Братство Плотвы (джен)

— Мммм... Ласочка, моя не-у-то-ли-мая львица... Ты вернулась ко мне?

Мрачный детина-перевозчик с тёмно-рыжей бородой вместо ответа двинул веслом так, что как следует обдал водой своего объятого похмельным сном пассажира.

— То не Ласочка, сударь Лютик! То мы приплыли, значить! Вона, уже Колос виднееться, а тама и до моста недалеко!

— А... Да, — профессор элоквенции под действием холодной духовитой воды Брендивайна осознал, что он больше не в Туссенте. — Какой ещё Колос?

— А вона, сударь, видите — памятник стоит памятный, аль по-учёному стутуетка?! Королю, значить. Который на Брендивайне в старые годы королевством правил и Чёрного Властелина одолел. И который, значить, вернёться, как в песнях поють. Вот его грамотеи из Бри да следопыты Колосом и зовуть, — пояснил перевозчик. — С вас, сударь Лютик, двадцать пять пенни, аль два с половиной золотых гномовских!

— О боги, — простонал виконт де Леттенхоф с разламывающейся головой, соскрёб оставшиеся у него после вечеринки на Торговой пристани монеты и протянул детине:

— Друг! Здесь не хватает четырёх пенни! Но поверь поэту — вскоре ты сможешь получить с него в пять раз больше!

— Дуракам везёть, — философически пожал плечами лодочник с Пристани и поплыл обратно по течению. Лютик, проводив лодку взглядом, задрал голову и чуть не рухнул с мостков в реку. Древний Колос, он же стутуетка, он же Колосс, гигантский мраморный Элендил Высокий, возвышался над ещё более древним мостом, ведущим к полузабытым руинам Аннуминаса. Трубадур действительно прибыл к старинной Переправе верховного короля — южным воротам на равнины Парт Адуиала.

Когда похмелье окончательно развеялось, Лютик вспомнил, из-за чего он теперь здесь, сверился с куском пергамента, полученным от Чудака Хамфри, и прочитал:

— "Две дороги бегут по зелёным полям, четыре взирают на них короля...". Нет. Увы мне! Это всё-таки не здесь — король ведь всего один! Да и дорог в этой местности маловато...

Лютик наморщил ум, припоминая, где он видел похожее место. По рассказам Геральта и по собственной июльской гастроли в Каменье и Ост Фороде он припомнил ещё один памятник королям — на этот раз на перекрёстке в Канадиахе. Вот тот явно подходил больше.

— Ха! Вот и вся загадка! Что ж, скоро Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф покорит Средиземье не только голосом, но и интеллектом! Вперёд!

На пути к сказочному богатству Лютику пришлось туговато. Он передвигался пешком, имея при себе не только лютню, но также лопату и остатки запаса провизии — конюшню в этих краях держали лишь дунаданы, а им лучше было не афишировать сам факт такой экспедиции. Да и карта берегов Эвендима, на коленке нарисованная нетрезвым Хамфри, не слишком помогала.

Таким образом, только после полудня бард, взмыленный как краснолюдский пони из каравана — благо денёк выдался жаркий — добрёл наконец до Перекрёстка четырёх королей. Пристроившись в тени памятника, он жадно вылакал пол-фляги с водой и тут обратил внимание на каменную плиту, землю вокруг которой уже обильно изрыли лопатами до него.

— О боги... Опередили! Не иначе как эта лысая курва Хамфри сам же всё и выкопал, а теперь продаёт карты легковерным! О жестокий мир! — разразился проклятьями профессор элоквенции и хотел было пнуть плиту со злости, но быстро передумал, решив, что нога ему дорога как память. Тут он обратил внимание на следы, достаточно хорошо уже знакомые ему за год скитаний по Эриадору — так Геральту обычно подковывал Плотву проверенный брийский кузнец, Мэтт Хейвуд.

— Сколько тут следов Плотвички... Геральт тоже в этом деле? Какая удача! Совершенно необходимо его нагнать! — сделал вывод Лютик и приготовился было отправиться на север вслед за ведьмаком, но тут обнаружил, что у него на пути появилось неведомое ранее препятствие.

Нож у горла.

— А теперь не рыпайся, певун, — скомандовал ему хриплый разбойный голос, при этом за шиворот трубадуру упала жирная капля слюны. — С Биллом-Плясуном шутки плохи! Особенно когда всякая погань отбирает у него добычу!

— Неужели у дунаданов появилось желание припомнить о старом договоре меж нами, Куланг? — не без ехидства спросил Бэзил Гэммидж, главный судья и фактический глава Ост Форода. — Наследники Арнора позабыли о нём, ещё когда я не жил здесь и тем более не был избран судьёй, — усмехнулся он, неприятно шевеля рыжими усами.

— Как говорили в старину в Артедаине, "ты забудешь о ближнем, и валар забудут о тебе", — ответил Куланг, почесывая бородку. — Сколько лет к тому времени вы мирволили разорителям наших древностей? Всё, что за век с лишним было награблено в Там-Сарх, Там-Намбарт, Там-Орнен, гробницах Мен-Эрайн — всё прошло через руки добрых граждан Ост Форода!

— Ты доблестный воин, Куланг, но ничего не смыслишь в городском хозяйстве. Чтобы Ост Фород был возрождён, потребно привлечь в город денежные потоки. Вложения средств! Налоги! Торговлю и ремёсла! А охотники за сокровищами Арнора дали нам и первое — тратя у нас добычу, и второе — с тех, у кого тратили, и привели за собой третье — тех, кто их обслуживал. А там и купцы потянулись в Форохель через нас, видя, что здесь больше не забытые руины с призраками и гоблинами! Мы многим обязаны этим людям и на многое в их делах закрываем глаза, но поверь, Куланг — за те семь лет, что меня избирают и переизбирают судьёй, я никогда не допускал никаких сделок со слугами Мордора и Железной Короны! Да теперь ещё и этой... Белой Длани, хотя их посулы тоже щедры! — разразился патетическим монологом судья Гэмидж.

— Слова дальновидного и рачительного бургомистра, — ухмыльнулся Геральт.

— Цены не было бы твоему красноречию, Бэзил Гэмидж, кабы из-за того не заходили в тупик наши переговоры раз за разом, — недовольно молвил следопыт. — А ведь времени у нас всё меньше: оружие куётся против наших станов и твоего города как на Севере, так и на Юге.

— Простите, милсдари, что вмешиваюсь в диалог высоких договаривающихся сторон, — прервал его ведьмак, — но мы по исключительно неотложному делу. Нам нужно попасть в нижний город...

Нижний город в Ост Фороде был таким же рассадником дряни, как и где-либо ещё. Местные обитатели исподлобья косились как на Геральта, так и на Куланга, но враждебных действий не предпринимали — слишком хорошо уже знали они, на что способны следопыт и ведьмак.

— У меня нехорошее предчувствие, — сказал дунадан.

— Знавал я в Туссенте рыцаря, который тоже вечно приговаривал про предчувствие. В конце концов его и впрямь зарезали в борделе, а мне пришлось выводить оттуда его призрак. А если серьёзно... — Геральт перешёл на полушёпот. — Ведьмачье чутьё мне подсказывает, что за нами следят. С применением магии.

— Они тоже заинтересовались кладом? — предположил Куланг. Ведьмак понял без лишних подробностей — он уже достаточно долго работал на севере.

— Меня это не удивит... — задумчиво ответил Геральт. — А, вот и приехали.

Каменный круг располагался над отвесным склоном холма, на котором был выстроен Ост Фород. Оттуда открывались впечатляющие виды на редкие поля и выгоны, постепенно переходящие в леса, которыми заросли холмы Тирн Форнеха почти до самого Форноста. Видно, в арнорские времена здесь был театр, но после ангмарских войн охотников до таких зрелищ на Эвендиме не осталось, и круг использовался единственно для поединков между чёрными копателями, приносивших кусок хлеба нескольким фородским букмекерам.

— Видишь? Вон и плита, почти как в Канадиахе, — показал Геральт Кулангу на свою находку. Руны на этот раз были не лунными, а просто нацарапанными обломком меча и почти выветрившиеся. Но благодаря ведьмачьему зрению компаньонам удалось разобрать следующее:

С этого берега виден Рантост,

Неподалёку, рукою подать.

— Зар-раза, — выдохнул Белый Волк. — Гоняют туда-сюда, как в нильфгаардской канцелярии.

— Далеко отсюда остров Рантост, и не добром там встречают дунаданов, — мрачно кивнул следопыт. — Дай Владычица, чтобы вся островная сволочь не узнала раньше нас, что сидит на арнорских богатствах...

Куланга прервала стрела, просвистевшая точно между ним и ведьмаком, и могучий бас:

— Стоять! Ни с места!

За много миль отсюда, в полуразрушенном имении Там-Баран, Лютик пребывал в глубокой фрустрации.

Люди Билла Плясуна, в руки которых имел неосторожность попасть виконт де Леттенхоф, долго его лупили, пару раз ткнули головней из костра и грозили пенетрацией осиновым колом, но выбили не больше, чем мог знать сам Лютик. В конце концов разбойники приговорили оставить менестреля живым:

— Во-первых, в город нам сейчас всё равно ходу нет, а так если ведьмун там что и откопает, то потом сам же и выменяет на своего дружка. А во-вторых, он нам петь будет, — вынес окончательный вердикт сам милсдарь Плясун, поджарый бровастый мужчина с вытянутой вниз козьей мордой, соответствующей неопрятной бородкой и спутанными волосами. Ходил слух, что в роду у него были орки, но если Билл узнавал о распространителе слуха, участь его была плачевна.

Так что профессор элоквенции теперь стоял, привязанный за ногу к древнему замшелому камню, и исполнял на лютне бандитские и солдафонские песни для своих пленителей, ужинавших на берегу древнего артедаинского бассейна, по колено залитого дождевой водой:

— На войнючке, на войне всякое бывает.

То, глядишь, не у того голову срубают.

На войнючке, на войне крик идёт: «Порушу!

Только пикни, в тот же миг все кишки наружу!».

Шайка Билла Плясуна встретила его довольным ржанием. А подручник Билла с руками до колен, как у тролля — тот самый, что схватил Лютика в Канадиахе — поднёс ему шкалик самогонки из Примостья и упавший кусок оленины, подобранный из-под стола. Шкалик трубадур выпил, но по вопросу оленины брезгливость победила голод.

— Вы в благородной пище ничего не понимаете, — процедил сквозь зубы Лютик.

— Да пошёл ты, — сказал ему подручник. — Не хочешь жрать — или играй дальше, или мы с тобой чего повеселей придумаем!

Бард тяжело вздохнул и начал перебирать подуставшими пальцами струны, думая, чего же ещё предложить такой взыскательной публике. Но едва он начал:

— Пусть нету ни кола и ни двора,

Зато не платим королю налоги...

— то был грубо прерван козлобородым Плясуном:

— Заткнись, гузнотрах! Видишь — важные гости у нас!

И впрямь, в Там-Баран въезжал всадник в красном плаще с капюшоном на чёрном коне. Вроде бы ничего особенного, но у Лютика при его виде забегали мурашки, а конь фыркал так грозно, что наводил скорее мысль о варге, драконе или извращённом противоестественном гибриде оных.

— Приветствуем великого и могучего посланника Каилина! — крикнул Билл Плясун, отвесив новому пришельцу лёгкий поклон. Все его сообщники тоже повставали из-за стола.

— Не могу ответить тебе той же радостью, Билл Плясун, — ледяным голосом ответил посланник, солидный мужчина с четырёхугольным подбородком. — В Карн Думе недовольны тобою, ведь ты почти полностью свернул действия против дунаданов, за которые ваш сброд и получает своё серебро.

— Без толку эти ваши действия, господин посланник, — сплюнул Билл. — Крепка у серых плащей оборона оказалась, а вылазки наши не больно-то окупаются. Ещё недавно нас вдвое больше было, а ежели все ваши посулы да подачки на каждую голову поделить... В невыгодное дело господин наместник нас втравливает, так ему и передайте!

— Я вижу, вы готовы выйти из повиновения Железной Короне, — недовольно затопал ногой в сапоге Каилин. — Что ж, мне жаль вас не больше, чем клопов в орочьем тюфяке. Но я дам вам возможность выжить и восстановить нашу дружбу. Говорят, вы на верном пути к какому-то кладу...

"Это конец, — подумал Лютик. — Сейчас меня будут пытать самыми изощрёнными ангмарскими пытками, я выдам всё, что знаю, и тогда... У-у-у-уййййй!". Возможно, так бы и распорядилась судьба, но тут посланника прервал голос того самого длиннорукого и слюнявого бандита:

— Да полно уже бодягу травить! Не было такого уговора, ангмарец! Ты ж сам сулил — всё, что в земле откопано, всё наше, по закону и обычаю! А теперь ещё и клады тебе подавай?! Сам пусть ищет или валит в свои горы!

— Верно! Правильно! Бей его! — воскликнули ещё несколько разбойников и кинулись на Каилина со своими тесаками и топорами. Но спецпредставитель Ангмара оказался не промах — очень быстро выхватив жезл, он описал им в воздухе фигуру, напоминавшую примитивный ведьмачий финт, и произнёс заклятие на Чёрной Речи.

Земля содрогнулась. Билл Плясун, длиннорукий и ещё несколько человек, оказавшихся слишком близко к посланнику, умерли на месте. Остальных зашвырнуло в бассейн, на полуразрушенные стены Там Барана и в другие занятные места. Но главное — растрескался каменный столбик, к которому была привязана нога виконта де Леттенхофа.

Поэтому, когда Каилин разобрался с остатками шайки Плясуна, частично уничтожив, частично разогнав их, он увидел в арке ворот только круп чьей-то лошади и спину в ободранном лиловом камзоле. Ангмарец ненадолго задумался, а потом сотворил очередное заклятие. Казалось бы, эффекта оно не дало никакого — только Лютик ощутил слегка болезненный зуд где-то меж лопаток. Но Каилин думал иначе.

— Теперь мне не надо за тобой гоняться, менестрелишка, — усмехнулся посланец Железной Короны. — Я всегда знаю, где тебя искать. А значит — и где искать твоего друга Геральта.

Несколько раньше Геральт и Куланг обнаружили, что в каменном круге у них сразу три противника: лучник, забравшийся на стену и державший их под прицелом, низенький рыжий бородач с большой дубинкой и похожий на него мордоворот с мечом. Ведьмак уже знал их, и не всех понаслышке — Гарри Хинчклифа, Брихана Лысого и Катберта Спранта. Даже по отдельности эти имена не сулили добра любому, кто вышел бы против них, а уж все вместе считались на берегах Эвендима верной смертью.

Но избиения младенцев у троицы не получилось — сразу после первой же пущенной стрелы Геральт сложил знак Квен, и стрелы уже не могли ему навредить. Кивнув Кулангу, он налетел на Лысого, оставляя следопыту Спранта. Хоть Брихам и махал с отчаянной силой своей дубинкой, ведьмачий меч оказался более эффективным — и смертоносным.

— Будь ты проклят, Воронве... Вписал в блудняк... — прохрипел Брихам и, грязно выругавшись, отошёл за круги мира.

Теперь Геральт мог прийти на выручку дунадану, которому всё-таки было сложно одновременно отбивать выпады Катберта, примерно равного ему в бою, и уворачиваться от стрел Гарри Хинчклифа. Компаньоны начали теснить Спранта, стараясь держаться так, чтобы Куланг был закрыт от стрел одновременно спиной Гарри и боком ведьмака, защищённого Знаком.

Наконец дунадан хитрой подковыркой выбил у бандита оружие, а тот в неудачной попытке увернуться напоролся на арнорский клинок. Но быстро был отомщён — Хинчклиф подстрелил-таки Куланга в левую руку и, ненадолго задумавшись, что делать дальше, пополз вниз, видно, пытаясь взять неуязвимого для лучника ведьмака ближним боем.

Геральт метнул в Гарри каменный обломок и с первого раза промазал. На второй раз, когда один из опаснейших стрелков Эвендима был уже на полпути, каменюка достигла своей цели, на полном лету вписавшись разбойнику в бедро. Хинчклиф не удержал равновесия на узкой и скользкой после дождя лестнице и полетел вниз, поминая ведьмачью маму.

— Ловко, — похвалил ведьмака Куланг. — Ногу за руку!

— Как говорят в Оксенфурте, булыжник — арбалет черни. Сейчас, ещё стрелу тебе вытащим...

Вскоре ведьмак и следопыт с наскоро перевязанной рукой брели по улицам Ост Форода, ведя в поводу лошадей, на одной из которых выл и матерился связанный Гарри Хинчклиф — великий лучник теперь мог похвастать открытым переломом. Они направлялись к Доре Бейсинг.

Обработав раны Куланга, травница послала за судьёй Гэмиджем, который прибыл уже минут через десять в окружении стражников, даже на пленённого Хинчклифа поглядывавших с опаской.

— Добрая работа — парой камней разделаться с одним из самых опасных негодяев лесов Тирн Форнеха! Как он осмелился сунуться в город?! — воскликнул Гэмидж.

— Они работали на Воронве Гондорца, — лаконично ответил Куланг.

— Они?

— Ты видишь живого. А двое мёртвых — Брихам Лысый и Катберт Спрант — валяются в круге. Думаю, обитатели окрестных помоек уже пообдирали с них сапоги и платье, — добавил следопыт.

— Вы честно заработали награду за всех троих, друзья! — воскликнул всенародно выбранный глава города гробокопателей. — По двадцать брийских пенни на бандитскую рожу, итого шестьдесят! Плюс обед и фураж за счёт казны!

— Благодарю, милсдарь судья, но свою долю награды я жертвую Кулангу, — ответил Геральт.

— С чего бы? — удивилась Дора Бейсинг. — Вроде ты лишнего медяка отродясь не пропускал.

— Иначе отбоя не будет от заказов на голову очередного сукиного сына. А я работаю по чудовищам. В крайнем случае — гоблинам и оркам. Но не как наёмный убийца людей, — пояснил свою мысль ведьмак. — К тому же и вы, и следопыты, как я помню, желаете возобновить старый договор — да только увязли во взаимных претензиях. А когда пройдёт молва, что Куланг очистил ваши дороги одним махом, сторонников старого договора в городе поприбавится.

— И он говорил мне, что не занимается политикой, — съязвил дунадан.

— А я и не занимаюсь. Просто меня сильно невзлюбила Железная Корона — ведь тех страховидл, которыми она наводняет Север, мне обычно и заказывают. В том числе ваш брат дунадан. Я покупаю собственное спокойствие, — ответил Геральт.

Куланг пожал бы плечами, но резкие движения раненой рукой ещё были болезненны для него.

Хотя следопыту Ост Фород крайне не нравился, всё же рана заставила их с ведьмаком переночевать в городе. Наутро же, когда Кулангу полегчало, компаньоны двинулись на запад — к берегам серебристого Эвендима, по-эльфски же Ненуиала, а у низушек попросту озера Морок.

— Воронве, похоже, пронюхал, что я не стал тебя убивать, и решил проучить, — сказал Геральт дунадану. — Только присутствие магии меня смущает. Никогда не слышал, чтобы Гондорец подколдовывал.

— Значит, у него в друзьях ходят колдуны, — кивнул Куланг. — И это особенно удручает. Сам ведаешь, кто присылает сюда чародеев и некромантов. И зачем.

На минуту меж кладоискателями воцарилось мрачное молчание. В любой момент их соперниками в борьбе за наследство Артедаина могли оказаться не просто местные подонки, а ведущая военно-магическая сила к северу от Тракта, и без того враждебная и тому и другому.

— Как видишь, политика не устаёт вмешиваться в старого усталого ведьмака, — ухмыльнулся Геральт. И тут в кустах послышалось характерное цоканье и ржание. Товарищи по кладу приостановились, насторожились и схватились за оружие.

— Милсдари следопыты, не торопитесь рубить в капусту скромного голодного путника! Я гулял со своей Музой средь местных дивных пейзажей и заблудился... Г-геральт? — раздался из кустов до боли знакомый всем любителям музыки голос.

— Лютик, bleadd!!!