не было и дня, чтобы он пожалел о своем решении. Таких честных, преданных и верных людей он не встречал. Если забыть о Е Цинъюе, преданность которого оказалась общей (делу и народу), а не персональной.

Джун Тай и Чинь Сянь, они повсюду следовали за ним, частенько повторяли, что даже готовы умереть за него.

«Но с этим похоже он и сам прекрасно справится» — мелькнула мысль, рожденная ноющей болью в боку от очередной раны.

Посмотрев на обоих парней, он произнёс:

— Хочу поговорить с беженцами. Идём.

Выйдя к людям, он сцепил руки перед собой в жесте уважения и проговорил:

— Я не смог защитить столицу. Я вас подвёл. Простите — и чуть склонил голову перед людьми.

— Ваше Высочество, Вы не виноваты — начали возражать ему люди.

— У каждой страны своя судьба — мудро заметил какой-то старец.

— Да, Ваше Высочество — начали поддакивать и остальные.

Вскинув взгляд, он оглядел просветлённые лица людей перед ним и вздохнул. То ли с облегчением, то ли с печалью.

* * *

«Нда — протянула я, потягиваясь после длительной медитации — Возможно он бы и сразу повёл всех последовавших за ним на юг. Но Бинчань была далеко, её судьба была неясной, а он обещал, что защитит».

Не знал он тогда, что той больше не нужна была его защита.

Е Бинчань уже была при Таньтай Цзыне.

И тут я вздрогнула, ярко вспомнив тот эпизод, где Цзынь в лихорадке, а Бинчань протягивает руку, чтобы его задушить, пока тот спит. Подхватившись, в чём была (благо, спала не раздеваясь), я поспешила к Нянь Баюю, который по канону и спас Таньтай Цзыня, вовремя появившись среди ночи.

Жестами, что я от него хочу, мне объяснить не удалось. Написала на клочке бумаги, чтобы вернул мне голос. Я помнила, что он умеет накладывать подобное заклинание (по эпизоду с Сяо Линем), поэтому предположила, что и снять блок в его силах. Тот долго отказывался, поясняя что ему господин запретил, но после написанного мною напоминания, что потом он сможет наложить его обратно, всё-таки согласился отменить заклятье молчания.

— Нянь Баюй, Е Бинчань сегодня с ним на ночь осталась? — каким-то севшим голосом спросила я.

— Да, госпожа Е — неловко подтвердил Нянь Баюй.

С мимолетной улыбкой приняв к сведенью эту его неловкость за подтверждение неудобной правды, я торопливо продолжила:

— Ты же в курсе, что Таньтай Цзынь был ранен зачарованным клинком?

— О… Вы знаете — пробормотал Нянь Баюй, а потом пояснил — Принц приказал мне молчать о ранении. Отказался от лекаря, сказав, что рана сама затянется. Я дал ему лекарство, и он велел мне уйти — закончил он короткий отчёт об этом.

Я лишь тяжело вздохнула и, потерев ноющие виски, проворчала:

— Он велел, а ты и ушёл. Вот ведь — цыкнула я досадливо и посетовала — Твоя безусловная верность — это твоя сильная сторона, но она же, как ни печально, и твоя слабость — твой недостаток.

— Почему? — недоумённо уточнил Нянь Баюй.

— Ты порой слишком послушен ему — объяснила я и уточнила — Даже там, где не надо.

— Ну я подумал, господин просто не хочет никому показывать свою слабость. Я не смел настаивать на своей помощи — смущённо пробормотал Нянь Баюй.

— Ладно — махнула я рукой и поспешила сказать, что требовалось — У него вероятно поднимется температура, а в состоянии лихорадки он будет уязвим. И лучше Е Бинчань наедине с ним надолго не оставлять, она и придушить его может — предупредила я главного телохранителя.

— Что? — переспросил тот, видимо не сопоставляя хрупкую девушку и акт удушения ⁽²⁾, а может просто не верящий, что его проницательный принц мог приблизить к себе такого человека.

Я только хмыкнула, интерпретируя так его выражение лица, и произнесла:

— Ну, а ты как думал? Она же жена его врага — напомнила я — Да, сейчас она притворяется слабой и пытается угодить, но при возможности навредить может и не удержаться от акта мести.

— А Вы? — хмуро заметил мне Нянь Баюй — Зачем Сяо Линю сообщили о господине, когда он тайно в столицу отправился?

«Угу, супер тайно: крича во всё горло «быстрей-быстрей» и скача во весь опор, поднимая тучи пыли» — ехидно подумала я, представляя, как их отряд нёсся в столицу.

— Да не сообщала я ему — ответила я Нянь Баюю — Разведчик принёс это донесение при мне, а я там вообще случайно оказалась и не по своей воле -подчеркнула я и уточнила — Недопонимание, понимаешь?

— Аа… — качнул головой Нянь Баюй и посоветовал — Так скажите об этом господину.

— Сказать? — фыркнула я и спросила — Как же, если он меня голоса лишил и даже письма сжигает?

Нянь Баюй сконфуженно опустил голову, а потом неуверенно предложил:

— Ну я могу попробовать рассказать ему правду.

Примет ли Цзынь это за правду или просто решит, что я решила через простодушного стража его обмануть?

Посмотрев на этого честного и прямого парня, я только вздохнула, не хотелось бы подставлять такого. «Но попытка — не пытка, пусть» — решила я и произнесла:

— Ну попробуй — а следом напомнила о важном и срочном — Но это потом. Сейчас захвати лекарства и поспеши к Таньтай Цзыню на помощь.

— Так точно — отозвался Нянь Баюй и я уже понадеялась, что он позабыл про мой голос, но он обернулся и метнул в мою шею это заклинание-заглушку, сказав:

— Простите, госпожа Е, но господин меня накажет, если я не верну его заклинание на место.

Я только понимающе кивнула и потёрла горло, на миг перехваченное спазмом в момент наложения. Брр.

Смотря в спину убегающего Нянь Баюя, я запоздало подумала:

«Может быть стоило попросить его и о прахе Цзыню рассказать? Но…мало ли. Теперь многие узнали об этой слабости Таньтай Цзыня, ритуале и вот таком подлом методе убить. Услышит кто и снова опасаться подобного способа навредить Цзыню? Рискованно раскрывать эту правду всем. Нет. Скажу только лично Таньтай Цзыню, что прах его матери сохранён, а там пусть сам решает нужно ли оглашать этот факт».

* * *

В столицу возвращались неспешно. А жаль.

Мне пришлось ехать вместе с Пянь Жань на одном коне. Нет, это хорошо, что конём было кому управлять, но для моего нетренированного организма верховая езда всё равно оставалась травматичной — в общем, моя боль и печаль.

Неплохо бы было иметь и другого «водителя», ведь мой брат мог вести меня по-другому, а ехать на коне по-женски было бы всё-таки полегче. Но Е Цинъюй остался с остатками войска, проконтролировать как сворачивают лагерь, а потом кажется в Шэн поедет по приказу императора.

В пути у меня возникла идея: я решила заманить Таньтай Цзыня в усыпальницу и на месте уже показать ситуацию с прахом. Ну и записку с собой возьму — на месте разверну лист и покажу написанное. А то ведь жестами пояснить, что прах, на который я показываю, принадлежит его матери, будет непросто, учитывая, что он уверен, что собственными глазами видел, как прах был уничтожен.

Ох… А ведь Цинъюй скоро уедет с монахами проводить в Шэне обряд обращения к душе матери Цзыня. Надо бы до этого момента открыть правду Таньтай Цзыню.

К счастью, запрета для меня посещать усыпальницу Таньтай Цзынь не дал, поэтому я смогла туда пройти в день приезда и просидела там до ночи.

Я размышляла так — записку, посланную мной, Цзынь может и сжёг, но вероятно стражи должны сообщить ему, где я и тогда может он придёт сюда, чтобы выяснить что я ещё здесь забыла.

Я ждала этого, но не дождалась. То ли не сообщили, то ли Таньтай Цзынь решил игнорировать и это, а может быть и просто не смог отвлечься от дел, которые ему пришлось решать по приезду.

Потом, сделав еще пару попыток достучаться до Таньтая письмами и молча спровоцировать нашу встречу походами в усыпальницу, я решила воплотить часть событий из канона. Может он хоть здесь мне поможет встретиться и поговорить с главным героем?

В один из дней я посетила семью Е (попутно поведав новости о Бинчань, которой Таньтай Цзынь вернул титул княгини провинции Сюаньчень и оставил во дворце), потом вернулась во дворец, демонстративно собрала узелок и, оставив записку на качели у пруда, придавив её подаренной звездой, ушла.

Надеюсь, прожигающий спину взгляд мне не почудился и Цзынь заметил мой спектакль, а также надеюсь, что в этот раз буду не напрасно ждать его в усыпальнице.

* * *

Таньтай Цзынь, действовал инстинктивно, когда отнял у Сиу голос, потому как слишком боялся, что они наговорят друг другу лишнего (того, что заставит его убить ее, как в кошмаре), или что они поссорятся и та и правда сбежит. Поначалу его действие было импульсивным, потом он решил оставить это заклинание, в качестве наказания за болтливость с Линем, а потом он как-то и позабыл, что Е Сиу осталась без голоса.

Пытаться пройти к нему на приём она больше не пыталась, смирившись, что Нянь Баюй не пустит, а её записки он сжигал не читая, боясь, что та в них скажет, что выбрала Сяо Линя, потому что он сам чудовище и убийца или сообщит в них, что она нашла способ возвращения в свой мир и просит его помощи, которую он как-то обещал ей, еще в самом начале их сотрудничества.

Поэтому он и хотел, чтобы она была рядом и одновременно не хотел, чтобы она приходила, имея возможность всё сказать ему в лицо. Но прошло уже несколько дней, а Сиу и не показывалась на глаза. Так обиделась?

Но может уже пора вернуть её себе?

Бинчань плохая замена. Если бы она не пыталась сблизиться с ним, не врала в глаза, можно было ещё терпеть, но той будто необходимо было чтобы её все обожали.

Его рана начала заживать, а вместе с этим и фантомы Сиу перестали являться, и он начал…скучать? Наверное, так называется это чувство.

Сегодня он решил, что раз Сиу не хочет возвращаться, то он сам вернёт её. Спросив о её нахождении, ему доложили, что она ушла в поместье Е.

Размышляя о том, с чего начнёт их разговор, когда та вернётся, Цзынь незаметно для себя забрёл в комнаты, которые они делили с Е Сиу прежде. «Его кабинет» — оглядевшись, понял он. Подойдя к столу, он увидел край письма, скрытого под шкатулкой.

«Что это, переписка с Сяо Линем?» — тут же заподозрил он и взял его в руки. Услышав же шаги, он отчего-то инстинктивно спрятался за шторами и прислушался.

Мягкие шаги приблизились к столу, что-то прошуршало, а потом человек ушёл.

«Это была Сиу?» — подумал Цзынь и, выглянув из укрытия, увидел её спину, но решил сначала разобраться с добычей.

Читая письмо, он начал улыбаться. Это оказалось письмо ему, вероятно неотправленное, из-за разлитых чернил в нескольких местах листа, а может то был просто черновик.

Сиу писала ему, что «одуванчики больше не жёлтые, они превратились в два круглых пушистика и ждут, когда они дунут на них своими желаниями». Спрашивала, чего бы тот хотел загадать на свой одуванчик и с усмешкой признавалась, что «поначалу хотела загадать на свой одуван вернуться в свой мир, но потом решила, что жалко будет тратить желание на неосуществимое желание и поэтому пообещала вместо этого загадать, чтобы он сам мог выбрать свою судьбу, несмотря на то, что предначертано мирозданием». Потом она что-то зачеркнула и нарисовала смайлик. На другом листе было почти тоже самое, но там еще упоминался белый тигр, который «скорее всего назагадывал себе много вкусняшек, ведь не дожидаясь, когда одуванчики станут белыми, съел за это время четыре штуки. А те, что удалось спасти от его ненасытной пасти, пришлось прозрачным колпаком закрывать, чтобы они дождались императора с его великими желаниями».

Переведя взгляд с письма на стол, он увидел под стеклянным колпаком горшок с уже подсохшими одуванчиками. Сняв колпак, он протянул руку к одуванчикам, но невольно этим движением создал ветер и пух начал осыпаться, частично улетая в сторону окна. Жаль.

Посмотрев вслед ушедшей девушке, Цзынь направился за ней, а проходя мимо качели, он увидел конверт и звезду на нём.

«Она написала прощальную записку и вернула его подарок перед уходом?..» — пронеслась у него мысль, поэтому он не сразу решился открыть послание, сжимая возвращенную звезду в ладони, а когда открыл, задержав дыхание, и прочитал, тут же выдохнул.

Да, письмо оказалось для него, но не с тем чего он опасался. В нём Сиу кратко писала:

Приходи в усыпальницу. Срочно.

Таньтай Цзынь смотрел на это «приглашение» и хмурился: «Что ещё она задумала? Хочет там извиниться?». Но подумав, что их ссора слишком затянулась и вспомнив свое решение вернуть её, всё же отправился туда, куда позвали.

* * *

В гробнице было светло от множества свечей. Е Сиу сидела на коленях перед памятной табличкой Жуань-Жуань, но, кажется, не молилась, а просто ждала. «Его?..»

Заметив его приближение, она встала и начала разворачивать лист, на котором было написано:

Твоя мама здесь.

И указала рукой на урну, стоявшую слева.

Непонимающе посмотрев на Сиу, он нахмурился.

«Это урна с прахом Сунь Хуажань — другой наложницы отца — Юнь. Что она хочет сказать?»

Сиу показала на своё горло и Таньтай Цзынь отменил заклятие, про которое, честно говоря, и забыл.

— Это урна с прахом твоей мамы, Цзынь — немного сипло произнесла Сиу, снова указывая на урну слева и пояснила — Извини, но я не могла тогда оставить ситуацию как есть. Выносить прах ты запретил, поэтому я подумала и поменяла местами две урны. Император Шэна выкрал не тот прах. Наверное, мне стоит извиниться перед духом этой Юнь. Еще же не поздно отправить Цинъюю сообщение? Нужно провести в том месте, где урна разбилась, ритуал освобождения души именно наложницы Юнь… — бормотала она.

Таньтай Цзынь ошарашенно застыл:

«Это получается… Моя мама не покидала усыпальницу? Её прах здесь? В безопасности? Не похищен. Не уничтожен. Он не потерял её. Всё хорошо?..»

— Сиу…- выдохнул Цзынь, осознав этот факт, и, сделав широкий шаг, обнял девушку, прерывая её путанные объяснения-извинения.

— Ты спасла мою маму. И меня… — прошептал он — Спасибо тебе. И прости за то, что не верил — добавил он тихо и, прижав Сиу к себе ещё теснее, продолжил:

— Ты спасла меня из тьмы, холода и пустоты одиночества — пояснил он и признал — Не имея чувств, я даже не понимал до конца, чего мне не хватает для жизни. Я не жил, а существовал. Просто сохранял себе жизнь — он хмыкнул и проговорил:

— Люди говорили, что солнце дарит свет и тепло, и я слышал, что есть люди, которые как солнце наполняют душу таким светом и теплом, но я не понимал до конца, что они имеют ввиду. Двадцать лет своей жизни я мог лишь физически ощущать тепло и свет солнца с неба, но оно не трогало моего сердца, не касалось души.

Таньтай Цзынь вздохнул и, полуразомкнув свои объятья, сжав плечи Сиу, продолжил, глядя ей в глаза:

— Теперь я знаю, что ощущал с тобой, когда ты была рядом: помогала, поддерживала, советовала, разделяла проблемы и тревоги, улыбалась, заботилась, слышала меня, смотрела на меня с участием и пониманием. То было душевное тепло и свет. И что это такое я узнал с тобой. Е Сиу, ты мое солнце — выдохнул он и тихо добавил, усилив хватку своих пальцев — Ты же не бросишь меня?

«Да куда ж я от тебя денусь?..» — мелькнула мысль в моем растаявшем от приятных признаний сознании, но потом я собралась.

«Привязанность или одержимость?» — раздумывала я.

— А как же Е Бинчань, княгиня Сюаньчень? — решила я уколоть его ходящими по столице сплетнями, которые вынуждена была молча выслушивать, вместе с фальшивым сочувствием и едва скрытыми насмешками — Во всём Цзин говорят, что ты привёз себе невесту из Шэн.

Таньтай Цзынь только фыркнул и сказал:

— Что за глупости. Я забрал её из Шэн лишь потому, что она твоя сестра.

— Да ладно — хмыкнула я и прищурившись хитро спросила — А на самом деле?

Цзынь досадливо цокнул на мою прозорливость, но признал:

— Да она сама умоляла взять ее с собой, и я тогда подумал, что, имея такого заложника, будет проще договориться о капитуляции с ее мужем — Сяо Линем.

Сиу кивнула и улыбнулась:

— Больше похоже на тебя.

Таньтай Цзынь вздохнул и произнес:

— Ну да, ты знаешь какой я — и добавил, взяв меня за руку — Но Сиу, ради тебя я готов измениться: попытаться стать хорошим человеком. Только не покидай меня.

Накрыв его руку своей, я сжала ее и ответила:

— Лучше оставайся собой. И запомни, не нужно менять себя ради кого-то или чего-то. Только если сам чувствуешь, что это тебе нужно, что хочешь измениться. Ты нравишься мне таким какой ты есть. Ты не идеальный, но из нас никто не святой — усмехнулась я в конце.

Я прекрасно осознавала, что ни он, ни я — не без недостатков. И это нормально.

Цзынь улыбнулся, расслабляясь и, играя с моими пальцами, проговорил:

— Я привык, что ты рядом, ощущал тревогу, боясь, что ты уйдешь, но понял, что такое настоящая разлука лишь тогда, когда допустил мысль о твоем предательстве — о том, что ты выбрала не меня.

Опустив взгляд на наши соединенные ладони, он продолжил говорить, оправдывая свое недавнее поведение:

— Я отталкивал тебя потому что боялся потерять. Я лелеял свои иллюзии о том, что моя судьба небезразлична тебе и не хотел при встрече или разговоре с тобой осознать, что это не так. Знаешь, за многие годы я привык, что на меня смотрят с презрением, отвращением, страхом или ненавистью. Но я не мог допустить того, чтобы ты так на меня смотрела. В том своем кошмаре ты отвернулась от меня, и я будто потерял возможность чувствовать.

Помолчав немного, он произнёс:

— В прошлом я относился к Бинчань также, как Сяо Линь, привычно повторяя за ним. И этим создал тот слух, что влюблен в неё. Тогда я думал так проявляется любовь и просто притворялся, чтобы казаться нормальным человеком. Но то была не любовь — покачал он головой и задумчиво продолжил, переплетая наши пальцы:

— Когда я был с тобой, я чувствовал столько разного и не мог разобраться что это, но в этой разлуке я осознал свои чувства к тебе. За всё время ты научила меня многим чувствам — сказал он и посмотрел на меня — И оказалось, я способен любить. Но люблю я только тебя — добавил он, склонившись ко мне, но не решаясь поцеловать.

Подавшись навстречу его губам, я подарила ему короткий поцелуй и, скрыв смущение, с усмешкой заметила:

— Ничего себе, как слащаво.

— Это правда — ответил Цзынь и тоже усмехнулся, признавая — Я так сосредоточился на том, чтобы удержать тебя рядом, влюбить в себя, что не понял, когда сам полюбил. У меня ушло много времени, чтобы это осознать — дёрнул он уголком рта, а потом добавил:

— Ты уже знаешь, что раньше я не видел снов, но, когда моя жизнь была на грани, я слышал голос.

— Хм, твоя злая сущность? — уточнила я, устраиваясь на его плече, и спросила — И что он тебе наговорил на меня в этот раз?

— Не важно — ответил Цзынь — Я его почти не слышал в последнее время — и отметил, приобнимая меня за плечи и придвигая ближе к себе — Думаю, пока ты со мной рядом, она не вернётся — а потом спросил — Ты готова быть со мной до конца жизни?

«Вот хитрюга — хмыкнула я про себя — Манипуляция и шантаж. Но чего уж там» — подумала я и ответила:

— Хорошо.

Видно не ожидавший такой лёгкой победы, готовясь добиваться моего обещания долгими уговорами, Таньтай Цзынь решил уточнить:

— Точно? Не передумаешь? — и напомнил — Ты же хотела вернуться в свой мир.

— Не буду скрывать, я и сейчас хотела бы вернуться — проговорила я, теребя одну из его косичек — Но учитывая, то что удалось раскопать в библиотеках бессмертных, у меня на это мало шансов: на основе анализа всего прочитанного по душам, думаю, самый реальный способ — это умереть.

Таньтай Цзынь, услышав это, вздрогнул, и я добавила, успокаивающе погладив его по груди:

— Не волнуйся, я не камикадзе. Да и нет гарантии, что после смерти я вернусь в себя прежнюю, так что ни к чему идти на крайности. Однако, думать, что если случайно умрешь это не конец жизни — неплохо, да? — хмыкнув, заметила я и дернула за кончик косы, а потом с иронией добавила — Так что, если вдруг меня в этом мире убьют — не расстраивайся сильно, ладно?

Таньтай Цзынь дёрнулся и цыкнул:

— Сиу, ты… — и покачав головой посетовал- Вот ведь, говорить такое — и добавил сурово — Тебя не убьют. Я не позволю тебе умереть.

Сиу усмехнулась и, приподняв голову, искоса посмотрела на Цзыня:

— Ну от старости-то ты мне не запретишь умереть.

Цзынь, усмехнувшись в ответ, вернул мою голову на место, уместив ее на своей груди и ответил:

— Ладно. Разве что от старости — согласился он насмешливо и строго уточнил — Но только после меня.

Сиу фыркнула и заключила:

— Тиран.

Таньтай Цзынь только фыркнул и издал смешок, уткнувшись в мою макушку носом.

* * *

Вечером, когда мы уже наговорившись, вернулись во дворец и после разбора документов сидели рядом у стола, Цзынь чертил какие-то линии на бумаге перед ним, а я просто наблюдала за его грациозной техникой рисования. Из-за ослабших голосовых связок, в связи с долгим молчанием, после длительного разговора мой голос слегка охрип, поэтому я с удовольствием молчала.

В умиротворенной тишине мы просто сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами, пока Таньтай Цзынь вдруг не заговорил:

— Е Сиу, я думаю пора дать тебе титул — проговорил он, не отрываясь от своего занятия.

«Ну что, опять привет канон?» — хмыкнула я, закатив глаза, и уточнила, ухмыльнувшись:

— Что, назначишь меня императорской служанкой и разрешишь спать на полу рядом с твоей кроватью?

— Фу, что за глупости? — посмотрел на меня Цзынь и продолжил — Ты моя жена и пора всем дать понять, что это не изменится. Так и положим конец всем этим слухам и сплетням обо мне с Бинчань.

Я только покачала головой. Не так уж они меня и задевают, эти сплетни. А Цзынь воспринял мою реакцию иначе и произнес с давлением:

— Ты обещала мне, что, когда Шэн падёт, мы поженимся, в знак объединения земель — напомнил он и добавил — Не говори, что забыла.

— Да-да, я помню — ответила я ему — Как скажешь — а потом под подозрительным взглядом парня добавила с наигранным почтением — Раз уж сам император желает пройти брачную церемонию, как я могу возражать?

Цзынь довольно усмехнулся:

— Хорошо звучит — и придавил края свитка специальной каменной линейкой, напомнив мне тем самым кое о чём.

— Цзынь а где моя звезда? — спросила я его.

— Ты же ее сама бросила? — напомнил мне Цзынь, продолжая рисовать.

— Не бросила я — возразила я и пояснила — Просто послание для тебя придавила ею, заодно звезда привлекла твоё внимание, а то бы ты мимо записки прошёл.

— Ну… — медленно начал Цзынь, не смотря на меня — Я был зол на тебя, расстроен и выкинул этот камень в пруд.

— Что? — переспросила я, представляя эту картину, невольно сопоставляя ее с данным эпизодом фильма, и протянула про себя — «Да ладно? Сука, канон».

Таньтай Цзынь глянул на мое недовольное лицо и спросил:

— Неужели тебе так нравился этот камешек? Мне казалось ты к нему равнодушна — пожал он плечом и добавил с усмешкой — Но, если так хочешь его вернуть, ты всегда можешь достать его из пруда, тут недалеко.

— Нет уж, спасибо — пробурчала я — Ты выкинул, а я теперь в пруду «топиться» должна? Верни мой подарок — пихнула я его в бок.

— Что ж… — хмыкнул Цзынь и протянул — Раз ты так настаиваешь, то хорошо, что я его уже выловил и мне не придется топиться в дворцовом пруду — с хитрой улыбочкой закончил он и вытащил звезду из рукава.

— О — моргнула я, а потом до меня дошло -Таньтай Цзынь, ты что, обманул меня? Ты его и не кидал в пруд — обличительно указала я.

— Мне сейчас исправить это? — подняв бровь, уточнил Цзынь, подняв камень повыше.

— Нет, давай сюда — буркнула я, выхватывая у него звезду и поведала, спрятав ее в карман — У меня на неё еще есть планы.

— Какие же? — спросил Цзынь, подперев голову ладонью.

— Ну желание загадать, когда звездопад будет — ответила я и подмигнула.

— Вот как — выпрямился Таньтай Цзынь и прищурившись выдал свою догадку — Всё-таки не оставляешь мысли сбежать в свой мир.

Сиу развела руками, не отрицая, и вздёрнув подбородок с подначкой подметила:

— Разве я похожа на ту, что сдается?

Цзынь улыбнулся в ответ, уловив мою несерьезность, и ответил:

— Нет, не похожа. Но тебе вероятно долго придётся ждать звездопада. Это явление довольно редкое — протянул он и насмешливо хмыкнул — Так что я не переживаю, что твое желание под звездопад сбудется.

Сиу цокнула, оценив его реакцию, и отозвалась:

— Радуешься тому, что меня расстраивает? Вот негодяй. Мог бы хоть сделать вид, что сочувствуешь и сопереживаешь мне — посетовала она.

— Ну что ты — наигранно оскорблённо произнёс Цзынь, поясняя — Притворяться что я расстроен это же обман — и довольно добавил — Мне не о чем печалиться: звездопад нескоро, а значит ты не оставишь меня до этого события. Уж на мой век хватит — растянул он губы в улыбке злодея и протянул ко мне руки, театрально захватывая меня в плен своих объятий.

Я только рассмеялась его замашкам.

* * *

Да уж, резюмируя, эта ссора выпила много сил и нервов, но как говорится — нет худа без добра: три из пяти шипов растворились и вернулись обратно в слезу. Правда, после примирения они снова вернулись. Но не ругаться же постоянно с Цзынем из-за этого.

Позднее я рассказала Таньтай Цзыню о том, что ушла из дворца в том числе и для того, чтобы выяснить как избавиться от этих шипов, представляющих угрозу для него, что наша разлука была необходима. Поведала я и о том, что нашла в библиотеке бессмертных, дополняя свой рассказ сведениями, полученными от киношного Цзи Цзе.

* * *

«Для уничтожения злой сущности нужны три ключа: сон, слеза, нить. Они позволят обойти кармический баланс, остановить то, что суждено и всё изменить».

— Итак, мы уже с тобой прошли сон дракона, в результате, которого ты прожил бренную жизнь бога войны — говорила я — а Мин Е, к сожалению, получил несчастную любовь.

— По итогу сна ты уронил первую слезу, пролитую из-за любви, она же — слеза, убивающая душу -произнесла я, попеняв парню — Я тебя не просто тогда спрашивала плакал ли ты, а ты ответил — нет.

Цзынь только плечами пожал, а я продолжила:

— Далее — нить любви. Её ты пробудил тоже после прохождения бренной жизни. Считается, что, имея эти три ключа, можно открыть сердце бога демонов (видимо имеется ввиду — заставить его полюбить), только тогда слеза обратиться девятью шипами. Этими шипами, ударом в сердце, можно уничтожить злую сущность — резюмировала я и фыркнула:

— Честное слово, это же всё равно, что сказать — «вампира убивает кол в сердце». Ау, кол в сердце убьёт любого, а не только вампира.

Таньтай Цзынь усмехнулся моему замечанию и продолжил молча слушать, а я продолжала свой рассказ, предшествующий моему походу в секту Сяояо:

— И вот, когда я начала подозревать, что это (слеза, чувства, шипы) всё-таки случилось, хоть и вопреки моему желанию, ты резко ускакал на войну. Ждать, ничего не предпринимая — не в моем характере, потому я и отправилась в секту Сяояо — пояснила я и перечислила — Ты отсутствовал, меня с собой не взял, намекая что можешь прожить без меня какое-то время, поэтому я решила исполнить данное Цзи Цзе обещание, передать артефакт, прояснить давно мучающий меня вопрос по моей проблеме и заодно найти информацию по злой сущности, оружия против него, а главное, методам противостояния этому всему. В процессе я еще и поняла, что расстояние и разлука может сослужить нам хорошую службу — без лишних усилий превратив уже сформировавшиеся шипы в безобидную слезу. Метод разлуки не сработал, а может просто короткий срок был — пожала я плечами и добавила — Увидев видение о заклинателе Цен с его советами Сяо И, я поспешила к тебе, но было уже поздно. Из-за постмедитационной лихорадки я упустила неделю. Зато получилось подтвердить теорию по превращению шипов обратно в слезу практикой — серьёзная ссора, разочарование с твоей стороны — и шипы растворились в слезе. Как избавиться от самой слезы вообще непонятно. Она уже во мне. Ее видно на уровне астрального тела. Когда ты испытываешь ко мне особое чувство — она нагревается и если чувство сильное, то формируется шип.

Выглядели шипы, к слову, не совсем так как было показано в фильме. Они больше походили на зазубренные на конце иглы — очень тонкие и холодные, будто из нетающего льда или льдистого хрусталя.

Я научилась их вытаскивать из астральной проекции тела, но долго они в шкатулке не лежали, а возвращались обратно. Может и правильно, ведь так никто не украдёт.

Рассмотрев парочку этих шипов, что я продемонстрировала ему, Цзынь уточнил:

— То есть, к моменту моего отбытия было уже пять шипов сформировано. Как же ты их не почувствовала?

Позднее, уже будучи в секте, и убедившись в их наличии, я тоже задавала себе этот вопрос и удивлялась, как же это я не почувствовала слезу и шипы, а потом, увидев где они расположились, поняла: я принимала их воздействие за ежемесячные женские недомогания.

— Да знаешь, они в таком месте находятся, что легко спутать с другой болью и дискомфортом — уклончиво ответила я Цзыню и машинально и потёрла низ живота.

* * *

После совместного обсуждения и нескольких попыток разбить шипы, мы решили больше не пытаться разрушить их. Ведь это оружие можно было обратить и против кого-нибудь другого. Да и не стоило забывать об изначальном боге демонов, который мог в какой-то момент перехватить управление телом. Несколько шипов, пронзающих злую сущность, заставило бы его отступить.

На крайний случай была чешуйка дракона — единственный известный нам артефакт, о который эти шипы разбились в каноне. Пока что этот артефакт в руках Сяо Линя, но он сам вскоре принесёт его с собой в Цзин и или сам подарит Цзыню, как жест доброй воли, почти как в сериале, или, обменяет на что-то. Например, по мнению Таньтай Цзыня, обмен Бинчань на артефакт был бы неплохим вариантом.

Пока же мы решили не торопиться с действиями, а подробнее обсудить ближайшее грядущее. Маневрировать в камнепад проще, когда знаешь где они упадут. Мы будем готовы.

До того, как Сяо Линь навестит столицу еще есть время. До этого момента я вплотную занялась информированием Таньтай Цзыня о событиях, которые грядут. Совместно мы и решали, как поступить в том или ином случае.

Знание сила? Это так. Но также верно и другое — сила в единстве. Пока мы вместе — мы со всем справимся.

---

1) Итак, мы имеем властного императора, девушку, готовую стать наложницей, и ситуацию, когда последняя предлагает первому расплатиться за спасение, но у нее ничего нет (ни власти, ни денег, ни связей). И вот — шатёр, палатка, приглушенный свет, двое половозрелых наедине. «И…тут бы и начаться разврату» — подумал автор. Воображение разыгралось, плодя НЦ сцены 18+. «Но…извините, у нас тут китайский фандом, сдержанных и стойких личностей и скрытых желаний» — сожалеюще разводит руки автор

Вернуться к тексту

2) (на что вероятно и рассчитывала Бинчань, ну мол кто на такую слабую девочку подумает, если могучий Таньтай Цзынь умрет? Сгорел в лихорадке, воздуха не хватило, сердце не выдержало, мало ли)

Вернуться к тексту