Из руин (гет)

Я кормила Рэндальфа, а сама снова и снова мысленно возвращалась к выводам Маргариты. А ведь правда, я всегда ощущала себя чужой в своём мире, в своей семье (если это вообще можно было назвать семьёй), сложно сходилась с людьми. Зато здесь я впервые почувствовала себя дома, среди своих. Возможно, Маргарита права. Она же невыразимица и разбирается в подобных вещах. Интересно, что по этому поводу сказал бы Руквуд. Если выживем, пожалуй, поговорю с ним, предварительно взяв Непреложный обет. А сейчас пора привыкать к мысли, что я не самозванка и по праву заняла своё место возле Родольфуса в семье Лестрейнджей.

Работы в доме подошли к концу, в саду тоже нечего было делать из-за плохой погоды, так что на следующее утро я оставила Рэнди с Родольфусом и Флинки и направилась в кабинет Маргариты. Там я неожиданно для себя застала Рабастана.

— Просто попробуй, не получится — значит, не получится, — говорила ему Маргарита. — Всё останется как есть, ты не сделаешь хуже и ничего не испортишь.

Басти прижимался к стене, пятясь от матери и с застывшим в глазах ужасом мотал головой.

— Нет, я не возьмусь, я не смогу!

Увидев меня, он замолчал, умоляюще глядя на Маргариту.

— Хорошо, — разочарованно вздохнула она. — Нет, так нет.

Рабастан мгновенно ретировался. Я не стала спрашивать у свекрови, что она от него хотела. Если я рассчитывала на сохранение своей тайны, следовало уважать чужие.

Маргарита кивнула мне на полку, заставленную блокнотами в кожаных переплётах.

Я вытащила первый, открыла и с изумлением взглянула на неё. Это оказались дневники.

— Почитай мне, хочу ещё раз пережить, — усмехнулась она. — Да и для тебя, думаю, найдётся много интересного.

— И что, они вот так открыто лежат? — мне вспомнилось, как в подростковом возрасте я тщательно, но, увы, безуспешно скрывала свои записи, пока в конце концов не прекратила их вести.

— А от кого мне их прятать? — удивилась Маргарита. — У нас не принято лезть в личные бумаги, а чужие в эту часть дома не допускаются.

Я приступила к чтению.

Маргарита Шафик начала вести дневник ещё на старших курсах Хогвартса. Она довольно колко отзывалась о школе, о преподавателях и однокурсниках. Язвительная, саркастичная, при этом умная, начитанная девушка развлекалась тем, что неудобными вопросами ставила в тупик учителей и насмехалась над другими школьниками. Отвечать ей мало кто рисковал, опасаясь нарваться на ещё более безжалостные насмешки.

Меня позабавило, с каким презрением Маргарита отзывалась о консультации по выбору профессии, на которой декан Райвенкло Найджел Стреттон выразил твёрдое убеждение, что представительнице древней чистокровной семьи нет ни нужды, ни смысла в какой-либо специальности, ведь её путь — замужество и рождение наследников.

Девушка мечтала об Отделе Тайн, где работали её отец, дядя и старший брат. Никто в семье не высмеивал эти мечты, её лишь предупреждали, что достичь их будет весьма нелегко. Но Маргарита не боялась трудностей. Блестящие СОВ и ЖАБА по нумерологии, рунам, истории магии, магловедению, трансфигурации, прорицаниям, заклинаниям и защите были тому свидетельством.

— Прорицания и магловедение? — удивилась я.

— Да, — кивнула Маргарита. — Конечно, не в том виде, что даёт Хогвартс. Он вообще ничего не даёт. Прорицания представляют возможность тем, кто наделён Даром, заглянуть за завесу времени. У меня были слабые зачатки Дара, на что-то серьёзное их не хватило, но было интересно. А магловедение позволяло сравнить нашу и магловскую картины мира. В некоторых вещах маглы опередили нас на два столетия. Они могут обнаружить то, что нам недоступно. Интерпретировать, правда, не могут, но им и не нужно.

Я хотела спросить, как лорд Рэндальф относился к использованию магловских наработок, но подумала, что сама всё узнаю по мере чтения.

Попасть в Отдел Тайн Маргарита смогла только через два с половиной года после Хогвартса. На её работы по предполагаемой природе Грани обратил внимание Кайден Булстроуд, заместитель главы Отдела, и после придирчивого собеседования Маргариту взяли на испытательный срок, по завершении которого она стала полноценным сотрудником Отдела.

На этом первая тетрадь заканчивалась. Маргарита, слушавшая с задумчивой улыбкой, кивнула и сказала:

— А теперь сожги её.

— Как? — поразилась я. — А если вам ещё раз захочется вспомнить?

— Я не страдаю провалами в памяти. Мне хотелось, чтобы это прозвучало вслух. Я услышала, этого довольно. Терпеть не могу горы бумаг. Я бы их при жизни уничтожила, да руки не дошли.

Я отправила тетрадь в камин и взмахнула палочкой. Мы смотрели, как пламя пожирает переплёт, как обугливаются и распадаются страницы. В конце концов от тетради осталась лишь кучка пепла.

Мы взялись за следующую, которая начиналась описанием поездки в Египет, где Маргарита познакомилась с заместителем главы Отдела международного магического сотрудничества Рэндальфом Лестрейнджем. Рэндальф работал не покладая рук, чтобы предотвратить войну на Востоке. Он очень обрадовался знакомству с умной, проницательной соотечественницей. В Хогвартсе, учась на разных факультетах, они сталкивались мало, тем более что Маргарита была на два года старше.

Лестрейндж считался завидным женихом. Его невеста Эмили Флинт, с которой они были помолвлены с детства, погибла во время одной из первых бомбёжек Лондона. Маги поначалу не придали большого значения магловским разборкам, как они называли Вторую мировую войну, за что и поплатились. Защитный купол, установленный над Косым переулком, не выдержал, и многотонные авиабомбы обрушились на беспечных волшебников, унеся десятки жизней.

Рэндальф относился к невесте с симпатией и уважением, однако между ними не было безумной любви, поэтому его сердце не было разбито, но после войны он долгое время оставался холостяком, решив, что раз уж договорной брак не удался, значит, женится только по любви. Маргарита покорила его. Через полгода он сделал ей предложение, и девушка приняла его. И тут возникло неожиданное препятствие.

Маргарите пришлось выбирать между семьёй и карьерой. Нет, это условие поставил не Лестрейндж, как я поначалу решила. Начальник Отдела Тайн, вызвав Маргариту, заявил ей, что замужним дамам у них не место.

— Извините, мисс Шафик, но это негласное правило Отдела. Вы же понимаете, пойдут дети, балы, приёмы, управление домом… Это непременно скажется на работе, муж будет требовать от вас одно, мы — другое, вы станете рваться на части и в результате не преуспеете ни в семье, ни в карьере. Так что выбирайте.

Выбор был нелёгким. Маргарита обожала свою работу, жила ею, но и жениха любила не меньше. Рэндальф, узнав об условии Булстроуда, приуныл, но ни давить, ни упрашивать не стал, и это окончательно склонило девушку в его пользу. Она навсегда закрыла за собой двери Министерства, став полновластной хозяйкой Лестрейндж-холла, и ни разу об этом не пожалела.

В знак уважения и солидарности с Маргаритой Рэндальф тоже подал в отставку. И кое-кому это очень не понравилось.

Вскоре после свадьбы их посетил странный гость, красивый представительный мужчина немного моложе Рэндальфа.

— Маргарита, позволь представить тебе моего школьного друга Тома Реддла, — произнёс хозяин.

— Лорд Волдеморт, — недовольно поправил его гость, вежливо склоняя голову.

— Да-да. Прости, Том, вечно забываю, — обезоруживающе улыбнулся Рэндальф. — Не так-то легко распрощаться со старыми привычками.

Волдеморт слегка растянул губы в неискренней улыбке, при этом Маргарите показалось, что его глаза недобро блеснули багровым отблеском. Поздравив хозяев с недавним бракосочетанием, он сразу же перешёл к делу, не потрудившись даже уединиться с Рэндальфом.

— Лестрейндж, ты должен отозвать свою отставку. В будущем эта должность может быть полезна нашему делу. К тому времени ты наверняка станешь начальником Отдела, у тебя будут связи, доступ к информации, влияние. Ты займёшь место рядом со мной, вместе мы перевернём Британию, загоним маглов в причитающиеся им дыры, откуда они и носа не посмеют высунуть, вернём волшебникам власть и достоинство.

— Извини, Том…э-э-э, лорд Волдеморт, я пас. Честно говоря, я уже остыл к политической деятельности, остепенился, буду сидеть дома и заниматься делами Рода. Слишком многое пришло в упадок, пока я разъезжал по миру.

— Это твоё окончательное решение? — холодно спросил Лорд.

— Да, — кивнул Рэндальф.

— Хорошо. Надеюсь, ты о нём не пожалеешь.

В этих словах Маргарите почудилась угроза.

Гость ушёл, отказавшись разделить с хозяевами трапезу.

Время шло, а долгожданный наследник никак не появлялся, беременность Маргариты прерывалась на ранних сроках. Рэндальф начал нервничать. Его старший брат погиб на войне с Гриндевальдом, младший умер в младенчестве от драконьей оспы, и он не мог допустить, чтобы британская ветвь Лестрейнджей оборвалась на нём. Супруги отправились в Мунго, где целители уверили их, что они совершенно здоровы. После этого настал черёд европейских и восточных клиник, но там лишь подтвердили выводы англичан. Ни у лорда Лестрейнджа, ни у его жены не было никаких проблем с репродуктивной сферой, но беременность не вынашивалась.

Маргарита в отчаянии предложила Рэндальфу завести бастарда и принять его в Род, но он хотел ребёнка от любимой женщины. И в какой-то момент решил обратиться за помощью к бывшему школьному другу.

Леди Лестрейндж не нравилась эта идея, но выбора не было. Волдеморт согласился помочь, раскопал древний ассирийский ритуал связывания младенческих душ и взялся его провести. Удачно забеременела первенцем Друэлла Блэк. К разочарованию Сигнуса, она ждала девочку. Рэндальф и Маргарита отправились с визитом к Блэкам и обрисовали ситуацию. Те не возражали против того, чтобы породниться. Тёмный Лорд, как уже начали называть Волдеморта, сделал необходимые расчёты и провёл первую часть ритуала. Оставалось ждать.

9 месяцев, во время которых Рэндальф буквально носил жену на руках, не давая ей сделать лишнего шага, подошли к концу. Пришло время рожать Друэлле. Волдеморт остался с двумя женщинами, взял у каждой немного крови, смешал, добавил в какое-то зелье, которое они поочерёдно выпили. Остальное Маргарита помнила как в тумане. В комнате потемнело, метались тени, слышались непонятные звуки, тяжело дышала роженица, Волдеморт нараспев читал заклинания на непонятном языке. Женщина запомнила его залитое потом лицо, искажённое запредельным усилием, казалось, он не стоял в покоях роженицы, а выполнял тяжёлую физическую работу на пределе сил.

В завершение ритуала Лорд резко вскинул руки, будто отшвыривая что-то от себя, затем бережно, словно держа что-то хрупкое, опустил их, склоняясь над Друэллой, и комнату огласил крик новорожденной. Девочку, в соответствии с традицией рода Блэков давать детям звёздные имена, нарекли Беллатрикс.

Через двенадцать дней Маргарита родила сына. Мальчик был очень слаб, едва дышал, но когда через два дня, в полнолуние Волдеморт провёл последнюю часть ритуала, связав младенцев магией крови, быстро стал крепнуть и вскоре уже ничем не отличался от других детей.

Супруги Лестрейнджи были счастливы, и всё же Маргариту тревожило воспоминание о мелькнувшем на лице Волдеморта выражении злого торжества. Она не стала делиться с Рэндальфом своими опасениями, Волдеморт вскоре отбыл в путешествие, и она сосредоточилась на ребёнке.

Дойдя до этого места, я остановилась.

— Устала? — спросила свекровь.

— Нет, но сейчас время кормить Рэнди.

— Пусть Флинки принесёт его сюда, покормишь, и продолжим, — предложила Маргарита.

Я вызвала домовушку и приказала принести ребёнка.

Спустя несколько минут на пороге возник улыбающийся Родольфус с малышом на руках.

— Не прогоните? — спросил он, увидел на столе тетрадь и удивлённо распахнул глаза.

— Ого! Мне ты такого доверия не оказывала, — с шутливым упрёком повернулся он к матери.

— Это женские секреты, — засмеялась в ответ Маргарита. — Где Басти?

— Выслушивает от отца триста первый способ охоты на лис, — фыркнул муж.

Они с Маргаритой принялись обсуждать хозяйственные вопросы. Я кормила Рэнди, краем уха прислушивалась к их разговору и размышляла о том, что узнала из записей свекрови. Да, похоже, она была права. Разрозненные детали складывались в единую непротиворечивую картину. Единственное, что меня удивляло — образ Рэндальфа-старшего. Маргарита описывала его как наблюдательного, прозорливого, чуткого человека. Мне же свёкор показался несколько поверхностным и непритязательным. Возможно, решила я, Маргарита видела его в приукрашенном свете, потому что любила.

Рэнди оторвался от груди и потянулся к отцу. Родольфус взял его на руки, потом опустил на ковёр. Малыш тут же перевернулся на живот, приподнялся, опираясь на локти, осмотрел незнакомую комнату, затем снова перевернулся на спину, радостно залепетал, дрыгая руками и ногами, и повернулся к нам, ожидая реакции. Родольфус улыбнулся, и Рэнди тут же скопировал его улыбку. Муж слегка свёл брови, и малыш повторил этот жест. Выглядело преуморительно, мы все засмеялись.

Наигравшись, Рэнди начал зевать и укладываться спать.

— Не будем вам мешать, — Родольфус поднялся.

— Прикажи, чтобы Флинки принесла Белле обед сюда, — попросила его Маргарита. — Не хочу прерываться.

Когда муж, кивнув, вышел, я продолжила чтение.

Лорд предупредил, что для стабилизации Родольфусу было необходимо общество Беллатрикс, так что Блэки и Лестрейнджи стали частыми гостями друг у друга. Дети, которым по воле магии предстояло прожить жизнь вместе, на первый взгляд, неплохо ладили. Родольфус неизменно радовался при виде Беллы, протягивал ей игрушки и лакомства, скучал, если случалось не видеть её несколько дней. Беллатрикс больше занимали возможности исследовать окружающий мир.

Сигнус Блэк не терял надежды на наследника, так что через два года у Беллатрикс появилась младшая сестра Андромеда, а ещё через два года — Нарцисса, ставшая крестницей Маргариты. После третьей дочери Сигнус решил остановиться.

Беллатрикс с любовью относилась к сёстрам, но на остальной мир это не распространялось. Чем старше становилась девочка, тем явственнее Маргарита видела, что с ней что-то не так. Она легко впадала в ярость, рычала, кусалась, царапалась, била и рвала всё, что попадалось под руку. Доставалось от неё и Родольфусу, но мальчик стойко переносил все нападки, ничто не могло изменить его отношения к Белле.

Примерно в четырёхлетнем возрасте у Родольфуса начались ночные кошмары. Он вскрикивал, плакал и говорил Маргарите, что Беллу обижают, что ей плохо и её надо спасать. В первый раз Маргарита списала это на перевозбуждение и плохой сон, но когда кошмары стали повторяться из ночи в ночь, осторожно поинтересовалась у Друэллы, всё ли в порядке с девочкой.

— Беллу обижают? — хмыкнула подруга. — Да она сама кого хочешь обидит. Твой Роди слишком впечатлительный, не рассказывай ему на ночь страшные сказки.

Лестрейнджи обратились к целителям. Те уверили их, что с ребёнком всё благополучно, но на всякий случай прописали мальчику зелье сна без сновидений. Кошмары прекратились, а может, Родольфус просто перестал рассказывать о них, чтобы не расстраивать родителей.

В этом месте я потрясённо замолчала. Именно в четыре года мать стала пить и моя жизнь начала превращаться в ад. Получается, Родольфус во сне чувствовал это?

— Дети намного восприимчивее взрослых, — кивнула Маргарита. — Они способны пересекать грани миров, особенно если там есть что-то, что притягивает их. Что-то или кто-то. Жаль, что мы этого не поняли и заглушили зельями. Хотя, что мы могли сделать…

Вскоре после этого Маргарита поняла, что снова беременна. В отсутствие Лорда и поддерживающих ритуалов Лестрейнджи не особо надеялись на благоприятный исход, но всё обошлось, и в положенный срок у них родился второй сын. Родольфус, втайне завидовавший Белле, у которой было две сестры, очень обрадовался появлению младшего брата.

Через некоторое время Волдеморт вернулся в Британию и занялся возрождением своей организации со странным названием «Пожиратели Смерти». Рэндальф Лестрейндж, когда Лорд обратился к нему с предложением вернуться в ряды Пожирателей, снова ему отказал.

— У меня двое детей, Том, — сказал он, — ночные бдения, непредвиденные отлучки и передел мира не для меня. Но мой дом всегда для тебя открыт и моё состояние к твоим услугам.

Волдеморт внимательно взглянул на Родольфуса, игравшего во дворе, и прошипел:

— Хорошо, Рэндальф. Я никого не тащу в наши ряды силой. Надеюсь, твой сын заменит тебя, когда подрастёт.

Лестрейндж ничего не ответил, а Маргарита затрепетала от недоброго предчувствия.

Ко времени поступления в Хогвартс Беллатрикс стала совершенно неуправляемой. Справиться с ней мог лишь Сигнус, и то далеко не всегда. Уже при недолгом общении с девочкой бросалось в глаза её желание причинять боль и наслаждение от чужих страданий. Оставалось лишь уповать, что с возрастом это пройдёт, хотя интуиция подсказывала Маргарите, что порочные наклонности Беллы скорее будут усугубляться. Но магическая связь между детьми делала разрыв невозможным.

Родольфус неохотно принимал участие в жестоких забавах Беллатрикс, но отказаться чаще всего не мог. Он вообще ни в чём не мог ей отказать, и это очень тревожило Маргариту. Леди Лестрейндж надеялась, что в Хогвартсе Беллу заставят придерживаться рамок приличия, но её надеждам не суждено было сбыться. Недовольные письма из школы приходили едва ли не еженедельно. Рэндальф пытался объяснить сыну, что ему совсем не обязательно во всём следовать за Беллатрикс, особенно если её поступки ему не нравятся, но Родольфус неизменно отвечал «я не могу бросить Беллу одну, это предательство».

Опасаясь, что выходки Беллы заставят Лестрейнджей отказаться от договорённостей, Сигнус и Друэлла, едва дождавшись двенадцатилетия детей, настояли на скорейшем заключении помолвки, скреплённой магическим обрядом. Неожиданно на праздник явился Волдеморт.

По его словам, он не мог упустить случай поздравить сына своего старого школьного друга. Кроме того, наверняка хотел присмотреть себе новых сторонников, подумала Маргарита. На торжество собрался весь цвет магической Британии — Малфои, Нотты, Яксли, Эйвери, Розье, Селвины, Роули, Трэверсы, Флинты, Булстроуды, Паркинсоны, Гринграссы, Кэрроу… Волдеморт переходил от одной группы к другой, вставлял два-три слова, подхватывал разговор, приглашал гостей на своё выступление в Министерстве Магии. Он был невероятно харизматичен, к нему прислушивались, за ним следовали. Маргарите показалось, что Лорд намерен перетянуть на себя внимание, однако когда начался обряд, он следил за детьми с величайшей заинтересованностью, а после того, как они обменялись помолвочными кольцами, одним из первых подошёл их поздравить.

Волдеморт покровительственно похлопал по плечу счастливого Родольфуса и галантно прикоснулся губами к руке Беллатрикс. Девочка вздрогнула, зрачки её на секунду расширились, глаза восхищённо распахнулись. Лорд выпрямился и погладил её по щеке.

— К моему глубокому сожалению, — вкрадчиво произнёс он, — программа Хогвартса, где учатся наши дети, далека от совершенства. Я хотел исправить это упущение, хотел получить место преподавателя и передать детям, всё, что знаю сам, а знаю я немало. Но, увы, этому не суждено было сбыться — Дамблдор отказал мне. Старик боится конкуренции, поэтому в Хогвартсе преподают ничтожества, которые ещё хуже, чем он. Но я не намерен с этим мириться. На летних каникулах я соберу самых талантливых, самых достойных представителей подрастающего поколения из почтенных древних семей и обучу их всему, что надлежит знать чистокровным волшебникам. Надеюсь, господа, — он повернулся к присутствующим, — вы доверите мне своих детей?

Гости закивали — кто охотно, кто настороженно. Рэндальф нахмурился.

— Милорд, вы позволите мне быть вашей первой ученицей? — прозвенел в тишине взволнованный голосок Беллатрикс. — Вы не разочаруетесь во мне, клянусь вам!

— Несомненно, мисс Блэк, — Волдеморт поклонился девочке, уставившейся на него с выражением собачьей преданности. — Почту за честь обучать столь очаровательную многообещающую юную волшебницу.

Разумеется, Родольфус вслед за Беллатрикс отправился учиться у Волдеморта. О том, чему они учатся, мальчик рассказывал скупо, но Маргарита поняла главное — они учатся убивать. Волдеморт, ранее говоривший лишь о необходимости поддерживать древние традиции магического мира и не позволять маглорождённым волшебникам разрушать старинные устои, теперь всё громче заявлял, что грязнокровкам вообще не место среди магов, что хватит волшебникам прятаться и унижаться перед маглами, пора вернуть власть, положенную им по праву рождения, и поставить на место зарвавшихся простецов. Осмелившихся возражать Лорду или критиковать его взгляды, всё чаще находили мёртвыми. Некоторые попадали в Мунго, откуда выходили притихшими, вздрагивающими от каждого звука.

Однажды, когда Родольфус вернулся от Лорда, соскучившийся Рабастан схватил его за руку.

— Роди, пойдём, я покажу, что я нарисовал для тебя!

Родольфус зашипел от боли и резко выдернул руку. На вопрос матери, что с ним, юноша неохотно отвернул рукав мантии, и она увидела на левом предплечье уродливое изображение скалящегося черепа со змеёй, выползающей изо рта.

— Ты с ума сошёл? — возмутился Рэндальф. — Хочешь учиться у него — я тебе не запрещаю, но уродовать себя зачем?

— Дальнейшие занятия будут только с теми, кто принял Метку, — опустив взгляд, пробормотал Родольфус. — Это большая честь, и её удостоились не все, только самые лучшие.

— Что, и Беллатрикс? — уточнил отец.

— Да, Лорд ценит её выше нас всех вместе взятых и постоянно ставит в пример, — подтвердил юноша.

Маргарите показалось, что в его голосе мелькнули грустные нотки.

— Мерлина ради, не показывай это никому, — попросил Рэндальф. — И постарайся, наконец, понять, тебе необязательно повторять всё, что делает Белла. Большую часть того, что она делает, вообще повторять не стоит.

Родольфус упрямо вздёрнул подбородок. Говорить с ним о Беллатрикс было бессмысленно. Его не останавливало ни откровенное безразличие, которое девушка демонстрировала к нему с момента помолвки, ни переходящая грани приличия увлечённость Беллы их учителем. Величие Лорда, счастье быть рядом с ним, служить ему, выполнять его приказы, дышать с ним одним воздухом давно стали единственными темами разговоров Беллы. Над Родольфусом начинали посмеиваться. Несколько раз он дрался на дуэлях, потом с двумя самыми заядлыми шутниками произошёл несчастный случай. Остальные сделали выводы и насмешки прекратились, но то, что Беллатрикс безразлична к жениху и явно предпочитает ему другого мужчину, не видел только слепой. Родители пытались поговорить с сыном, но Родольфус твердил одно: «Я нужен Белле. Я знаю, она любит меня, я всегда буду рядом с ней».

— Не лги себе! — взревел как-то выведенный из себя слепотой сына Рэндальф. — Я не верю, что ты настолько туп, что не понимаешь, что такое любовь и что у Беллатрикс к тебе нет даже тени этого чувства.

— Ты ошибаешься, отец, — медленно произнёс Родольфус и вышел из комнаты.

— Оставь его, — Маргарита предупреждающе коснулась предплечья мужа. — Пусть верит, если ему так легче.

Рэндальф махнул рукой. Ни кровную связь, ни магическую помолвку невозможно было отменить, оставалось лишь смириться.

Когда Родольфус вернулся домой с остановившимся взглядом на пепельно-бледном лице, не говоря ни слова, прошёл к себе, а утром за завтраком Маргарита отметила, что рукав его мантии пропитан кровью из свежих порезов, она поняла, что рубеж перейден.

— Что за кретины напали на маглов в пригороде Лондона, да ещё и выпустили метку Лорда? — проворчал Рэндальф, листая «Ежедневный пророк». — Четверо убитых, в том числе двенадцатилетняя девочка. Дикость! Маглы, понятно, нам не ровня и следует держаться от них подальше, но бессмысленные убийства… Зачем?! Надеюсь, тебя там не было? — он поднял взгляд на сына.

— Был, — прошептал Родольфус. Он не прикоснулся к завтраку, лишь выпил несколько стаканов воды.

— Так. — Рэндальф отложил газету. — И что же ты там делал?

— Там написано, — Родольфус кивнул на «Пророк».

— Я хочу услышать от тебя, — жёстко произнёс Лестрейндж-старший.

— Лорд сказал, что нам пора переходить к решительным действиям и показать… — голос Родольфуса сорвался. — Показать, кто истинные хозяева этого мира, напомнить маглам их место и на деле продемонстрировать нашу преданность идеалам чистой крови.

— И что маглы, поняли вас? — голос Рэндальфа звенел от ярости. — Прониклись? Особенно ребёнок, которого, я надеюсь, хотя бы не ты убил?

— Не я, — слова давались Родольфусу с трудом. Его лицо исказилось от боли. Маргарита догадалась, что ребёнка убила Беллатрикс.

Рэндальф исподлобья смотрел на сына. Рабастан, сжавшись, переводил взгляд с отца на брата, потом посмотрел на отброшенную Рэндальфом газету и не удержался от вскрика.

— Папа, смотри, Кеннет, брат Торберна Фосетта с моего курса убит, — и испуганно замолчал.

— Час от часу не легче! — Рэндальф вернулся к «Пророку». — Тело нашли в Лютном, вероятно, ограбление. А он разве не из вашей компании? — снова повернулся он к Родольфусу.

Тот кивнул, ещё больше побледнев.

— Кен… вчера отказался, — еле слышно прошептал он. — Ушёл. Заявил, что выходит из Организации.

В столовой воцарилось молчание.

— Лорд сказал, что в случае отказа отвечать будем не только мы, но и наши семьи, — нарушил его Родольфус.

Рэндальф яростно смял газету.

— И что теперь? — спросил он.

Родольфус ничего не ответил.

В сентябре сыновья уехали в Хогвартс. У Родольфуса и Беллы это был последний курс. Свадьба была назначена на август.

Закончилась очередная тетрадь. Я бросила её в огонь, поворошила угли.

— Я уверена, если бы не Подменыш, Родольфус ушёл бы вместе с Кеннетом, — тихо произнесла Маргарита. — А скорее, вообще бы не пришёл к Волдеморту. Мой сын унаследовал от Рэндальфа неприязнь к маглам, однако никогда не считал, что их непременно нужно уничтожить. Но он не мог оставить ту, кого все мы считали Беллатрикс. Не берусь судить, насколько это его оправдывает, но порой мне казалось, что его чувство к Белле — позволь мне так её называть для простоты, — не имеет ничего общего с любовью, а является чем-то сродни той одержимости, что Белла питала к Лорду. На сегодня, пожалуй, хватит, — решительно заявила она. — Жду тебя завтра.

Оказывается, давно стемнело, а я и не заметила, полностью погрузившись в воспоминания Маргариты. Рэнди уже крепко спал. На ночь Флинки кормила его смесью, так что в моём присутствии не было необходимости.

Родольфус ждал меня, лениво листая книгу.

— Устала? — заботливо спросил он.

— Немного, — призналась я. — Но не жалею о потраченном времени. Твоя мать удивительная женщина!

Родольфус улыбнулся.

Я поцеловала спящего Рэндальфа, поправила одеяльце и повернулась к мужу.

— Наверное, я ужасная мать. Бросила сына на целый день.

— Не бросила, а дала провести время с родным отцом, — поправил Родольфус. — Ты прекрасная мать и замечательная жена. Рэнди быстро растёт, а я и так почти месяц пропустил, — вздохнул он. — Теперь навёрстываю.

Я немного поколебалась, не рассказать ли ему всё-таки, до чего докопались мы с Маргаритой, но в очередной раз не решилась. Родольфус, будто почувствовав мои сомнения, выжидательно взглянул на меня, но я поцеловала его и пожелала спокойной ночи.

Утром Рабастан снова опоздал к завтраку. Мы уже заканчивали, когда он примчался, лучась довольством, сунул Рэнди погремушку-прорезыватель, которой сын сразу же принялся тарахтеть, одновременно пытаясь засунуть в рот, и вывалил на стол кучу всяких деликатесов.

— Ты что, был в Лондоне? — возмутился Родольфус. — Лорд приказал…

— Брат, не занудствуй, — попросил Басти. — Если ему приспичит, трансгрессирую через Метку, он и не заподозрит ничего.

— Но тебя могли узнать!

— Я был в магловском районе.

— Опять по девкам бегал? — нахмурился старший брат.

— Не без того, — самодовольно ухмыльнулся младший. — Между прочим, я популярен, мне обрадовались, вас с Беллой поздравляют с твоим выздоровлением, я тоже про вас не забыл, смотри, сколько всего принёс, так что не ругайся.

Всё это он выпалил на одном дыхании, плюхнулся за стол и быстро застучал вилкой.

— Тебя не покормили завтраком? — хмыкнул Родольфус.

— Мы проспали, — с набитым ртом промычал Басти.

— Сочувствую. Надеюсь, ты не болтаешь лишнего и не внушаешь напрасных надежд?

Рабастан помотал головой.

— Мы всего лишь весело проводим время к обоюдному удовольствию. Попробуйте, — он кинул нам коробочку с засахаренными ананасными дольками. — Помните, старина Слизнорт нас такими угощал? Вкусная вещь, между прочим, я все годы не мог забыть. Наше скудное питание меня, честно говоря, достало.

— Вот и положим ему конец, — неожиданно сказал Родольфус и пружинисто поднялся на ноги. — Думаю, настало время навестить наших поставщиков лично. А для большей внушительности заявимся при полном параде. Флинки, принеси плащи и маски, — потребовал он, — и захвати корзину для покупок.

Через несколько секунд униформа Пожирателей лежала перед нами. Родольфус с сомнением взглянул на меня, но я уже решительно натягивала плащ. Он не стал возражать.

Мы аппарировали к одному из местных бакалейщиков.

— Бомбарда! — дверь разлетелась в щепки, хотя муж использовал самый мягкий вариант заклинания. Мы вошли в лавку.

Обитатели в ужасе попятились от нас. Родольфус приподнял маску, в упор взглянул на хозяина и, поигрывая палочкой, перечислил то, что нам нужно. Хозяйка, трясясь от ужаса, выставила всё на прилавок.

— Умоляю, не трогайте детей! — еле сдерживая слёзы, прошептала она. — Дети не виноваты.

Родольфус презрительно ухмыльнулся.

Флинки сноровисто упаковала провизию, подтверждая, что всё отменного качества.

— Полагаю, в следующий раз в нашем присутствии не будет необходимости? — холодно осведомился муж.

Хозяин, жилистый мужчина средних лет, перепуганно кивнул.

Родольфус швырнул ему под ноги пригоршню галлеонов и мы вернулись в Лестрейндж-холл.

— К сожалению, этот сброд понимает лишь подобное обращение, — констатировал он. — Слухи в наших местах расходятся быстро, так что, надеюсь, больше проблем не возникнет. А если возникнет, поговорим на другом языке.

Всё-таки общение с Волдемортом оставило отпечаток, — подумала я, направляясь к Маргарите.

— Ты задержалась, милая, — упрекнула меня свекровь. Пришлось рассказать ей о нашей вылазке.

— Хуже для вас уже не будет, зато меню разнообразите, — приняла нашу сторону Маргарита. — Продолжаем?

Я открыла очередную тетрадь.

С тех пор так и повелось — после завтрака я проводила часть времени с Рэнди, играла и занималась с ним, потом Флинки укладывала малыша, а я спешила к свекрови. Если Родольфус был свободен, он оставался с сыном, а я могла уделить воспоминаниям Маргариты больше времени.

Последний год в Хогвартсе прошёл для Родольфуса тихо. На рождественских каникулах Рэндальф приказал ему остаться в замке, якобы для того, чтобы не отвлекаться от подготовки к ЖАБА, а на самом деле, чтобы избавить от участия в рейдах Пожирателей. То же самое сделали Сигнус Блэк, Нотт, Эйвери и Малфой. Рабастан тоже остался в школе из солидарности с братом, к которому был очень привязан с детства.

Семикурсники успешно сдали экзамены, и в домах Лестрейнджей и Блэков закипела подготовка к свадьбе. Правда, церемония чуть не сорвалась из-за того, что в июле Родольфус был ранен, попав в засаду во время очередного рейда. Но лучшие целители, каких только смог найти Рэндальф, поставили юношу на ноги, и свадьба состоялась. Почётным гостем на ней был Волдеморт, с которого Беллатрикс весь вечер не сводила влюблённых глаз.

После этого тишина и покой надолго покинули Лестрейндж-холл. Белла устраивала скандалы, швырялась проклятиями, изводила Родольфуса придирками и насмешками, уходила когда хотела, могла отсутствовать по нескольку дней. Родольфус скрипел зубами и молчал, изредка срываясь и круша всё вокруг. После этих срывов он замыкался в себе и подолгу не выходил из комнат, отведенных новобрачным.

Надо сказать, что магия крови действовала и на Беллатрикс. Родольфус был ей нужен рядом, поэтому она всегда возвращалась, но, оказавшись возле него, приходила в неистовство. В каком-то смысле ей было ещё тяжелее чем Родольфусу.

— Ты определился, чем будешь заниматься? — спросил как-то за ужином Рэндальф сына.

— Да, сегодня я подал заявку в Руководящий центр Сети летучего пороха, — кивнул Родольфус.

— Мерлинова борода, зачем тебе это? — поразился Лестрейндж-старший. — С твоими результатами ЖАБА ты мог бы претендовать на должность в Отделе международного магического сотрудничества или в Отделе Тайн, тебя же всегда интересовали их разработки. Что ты в этом центре будешь делать, камины к Сети подключать? Ради этого не стоило так упорно заниматься, с этим любой грязнокровка справится.

— Повелитель сказал, что ему нужен свой человек в этом центре, — пояснил Родольфус.

— ПОВЕЛИТЕЛЬ?!!! — Рэндальф изумлённо вскинули брови. — Однако, и замашки у Тома.

— Папа, это просто фигура речи, — смутился юноша.

— Фигура речи??? — взвизгнула Беллатрикс. — Да как ты смеешь!

— Вы перед ним на коленях, часом, не ползаете? — язвительно поинтересовался отец, проигнорировав вопли Беллы. — Руку не целуете или край мантии?

Родольфус опустил глаза.

— Опуститься перед Повелителем на колени — великая честь, которой достоин не каждый! Целовать его руку, дышать с ним одним воздухом — уже счастье! — выпалила Беллатрикс.

— Из платья не выскочи, — брезгливо поморщился Рэндальф.

— Отец, пожалуйста, не забывай, что Белла моя жена, — Родольфус со стуком отложил приборы.

— Главное, чтобы она об этом не забывала, — парировал Рэндальф.

— Как же, забудешь об этом, — скривилась Беллатрикс.

— Да, Белла, пока я жив, я не позволю тебе об этом забыть, — серьёзно произнёс Лестрейндж-старший.

Беллатрикс демонстративно возвела глаза к потолку, но предпочла не продолжать спор. У Маргариты от слов Рэндальфа сердце внезапно сжалось в недобром предчувствии.

— Повелитель! — бушевал Рэндальф, когда они с Маргаритой вернулись к себе. — Руку целуют! Кому??? Жалкому полукровке, выросшему в магловском приюте и после школы торговавшему в Лютном? Да мои предки в гробу переворачиваются! И предки Малфоев тоже.

— Тише, прошу тебя, — остановила Маргарита мужа. — Рэндальф, такие вещи опасно говорить. Вспомни Фосеттов.

Лестрейндж вздохнул. Вскоре после похорон Кеннета во время грозы в дом, где жила его семья, ударила молния. Из всей семьи уцелел только малыш Торберн, который гостил у однокурсника.

— Думаешь, что мой сын способен поднять на меня руку из-за своего… Повелителя?

— Он — нет. А вот его жена… Даже если не сама, хватит и того, что она передаст Тому твои слова. Ты же знаешь, он ненавидит, когда вспоминают его старое имя и то, где и с кем он рос до Хогвартса. Он ведь взял в заложники детей тех, кто слишком много о нём знает, — медленно произнесла женщина. — Наши дети полностью в его власти. Ты его не боишься, Рэндальф, но ты же не хочешь, чтобы Родольфус отвечал за твои слова?

— Не хочу, — вздохнул мужчина. — Ему и так хватает проблем. И тут я тоже не понимаю, — он снова вскинулся. — Магия крови требует, чтобы они держались друг возле друга. Ну и жили бы в своё удовольствие. Нужен Беллатрикс этот Лорд — да пусть бы и бегала к нему. А Дольф завёл бы себе любовницу и был с ней счастлив. Что такого? Многие так живут. Здоровались бы утром за завтраком, желали друг другу хорошего дня и радовались жизни, каждый своей, лишь бы бастардов, если заведут, не вводили в Род. Так нет же, этот мальчишка вбил себе в голову, что влюблён и обязательно дождётся взаимности. Ладно, в десять лет это ещё можно было понять, но ему уже почти двадцать, пусть откроет, наконец, глаза! Это моя вина, — с горечью сказал Лестрейндж после небольшой паузы. — Я так сильно хотел наследника, что связался с Томом. А всего-то надо было подождать ещё немного. Мне казалось, что я готов заплатить любую цену за сына, но вышло так, что за моё нетерпение сейчас расплачивается Родольфус и, похоже, будет расплачиваться всю жизнь. Я должен был сообразить, знал ведь, с кем имею дело!

Рэндальф с досадой ударил кулаком по стене.

— Рабастана я ему не отдам, — твёрдо сказал он. — Пусть даже не надеется.

У Маргариты снова тревожно заныло сердце.

Новые реалии необратимо меняли обитателей Лестрейндж-холла. Особенно сильно это сказывалось на Родольфусе. Скучная нелюбимая работа, нападки жены, безответная любовь, придирки Лорда, о которых дома с удовольствием рассказывала Беллатрикс, рейды, в которых он мучил и убивал ни в чём не повинных людей, ожесточили его. Он становился мрачным, нелюдимым, резким. Ненадолго смягчали его лишь наивная болтовня и восторженные взгляды Рабастана, обожавшего старшего брата. К сожалению, Белла тоже это заметила и взялась за Басти. «Второй, которому никогда не стать первым», «запасной вариант», «суррогатный Лестрейндж» то и дело срывалось с её губ, незаметно, но неодолимо подтачивая его уверенность в себе.

— Жалкая копия, — выпалила я, вспомнив удививший меня саму эпитет, которым я в пылу гнева чуть не назвала деверя.

— Да, и это, — кивнула Маргарита. Глаза её блеснули. — У тебя есть доступ к воспоминаниям Подменыша?

— Скорее, к эмоциям, — уточнила я. — Раньше эмоции Беллатрикс… Подменыша затапливали меня, побуждая к несвойственным мне поступкам и словам.

— А как же Том? Подменыш обожествляла его, это, пожалуй, было самое сильное из её чувств, оно должно было тебя снести.

В Маргарите не вовремя проснулась невыразимица, поняла я.

— Какими бы там ни были её чувства, но когда я увидела нынешнюю ипостась Лорда, меня и снесло — от страха и отвращения. — Я передёрнулась, вспомнив жуткое безносое лицо, бледную кожу, немигающие глаза рептилии, лысый череп, шипящий голос.

— Подменыш бы и не заметила, — предположила Маргарита. — Тем более, что, по твоим словам, у них должна была родиться дочь.

— Сразу после появления в этом мире у меня была мысль и дальше изображать восхищение Лордом, — призналась я. — Думала, это обеспечит мне безопасность, но при одной только мысли, что этот монстр до меня дотронется, меня начинало выворачивать.

— Как интересно…

Маргарита собиралась забросать меня вопросами, но я решительно заявила, что хотела бы вернуться к записям. Свекровь, разочарованно вздохнув, согласилась.

Рабастан никогда не жаловался на Беллу, со стороны казалось, что он пропускает её слова мимо ушей, поэтому Родольфус не вмешивался. Он крайне редко возражал жене. Единственное, в чём он был непреклонен — он ни разу не позволил ей дерзить родителям. После нескольких Силенцио и Петрификусов Беллатрикс прекратила попытки, с удвоенной силой отрываясь на муже и девере.

В конце лета, незадолго до отъезда Басти в Хогвартс, эльфы сообщили, что кто-то ломает деревья, разрушает теплицы, бьёт статуи в дальнем углу сада. Рэндальф с Родольфусом решили устроить засаду на незваных гостей, однако Лорд неожиданно вызвал Родольфуса и Беллатрикс. Лестрейндж-старший не посчитал это достаточным поводом для отмены своих планов.

— Папа, можно я пойду с тобой вместо Родольфуса? — подскочил к отцу Рабастан.

— Вместо Родольфуса? — взревел отец. — Никогда, слышишь, никогда не сравнивай себя с Родольфусом! Ты не он и никогда им не станешь!

Басти отшатнулся от отца, всхлипнул и убежал.

— Рэндальф! — укоризненно взглянула на мужа Маргарита.

— Не могу слышать, когда он сравнивает себя с Дольфом и хочет быть как брат, — вздохнул тот. — Не накликал бы себе такой же судьбы. Знаю, что глупость и суеверие, — отмахнулся мужчина, глядя в смеющиеся глаза жены, — но ничего не могу с собой поделать. Считай это моей маленькой слабостью.

Маргарита улыбнулась. Хотя Рэндальф тщательно скрывал от всех и даже от самого себя, для неё не было тайной, что младшего сына он любит больше. Жизнерадостный, энергичный, увлекающийся квиддичем и охотой, уже заглядывающийся на девочек Рабастан напоминал Рэндальфу его самого в юности. Однако и без того чувствуя огромную вину перед Родольфусом, Лестрейндж-старший был неизменно строг с Басти, уверенный, что так будет справедливо по отношению к обоим сыновьям.

— Твои слова очень задели Рабастана, Рэндальф, — заметила Маргарита. — Если Белла снова выплеснет на него свой яд, мальчик может решить, что она права.

— Я поговорю с ним, когда вернусь, — пообещал Лестрейндж, вскакивая на коня.

Можно было аппарировать, но Рэндальф обожал лошадей и никогда не отказывал себе в удовольствии прокатиться верхом.

Когда к утру взмыленный, окровавленный конь вернулся без всадника, обеспокоенная Маргарита отправила эльфов на поиски и вскоре они вернулись с истерзанным, обглоданным телом хозяина.

Родольфус, едва узнав о случившемся, бросил всё и примчался к матери. Вместе с друзьями они обследовали сад и нашли останки странного существа, на первый взгляд показавшегося Маргарите чем-то вроде обросшего шерстью паука.

— Квинтаног? — изумился Августус Руквуд, которого Маргарита помнила ещё стажёром, пришедшим в Отдел Тайн незадолго до её отставки. — Странно. Считается, что они встречаются только на острове Дрир и никогда его не покидают.

— Судя по следам, он был не один, — крикнул Эйвери.

— Да, минимум трое, — согласился Уолден Макнейр. — И, похоже, второй тоже тяжело ранен.

В пяти милях от Лестрейндж-холла было обнаружено тело второго квинтанога. Третий бесследно исчез.

Тело Рэндальфа было страшно изуродовано, однако Маргарита отказалась хоронить мужа в закрытом гробу. Многие из пришедших попрощаться торопливо отводили взгляд, но ей было всё рано. Она смотрела на гроб и не видела ни ужасных ран, ни обескровленных лоскутов кожи. Перед её глазами Рэндальф стоял таким, каким она увидела его в первый раз в Египте много лет назад — загорелый, сильный, с яркими карими глазами и разметавшимися на ветру, прилипшими ко лбу волосами, смеющийся и полный жизни.

— Мои соболезнования, леди Лестрейндж.

Маргарита вздрогнула, узнав этот вкрадчивый голос, напоминающий шипение змеи.

— Благодарю вас, лорд Волдеморт, — с трудом ответила женщина.

— Мои люди найдут последнего квинтанога и разберутся, как он попал на земли поместья, — пообещал Лорд. — Это мой долг во имя нашей старой школьной дружбы с дорогим Рэндальфом.

Произнося эти пустые, ничего не значащие слова, он не спускал с Маргариты испытующего взгляда. К счастью, все сотрудники Отдела Тайн были прекрасными окклюментами, и Маргарита не являлась исключением. Лорд не узнал, что она ни секунды не сомневалась, по чьей воле квинтаноги покинули остров Дрир.

— Мама, — Родольфус сжал её пальцы, — если бы только я мог знать…

— Ты нарушил бы мою волю, Лестрейндж? — в обманчиво-мягком бархатном голосе Волдеморта прорезалась сталь.

— Я был бы рядом с моим отцом, Милорд, — твёрдо ответил Родольфус. — В прошедшем рейде от меня было мало толку, а моё присутствие рядом могло бы его спасти.

— Я не стану карать тебя сегодня, — процедил Лорд. — Горе туманит твой разум и ты сам не сознаёшь, что говоришь. Надеюсь больше никогда от тебя не слышать подобного, иначе ты горько пожалеешь о своём своеволии.

— Да, Милорд, — голосом, в котором не было и тени страха, подтвердил Родольфус.

Маргарита поняла, что её сын остаётся собой, что несмотря ни на что Волдеморту не удалось ни сломать, ни полностью подчинить юношу. Горе, давившее на неё невыносимой тяжестью, стало немного легче. Она стиснула ладонь старшего сына, другой рукой прижимая к себе младшего, и почувствовала, что Рабастан весь дрожит.

— Если бы я был таким, как Роди, папа взял бы меня с собой и сейчас был бы жив, — сквозь слёзы пробормотал мальчик.

— Нет, милый, вы оба были бы мертвы, и этого я бы точно не вынесла, — Маргарита крепче прижала сына к себе. — Папа боялся за тебя, потому и не взял.

Басти ничего не ответил.

После похорон Лорд отбыл, захватив с собой Беллатрикс. Родольфус остался с матерью и братом. Но долго находиться в Лестрейндж-холле он не мог, работа и Лорд требовали его присутствия в Лондоне. Басти вернулся в Хогвартс, и Маргарита осталась одна.

Ей не хватало Рэндальфа, его улыбки, голоса, смеха. Конечно, в доме были и колдографии, и портреты, но всё это было не то.

Многие полагают, что любой волшебный портрет полностью сохраняет все черты личности того, кто на нём изображён. На самом деле, это далеко не так. Причин тут много — это и мастерство живописца, и степень его знакомства с оригиналом, и желание заказчика. Мастеров, способных создать истинно живой портрет, воплощающий всю полноту личности прототипа, всегда было немного и их услуги стоили баснословных денег. Родольфус, ставший теперь главой Рода, разыскал Мастера и не поскупился на оплату. Маргарита захотела парный портрет, чтобы хоть на полотне оставаться рядом с мужем. Художник изучил её записи, касавшиеся Рэндальфа, поговорил о нём со всеми, знавшими лорда Лестрейнджа, начиная с домашних эльфов (у Беллатрикс случилась истерика) и заканчивая Волдемортом, который неожиданно уделил Мастеру толику своего драгоценного времени.

Портрет, созданный художником, все нашли превосходным, мало чем отличающимся от портретов директоров Хогвартса. Маргарита поблагодарила живописца, Родольфус щедро оплатил его работу. Но на самом деле всё вышло не совсем так, как ей хотелось. В процессе работы Мастер, как это часто бывает, увлёкся ею и, вольно или невольно, ревность к мёртвому сопернику проявилась в его творении. Рэндальф вышел чуть более простоватым, и немудрёным, чем был на самом деле. Художник полноправно заслужил звание Мастера, и разница была практически незаметна для всех, кроме Маргариты. Но это было лучше, чем ничего, тем более что добрый нрав, любовь к ней и сыновьям, увлечённость и энергичность прототипа нашли своё воплощение в портрете.

Своё изображение Маргарита считала несколько приукрашенным, но сыновья в один голос заявили, что мама получилась как живая, и не только внешне. Так что портрет занял своё место в галерее Лестрейндж-холла.

— Я заметила твой скептицизм по поводу моих описаний Рэндальфа, — сказала Маргарита, когда я остановилась передохнуть, — но не стала ничего говорить. Теперь ты понимаешь.

— Рабастан… Вы хотели, чтобы он исправил портрет? — догадалась я.

— Да, — подтвердила Маргарита. — Но у него не хватает духу.

— Оно и к лучшему, — заявила я. — Кого-кого, а лорда Рэндальфа он вам точно не нарисует. Получится смесь Мерлина, Салазара Слизерина и Одо-героя. Он же боготворит отца.

— Возможно, ты права, — с улыбкой признала Маргарита. — Хотя жаль, что он даже попробовать не решился.

Я считала, что и пробовать не стоит. Неудача обескуражит Басти и надолго, если не навсегда, отобьёт охоту к рисованию.

...Рабастан снова уехал в Хогвартс, Родольфус и Беллатрикс окончательно перебрались в лондонский особняк, Маргарита осталась одна в опустевшем Лестрейндж-холле. Старший сын навещал её каждую неделю. Он никогда ни на что не жаловался, но Маргарита видела, что ему тяжело.

— Родольфус, вы думаете о наследнике? — спросила она в одно из таких посещений. — Не забывай, это твой долг перед Родом.

— Да, мама, но сейчас не время, — замялся сын. — Идёт война. Когда Лорд победит…

— Надеюсь, этого не случится, — резко оборвала его Маргарита. — Мне бы не хотелось, чтобы мои внуки росли в мире, где победит Лорд.

Позже Нарцисса по секрету рассказала ей, что Родольфус не раз говорил с Беллой о ребёнке. Беллатрикс огрызалась, он настаивал, и в конце концов Белла пожаловалась Лорду. Волдеморт доходчиво объяснил Родольфусу, что ни о каком ребёнке не может быть и речи — Беллатрикс нужна ему в качестве участницы рейдов, сражающейся с аврорами и карающей предателей, а не клуши, нянчащей сопливого отпрыска Лестрейнджей. В качестве основного довода были использованы многочисленные Круциатусы, после которых Родольфус несколько дней не мог стоять на ногах несмотря на зелья. Когда Лорд, закончив экзекуцию, вышел, Белла склонилась над лежащим в крови мужем и прошипела: «Ещё раз про наследника заикнёшься — тебе нечем будет его делать», — после чего, не оглядываясь, последовала за Повелителем. Об этом Нарциссе поведал присутствовавший при экзекуции Люциус.

— Обещай мне, что ты не позволишь Рабастану впутаться во всё это, — попросила Маргарита сына. — Отец не хотел бы этого. Он и тебя не хотел там видеть, но ты сделал свой выбор. Рабастану среди вас не место.

— Хорошо, мама, — кивнул Родольфус. — Если хочешь, я дам тебе Непреложный обет.

От Обета Маргарита отказалась. Как оказалось впоследствии, это было правильное решение.

Едва окончив Хогвартс, Басти стал упрашивать брата представить его Волдеморту и ввести в организацию. Родольфус отказался. Тогда Рабастан обратился к Белле. Вопреки ожиданиям она, обычно безжалостно высмеивающая деверя, откликнулась на его просьбу, и очень скоро Рабастан получил Метку и начал участвовать в рейдах. Вскоре то ли в шутку, то ли всерьёз Лестрейнджей прозвали «Тройкой непростительных».

— Прости, я ничего не мог сделать, — вздохнул Родольфус в ответ на немой укор матери. Маргарита лишь махнула рукой. Её мир, начавший рушиться со смертью Рэндальфа, распадался, и ничто не могло остановить его крушение, хотя 31 октября 1981 года ей показалось, что всё ещё может наладиться.

Маргарита знала, что в этот день Грань истончается и есть шанс услышать тех, кто ушёл за неё. Эльфы убрали дом, расставили светильники Джека, окурили комнаты дымом сосновых веток, разожгли очаг и оставили хозяйку одну. Маргарита взяла свечу, прикрыла глаза и вызвала перед внутренним взором лицо Рэндальфа. Послышалось тихое потрескивание, появилось ощущение присутствия в комнате другого человека…

— Мама, ты не могла бы прийти к нам сейчас?

Маргарита с досадой открыла глаза. В ревущем пламени возникло озабоченное лицо Родольфуса. Женщина зачерпнула горсть летучего пороха, бросила его в камин и шагнула следом.

Родольфус протянул ей руку, помогая выбраться.

— Мама, посиди, пожалуйста, с Беллой, я должен…

Не договорив, он швырнул в огонь пачку исписанных пергаментов и потянулся за следующей. Рабастан подтаскивал новые, а Беллатрикс безучастно сидела на полу в углу комнаты и горестно выла на одной ноте. Маргарита подошла к ней и взяла за руку, но девушка этого не заметила.

— Что случилось? — спросила Маргарита, незаметно накладывая на Беллатрикс Силенцио.

— Повелитель исчез.

Ещё одна стопка листов полетела в огонь.

— Он узнал о пророчестве, согласно которому его должен уничтожить ребёнок, родившийся в конце июля у тех, кто уже бросал ему вызов… Что-то в этом роде…

Родольфус просмотрел несколько документов, отложил один, остальные отправил следом за предыдущими.

— Под это описание подходило двое детей, один — сын Поттеров, второго ребёнка я не знаю. Сегодня вечером Лорд ушёл к Поттерам и исчез. Родители мальчика убиты, с малышом, говорят, всё в порядке, Авада отскочила от него и развоплотила Лорда.

Беллатрикс широко раскрыла рот, из которого не донеслось ни звука.

— Басти, дай Белле воды, — распорядилась леди Лестрейндж.

Стакан, протянутый Рабастаном, полетел в стену. Маргарита подумала, что с невесткой не так всё плохо, как думает Родольфус, и вернулась к разговору.

— Тело нашли?

— Нет, только одежду. Так бывает?

— Да, тело могло распасться под воздействием некоторых заклинаний. Но зачем он пошёл сам? В таких случаях лучший вариант убрать угрозу чужими руками. А что это вообще за пророчество, откуда оно взялось?

— Понятия не имею — Родольфус бросил в огонь последнюю пачку документов и обессиленно вздохнул. — Лорд не особенно со мной делился.

В камине появилась голова Люциуса.

— Стоим на своём: были под Империусом, не могли сопротивляться. Накладывал сам Лорд, охотился за нашими деньгами, — не тратя времени на приветствие, заговорил он. — В окклюменции ты сильнее меня, Веритассерум использовать не будут, я уже поговорил с кем надо. Стоило недёшево.

— Я верну. У меня нет выходов на нужных людей, — склонился к камину Родольфус.

— Белла не подведёт? Нельзя допустить, чтобы её допрашивали.

— Она в невменяемом состоянии, — Родольфус повернулся к жене и снова вздохнул.

— Оно и к лучшему. Значит, Белла больна, ты под Империусом, Рабастан не при делах. Может, и выкрутимся. Друг друга не выдавать! — предупредил Люциус и, не дожидаясь ответа, исчез.

Родольфус с помощью заклинаний очистил воздух, убрал пепел. Теперь ничто не указывало, что недавно тут что-то жгли.

От входных дверей раздался грохот, в комнату ворвались авроры.

— Всем лечь! Не двигаться! Все арестованы!

— В чём дело, господа? — холодно осведомилась Маргарита. — Почему вы позволяете себе врываться в наш дом? И я хочу услышать, за что нас арестовывают. Предъявите ордер, пожалуйста.

Авроры, не ожидавшие застать в доме пожилую волшебницу, остановились. Вперёд выдвинулся зловещего вида маг на протезе. Лицо его уродовали шрамы, искусственный глаз вращался в глазнице. Маргарита знала его — Аластор Грюм, убивший юного Ивэна Розье, кузена Беллатрикс.

— Родольфус Лестрейндж, Беллатрикс Лестрейндж и Рабастан Лестрейндж арестованы по обвинению в принадлежности к организации Пожирателей Смерти, участии в многочисленных пытках и убийствах волшебников и маглов. К вам это не относится, миссис Лестрейндж, мы не ожидали застать вас здесь.

— Стинки, пригласи сюда журналистов из «Ежедневного пророка», немедленно, — выкрикнула Маргарита, щёлкнув пальцами.

— Думаете, они успеют? — ухмыльнулся Грюм.

— Думаю, да. Мой эльф не станет тратить время на объяснения, просто схватит их в охапку и аппарирует, — пояснила Маргарита.В подтверждение её слов раздался хлопок и на пол приземлились блондинка в зелёной мантии с блокнотом в руках и молодой фотограф с колдокамерой. Эльф выпустил их, поклонился Маргарите и стал у неё за спиной, грозно глядя на мракоборцев.

— В чём дело? Что вы себе позволяете? — закричала женщина.

— Я пригласила вас, чтобы засвидетельствовать произвол авроров, вломившихся в дом моего сына, накинувшихся на нас с ничем не подтверждёнными обвинениями и отказывающихся предъявить ордер на арест, — глядя в глаза Грюму, отчеканила Маргарита.

— Я Рита Скитер, репортёр «Ежедневного Пророка», — представилась блондинка, выхватив огромное перо, которое само по себе застрочило в повисшем в воздухе блокноте.

— Мы находимся в особняке лорда Родольфуса Лестрейнджа. Мать хозяина жалуется на бесчинства сотрудников аврората…

— Спокойно! — отступил Грюм. — Мы никого и пальцем не тронули. Ордер сейчас принесут. Родольфус Лестрейндж, ты… вы слышали обвинения. Вы подтверждаете, что вы, ваш брат и ваша жена являетесь Пожирателями смерти и неоднократно принимали участие в пытках и убийствах?

— Я заявляю, что был вынужден вступить в организацию Лорда Волдеморта под угрозой расправы над моей семьёй, — твёрдо ответил Родольфус. — Волдеморт нуждался в моих деньгах. Я хотел искать защиту у аврората, но Лорд использовал Империус. Извините, я не помню, что делал в последнее время.

— Ещё одна жертва Волдеморта! — Грюм с ненавистью взглянул на него. — Кто тебе поверит, Лестрейндж?

Скитер продолжала строчить в блокноте.

— Я правильно понимаю, что вы не намерены утруждать себя сбором доказательств? — спросила Маргарита.

— Что с твоей женой? Оплакивает своего Господина? — Грюм, проигнорировав женщину, ткнул пальцем в завывающую на полу Беллатрикс, с которой Басти незаметно снял Силенцио.

— На днях моя невестка потеряла ребёнка, — тихо сказала Маргарита. — Навряд ли, господа, она сейчас в состоянии отвечать на ваши вопросы.

Авроры переглянулись. Фотограф быстро щёлкнул камерой.

— Сдать палочки, — рявкнул Грюм. — Ты — он ткнул пальцем в Родольфуса, — идёшь со мной, остальные под домашним арестом. Из дома ни ногой!

— Ко мне это тоже относится? — спросила Маргарита.

— Вы вольны делать всё, что вам заблагорассудится, — процедил Аластор. — Свою палочку тоже можете оставить.

— Господа, рекомендую вам отправиться вместе с аврорами. Подозреваю, что они не намерены ограничиться лишь одним визитом, — посоветовала Маргарита журналистам.

Скитер кивнула и, взяв перо наизготовку, выжидательно взглянула на Грюма. Тот сплюнул на пол и вышел, вцепившись в предплечье не думавшего сопротивляться Родольфуса.

— Стинки, убери здесь, чтобы ничего не напоминало об этих людях, — обратилась Маргарита к эльфу. — Потом отведёшь леди в её покои, дашь зелье сна без сновидений и проследишь, чтобы она заснула.

Родольфус вернулся только к вечеру следующего дня, уставший, измученный, но довольный.

— Кажется, поверили, — улыбнулся он матери. — Палочки пока не вернули и домашний арест не сняли, но хоть не Азкабан. Спасибо, мама, это только благодаря тебе! Как Белла?

— Поим её зельями, — ответил Басти. — Иначе она порывается искать Повелителя.

— Ей придётся смириться, — сказала Маргарита. Родольфус грустно покачал головой.

С Беллатрикс творилось что-то неладное. Она то рыдала и звала Волдеморта, то тянулась к Родольфусу, но стоило мужу лишь прикоснуться к ней, как тут же отталкивала его, чтобы через минуту снова прижаться к нему и снова опять оттолкнуть.

Родольфус рассказал матери о том, что узнал от немецких магов.

— Держи её на успокоительных зельях, — посоветовала Маргарита. — А потом, когда арест снимут, вези в Германию. Может, действительно удастся что-то сделать.

Маргарита осталась в Лондоне с сыновьями. Белла большую часть времени спала, в недолгие часы бодрствования была вялой и пассивной, так что они были втроём. Братья не рассказывали матери, чем занимались на службе Волдеморту, да она и не хотела этого знать. Они вспоминали разные забавные случаи из детства, говорили о Рэндальфе, о Лестрейндж-холле, Маргарита рассказывала об Отделе тайн.

— Всё будет хорошо, — сказала она сыновьям. — У них ничего против вас нет. Когда всё закончится, ты, Басти, уезжай в Италию, найди Мастера и займись рисованием, у тебя редкий Дар. Роди, я поговорю с коллегами из Отдела Тайн, думаю, они согласятся встретиться с тобой, а дальнейшее зависит только от тебя. Но сначала отвези жену к немцам.

Арест с Лестрейнджей сняли в конце января. Тогда же вернули палочки. Родольфус занялся оформлением бумаг, заказал портал в Германию. Дата отъезда была уже назначена, когда к ним заглянул нежданный гость — светловолосый юноша с покрытым веснушками лицом. Маргарита когда-то неплохо знала его родителей — главу Отдела магического правопорядка Бартемиуса Крауча и его жену Сесиль. Барти-младший учился с Рабастаном в Хогвартсе, дети дружили, но Бартемиус не поощрял эту дружбу, считая Лестрейнджей тёмными магами. Он не знал, что его сын давно вступил в ряды Пожирателей и был там не на самом плохом счету.

— Я узнал, кто второй ребёнок, о котором говорилось в пророчестве, — едва поздоровавшись, сообщил Барти. — Это Невилл сын авроров Фрэнка и Алисы Лонгботтомов, родился 30 июля, на исходе седьмого месяца, у тех, кто трижды бросал вызов Тёмному Лолрду. Больше подходящих детей нет.

Беллатрикс резко подняла голову. Безучастность мигом слетела с неё.

— Они могут знать, куда пропал Повелитель! — заявила она.

— Откуда? — резонно спросил Родольфус. — Повелитель исчез у Поттеров, логично предположить, что в пророчестве речь шла именно об их ребёнке.

Но Белла уже лихорадочно собиралась.

— Мы должны пойти к ним… спросить… они могут знать… мы вернём Повелителя… он наградит меня… он надеется на меня…. я верну его во что бы то ни стало… — бессвязно бормотала она.

Лицо Родольфуса потемнело.

— Белла, — он подошёл к жене и осторожно взял её за руку, — давай съездим в Германию, а когда вернёмся, поговорим с Лонгботтомами.

— Нет! — Беллатрикс резко выдернула руку. — Сейчас! Иначе я никуда не поеду! Я вообще не понимаю, зачем мне ехать, тебе нужно, ты и езжай! Но сначала помоги мне найти Лорда. Ты клялся ему в верности, а сейчас отступился, как все эти трусы и предатели: Малфои, Нотты, Эйвери, Кэрроу, Гойлы, — все! Но я не такая! Я не брошу Повелителя, я буду искать его, пока не найду!

— Хорошо, — Родольфус покачался на носках и застыл, сунув руки в карманы. — Мы пойдём к Лонгботтомам, спросим у них, известно ли им, где Лорд, потом сотрём им память и вернёмся. И тут же уедем.

— Прекрасно! — Белла в радостном возбуждении потрепала его по щеке. — Я готова, выходим.

— Подожди, я закрою Лестрейндж-холл.

— Зачем? — спросила Маргарита.

— На всякий случай, мама, не волнуйся. Просто привычка. Эльфы тоже пусть пока побудут там.

Родольфус шагнул в камин, пара эльфов отправились следом. Отсутствовал он недолго, но Беллатрикс извелась от нетерпения.

— Наконец-то! — завопила она, когда муж вернулся. — Сколько можно? Что вообще с ним станется, с твоим Лестрейндж-холлом?

Родольфус ничего не ответил жене.

— Не волнуйся, мама, — повторил он. — Мы скоро вернёмся.

Лестрейнджи и Крауч аппарировали. Маргарита опустилась в кресло. В глубине души она чувствовала, что всё кончено.

Они не вернулись. Утром вышел экстренный выпуск «Пророка», где во всех душераздирающих подробностях рассказывалось, как несколько недавно оправданных Пожирателей Смерти всю ночь пытали авроров Фрэнка и Алису Лонгботтомов и довели несчастных до безумия бесконечными Круциатусами. Статья заканчивалась призывами жестоко покарать мерзавцев.

Потом в дом снова вломились авроры.

— Ну что, старая карга, сейчас тоже будешь звать журналистов? — ухмыльнулся Грюм.

Маргарита проигнорировала его.

— Я бы сам позвал, да не хочу… — он не закончил фразы.

«Не хочешь, чтобы они видели, что ты всего лишь нечистый на руку хам», — в презрением подумала женщина. Люциус жаловался, что после обыска пропали ценные вещи на не одну тысячу галлеонов. В список изъятого их, естественно, не внесли.

— А я ведь знал, знал, что эти ублюдки виновны! Не послушали меня — теперь имеем спятивших от пыток Лонгботтомов. Но в этот раз никому из твоей семейки не отвертеться. Их взяли на месте преступления, улики налицо. Я бы и тебя в Азкабан отправил, да жаль, Визенгамот не согласится, а ведь тебе там самое место. Не устрой ты этот цирк с журналистами, твои сыновья и невестка давно кормили бы дементоров.

— Что ж, хоть три месяца покоя я им подарила, — не сдержалась Маргарита.

Грюм выхватил палочку, но послать заклятие не решился, только выругался и сплюнул на пол.

— Переверните здесь всё! — распорядился он. — Обыскивайте тщательно, ничего не пропустите.

Авроры крушили мебель, разрезали обивку диванов и кресел, топтали и рвали бесценные книги. Вряд ли они рассчитывали что-то найти, просто срывали злость.

— Мне нужен доступ в Лестрейндж-холл! — заявил Шизоглаз, когда обыск был закончен.

— Лестрейндж-холл закрыт, — усмехнулась Маргарита.

— Так открой!

— Его закрыл глава Рода, только он сможет открыть, — мстительно заявила леди Лестрейндж.

— Значит, он и откроет, — осклабился Грюм.

Авроры ушли, оставив после себя разруху и хаос. Маргарита подошла к камину и вызвала Малфоев.

— Леди Лестрейндж, — Люциус нервно оглянулся, словно их могли подслушать. — Прошу вас, не надо ни связываться с нами, ни, тем более, приходить. Простите, но я не могу рисковать, у нас маленький ребёнок. Из-за идиотской выходки Родольфуса у меня сегодня снова были авроры. Я сказал им, что не поддерживал с вашим сыном связи с того момента, как избавился от Империуса. Надеюсь, он меня не выдаст.

— Он никого не выдаст, Люциус, и ты это прекрасно знаешь, — Маргарита с брезгливостью взглянула на капельки пота, густо усеявшие лоб и верхнюю губу Малфоя. — У тебя есть связи в Министерстве. Ты можешь что-то сделать? За любые деньги, хоть за всё состояние семьи.

— Нет, миледи — Малфой покачал головой. — Даже если бы я решился попробовать, сейчас это бесполезно. Волшебники страшно злы на то, что Лестрейнджам удалось их провести, и жаждут мести. Прощайте.

Люциус исчез.

На улице послышался шум, в окна полетели камни. Осколок стекла вонзился Маргарите в щеку. Она осторожно вытащила его и тяжело поднялась. Надо было что-то делать.

В первую очередь женщина установила защиту на окна и двери. Авроров она, конечно, не остановит, но от обычных дебоширов должна помочь. Обработала порез, подняла несколько книг, оценила масштаб разрушений и вызвала эльфов из Лестрейндж-холла, но на её призыв никто не отозвался. Маргарита поняла, что Грюму удалось заставить Родольфуса открыть поместье, и она ни секунды не обольщалась относительно методов аврора.

Значит, придётся самой. Это лучше, чем сидеть среди разрухи и страдать.

Весь день она не разгибала спины, выметая осколки, собирая и вынося обломки, восстанавливая мебель, убирая грязь и стараясь не думать, что сейчас делают с её сыновьями. Но не думать не могла.

Вечером, когда Маргарита рухнула от усталости, из камина послышался дрожащий голосок:

— Крёстная!

Леди Лестрейндж подняла голову и встретилась взглядом с Нарциссой Малфой. Девушка дрожала и, подобно мужу, поминутно оглядывалась.

— Крёстная, Люциус запретил мне с тобой говорить, но я должна… суд завтра вечером.

Так быстро, — подумала Маргарита. Она физически ощущала, как утекает время, отпущенное её сыновьям.

Нарцисса продолжала что-то говорить.

— Прости, Цисси, я не расслышала…

— Мама и отец не придут. Ради меня и ради Драко они отрекаются от Беллы. Ей уже ничем не поможешь, а мы, нам….

— У вас ребёнок, — согласилась Маргарита. — Вам ещё жить и жить.

Нарцисса кивнула.

— Люциус тоже откажется… от нашего имени. Меня не трогают, я кормлю Драко.

Она всхлипнула.

— Мне жаль, крёстная. Всех жаль — Беллу, Роди с Басти. Зачем они это сделали? Я просила Люциуса, но он сказал, что им невозможно помочь.

— Он прав, — печально кивнула женщина. — Что сделано, то сделано. Вас тоже не будет?

Нарцисса покачала головой.

— И ты не ходи, не надо. Ты им ничем не поможешь, зато вся ненависть этого сброда обрушится на тебя.

— Это исключено, Цисси. Может, это последний раз, когда я смогу увидеть своих детей. У тебя есть собственный ребёнок, уверена, ты меня понимаешь.

Нарцисса опустила глаза и тут же встрепенулась.

— Кто-то идёт! Это Люциус! Прощай, крёстная!

Девушка исчезла.

Маргарита плохо помнила, как провела время до суда. Кажется, под утро ей удалось немного задремать. Часы тянулись невыносимо медленно. В свежем «Пророке» она прочла зявление Сигнуса. «Мы с женой отказываемся от Беллатрикс, как ранее отказались от Андромеды, — писал он. — Отныне у нас лишь одна дочь, достойная имени Блэков и Малфоев. Хотя, безусловно, вина за это преступление лежит на муже Беллатрикс Родольфусе Лестрейндже, но она сделала свой выбор, а мы делаем свой. И пусть правосудие свершится».

Маргарита не осуждала Сигнуса, лишь подумала, смогла бы она сама отказаться от кого-то из сыновей ради благополучия другого, и поняла — нет, никогда. Да и ни один из её мальчиков на это не согласился бы. Они всегда были очень дружны, любили и поддерживали друг друга и ни за что бы друг друга не предали.

В назначенное время Маргарита вошла в Министерство и спустилась в зал №10, где проходили судебные заседания. Маги, которые тоже направлялись туда, отшатывались от неё и делали вид, что не замечают. Маргарита вошла в зал и заняла место во втором ряду, поближе к креслам, где должны были сидеть обвиняемые. Сесть рядом с ней никто не осмелился. Леди Лестрейндж смотрела на дверь в дальнем углу зала, через которую обычно вводили подсудимых, и тут почувствовала на себе чей-то пристальный тяжёлый взгляд. Непроизвольно оглянувшись, она встретилась глазами с Августой Лонгботтом.

— Ты осмелилась сюда явится! — Августа не считала нужным понижать голос.

Перешёптывания за спиной Маргариты усилились. Женщина отвернулась.

— Твои выродки получат по заслугам! — не успокаивалась ведьма. — Сегодня ты увидишь их в последний раз.

Крауч, успевший занять место председателя суда, стукнул молотком по столу.

— Прошу тишины!

Августа неохотно умолкла. Шепотки тоже стихли.

— Совет по магическому законодательству собрался сегодня, чтобы покарать виновных в страшном преступлении, — начал Крауч. Слова давались ему тяжело, он выглядел мрачным и измождённым, лицо приобрело землистый оттенок, на виске билась жилка. Жена Крауча, сидевшая рядом с ним, то и дело прикладывала платок к покрасневшим глазам и тщетно пыталась подавить рыдания. — Многие из вас знают молодых, подающих надежды авроров Фрэнка и Алису Лонгботтомов. Также всем известно, что на днях они стали жертвами тягчайшего преступления. Четверо негодяев из отвертевшихся от ответа Пожирателей смерти, желая узнать, что произошло с их хозяином, подвергли жестоким пыткам сначала Фрэнка, а затем, ничего от него не добившись, Алису. Лонгботтомы в ужасном состоянии, прогнозы целителей неутешительны.

— Я хочу, чтобы суд увидел, что с ними сделали! — выкрикнула Августа.

Крауч, вопреки ожиданиям, не одёрнул её, а дал знак аврорам, дежурившим у выхода. Один из них скрылся за дверью и тут же вернулся в сопровождении двух целителей, бережно поддерживавших под руки несчастных Лонгботтомов. Зал охнул. Маргарита судорожно сглотнула.

Фрэнк и Алиса, казалось, состарились на сорок лет. Оба совершенно седые, с измученными лицами, на которых застыло выражение ужаса, с остановившимися перепуганными глазами, они совсем не напоминали здоровых, полных жизни молодых людей с фотографии в «Ежедневном пророке».

Публика в зале возмущённо загудела.

На Лонгботтомов скопление разгневанных людей произвело пугающее впечатление. Фрэнк рухнул на пол, сжавшись в комок, и жалобно захныкал. Алиса упала на колени, закрыла лицо руками и заскулила.

«Зачем Августа устроила это представление? — отстранённо подумала Маргарита. — Им же страшно, это усугубляет их состояние».

— Мой внук остался сиротой при живых родителях, — орала Августа. — Мой сын не сможет заняться его воспитанием, не вырастит из него настоящего мужчину. Эти подонки отняли у меня всё! Я требую возмездия!

— Вы получите его, леди Лонгботтом, — пообещал Крауч, давая знак вывести Фрэнка и Алису.

Целители с трудом подняли их, цепляющихся за пол, за кресла, друг за друга, и вывели из зала.

Крауч приказал ввести обвиняемых. Маргарита напряглась.

Дохнуло стылым холодом, заныло сердце. В зал вплыло сразу шестеро дементоров. Авроры взмахнули палочками, и между дементорами и публикой возникло несколько патронусов — гусь, заяц, крот и варан. Стало теплее, но тяжесть на душе Маргариты осталась.

Следом за дементорами вошли арестованные. Зал ахнул. Многие, раскрыв рот, повернулись к Краучу. Сесиль зашлась в истошных рыданиях. Имена задержанных не назывались, и если о Лестрейнджах непостижимым образом (вероятно, не обошлось без Грюма, — подумала Маргарита) знали все, то присутствие среди преступников сына главы Отдела Магического правопорядка для многих оказалось сюрпризом.

Маргариту Крауч-младший не интересовал. Она прикипела взглядом к сыновьям. Ей сразу же стало понятно, что Родольфус под сильнодействующими зельями. Он выглядел полностью дезориентированным, двигался неуверенно, глаза его были совершенно пусты. «Обезболивающие и укрепляющие», — подумала Маргарита. Очевидно, Родольфус сражался до последнего, а потом его наверняка мучили не меньше, чем Лонгботтомов, но, в отличие от Фрэнка, сломить не смогли. Рабастан затравленно озирался, его губы нервно подёргивались, глаза перебегали с одного озлобленного лица на другое. И лишь Беллатрикс гордо выпрямилась, откинув голову, и с презрением оглядела присутствующих.

Дементоры подтолкнули узников к креслам. Стоило тем опуститься, как цепи, свисавшие с подлокотников, подскочили и обвили запястья пленников. Родольфус, похоже, этого не заметил, губы Рабастана задёргались быстрее, Беллатрикс пренебрежительно фыркнула, а юный Крауч затрясся ещё сильнее.

— Обвиняемые, вас доставили в Совет по Магическому законодательству, чтобы зачитать приговор, — встал Крауч.

«Приговор… уже всё решено. Ни суда, ни защиты. Хотя чем они могли бы помочь?»

Маргарита поймала взгляд Рабастана и ободряюще улыбнулась сыну. Басти опустил глаза. Родольфус, когда Крауч заговорил, повернул к нему голову и безуспешно силился вникнуть в смысл сказанного. Беллатрикс вольготно раскинулась на кресле и изучала потолок, словно происходящее не имело к ней никакого отношения. Барти надрывался, твердя о своей невиновности и умоляя отца его пощадить. Сесиль рыдала не останавливаясь. «Какой-то бессмысленный фарс», — подумала Маргарита.

Она не оправдывала ни Родольфуса, ни Рабастана. То, что они сделали сейчас, что творили много лет, было чудовищно. Но они оставались её сыновьями. Крауч зачитывал обвинение, а в памяти Маргариты вставали картины их прежней безмятежной счастливой жизни.

…Вот они с Рэндальфом тревожно склоняются над спящим Родольфусом, стараясь уловить его слабое дыхание. Мальчик открывает глаза и улыбается им, они облегчённо вздыхают и улыбаются друг другу.

…Маленький Родольфус вместе с ней качает колыбельку Рабастана и, смешно выговаривая слова, рассказывает, как они вместе будут играть, когда брат подрастёт.

…Родольфус и Белла бегают по парку. Крошечный Басти пытается угнаться за ними, спотыкается, падает и начинает плакать. Родольфус возвращается к нему, успокаивает, берёт за руку и дальше они медленно идут втроём. «Он же маленький», — виновато объясняет Роди недовольной Беллатрикс. Та требует бросить малыша, но тут к ним присоединяется Нарцисса, Белла сменяет гнев на милость и дети мирно играют на лужайке.

…Лестрейнджи всей семьёй отдыхают на Мальте.

— Мама, можно, я поплыву к той скале? — Родольфус машет рукой на виднеющийся вдали утёс.

Далековато, но он сильный и прекрасно плавает. Маргарита кивает.

— Мама, можно я с Роди? — подскакивает Рабастан.

Женщина хмурится. Басти ещё не готов к таким заплывам. Младший сын умоляюще смотрит на неё.

Родольфус, уже по пояс зашедший в воду, поворачивается к ним.

— Я ему помогу, мама, пусть плывёт.

Маргарита неохотно соглашается. Рэндальф одобрительно улыбается. Сыновья должны расти мужчинами, они же Лестрейнджи.

Женщина не сводит глаз с тёмно-каштановой и ореховой голов, мелькающих среди волн. Вот они достигают утёса, Родольфус вскарабкивается первым, протягивает руку брату и оба мальчика торжествующе машут родителям руками.

Обратно братья плывут гораздо медленнее. Рэндальф как бы между прочим входит в воду и готов броситься на помощь, но дети справляются сами. Басти шатается от усталости, но совершенно счастлив.

— У меня самый лучший в мире брат, — говорит он вечером матери.

-…и я прошу тех присяжных, кто, как и я, считает пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки, — завершает Крауч.

Маргарита не смотрит на присяжных. Она знает — все единогласно «за». Публика с мрачным торжеством встречает приговор аплодисментами.

— Я не согласна! — вскакивает Августа. — Я требую Поцелуй дементора для Беллатрикс Лестрейндж и Рабастана Лестрейнджа.

«А Басти ей чем не угодил? Ведь любому в этом зале ясно, что он в их команде на вторых, если не третьих ролях» — думает Маргарита, ещё секунду назад ощущавшая тепло летнего солнца на коже и вкус солёных брызг на губах.

— Рабастана? Вероятно, вы хотели сказать, Родольфуса? — поворачивается к ней вездесущая Рита Скитер.

— Нет, Рабастана, — лицо Августы перекошено от ненависти. — И посадить эту чёртову шлюху к её мужу-рогоносцу, а младшего отправить к матери, и пусть они любуются на то, что останется от тех, кого они любят, до конца своих дней.

Родольфус переводит тот же пустой взгляд на Августу, но смысла слов по-прежнему не понимает. Оно и к лучшему, думает Маргарита.

— Неплохая идея, — вкрадчивый шёпот за спиной, зловонное дыхание обжигает кожу. Грюм, склонившись к её уху, продолжает шептать, — интересно, кто из вас раньше сломается, ты или твоё старшее отродье. Я ставлю на него, у тебя совсем нет сердца.

Присяжные в растерянности. Крауч какое-то время сосредоточенно думает, потом качает головой.

— Решение принято. Миссис Лонгботтом, наказание направлено на преступников, а не на леди Лестрейндж. После Поцелуя сами они ничего не будут чувствовать, а оставаясь в заключении долгие годы в непосредственном контакте с дементорами на своей шкуре испытают муки и страдания своих жертв.

Августа недовольно села, бросив на Маргариту очередной ненавидящий взгляд. В зал вернулись дементоры. Осуждённые поднялись с кресел. Барти умолял отца пощадить его, тот вопил в ответ, что у него нет сына. Беллатрикс орала «Тёмный Лорд вернётся! Мы дождёмся его и в Азкабане! Он освободит нас и осыплет милостями!» Родольфус обвёл зал очередным пустым взглядом, остановился на Маргарите и слегка улыбнулся. Его губы едва заметно шевельнулись. «Мама», — угадала Маргарита. Но дементоры уже толкали его в спину. Рабастан бросил на неё растерянный взгляд, попытался улыбнуться непослушными губами и вышел вслед за братом. Дверь за ними захлопнулась.

Маргарита вернулась в особняк и осталась там. Возвращаться в опустевший, разорённый Лестрейндж-холл было выше её сил. Нарцисса втайне от Люциуса прислала домовика.

Леди Лестрейндж практически не выходила из дома, день за днём перелистывая чудом уцелевший альбом с колдографиями сыновей и глядя на медальон с портретом мужа. В свиданиях с сыновьями ей было отказано. Записей она больше не вела — писать было не о чём. Последнюю исписанную тетрадь домовик, которому она дала разовый доступ, отнёс в её кабинет и поставил на полку вместе с остальными, сообщив по возвращении, что Родольфус сумел обмануть Грюма, и до сердца Лестрейндж-холла авроры не добрались.

Маргарита умерла через полтора года после суда. Умерла тихо, во сне, от остановки сердца. В семейном склепе Лестрейнджей похоронить её не удалось — защита главы Рода не пускала посторонних в святая святых поместья. Её посмертным пристанищем стал склеп Шафиков, последним представителем которых она была.