Перекресток ветров судьбы (гет)

Дым от благовоний витал над столом, выписывая в воздухе разные узоры и причудливые рисунки. Последняя форма напоминала гоблинское ухо, а рядом висело что-то наподобие ленточки.

А это значит, что Невилл скоро встретит гоблина с ленточкой на ухе… Или часть гоблина должна символизировать золото? Ведь они связаны с золотом, да? Хм… он найдет золотое ухо?

Невилл начал быстро чиркать свою интерпретацию дымного предсказания на пергаменте маггловской ручкой. Было немного странно держать в руке не перо, а этот инструмент, но он сегодня забыл пишущие принадлежности и поэтому ему пришлось обратиться за помощью к своему сокоманднику по прорицаниям, мистеру Эмии. Обычно Невилл бы оставил это домашнее задание на воскресенье, но мистер Эмия решил, что не следует ждать до последнего, немного напомнив этим Гермиону. И, в отличие от Гарри и Рона, с которыми Лонгботтом работал раньше, пришелец из другого мира относился к предмету со всей серьезностью.

Правда, был один вопрос, который не давал Невиллу покоя уже некоторое время. Спрашивать об этом было как-то невежливо и грубо, но с другой стороны, если судить по тому заявлению на ЗОТИ, это совсем не беспокоило его соседа, а разобраться очень хотелось. Любопытство накапливалось уже несколько недель, и мистер Эмия на протяжении их знакомства показывал себя очень дружелюбным человеком, так что, еще немного поразмышляв об этом, Невилл наконец решился.

— Мистер Эмия, вы не возражаете, если я у вас кое-что спрошу?

— Конечно нет. Тебе нужна какая-то помощь?

— Нет-нет, мне просто было интересно то, о чем вы говорили в прошлом месяце на ЗОТИ. Вы тогда сказали, что вы ужасный маг.

— Верно, ужасный, — беспечно ответил мужчина.

Невилл растерянно моргнул; как и в прошлый раз, это было сказано без какого-либо стеснения или стыда.

— Но вы же победили мракоборца, — указал мальчик, силясь понять, как соотнести тот удивительный спарринг с этим заявлением. Мракоборцев обучали гораздо серьезнее, чем простых служителей Отдела правопорядка, а если судить по тому, что Невилл слышал о Долише, тот весьма хорош в своей работе.

— Быть хорошим бойцом и талантливым магом — это разные вещи, — сказал Эмия и, заметив, что ученик растерялся еще больше, решил пояснить: — Например, ты знаешь какое-нибудь сложное заклинание, не связанное с боем, которое может сотворить только сильный и талантливой волшебник?

— Да, — кивнул Невилл. На ум сразу пришли чары Фиделиус, о которых рассказывал профессор Флитвик.

— И поэтому вполне вероятна ситуация, когда талантливый человек тратит много времени на изучение и разработку сложных заклинаний, но как следствие не занимается боевой подготовкой. Это значит, что тот, кто менее талантлив, но специализируется на бое, может победить первого в поединке.

— Так значит, вы специализируетесь на дуэлях? — понятливо кивнув, решил уточнить Невилл.

— Верно, — с улыбкой ответил Широ. — Я владею всего несколькими заклинаниями, а свое магическое образование по большей части ориентировал на бой.

— Но авроры же тоже специализируются на дуэлях, — отметил мальчик. — Поэтому, если вы плохой маг, не должны ли они быть лучше вас?

— Не знаю, — пожал плечами Эмия. — Я не местный, так что не знаком с возможностями авроров.

— Ах да… — смущенно пробормотал Невилл, осознав, что сказал нечто очень неуместное. Получив ответ, он почувствовал странное сочетание сочувствия и зависти к мистеру Эмии. Сочувствие от того, что сам Невилл был слабым волшебником, которому очень тяжело давались заклинания, а зависть от того, что иномирянину явно удалось обойти свои ограничения, хоть и только с одной стороны. Конечно, Невилл был хорош в травологии, но ему всегда хотелось чего-то большего.

— А зачем тогда вы ходите на прорицания? — снова спросил он.

— Меня в первую очередь интересует прорицание прошлого, а не будущего. Косвенно это может сильно помочь в битве, — ответил мистер Эмия, не уточняя, как именно, и Невилл не стал настаивать. — Почему ты спрашиваешь?

— Эм, я просто не понял, как прорицание связано с дуэлями.

— Нет, я про твой первый вопрос.

— Эх… ну… — нервно забормотал Невилл. — Я сам не очень хороший волшебник, — собравшись с духом, все же признал он.

— Понятно, — ответил Эмия.

Лонгботтом даже растерялся от отсутствия какого-либо продолжения. Большинство других людей попробовали бы сказать ему что-то обнадеживающее. Эмия же просто принял его слова как факт. В этом было что-то странное.

Странное… и освежающее.

— В здоровом теле здоровый дух, — внезапно продекларировал охранник.

Это настолько не сочеталось с остальным разговором, что гриффиндорец просто тупо уставился на своего соседа.

— Эм… извините, что?

* * *

Помимо тиканья часов ничто не нарушало тишину в кабинете директора. Гарри как раз только что закончил рассказ о странном сне и своих подозрениях. Теперь оставалось только ждать ответа от глубоко задумавшегося Дамблдора.

— Это хорошо, — нарушил тишину старый волшебник в древней волшебной Шляпе.

— Что?! — воскликнул Гарри, подскочив в кресле. В каком месте это вообще было хорошо?

— Ах, извини меня, Гарри, — похоже, я немого поторопился, — успокаивающе произнес Дамблдор. — Давай я поясню свои мысли, хорошо? Думаю, ты прав, предполагая, что Волан-де-Морт специально послал тебе это видение. Скорее всего, он таким образом пытается заманить тебя в Отдел тайн, чтобы ты сам взял для него пророчество.

— Но вы же говорили, что он будет использовать кого-то другого, верно? — растерянно пробормотал Поттер.

— Это было всего лишь предположение, — пояснил директор. — Он вполне мог предвидеть, что я попытаюсь сделать из пророчества ловушку. Или же это просто осторожность, ведь особенности защиты зала пророчеств — не общеизвестная информация даже в самом Отделе тайн. Действия Волан-де-Морта сложно предугадать, как и их причины.

Ну, это было неожиданно. В разум Гарри с трудом могло пробиться осознание того, что даже великий Альбус Дамблдор способен ошибаться. Или, по крайней мере, знает не все.

— Так вот, я сказал «хорошо», потому что результат этой атаки показывает нам твои успехи на пути самостоятельного решения существующей проблемы.

— Вы про окклюменцию? — чуть склонив голову, уточнил мальчик.

— Именно. Ты смог обнаружить вторжение и начать противодействовать очень опытному легилименту. Это весомое достижение.

Гарри выдохнул от досады и устало откинулся на спинку стула. Он ожидал, что Дамблдор просто предоставит какое-то чудесное решение, а не оставит все в его руках.

— Вас это не беспокоит? — спросил он директора.

— Ну, я бы соврал, если бы ответил утвердительно. Но думаю, я совсем не зря верю в твои способности.

— Правда? — с сомнением произнес Гарри. С учетом того, что Волан-де-Морт смог проникнуть в его разум без зрительного контакта и, вероятно, находясь очень далеко, он был совсем не уверен в своих «способностях».

— Да, Гарри. Если бы я считал, что твоя защита разума слаба, то провел бы этот разговор глядя в потолок, чтобы не смотреть тебе в глаза, — сказал Дамблдор, после чего попробовал это продемонстрировать, отчего Шляпе пришлось поспешно изменить свое положение, чтобы удержатся на его голове. — И я этому очень рад, иначе мои старые кости начали бы поминать меня недобрым словом уже спустя пару минут. Возможно, мне бы после разговора даже пришлось наколдовать диван, чтобы их успокоить.

Уголки губ Гарри чуть дернулись вверх, но он быстро подавил непрошеную улыбку. Ситуация-то была серьезная.

— Однако если тебе нужна более точная оценка своих успехов, думаю, я знаю, как все проверить, — сказал директор, опустив взгляд с потолка.

И прежде чем Гарри успел уточнить, о чем он говорит, директор просто снял Шляпу со своей головы.

— Вообще-то я не умею учить окклюменции, — проворчал артефакт в его руке.

— Но вы можете с высокой точностью определить, насколько сильна защита, верно?

Гарри принял шляпу из рук Дамблдора. Сейчас она казалось гораздо меньше, чем на его втором курсе. Мысленно готовя себя к легилиментной атаке, он осторожно надел Шляпу себе на голову.

— Тьфу. Твоя защита никуда не годится, — спустя мгновение ворчливо заявил артефакт.

— Все так плохо? — растерянно спросил Гарри, не ожидавший такой резкой отповеди. Он же даже не почувствовал никакого вторжения!

— Открылся! — выкрикнула Распределяющая шляпа, сразу атаковав отвлекшегося ученика.

Лежа на своей кровати, Гарри внимательно разглядывал карту Мародеров. Рядом с кабинетом директора было две надписи: Альбус Дамблдор и Артурия Пендрагон…

Поняв, что его нагло обманули, Гарри тут же принялся выпихивать из своей головы непрошеного гостя. Мгновение спустя видение исчезло, погрузив все вокруг в темноту.

— Это был грязный прием!.. — возмущенно подумал Поттер.

— Вполне неплохо держишься, когда сосредотачиваешься на этом, — игнорируя обвинения, начал реальную оценку артефакт. — Но если отвлекаешься, то защита значительно снижается.

Представив в голове образ урока Грюма, на котором тот объяснял, что шиты усиливаются от частых нападений, Гарри толкнул его в сторону Шляпы.

— Так получается, мне нужно еще больше уроков со Снейпом? — удрученно подумал Поттер.

— Я не знаю, как учить этому людей.

Гарри вспомнил последние уроки окклюменции. Снейп уже некоторое время не мог продавить его защиту без палочки, но у него все еще периодически получалось сделать это невербально, несмотря на все усилия Гарри не допустить этого. Он знал, что прогресс есть, но это слабо утешало, когда Гарри также точно знал, что Волан-де-Морт может залезть ему в голову, даже не находясь рядом. Это пугало.

— Не надо паниковать, — успокаивающе произнес артефакт. — Ты близок к цели.

— Правда? — с некоторым сомнением спросил Гарри.

— У меня нет причин лгать. Ты уже ощущаешь вторжения и можешь успешно обороняться. Это самое главное.

— Но Волан-де-Морт может добраться до моей головы, пока я сплю.

— А еще он может отправить к тебе убийцу. Так что страшнее? Чтение мыслей во сне или перерезанное горло?

Неприятное сравнение. Вообще.

— Хотя я никогда и не учил окклюменции, но могу предположить, что в конце концов твой автономный щит станет таким же крепким, как и осознанный, — продолжил артефакт. — Аластор говорил об этом на уроке, и ты наверняка уже и сам ощутил это на занятиях с Северусом.

Гарри тяжело вздохнул. Моральная поддержка все же немного помогла, так что теперь его настроение не было таким мрачным, как раньше. Хотя опасения все равно остались.

— Давай отвлечемся. Прими мои поздравления с открытием истинного имени Сейбер, — сказала Распределяющая шляпа.

От осознания Гарри аж встрепенулся на месте, тем самым немного всполошив Дамблдора, который внимательно наблюдал за ним.

— Конечно! Вы же прочли ее мысли, а значит в курсе, что она назвала поддельное имя!

— Ну, она не совсем лгала, называясь так. Сейбер — это титул.

— А?

— Я не могу сказать больше, если не хочу испытать боль бесчестия, помнишь?

— Она не опасна для школы?

Неожиданно артефакт разразился гомерическим хохотом, почти как тем вечером, когда оказался на голове Сейбер, только мысленно.

— Я бы сказал, что пока она здесь, школа как минимум в сто раз безопасней, чем раньше.

— Гм, — ну, если артефакт основателей так уверен, это, конечно, хорошо. — Значит, с Медузой тоже все в порядке?

—С кем?

— Ну, есть кто-то невидимый с именем Медуза, следующий за ними, — мысленно затараторил Гарри. — Не знаю, анимаг ли это, призрак, домовик или кто-то еще.

На некоторое время повисло молчание.

—У меня нет никакой информации, чтобы опознать личность этой Медузы или судить о ее опасности, но я готов полностью положиться в этом вопросе на Сейбер, — наконец, произнес артефакт.

Ну… Шляпа определенно оказывает Сейбер очень высокое доверие. По правде говоря, такой уверенности со стороны старого артефакта было вполне достаточно, чтобы Гарри прекратил волноваться по поводу Медузы. Вообще, этот год и так был излишне богат на поводы для беспокойства, так что грех не воспользоваться шансом избавиться хотя бы от одного.

— Не мог бы ты сделать мне одно небольшое одолжение, Гарри? — спросила Шляпа.

— Эм, ладно. Что от меня требуется?

— Пожалуйста, не говори никому, профессорам тоже, об Артурии и… Медузе.

— Почему? — чуть нахмурившись, спросил Гарри.

— Потому что я думаю, если это пока останется в тайне, дальше все будет намного веселее.

* * *

Закончив ужин, Гермиона встретилась в коридоре с Луной, и они вместе пошли в крыло для работы над домашними заданиями. Дойдя до места, девочки поздоровались с МакГонагалл и Спраут, работавшими там над собственными заданиями по преобразованию материи, после чего заняли стол чуть в отдалении от профессоров.

Пока они разбирали вещи, Гермиона невольно вспомнила о ситуации, из-за которой прошедший ужин не был так приятен, как мог бы быть. Из-за того, что сегодня ляпнул Гарри, прежде чем трусливо сбежать, она ела в ожидании приглашения на Святочный бал от одного рыжего типа.

Но вместо того, чтобы сделать что-то полезное, Рон просто наелся, не подав ни единого намека.

А потом еще Гарри со своим невразумительным «Все нормально» после встречи с Дамблдором и совершенно неубедительной попыткой притвориться, будто раньше ничего не говорил…

Ох уж эти мальчишки!

— Так о чем ты будешь писать, — спросила Луна, вырвав Гермиону из философских размышлений об ущербности бытия.

— Змееусты и метаморфы. А ты?

— Подбор подходящих палочек.

Гермиона на мгновение замерла, пытаясь осознать связь темы с усилением родословных.

— Как это связано с заданием, — в конце концов спросила она.

— Ты покупала палочку у Олливандера? — с энтузиазмом спросила Луна, начав пояснять свою идею.

— Да.

— Помнишь, как он давал тебе разные палочки, верно?

— Да, его линейка измеряла разные части тела, даже голову и нос, а потом он начал предлагать разные варианты, — этот момент ее жизни до сих пор был одним из самых странных после того, как пришло письмо из Хогвартса, поэтому Гермиона отлично помнила поход в пыльный магазин палочек.

— Хорошо, — просияла Луна. — А ты знаешь, как обычно получают палочки чистокровные, если не идут к Олливандеру?

— Ну, — задумчиво протянула Гермиона. — Я знаю только, что их можно передавать по наследству. Первая палочка Рона до него принадлежала его брату.

— Правильно, это один из двух стандартных путей, — подтвердила Луна. — Второй, основной путь — это простая передача изготовителю палочек материала — дерева и ядра — и оформление заказа.

— Постой, получается, нет подбора лучшего соответствия? — удивленно спросила Грейнджер.

— Именно, — кивнула Лавгуд. — Этот метод все еще в ходу, но после того, как Гаррик Олливандер встал во главе семейного бизнеса, он ввел систему подбора, и на данный момент в Англии этот подход наиболее популярен.

— Серьезно? — пораженно произнесла Гермиона. После покупки палочки она заочно отнесла подбор к стандартной практике и никогда прежде не замечала признаков того, что это, оказывается, новшество.

— Да. Мой дед брал у мистера Олливандера интервью для «Придиры» более сорока лет назад. В то время к этому подходу еще относились очень скептически, а принят обществом он стал не так давно, — сказала Луна, после чего положила на стол учебник по биологии. — Однако многие семьи до сих пор предпочитают следовать старой традиции, как делали и сами Олливандеры в течение более двух тысячелетий.

Гермиона припомнила, что до того, как палочка сломалась, Рон успешно ею пользовался весь первый год. Уж кому как не ей это знать — будь у рыжего много проблем из-за несоответствия, и трое вполне могли стать несколькими новыми пятнами на дубине тролля. Так можно ли вообще сказать, что новая палочка лучше старой?

— А как это вписывается в задание профессора Тосаки?

— Если предположить, что Гаррик Олливандер прав в своем начинании, тогда получается, что у него есть система, по которой он определяет, какая палочка лучше всего подходит человеку, — затараторила Луна, явно подбираясь к самой сути своей идеи. — И еще он упоминал, что некоторые сочетания материалов палочки указывают на их сродство с определенными типами волшебства. Одни хороши для чар, другие для трансфигурации и так далее.

— Ты хочешь сказать!.. — ахнула Гермиона, выпучив глаза.

— Да! — воскликнула Луна. — Методика Гаррика Олливандера может определить, в какой области человек будет силен даже прежде, чем он применит свое первое заклинание!

— Это… хм…

— Итак, судя по твоей книге, длинна рук — это фенотипический признак, и вообще на всю внешность человека влияют гены. Из этого можно сделать вывод, что если заводить детей с людьми определенного фенотипа, то есть вероятность дать своим потомкам преимущество в определенной ветви магии.

Гриффиндорке понадобилось некоторое время, чтобы обдумать запутанную логическую цепочку одногруппницы. Хотя взгляд был несколько необычен, но в этом определенно что-то было.

— Насколько помню, есть связь между этнической принадлежностью человека и средним ростом, — задумчиво произнесла она.

— Ух ты, а я об этом и не думала, — Луна радостно ухватилась за новую мысль. — Получается, волшебники должны быть расистами в этом отношении, если они хотят усиливать своих потомков, да?

— Эм… «должны» — не самое подходящее слово, Луна. Вообще, по-моему, тебе лучше вообще не упоминать расизм.

— Хм, но если у меня будут подтверждающие цитаты, профессор Тосака должна будет принять этот довод, верно? — спросила рейвенкловка.

— Не уверена, — ответила Гермиона. — А у тебя есть еще информация о системе мистера Олливандера?

— К сожалению, нет, — расстроено сказала Луна. — Во время интервью он не вдавался в подробности, а в ответ на мою сову написал, что не будет раскрывать семейные секреты.

— Может быть, заведующий хогсмидским отделом магазина сможет что-то сказать? — предположила Гермиона. — Ты могла бы разузнать, какие сочетания для чего хороши.

— Хорошая идея. Спасибо, Гермиона, — лучезарно улыбнулась соседке Лавгуд.

— Не за что, — кивнула одногруппнице гриффиндорка. Несмотря на некоторые странности поведения, Луна было очень умной девушкой. Хотя ее идеи часто на первый взгляд казались причудливыми и изобиловали аналогиями из сомнительных статей своей семейной газеты, она понимала тонкости преобразования материи и рунической магии лучше, чем другие их сокомандники.

По правде говоря, нынешняя теория была похожа на другие идеи Луны, возникавшие раньше при обсуждении предметов. Но в этот раз Гермиона отнеслась к ее словам серьезнее, чем обычно, так как сама покупала палочку у Олливандера и не понаслышке знала, о чем речь. Возможно, ей чаще стоит прислушиваться к словам новой подруги, ведь несмотря на запутанность, у нее явно бывают очень хорошие мысли.

* * *

Спраут и МакГонагалл обменялись хмурыми взглядами. Луна с таким рвением объясняла свою теорию, что профессора невольно отвлеклись от своих дел и прислушались.

Если мисс Лавгуд права, у ее теории могут быть далекоидущие последствия.