Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

Когда система выдала ошибку, Коринор едва устоял на ногах.

Только что ярко полыхавшая надежда превратилась в пепел. Наама мертва? Она умерла совсем недавно, ведь буквально пару периодов назад, когда он летел к порталу, сигнал был четким и ясным. Столько усилий, ресурсов и ожиданий оказались напрасны?

— Успокойся. — Краун нахмурился. — Что-то не сходится.

— Она мертва… — бормотал Коринор. Его шатало, но он каким-то чудом еще стоял на ногах. — Моя дочь мертва…

— Ты слышишь, что я говорю? — Краун подошел ближе и потряс за плечо. — Сигнал продолжает поступать. Я не пойму, в чем дело. Нужно провести диагностику.

— Что? — Коринор едва соображал. Горе потери действительно способно свести с ума.

— Я говорю, тут другое. Попробую увеличить мощность. Я отойду. Мне нужно получить кристалл побольше. Возможно, мешают какие-то пространственные аномалии.

Но все это казалось отговорками, ведь в прошлом Краун четко сказал — если сигнал прервется, это означает лишь одно.

— Я пойду в отдел настроек. Будем искать причину. А ты сходи проветрись и отдохни. Не спал уже сколько времени.

— Я никуда не уйду! — вспылил заявил Коринор. — Ты вообще соображаешь, что несешь?! Отдохнуть, проветриться?!

Его трясло от злости к человеку, который забрал его дочь, и к себе, за то, что доверился незнакомцу. Казалось, попадись этот парень ему сейчас, Коринор точно убил бы его собственными глазами.

— А я говорю, иди. — Краун открыл дверь ангара пультом.

— Ты серьезно думаешь, что я вот так просто могу… — процедил сквозь зубы Коринор.

Коммуникатор замигал, демонстрируя множество пропущенных вызовов и сообщений. Саима. На коммуникатор поступил новый сигнал.

— К…нор… — голос Саимы звучал взволнованно и прерывался. Видеосвязь в ангаре была невозможна, с открытой дверью сюда едва проходили аудиосигналы. — Ос…нов…те все! Если… еще не откры… врата, оста…тесь!

— Что? — Коринор быстрым шагом направился к выходу.

— Посла…е от бабуш…и! При…ло в этом пе…оде… Как тол…о никто не ув…ел его раньше?

— Саима, ты можешь выражаться яснее?! — воскликнул Коринор.

И без того он был истощен, так еще какие-то головоломки. Зачем бабушке оставлять отсроченные послания? И неужели это важнее, чем поиски Наамы? Сказать про ошибку в расчете он пока не мог. Хоть надежды оставалось ничтожно мало, пока изворотливый Краун не скажет окончательно, семя знать не должна. Коринор подошел к открытым вратам ангара.

— Я не смогу вот так просто объяснить в двух словах, ты должен это увидеть, — наконец он четко услышал слова. Голос Саимы дрожал. — Выйди куда-нибудь, где нормальная связь. Это очень важно!

— Это секретный объект, видеосвязь возможна лишь за его пределами.

— Так выйди из этих пределов! — Саима явно злилась. — Я же сказала, это очень важно! Я пока не совсем поняла, что это такое, но это связано с Наамой и с тем, где она может быть.

— Так с этого и надо было начинать! — Коринор развернулся к своему бывшему шефу. — Краун, я отлучусь ненадолго за территорию.

— Хорошо. — Он кивнул. — Если будут какие-то новости о местоположении твоей дочери, сразу сообщи.

— Разумеется. — Коринор быстрым шагом направился по коридору.

Его бабушка, заразившая Нааму танцем, была очень эксцентричной особой, порой он вообще не понимал, что она пытается сказать. Однако Наама ладила с ней, более того, они словно были на одной волне. Неужели бабушка что-то знала о том человеке? Что, если он прилетал к Нааме и раньше? Тогда почему бабушка отправила отсроченное послание и не сообщила раньше?

* * *

Итачи, словно сквозь толстую стену, слышал звуки сражения, хотя сейчас слух был его единственным союзником. Все остальные чувства тоже будто притупились. Он вообще чувствовал себя состоящим наполовину из вязкой и нелепой субстанции, наподобие смолы или дегтя.

Наама находилась в деревне… Наама находилась в деревне по его распоряжению. Она встретила свой конец вместе с другими жителями. Женщины, дети, старики, шиноби… Итачи рухнул на колени, не ощутив боли. Неужели он прошел весь путь, выдержал многочисленные бедствия и лишения для того, чтобы потерять все, ради чего старался?

— Нет! — крик Какаши совсем рядом словно окунул в ледяную воду. — Зачем?!

Другие голоса, полные смятения, раздавались со всех сторон. Выходит, это правда? Все действительно кончено? Итачи задыхался не от приступа кашля, а от отчаяния. Казалось, сердце не выдержит и просто разорвется. Трясущимися руками он смял одежду на груди и закричал, уткнувшись лбом в каменистую почву. Он кричал, но не слышал себя, может быть, потому что его крик был безмолвным, а может, потому что его голос потонул в хоре голосов других шиноби, потерявших в одно мгновение родной дом и смысл жизни.

Неужели именно так он должен заплатить за свои грехи? Почему судьба несправедлива? Почему страдают другие люди? Почему наказан не только он? Нет, этот мир действительно недостоин существования! Есть только один выход. Пусть чудовище разрушит все, пусть все погибнут. Зато быстро. И он должен стать первым, кого убьют.

Итачи с трудом поднялся на ноги и медленно, шатаясь, словно пьяный, пошел вперед — туда, где ревел Десятихвостый. Итачи шел, спотыкаясь о камни и проваливаясь в ямы, падал, поднимался и снова шел. Он больше не мог терпеть, не мог жить дальше. Да и ради чего? На этом свете его держали лишь обязательства перед другими. Теперь тех, кому он задолжал, больше нет.

Итачи шел, а в голове вертелись последние сказанные Наамой слова. Она правда чувствовала к нему привязанность или просто выражала благодарность? Она так улыбалась, так смотрела… А ее поцелуй в жабьей стране… Как было больно сейчас от этих воспоминаний, но они не хотели уходить из головы и крутились безнадежным роем.

— Итачи, постой! — Какаши погнался за ним. — Куда ты? Джуби убьет тебя, остановись!

Именно то, что нужно. Хватит. Больше не хотелось сражаться, думать или чувствовать. Сейчас Итачи проклинал свою жизнь как никогда прежде. Проклинал судьбу и своих родителей. Зачем они произвели его на свет? Почему не задушили в младенчестве? Лучше бы он умер еще тогда…

— Итачи! — Какаши схватил его за плечо, тряхнул, дернул на себя. — Постой, говорю же!

Говорить Итачи не мог и рванулся вперед, оттолкнув товарища. Кто бы что ни сказал сейчас, Итачи не остановится. Он виноват во всем. Он сбил координаты портала и затащил Нааму сюда. Он уничтожил и свой клан, и всю деревню. Это его вина, и уже ничего не исправить. Остается лишь умереть и погрузиться в вечный ад.

Впереди ревело чудовище, позади что-то кричал Какаши, со всех сторон раздавались голоса шиноби Конохи, оставшихся без родного дома. А перед глазами стояла тьма, к которой Итачи стремился теперь всей душой. Он остановился совсем рядом с Джуби в ожидании конца, но монстр затих. Джуби перестал метаться, словно впал в анабиоз. Возможно, он собирался перейти в какую-то новую форму.

— Живы! — вдруг услышал Итачи чей-то отдаленный крик. — В Конохе все живы!

— Откуда ты знаешь? — кричал кто-то позади.

— Что? — дрожащим голосом пробормотал Какаши, опять оказавшийся рядом.

— Передал один из Яманака. Сейчас установят связь с остальными, и все расскажут! — ответили ему.

— Живы? — прошептал Итачи и опять упал на колени.

Бомба улетела не туда? Неужели Какаши и другие ошиблись? Тогда и Зетцу ошибся? Почему же он злорадствовал, будто все знал наверняка? Что же произошло?

— Слушайте все! — раздался дрожащий голос Яманака по телепатической связи. — Бомба хвостатых действительно летела на Коноху, но кто-то из шиноби создал огромный защитный барьер! Коноха выстояла! Все живы! Это достоверная информация! Подробностей пока нет.

— Шиноби создал защитный барьер? — Какаши положил Итачи руку на плечо. — Ты ведь понимаешь, да?

Итачи не мог ответить и лишь глотал горячие слезы.

— Она сделала это? Поверить не могу… Наама спасла жителей? — Какаши присел рядом. — С ней ведь все будет хорошо?

Итачи мотнул головой. Он не знал. Вернее, был почти уверен, что с ней не все в порядке. Выходит, все-таки наказание понес только он? Перед глазами потемнело. Кажется, сознание отказывалось выдерживать очередное потрясение. «Вот бы ты выжила… Вот бы ты была жива… — промелькнули мысли на краю забытья. — Я отправлю тебя домой, я перестану портить тебе жизнь… Только живи!»

Очнулся Итачи от боли в раненой руке и неприятной тряски. Оказывается, его везли в телеге. Вокруг слышались разговоры возбужденных и радостных шиноби. Итачи приподнял правую руку, пошарил рядом с собой и наткнулся на сидящего возле него человека.

— О, ты проснулся, — голос Какаши звучал довольно бодро. — Ты был без сознания несколько часов.

— Что произошло? — прохрипел Итачи.

— Ох, — раздался знакомый голос слева. Обито? — Я усыпил Десятихвостого. Так что теперь вполне могу зваться спасителем мира, правда ведь, Какаши?

— Сам разрушил, сам спас? Как удобно, — пробурчал недовольным тоном Какаши.

— Это действие Вечного Цукуеми? — Итачи попытался приподняться, но левая рука отказывала, а правая затекла от неудобного положения. — Тогда почему я ничего не вижу? Неужели это мое личное желание остаться незрячим…

— Угомонись. — Обито несильно толкнул его в левый бок кулаком. — Мы правда усыпили Джуби. Разумеется, это не только моя заслуга. А если быть точнее, совсем не моя…

— Вот именно, — буркнул Какаши.

— Кто-нибудь объяснит, что произошло? — Итачи больше не пытался встать и просто лежал, прислушиваясь к ощущениям. Боль от ран чувствовалась отчетливо, но почему-то на душе было легко. Словно он освободился от кошмара.

— Когда этот проклятый гад использовал мое тело для контроля над Джуби и выстрелил бомбой хвостатых в Коноху, я думал, что лишился рассудка, — начал Обито с тяжелым вздохом. — И я действительно отключился. Но попал то ли в другое измерение, то ли в собственное подсознание, то ли еще куда… В общем, я так и не понял, где был, но я был там не один. Со мной разговаривал Мудрец Шести Путей! Клянусь, это чистая правда!

— Рассказывай уже, — оборвал его Какаши. — Ближе к сути.

— Вроде как Мудрец связал себя чакрой с Десятихвостым, чтобы появиться в экстренный момент перед одним из Учих. И он рассказал, как можно усыпить Джуби.

— Не запечатать? — уточнил Итачи.

— Да какой там… — Обито тяжело вздохнул. — Чтобы запечатать Джуби, нужен кто-то хотя бы уровня Первого Хокаге.

— Нам еще повезло, что Джуби не целиком заполнился чакрой, — встрял Какаши.

— Да, — согласился Обито. — Спасибо Нааме за ее глупую выходку на последнем сеансе. Если бы она не сорвала запечатывание, боюсь, у нас не хватило бы сил усыпить этого монстра.

— У «нас»?

— Удивительно, но Нагато встал на мою сторону. Остальные Акацки разбежались, не знаю, куда они делись.

— Нагато?

Кажется, так Джирайя называл одного из Пейнов.

— Ну, главный Пейн, — подтвердил его слова Обито. — Но перед этим он встречался с мальчишкой из Учих, так что я не удивлюсь, если и тот применил секретную технику. Правда, глаза этого мальчишки в порядке, значит, это не Изанами.

— Кто знает. — Итачи улыбнулся. Выходит, Шисуи добрался до настоящего Пейна и использовал Котоамацуками. Напрашивался только такой вывод.

— И где Джуби теперь?

— Под землей. Но придется его охранять на всякий случай.

— Ну что ж, хотя бы так. — Итачи с облегчением закрыл глаза. Он теперь всегда был окружен тьмой, но привычка никуда не делась. — Кстати, а почему Обито сидит рядом?

— Думал, меня повезут в кандалах?

— И желательно поведут пешком.

— Итачи, Обито не виноват, это все подстроил Мадара, — попытался защитить его Какаши.

— Ага. — Итачи отвернулся от Обито. — Что говорит Третий?

— Пока меня возьмут под стражу, — признался Обито. — Ты конечно же прав, я не достоин прощения. Но ведь именно ты заставил меня пройти через Изанами и осознать ошибки.

— Я сделал это не ради тебя, — категорично заявил Итачи. — И кстати, ты довольно быстро вернулся. Я думал, ты пробудешь в Изанами гораздо дольше.

— Кое-кто помог мне, — голос Обито звучал тихо и почти с нежностью.

Наверное, говорил о своей девушке.

— Наама и правда очень добрая девушка, — продолжил Обито грустно, и Итачи съежился от внезапного озноба. Он старательно не думал о Нааме с момента пробуждения. Но теперь это стало невозможно.

— Итачи. — Какаши положил руку ему на плечо. — Наама пока жива.

— Что? — Он подскочил, забыв о больной руке. — И почему «пока»?

— Она полностью истощила себя барьером, — ответил Какаши. — Но Джирайя отправился на поиски Цунаде-самы, поэтому у нас есть шанс…

— Как у Наамы получилось сделать это?.. — прошептал Итачи. — Откуда такая энергия и такой контроль?

— Она тренировалась у меня под носом, — подал опять голос Обито. — А я думал, что она просто балуется. Обманывала, глядя мне в глаза. И как я мог не распознать ее ложь? Такая слабая, но такая храбрая…

— Ничего не говори о Нааме, ясно? — Итачи не мог простить Обито за то, что он сделал. Пусть он освободился от печати, пусть сейчас помогает, его поступков это не отменит.

— Да я и так молчу, — пробурчал недовольно Обито. — А вот Наама любила поболтать. Вообще, она очень хорошая…

— Обито! — повысил голос Какаши.

— Не смотри на меня так! Все с ней будет в порядке, ясно?

— С чего такая уверенность?

— Она была в моем видении. И она помогла мне выбраться, так что она будет жить.

— Надеюсь, что ты прав, — проговорил Какаши, а Итачи обнял себя руками и уткнулся лбом в колени.

Он молил предков, чтобы простили его, молил судьбу, чтобы не наказывала смертью Наамы. Да, он стал жадным и не хотел отпускать в мир мертвых даже одного единственного человека. Самого важного человека.

* * *

Она медленно плыла по течению в молочно-белом потоке. Ее тело было невесомо, или же плотность потока держала ее на плаву? Она приближалась к огромной черной воронке, в которую бесшумным водопадом проваливалась белая река. И не сопротивлялась, ведь даже не знала, кто она, как ее зовут и существовала ли когда-нибудь. Странно, но ответов на эти вопросы знать не хотелось. Сознание медленно угасало. Бездна открыла свой необъятный зев и потянула во тьму, приблизив к горизонту событий.

«Наама, мое имя Наама!» Черная бедна уступила место зеленым пейзажам чужого мира. Издалека донеслись звуки: кто-то говорил, где-то потрескивало, скрипело. С трудом Наама выплывала наружу из странных видений и наконец оказалась в месте, уже знакомом ей ранее. Больница Конохи. Над ней склонилась незнакомая светловолосая женщина. Зеленое свечение лечебной техники окутывало Нааму.

— Неужели очнулась! — от голоса Кимико зазвенело в ушах.

— Не кричи! — светловолосая женщина нахмурилась.

— Ч-что случилось? — Наама чувствовала такую слабость, что едва расслышала свой голос.

— Ты чуть не умерла. — Женщина кинула на нее хмурый взгляд. — Если бы эта девочка не стояла над тобой двое суток, а этот бездельник не сумел быстро меня найти, ты бы ушла в мир иной.

Наама вздохнула. Последнее, что она помнила, — огненный купол над головой.

— Наама, ты как? — Кимико оказалась рядом с женщиной.

Кимико выглядела замученной и уставшей, под ее глазами залегли почти черные круги, даже щеки, казалось, впали.

— Я… жива, — только и смогла сказать Наама. Веки, вопреки желанию, смыкались, сознание погружалось в восстановительный сон, голоса отдалялись.

Пришла в себя Наама резко, словно ее кто-то толкнул. Судя по тусклому свету ночника и тишине, в коридоре стояла ночь. Окна были плотно зашторены. На этот раз Наама соображала чуть лучше, да и сил было немного больше. Вначале она подумала, что одна в палате, но услышала тихое дыхание справа от себя и повернулась. На полу рядом с кроватью сидел человек, прислонившись спиной к стене, и дремал. Наама узнала его, и тут же хлынули воспоминания. Она вспомнила, что ее использовали для оживления чудовищной статуи и ранили, вспомнила, как снова оказалась в деревне, и как страшной силы взрыв чуть не погубил деревню, но она все-таки смогла…

Внезапная догадка заставила сердце пропустить удар, а потом забиться часто. В ту страшную минуту, когда Наама открыла резерв, она чувствовала жжение на груди, какого еще никогда не было. Наама откинула покрывало, опустила ворот больничной рубашки и шумно выдохнула.

— Татуировка сходит, — пробормотала она.

— Что ты сказала?

— Итачи. — Наама повернулась к нему. Он уже стоял рядом с кроватью, видимо разбуженный ее возней. И хотя выглядел уставшим, улыбался.

— Значит, ты скоро окончательно освободишься от связи со мной.

Он присел рядом, его лицо оказалось напротив ее лица. Но его движения выглядели странно — неуверенные и медленные.

— В таком случае, когда ты отправишься к себе домой, все будет в порядке, — продолжил он.

Наама снова кивнула.

— Прости, с моей помощью эти психи…

— Все в порядке, эти «психи» больше не навредят нам. Джуби погружен в сон, надеюсь, навсегда.

Наама выдохнула.

— Получается, больше проблем не возникнет?

Итачи улыбнулся.

— Кто знает, что случится в будущем.

Наама смотрела на его спокойное лицо, и сама успокаивалась. Позже она обязательно узнает подробности. Как они усыпили монстра, что стало с Акацки и с Обито. А сейчас она просто была счастлива видеть Итачи рядом, слышать его голос. Он был одет в больничную светлую пижаму, перебинтованная левая рука лежала на повязке. Значит, он тоже ранен.

— Ты в порядке? — едва слышно проговорила Наама и протянула руку, чтобы коснуться его пальцев.

Итачи сжал ее ладонь, опустился на колени перед кроватью и склонил голову.

— Спасибо, — произнес он. — Если бы не ты… Если бы…

— Итачи. — Наама попыталась остановить его.

Он наклонился ниже и коснулся лбом ее руки.

— Итачи? — Наама с трудом повернулась и погладила его по волосам. — Все хорошо. Все хорошо ведь?

— Да. — Он поднял голову. — Все хорошо.

Хотелось плакать и смеяться одновременно. Она так боялась в те мгновения, что не хватит сил и все погибнут. Итачи вернулся бы в деревню на пепелище… Пожалуй, это стало бы для него самым худшим кошмаром. Наама коснулась щеки Итачи и пристальнее всмотрелась в его лицо. Глаза в самом деле выглядели необычно — радужка и зрачки слились и будто потускнели.

— Что с тобой? Твои глаза выглядят странно.

Итачи улыбнулся.

— Последствие особых техник клана Учиха.

Наама нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду? Твои глаза будто…

— Ослепли, — подтвердил Итачи ее мысли.

— Ох… — Наама зажала рукой рот.

— Это стоило того. — Итачи улыбнулся.

Наама закусила губу, чтобы не выдать трясущимся голосом подступающие слезы.

— До чего вы, шиноби, не бережливый народ… — пробормотала она и коснулась кончиками пальцев его век, которые Итачи рефлекторно закрыл, почувствовав приближение.

Он болезненно свел брови, на несколько мгновений прикрыл ладонью руки Наамы, а потом слегка сжал и отстранил. Положив ее руку на постель, Итачи встал.

— Отдыхай, — произнес он, — ты потеряла слишком много сил.

Столько всего нужно было сказать, столько обсудить, но мысли путались в голове, Наама была еще слишком слаба. «Ничего, самое страшное позади, — подумала она, — когда я приду в себя, мы все решим». Итачи вышел, слегка выставив перед собой здоровую руку. Он в самом деле ничего не видел.

На следующий день Наама чувствовала себя гораздо лучше. Приходили медики, проверяли ее состояние, давали лекарства, приносили пресную, но питательную еду. Наама рискнула встать с кровати, правда, для этого ей потребовалось чуть ли не полчаса. Она даже помедитировала, чтобы восстановить силы хотя бы немного, и к вечеру уже была в состоянии пройтись несколько шагов без потемнения в глазах и головокружения. Выходить из палаты ей не разрешали, потому Наама дождалась отбоя и только тогда выглянула в коридор. Открыв дверь, она с удивлением обнаружила сидящего рядом с палатой на полу Итачи. Он был в обычной одежде, значит, уже не лежал в больнице, но вид имел растрепанный и уставший. Его левая рука все еще лежала на повязке.

— Ох! — удивилась Наама. — Ты чего тут сидишь?

— Не хотел мешать. — Итачи поднял голову и улыбнулся.

Наама огляделась и взяла его за рукав.

— Идем, — позвала она.

— Тебе уже лучше, — произнес он, последовав за ней. — Твой голос кажется бодрее.

— Да. — Наама усадила его на кровать и устроилась позади. — Гораздо лучше.

Посиди ровно, я приведу твои волосы в порядок.

— У меня не было расчески, — проговорил Итачи виноватым голосом. — Завтра мне обещали принести.

Наама достала деревянный гребень, распустила черные спутанные волосы Итачи и принялась аккуратно прочесывать их от самых кончиков.

— Все живы? — тихо спросила она и внутренне сжалась, боясь услышать плохие новости.

— Кто именно тебя интересует?

— Шисуи, Какаши, Джирайя… — пробормотала она. Руки ее похолодели.

— Они живы, — тихо ответил Итачи.

Наама с облегчением выдохнула. Вероятно, пострадали другие люди, но она их не знала.

— Как вам удалось победить Акацки? И… Обито… Он мертв, да?

— Обито жив.

— Правда? — Наама воскликнула, пожалуй, слишком громко.

— Ты так рада этому? — в его голосе послышалось удивление.

— Конечно! — Наама хмыкнула и махнула кулаком. — Пусть этот бестолковый заплатит за свои преступления и раскается! Ты не представляешь, сколько я натерпелась от него! Он пугал меня и изводил своими дурацкими рассказами. А еще травил коричневыми пилюлями. Они такие мерзкие…

— Ты точно в порядке? — с сомнением уточнил Итачи. — Этот человек... причинил тебе много вреда?

Наама поджала губы и замолчала. Как рассказать обо всем, да и стоит ли? Итачи сгорбился и повесил голову.

— Ты все еще не доверяешь мне, — тихо произнес он. — Впрочем, я действительно не заслужил твоего доверия. Я обещал тебе защиту, обещал отправить…

— Прекрати! — Наама сжала гребень до боли в ладони. Сердце стучало как бешеное. Она волновалась так сильно, что горло едва не сдавил спазм. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы продолжить: — Поначалу Обито угрожал мне. Он выворачивал мне руки и душил. Я готова была слушать его во всем — так сильно боялась его. Я рассказала о тебе, подставив вас, я послушно выполняла его приказы…

Итачи съежился. Наверное, опять винил себя.

— Но так было лишь в начале, — продолжила Наама. — Когда я узнала его лучше, мой страх уменьшился, а он перестал издеваться надо мной. Это правда. И не смей говорить, что ты виноват. Это вина Обито и только его! Пусть его грызут муки совести!

Итачи вновь сел ровно, невесело усмехнулся и произнес:

— Если я скажу, что он уже раскаивается, тебе полегчает?

— Хм… Пожалуй, да, мне действительно полегчает. — Наама запустила пальцы свободной руки в волосы Итачи и прошлась по коже головы. Он слегка дернулся и замер. — Мне прекратить? Тебе не нравится?

— Мне… нравится… — тихо ответил он спустя несколько секунд молчания.

Наама намеренно прошлась таким образом еще несколько раз, будто делала массаж, завязала легкий хвост и привалилась к спине Итачи. От крошечной нагрузки руки почти онемели и даже в глазах потемнело.

— Устала? — обеспокоенным голосом осведомился он.

— Извини, — ответила Наама. — Но не сбегай быстро. Можно, я посижу так немного?

— Хорошо.

Итачи так и сидел с ровной спиной, будто превратился в статую. И только тепло его тела, мерные движения грудной клетки при вдохе и биение сердца выдавали в нем жизнь. Наама была так счастлива, что сидела и улыбалась. Может быть, теперь невзгоды останутся позади? Не могут же плохие времена длиться вечно?

— Наама, то, что ты сказала в нашу последнюю встречу… — прервал вдруг тишину Итачи, слегка сбился, но тут же продолжил: — Ты правда это чувствуешь?

— Что чувствую? — Наама, прикрыв глаза, наслаждалась теплом его тела и слушала гулкий стук его сердца.

— Ты не помнишь? — Он будто расстроился.

Наама честно попыталась вспомнить, но в голове все еще была мешанина. Она помнила защитный купол в пещере, кричавшего что-то Обито и как чуть не умерла. Помнила разговор с Кимико и Наруто на крыше больницы и летящий с неба огненный шар. Помнила, как создала огромную защитную сферу. Но часть событий словно сплющилась, смешалась, и пока тяжело было разбирать эту мешанину по полочкам. Самое главное — теперь все хорошо.

— Не-а, у меня такая каша в голове после всего, — честно призналась Наама. — А что я сказала?

— Кгхм… — Итачи кашлянул и ответил: — Ты просила не убивать Обито. Почему ты пожалела его?

— Такое чувство, что ты не это хотел узнать. — Наама хмыкнула. — Но да, я не хотела его смерти. У него ужасная судьба и он сбился с пути. Он был похож на тебя. До того дня, когда появился у меня дома, ты тоже шел по неправильному пути и причинял страдания другим.

— А сейчас? Думаешь, сейчас я изменился? — Итачи удивительно долго поддерживал разговор о себе. Обычно он уходил от подобных тем.

— Мне кажется, что да. — Наама с наслаждением поперлась щекой о его спину.

— Вот как? — его голос звучал задумчиво.

— А ты как считаешь? Ты изменился?

— Может быть… Я не знаю.

— Тогда узнаем вместе, — решительно заявила Наама и улеглась на подушку. Ее опять клонило в сон, и она подумала, что, если уснет на Итачи, он останется сидеть тут. А ведь он тоже ранен и нуждается в отдыхе. — Как вы победили Акацки?

— Если не вдаваться в подробности, один человек узнал о способе запечатывания Джуби. Вернее, не совсем запечатывания. Он погрузил его в сон.

— Значит, теперь все спокойно? — Наама прикрыла глаза.

— Да. И мы наконец займемся твоим возвращением.

— Ты говорил, что для этого нужен особенный человек.

— У нас есть такой человек.

— О, неужели вы познакомились с кем-то во время сражения? — наверное, будь у нее больше сил, Наама бы прыгала от радости. Но сейчас все, на что ее хватило, — это слабенькая улыбка.

— Можно сказать и так. — Итачи тоже улыбнулся, но в следующий миг его голос стал серьезным. — Наама, прости меня. Я безгранично виноват перед тобой.

— Даже не знаю, как тебе искупить вину, — хихикнула Наама и широко зевнула, прикрыв рот рукой. — Только давай поговорим об этом, когда меня выпишут.

— Хорошо, — согласился он.

— А что теперь будет с тобой? — Наама помнила, как он скрывался от жителей Конохи. — Ты ведь тогда напал на деревню. Тебя не узнали?

— Узнали, — ответил Итачи. — Но Третий взял ответственность на себя.

— Этот слишком осторожный старикашка? Даже не верится…

— Он придумал легенду, по которой я один из сирот Учих, которых он лично отобрал после третьей мировой войны. Он обучил меня тайно и отправил на секретную миссию, где я и пропадал почти все время, — рассказал Итачи. — И нападение на Коноху тоже было моим заданием, чтобы предотвратить беспорядки.

— Ого! Получается, твой план раскрыли? Но разве остальные приняли это? Считай, вы обманули всех…

— Хокаге объяснил это тем, что нужно было вывести на чистую воду виновника разногласий в деревне.

— Данзо? — предположила Наама. Он мертв, поэтому прикрыться им — самое выгодное, что можно придумать. И это не так далеко от истины.

— Верно. — Итачи кивнул. — Поэтому обман был прощен. К тому же всех устраивает нынешнее положение дел.

Наама выдохнула с облегчением и закрыла глаза.

— Теперь я совсем спокойна, — проговорила она. — Ты наконец можешь подумать о себе и своей жизни, больше тебе не придется рисковать собой и страдать…

Итачи повесил голову, будто что-то все еще тяготило его. Хотя, возможно, это из-за зрения. Он лишился способности видеть. Теперь он больше не шиноби. Что, вообще, он чувствует? О чем думает? Наама так хотела поддержать его, ободрить, но не знала, как подобрать нужные слова. В конце концов, голова еще плохо соображала. И Наама не нашла ничего лучше, как потянуть его за рукав, погладить по тыльной стороне ладони и сжать его пальцы.

— Посидишь тут, пока я не усну? — пробормотала она.

— Хорошо.

Наама услышала его голос уже сквозь сон.