Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

После выписки Наама поселилась в своей прошлой комнате, и весь день нескончаемым потоком шли гости. Наруто прибежал с утра к больнице и теперь не оставлял ни на минуту, хвастаясь каждому, что он своими глазами видел, как Наама создала барьер, с каким трудом держала его и чуть не умерла. Наама не была уверена, что Наруто видел все с самого начала, но не перебивала. В конце концов, она просто радовалась, что этот шумный мальчишка жив.

Подарки и сувениры, за которыми в недавнем прошлом Наама охотилась, теперь заполонили комнату и мешались под ногами. К концу дня она настолько устала, что перестала различать: мужчина перед ней или женщина.

Когда совсем стемнело, явились стражники Хокаге и разогнали благодарный народ.

— Мамочка, наконец тишина, — выдохнула Наама и шлепнулась на кровать, раскинув руки в стороны. В ушах звенели голоса, но хотя бы вокруг было тихо.

— Наама, — раздался знакомый голос из-под кровати.

— О не-е-ет, — простонала Наама и закрыла рукой глаза.

Из-под кровати выскочил неугомонный мальчишка.

— Я хорошо научился скрывать свое присутствие? — самодовольно заулыбался он, отряхнувшись от пыли. — Даже АНБУ не нашли меня.

— Да уж. — Наама с трудом заставила себя сесть.

— Да ладно тебе. — Наруто полез распечатывать пакет со сладостями. — Если эти не съесть в ближайшие пару дней, они испортятся.

— Можешь забрать себе. — Наама улыбнулась. Хоть она и мечтала отдохнуть, компания Наруто не была ей неприятна.

— Круто быть знаменитой? — пробормотал он с набитым ртом. — Вот когда я вырасту, то обязательно стану Хокаге и все меня признают!

— Непременно станешь. — Наама кивнула. — Хотя, конечно, тебе многому нужно научиться, но ты упорный.

— О, ты даже не представляешь насколько! — Наруто стукнул кулаком себя в грудь. — Все думают, будто я только бездельничаю, но ничего подобного! Знаешь, я ведь тоже тренируюсь, но… — его голос немного дрогнул, и плечи опустились. — Одному тренироваться труднее. Если бы кто-то давал советы или подсказки…

Сделалось грустно. За всеобщим ликованием Наама позабыла об участи Наруто. Как несправедливы могут быть все-таки люди. Почему это происходит? Она сегодня видела их благодарные доброжелательные лица. Но почему эти приветливые жители жестоки по отношению к одному ребенку? Наама подумала, что обязательно задаст этот вопрос старику-Хокаге, когда тот оклемается.

Наруто уплетал сладости и запивал чаем, а Наама встала и подошла к окну. Было так темно, что она не смогла ничего рассмотреть.

— Если выключим свет, тогда увидишь. — Наруто вскочил со стула и подбежал к выключателю.

— Спасибо.

Наруто щелкнул кнопку, и комната погрузилась во тьму.

— Теперь здесь ничего не видно, — хихикнул Наруто. — Что ты хотела там разглядеть? Толпы поклонников, которые ночуют под твоими окнами?

— Что-то в этом роде. — Наама улыбнулась.

Когда глаза привыкли к сумеркам, она вновь выглянула в окно. Внизу прохаживались два охранника, третий сидел на скамье. Немного в отдалении Наама различила знакомый мужской силуэт. Итачи стоял, привалившись к стене невысокого дома и скрестив руки на груди. Конечно, было приятно сегодня видеть так много разных людей, приятно ощущать их благодарность, но Наама скучала. Скучала весь день и несколько дней до этого. После того раза Итачи больше не приходил к ней в палату.

Медсестры говорили, что его выписали и запретили таскаться по больнице. К ней вообще никого не пускали. Наама ждала Итачи в день выписки. Но за ней пришли Какаши, Шисуи и Наруто. Днем Итачи тоже не показался. Вероятно, потому что было слишком много людей. А теперь пришел ночью, просто чтобы постоять под окнами?

Наама улыбнулась. Это так на него похоже.

— Наама. — Наруто плюхнулся на кровать. — Можно мне у тебя остаться сегодня? А то, если выйду сейчас, меня заметят эти противные ребята…

— Можно, — улыбнулась Наама.

— Я посплю на том диванчике, — подытожил он и встал с кровати. — Сестренка, ты самая лучшая!

Наама подумала, что стоит выйти на улицу и позвать Итачи, нехорошо его там оставлять. Пусть Наруто остался и поговорить как следует не удастся, но так даже лучше. Было слишком волнительно говорить о своих чувствах прямо сейчас. Почему-то в мыслях это казалось гораздо проще. Наама снова выглянула в окно, но, к своему разочарованию, не увидела Итачи. Он, видимо, решил, что его пост окончен. Наама поискала взглядом в доступных взору темных переулках, но никого не нашла и окончательно расстроилась. Вот какой же странный! В ее мире мужчины так себя не ведут.

Впрочем, она давно поняла, что здесь совершенно иначе относятся к подобным вещам. Легкость, с которой в ее мире можно завести отношения и расторгнуть их, для этого места несвойственна. Тут люди очень непросто открывают сердца другим, но зато надолго. Еще в пещере Акацки Наама думала о том, что Обито спустя столько лет любит и тоскует по своей практически детской влюбленности. Сколько ему было тогда? Пятнадцать или еще меньше? Невероятная преданность. Итачи такой же? Как вообще он отреагирует на ее признание? Не придумает ли очередную причину держаться на расстоянии? Если учесть последние события, его чувство вины наверняка выросло до небес. Разговор предстоял не из легких. Наама решительно отвернулась от окна, нашла на ощупь выключатель и включила свет. Нечего волноваться заранее, с Итачи она встретится завтра.

Вот только завтра этого тоже не случилось. Утром опять потянулись благодарные жители, правда, уже меньшим потоком. А вечером планировался праздник. И разумеется, Нааму там ждали. Вот так совершенно случайно она стала не просто знаменитостью в чужом мире, но еще и желанной гостьей на празднике. Было немного тревожно, вдруг она поведет себя неправильно, но Шисуи с Кимико обещали не отходить ни на шаг и помочь в случае необходимости.

Итачи не появился за день ни разу. Как передал Шисуи, на праздник он тоже не собирался.

— Ну и почему? — возмутилась Наама, когда они с Кимико выбирали одежду в магазине.

— Не знаю. — Кимико пожала плечами. — Шисуи сказал, что он ничего не объяснил.

— Ой все! — Наама бросила на скамейку сумку и плюхнулась сама. — Завтра я обязательно доберусь до него! Вздумал от меня прятаться… И что на него нашло?

— Вы же не поругались? — аккуратно уточнила Кимико.

— По крайней мере, я об этом не знаю, — вздохнула Наама.

— Вы готовы? — В магазин заглянул Какаши. — Искал вас по всей деревне, а вы тут.

— Шисуи не с тобой? — удивилась Кимико.

— Сказал, отойдет ненадолго.

— Я сбегаю за ним, а то вдруг тоже куда-то не туда свернет. — Кимико махнула рукой и побежала к выходу. — Вы же дойдете без меня?

— Конечно. — Наама помахала ей в ответ.

— Ты в порядке? — Какаши присел на скамейке в ожидании, пока Наама упаковывала купленные вещи. До сих пор они тоже не поговорили нормально.

— О, я в полном порядке. — Она хотела выглядеть радостной, но улыбка явно не получилась искренней.

— Кажется, ты не честна со мной, — заметил наблюдательный Какаши. — Прости… Ты столько пережила из-за нас. Я не знаю, что сделать или сказать, чтобы хоть как-то отплатить.

— Хватит! — Наама утрамбовала в сумку последнюю покупку. — Модулятор подлатал мою психику, но не надо постоянно напоминать о неприятностях.

— Прости. — Какаши сунул руки в карманы. — Я знаю, ты скоро отправишься к себе, с завтрашнего дня начнем тренировки. В общем-то я рад за тебя и желаю счастья… Но я бы хотел, чтобы ты помнила нас.

Он достал вырезанный из дерева кулон на черном шнурке. Кулон в виде символа деревни.

— Тебе не нужно его носить, я не слишком хорош в этом… И вообще, такая простая безделушка наверняка у вас совсем не в моде. — Какаши смущенно почесал затылок и протянул подарок на раскрытой ладони. — Но, если ты иногда будешь доставать ее и вспоминать нас, было бы очень здорово.

— Конечно! — Наама приняла кулон. Он был теплым, нагретым в кармане Какаши. — Я буду помнить вас всех… буду помнить.

Слезы хлынули внезапно и сами по себе, без предупреждения. Наама сжала кулон и уронила голову на руки.

— Наама. — Какаши подсел ближе, обнял ее и принялся поглаживать по спине и плечам.

Его движения не казались неловкими или сдержанными, как это бывало у Итачи. И едва Наама подумала о нем, слезы полились еще сильнее. Стресс последних дней наконец нашел выход в виде истерики. Наама, не отдавая себе отчета, ревела в голос и комкала одежду на груди Какаши. Он стал для нее другом, как стали друзьями Шисуи, Джирайя и Кимико. Ей действительно было грустно оставлять их здесь. Наама плакала, будто прощалась со всеми прямо сейчас.

— Ну что ты, не надо, — тихо бормотал в макушку Какаши. — Твои близкие ждут тебя. Ты будешь рада покинуть этот ужасный мир, где на каждом шагу опасность. Но у тебя теперь есть прекрасные истории для танца. Я знаю, ты ведь обязательно возьмешь часть пережитого в свои сюжеты. Все наладится, вот увидишь. У нас тоже будет все хорошо, мы будем помнить о тебе, как о нашем счастливом жребии, мы тоже будем счастливы.

Но его слова не помогали, скорее наоборот.

— Что случилось? — захлопотала над ними продавщица. — Вам помочь?

— Не нужно, оставьте нас, пожалуйста, — тихо спровадил ее Какаши.

Нааме было стыдно, но одновременно она радовалась стечению обстоятельств, благодаря которым рыдает сейчас не на плече Итачи. Ему и без того хватало тяжких раздумий. Они сидели так, наверное, вечность, пока слезы не остановились. Наама всхлипнула в последний раз и ощутила облегчение. Да, кажется, теперь ей действительно лучше. Она перестала цепляться за смятую мокрую одежду товарища и отсела. Какаши протянул носовой платок. Она вытерла глаза, высморкалась и бодро провозгласила:

— Теперь можно и повеселиться! Сейчас приведу себя в порядок, и пойдем.

* * *

После возвращения в Коноху прошла неделя. Шисуи выписался вчера, но дома еще не был, весь день помогал Кимико освоиться на новом месте, потом забирал из больницы Нааму. Хокаге сильно пострадал во время битвы с Джуби и все еще был ужасно слаб. Его тоже выписали, но он лежал у себя дома. Заместителем пока назначили внучку Первого. Цунаде-сама не была рада сложившимся обстоятельствам, и Шисуи слышал, как она кричала чуть ли не на всю больницу, чтобы «старик не прикидывался и не отлынивал от работы».

Кимико пролечилась в больнице от истощения. Именно благодаря ей Наама выжила. То, что сделала Наама, выходило за границы понимания. Когда по «внутренней связи» глава Яманака передал, что Коноха подверглась атаке бомбы хвостатого, Шисуи думал, что жизнь закончена. Только природное упорство помогло использовать Котоамацуками на Нагато. Тогда он думал, что все напрасно и возвращаться некуда. Самое дорогое, что они так отчаянно защищали, погибло в один миг. В те несколько минут Шисуи испытал настоящее отчаяние.

А когда передали, что Коноха уцелела благодаря неизвестной технике барьера, Шисуи едва не сошел с ума второй раз. Это казалось полным бредом, но он был готов поверить в любое чудо.

Итачи выписали еще раньше — кроме потерянного зрения, у него пострадала лишь рука, которую довольно быстро залечили. Итачи остановился в доме Хокаге и помогал по мере возможности ослабевшему Хирузену.

Сегодня был особенный день — всех участников сражения пригласили на праздник в честь победы. Шисуи зашел за местным Итачи. Постучав в дверь, Шисуи услышал быстрый топот.

— Привет! — Дверь открыл Саске. — Итачи нет дома.

— Нет? — Шисуи удивился. — А где он?

Саске хитро сощурился.

— На свидании. — Он хихикнул.

— На свидании… — бестолково повторил Шисуи. — Вот это новость.

— Хе-хе… — Саске состроил забавное выражение лица. — Вообще, брат будет все отрицать, таков уж он. Но как еще можно назвать прогулку с девушкой вечером?

— Ну тогда… — Шисуи растерянно почесал затылок. Где теперь искать друга и искать ли вовсе?

— Саске, до чего же ты болтливый, — раздался вдруг позади голос Итачи. Шисуи выдохнул с облегчением. Хорошо, что не пришлось разыскивать друга по деревне и прерывать «свидание». — Я всего лишь помог Изуми донести вещи, которые передала тетушка.

— Ой-ой, ладно тебе. — Саске опять хихикнул.

Он явно нарывался. Итачи кашлянул и закатил глаза. Шисуи чуть не рассмеялся.

— Идем, а то опоздаем к горячему блюду!

— Интересно, кому пришла в голову идея устроить нечто столь обременительное?

— Джирайя-сама постарался, — развел руками Шисуи. — Он сказал, что совместные праздники сплачивают людей. Да и тебе не мешало бы расслабиться после всего.

— Да ладно? — Саске возмутился. — Вы же несовершеннолетние! Кто вам пить позволит?

— Мы не пить идем, — пожал плечами Шисуи. — Это большая честь, сидеть за одним столом с героями. Представляешь, там будут два легендарных Санина! Ну все, пока-пока.

Саске насупился и захлопнул дверь.

— Идем? — Шисуи приобнял друга за плечи.

Как здорово знать, что все в порядке. Шисуи был так счастлив, что трудно было сдержать эмоции, да он и не пытался. Они шагали по дороге, Шисуи радостно улыбался и приветливо здоровался с каждым прохожим и с восторгом встречал ответные улыбки и теплые взгляды. Коноха его мечты, где клан Учиха перестал считаться изгоем, где их любят и уважают.

— Эй, что с тобой? — Шисуи обратил внимание на поникшего Итачи и остановился.

Друг выглядел немного растерянным.

— Я… мне кажется, я пробудил Мангёке…

Шисуи замер, отстранился, схватил Итачи за плечи и всмотрелся ему в лицо.

— Когда?

Мангекё пробуждается только от сильнейшего эмоционального потрясения, связанного с потерей близкого.

— Подожди… — Шисуи не дал Итачи даже рта открыть. — Это случилось, когда Джуби чуть не разрушил Коноху?

— Ты как всегда догадлив. — Итачи неуверенно улыбнулся. — Я тогда подумал, что мама и Саске… Что вся деревня…

Его голос дрогнул. Шисуи улыбнулся и крепко обнял друга.

— Я тоже тогда так думал. Думал, что сойду с ума.

— Я будто наяву видел, как они все умирали… — Итачи судорожно вдохнул и прижался к Шисуи, вцепившись в его футболку на спине. — Я не допущу этого, ни за что не допущу! Я сделаю что угодно, но остановлю войны в этом мире! Шисуи, я сделаю это, чего бы мне ни стоило, через что бы ни пришлось пройти. В тот момент я понял это, и мне страшно. Я готов на все, Шисуи, абсолютно на все.

Шисуи не отстранил друга, так цеплявшегося за него, потому что чувствовал — ему сейчас необходимо тепло другого человека и поддержка.

— Ты не один, Итачи, я буду с тобой. Мы сделаем это вместе, ты же не против?

— Не против, Шисуи. — Итачи судорожно вдохнул. — Спасибо тебе.

— Я всегда хотел себе младшего брата. — Шисуи поглаживал его по голове. — И ты стал им для меня. Я всегда буду на твоей стороне.

— Ты станешь Хокаге, Шисуи, а я стану твоей правой рукой и тенью, — сбивчиво бормотал Итачи, — я возьму на себя тьму Конохи и этого мира, лишь бы…

— Не нужно. — Шисуи отстранил друга и заглянул ему в лицо. — Ты не будешь тьмой, Итачи. Выкинь из головы то, что наговорил Данзо. Мы справимся со всем вместе, и наши товарищи в этом помогут. А сейчас идем, нехорошо опаздывать.

— Он будет там? — Итачи пошел впереди.

О ком он говорит, не составило труда понять.

— Нет, сказал, что не пойдет.

Итачи вздохнул.

— Ты много общался с ним, это ведь странно, правда?

Шисуи пожал плечами.

— Да, странновато, но, если честно, я воспринимаю его по-другому, все-таки мой лучший друг — ты. Но, глядя на него, я всегда думаю о тебе, и кем бы ты стал, если бы я спрыгнул со скалы.

— Когда я посмотрел ему в глаза тогда перед битвой, — Итачи медленно шел по дороге, — я увидел себя. Словно отражение в зеркале. Я ведь и правда могу стать таким, но я не хочу этого, не хочу забывать свои мечты.

— И не забудешь. — Шисуи догнал его и хлопнул по плечу. — Я буду присматривать за тобой. А еще пора обратить внимание и на других. Гений Учиха, ты должен уметь открывать свое сердце другим людям.

— Я попробую. — Итачи улыбнулся.

— Эй, Шисуи! — вскрик впереди привлек их внимание. Кимико стояла на мостовой и махала рукой.

Итачи вопросительно взглянул на него.

— Это же та девушка, что была с вами в дороге?

Шисуи кивнул.

— Говорят, она умелый медик.

— Да, очень умелый, — подтвердил Шисуи.

— Думаешь, наши нормально отнесутся, если ты решишь жениться на девушке не из Учих?

— Итачи! — Шисуи толкнул его локтем в бок, от смущения загорелись уши. — Ты вроде не из тех, кто сыплет шуточками направо и налево.

— Я разве шутил? — Итачи пожал плечами. — Просто думаю наперед.

Шисуи покачал головой и прикрыл глаза рукой.

— А что насчет тебя и Изуми? Может быть, ты и свою свадьбу уже продумал?

Итачи нахмурился.

— Я не исключаю такой вероятности. Всë-таки…

— Шисуи. — Кимико оказалась в пределах слышимости, поэтому стоило прекратить пустую болтовню. — Это твой друг, о котором ты говорил? Действительно, так похожи! Здравствуйте, Итачи-сан!

— Здравствуйте.

* * *

Итачи пригласили на всеобщий праздник, но он не пошел. Во-первых, находиться в толпе не хотелось, во-вторых, не хотелось этого вдвойне из-за слепоты. Конечно, слышать веселые голоса приятно, но это ведь можно сделать, и находясь снаружи. Погода стояла теплая, поэтому окна в заведении не закрывали. Возможно, он поступил неправильно, и ему нужно было быть там. Но Итачи знал — его будут расспрашивать о прошлом, и вдруг кто-то догадается и увидит сходство с местным Итачи. На поле боя сделать это могли только сенсоры, но тогда у них были проблемы поважнее. А теперь, в расслабленной обстановке вполне могут обратить внимание.

Итачи намеренно не приходил к Нааме в день выписки, опасался, что она заставит пойти на праздник вместе с ней. В том, что она пойдет, он не сомневался и был прав. Радостный голос Наамы то и дело раздавался над гомоном голосов. Ее чествовали как героя, и она явно наслаждалась. Только бы не собралась танцевать! Итачи, конечно, встретился с Джирайей и попросил проследить за Наамой. Но кто знает, до каких пределов напьется сама Наама? Да и Джирайя не очень надежный блюститель порядков. Вот если бы удалось встретиться с Какаши… Но он пропадал неизвестно где и появился уже перед самым торжеством. Итачи сидел на дереве, скрывая чакру. Хотя сейчас его способности оставляли желать лучшего. Если кто-то поднимет голову, то непременно заметит его среди веток — трудно прятаться, когда сам ничего не видишь. Но ему повезло — если кто-то и увидел, не придал значения.

Люди начали расходиться уже далеко за полночь. Время теперь тоже приходилось угадывать. Первыми выходили Шисуи, Кимико и местный Итачи. Судя по бессвязной речи и шаркающим шагам, Шисуи умудрился выпить лишнего, и его вели под руки. Кимико недовольно ворчала, а Итачи удивлялся, когда Шисуи успел, ведь никто не видел, чтобы он тянулся за спиртным. Следом за несколькими незнакомыми голосами вышел Фугаку с советником. Они тоже пребывали в приподнятом настроении и болтали о всяких глупостях.

Итачи ждал Нааму. В этом не было острой необходимости. Там и без него найдется провожатых, к тому же, более надежных, хотя бы тем, что зрячих. Но ничего не мог с собой поделать. То, что она сказала возле убежища Акацки, не выходило из головы. И пусть она не помнила, пусть сказала из-за эмоционального потрясения, Итачи хотел знать наверняка.

Впрочем, спросить напрямую он не решался, потому что не понимал, как поступить, услышав отрицательный ответ... А если положительный? Он был взрослым человеком, готовым принять любое мнение других людей о себе, но отчего же сейчас чувствовал себя словно неуверенный ребенок? Он хотел зайти к Нааме еще прошлой ночью, но не смог, трусливо спрятавшись в ночном переулке. Итачи совершенно не узнавал себя. С самого детства он умел скрывать эмоции и действовать согласно обстановке, но что стало с ним теперь?

Сердце стучало медленно, но гулко и тревожно, он волновался и прокручивал в мыслях фразы, которые скажет Нааме, и тут же отметал их одну за другой. Даже в собственной голове они звучали нелепо и странно. Он никогда прежде ничего подобного не говорил, даже не думал говорить. Кроме прочего, сомнения и противоречия не хотели отступать, а лишь множились с неестественной скоростью. Он должен отправить Нааму домой, так для чего спрашивать о чувствах? Не лучше ли спрятать их подальше и не напоминать?

Наама вышла одна, чем очень удивила. Итачи думал, ее будет сопровождать Какаши. Она вышла, и, судя по звуку, села на крыльце. Итачи спрыгнул с дерева. Приходилось максимально напрягать слух, что все еще было непривычно.

— Ох, Итачи! — Она явно удивилась и подскочила. Ее голос звучал громко, слегка сердито и не очень внятно. Видимо, она все-таки перебрала. — Я думала, придется искать тебя у дедули! Прогуляемся?

— Пойдем. — Итачи подошел к ней. — Только тебе придется водить меня по улицам.

— Ладно, ик… Ой, прости… — Наама взяла его под руку. — А тебе держать меня, потому что я плохо стою на ногах!

Они медленно пошли по дороге. Итачи приходилось сильно напрягать память, при этом водя впереди тростью. Рядом с Наамой собственный недостаток выглядел еще хуже. Он не ожидал, что доживет до момента, когда полностью ослепнет. Впрочем, со зрением у него давно было очень плохо. Ночью все равно что без глаз.

К тому же теперь можно было попрощаться с большинством техник Учих. Что там осталось в запасе? Огненные шары, вода… Довольно опасные техники для человека, который не видит. Остается тайдзюцу. Придется много тренироваться, чтобы составить конкуренцию шиноби с нормальным зрением. Оттачивать чутье и рефлексы до высшего мастерства. Итачи вздохнул. Что бы он теперь ни предпринял, ему не вернуть свои силы, не стать прежним, не увидеть дальние атаки противника, не распознать их намерения заранее, не защитить тех, кто отойдет от него всего на шаг, да и себя будет защитить куда сложнее… Возможно, когда-нибудь найдется для него имплантационный материал, но вряд ли быстро.

Итачи сильнее прижал руку Наамы, которой она держала его под локоть. Он не успеет увидеть ее до отправления домой. Но это крошечная цена за те жизни, что удалось спасти. И Итачи был благодарен судьбе за то, что позволила произвести этот обмен.

Итачи слегка наклонился к своей спутнице, чтобы почувствовать ее запах, который успел полюбить. Когда еще удастся побыть с ней так близко? Впрочем, сейчас волосы Наамы пахли привычными запахами его мира: травы, средства для купания. Конечно, она ведь здесь уже столько дней… Наверное, только ее кожа пахнет как прежде. Про себя Итачи хмыкнул. Надо же, как сильно он стал обращать внимание на запахи после потери зрения.

— Давай, я буду говорить, где мы находимся, а ты расскажешь об этих местах? — подала голос Наама. До этого она просто молча шла рядом, что было на нее не похоже.

— Хорошо, — согласился он. — Где мы сейчас? Хотя, ничего не говори, я попробую угадать.

Он вдохнул поглубже, запрокинув голову, прислушался и сосредоточился. Свежий ветерок обдувал лицо и приносил запах листвы. Выйдя из здания, они двигались направо, стало быть, на север. Сделали три поворота направо, налево и снова направо… Шли долго по прямой. Голосов людей не слышалось совсем, где-то справа легонько шелестел листьями ветер, слева же не доносилось ни звука.

— Мы у реки, — сказал он. — У самой широкой ее части.

— Ого! — Наама отпустила его и хлопнула в ладоши. — Ты так хорошо знаешь свою деревню?

— Конечно, я ведь жил тут в детстве… Хочешь, я покажу, где любил тренироваться? Хотя, вряд ли тебе это будет интересно.

Наама снова взяла его под руку.

— Веди, — решительно заявила она.

Они бродили вдоль реки, по парку, Итачи показал тренировочную площадку. Ностальгия захлестывала с головой. Неужели он может спокойно ходить по родной деревне спустя столько лет? Но в то же время он чувствовал себя лишним. Это мир другого Итачи Учихи. Вполуха слушая беззаботную болтовню Наамы, Итачи подумал, что, может быть, она права? Может быть, ему в кои-то веки стоит подумать о себе? Вот только зачем? В груди зияла дыра, которая не хотела зарастать. Причина жить для него была одна — служить деревне, людям, тем, кому он должен. А задолжал Итачи немало. Например, этой девушке. Если бы она захотела, он был бы счастлив оплатить долг своей жизнью. Не смертью, а именно жизнью. Но захочет ли Наама? Должен ли он спросить? Все, даже самые неудачные фразы, придуманные в ожидании, испарились бесследно. Потому Итачи решил сделать, как привык, просто ничего не говорить. Пусть ее слова останутся в прошлом. Незачем ворошить и без того тяжелые воспоминания.

— Итачи! — голос Наамы звучал сердито. — Ты меня вообще не слушаешь, да?

— Прости.

Она потянула его за рукав в сторону.

— Пойдем, посидим там.

— Уже, наверное, скоро рассвет, не хочешь спать?

— Не-а, — уверенно отозвалась Наама. — Я в больнице выспалась. А тебя не отпущу, потому что ты мне должен.

— Да, — улыбнулся Итачи. — Я не собирался уходить.

Они долго сидели на скамейке, Наама рассказывала о празднике, и кто чем занимался. Оказалось, Шисуи напоила именно Наама, тайком подливая в его напитки крепкий алкоголь. Сделала она так потому, что он очень «мило» реагировал на странного вкуса компот. Еще Наама расхвалила одной красивой девушке скромно сидящего в уголке Какаши, да так хорошо постаралась, что в какой-то момент девушка переместилась к нему под бочок, а потом они так увлеклись беседой, что перестали обращать внимание на все вокруг. А еще Наама собиралась танцевать, но Джирайя запретил. Он вообще вел себя как папочка, что на него не походило. Хотя, по мнению Наамы, он действовал так, потому что надеялся произвести впечатление на женщину, которая была врачом Наамы в больнице.

Когда в воздухе повеяло утренней свежестью и зачирикали ранние птицы, Итачи повел Нааму к ее временному дому.

— И как ты не путаешься в этих улочках? — то и дело восхищенно повторяла Наама. — Я и зрячая не могу порой найти верный путь в своем городе! А ты…

— Просто хорошо знаю деревню. — Итачи не стал рассказывать, что теперь постоянно приходится использовать расчеты, которые он придумал еще в детстве.

Чтобы поразить все цели на тренировочной площадке, от разбивал пространство на систему координат, просчитывал траектории полетов кунаев и сюрикенов. Теперь в его голове вся Коноха превратилась в полигон, испещренный линиями. И он двигался по этим линиям.

— Спокойной ночи, Наама, — произнес Итачи, когда они дошли.

— Ага, — тихо пробормотала Наама, и вдруг ее рука резко соскользнула. — Ай!

Итачи выставил руки вперед, но Наамы рядом не было.

— Ну вот! — ее голос прозвучал с мостовой. — Так и знала, что свалюсь!

Итачи вздохнул. Ну что за неуклюжесть?! Ходила столько времени пьяная и ничего, вроде бы уже и протрезвела. Хотя, скорее всего, она просто устала.

— Ой, как больно опираться на ногу! Проводишь до комнаты? — смущенный голос Наамы все еще звучал снизу.

Итачи протянул руку и кивнул. Ничего, он доведет ее до кровати, проверит ногу и уйдет. Это не займет много времени.

По ступенькам поднимались медленно. Наама тихонько ойкала каждый раз, когда наступала на правую ногу и пыхтела от усердия. Итачи опять сетовал мысленно на свою беспомощность. Будь он зрячим, отнес бы ее на руках… Перед дверью Наама долго копалась в карманах в поисках ключа, извинилась раз десять, а он все представлял, как будет «смотреть» ее ногу. Может, лучше позвать медиков? Хотя сейчас ночь… Ладно, первую помощь он окажет, а утром попросит Хирузена отправить Кимико. В конце концов они с Хокаге временно соседи.

В любом случае проверить, нет ли перелома, стоило прямо сейчас. Когда Итачи усадил Нааму на кровать, то присел перед ней и скользнул пальцами от колена к щиколотке.

— Где болит? — спросил он. Скорее всего, она подвернула голеностопный сустав. — Надо приложить холод и найти аптечку, я зафиксирую ногу, чтобы ты могла спокойно выспаться.

Итачи осторожно ощупывал гладкую шелковистую кожу, опасаясь обнаружить отек.

— Не надо, — тихий голос Наамы заставил замереть.

— Прости, я сделал больно?

— Не сделал, — ее голос звучал едва слышно. Да что же с ней такое?

Сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь. Итачи догадался.

— Ты не… — прохрипел он неожиданно осипшим голосом.

Рука Наамы мягко прошлась по его волосам.

— Не-а, — ее голос обрел уверенность. — Иначе бы ты не зашел ко мне.

— Наама, зачем? — Его бросило в жар, дыхание сбилось, в голове все перемешалось. Что же она творит? Он и без того с трудом держал эту пресловутую дистанцию.

Итачи приподнялся, но Наама схватила его за руку.

— Я затащила тебя в свою комнату, чтобы поговорить.

— Поговорить? А мы не этим занимались полночи? — Итачи старался, чтобы его голос звучал ровно и спокойно.

— Сядь, пожалуйста. — Наама крепче сжала руку, ее голос звучал настойчивее, серьезнее. — Это не займет много времени.

Итачи внутренне напрягся, словно перед сложной битвой, но все же сел на кровать.

— Итачи. — Наама отпустила его наконец, теперь он ощущал ее присутствие по теплу, что исходило от нее, значит, они сидели близко друг к другу. — Я давно хотела сказать тебе одну вещь. Вернее, предложить. Пойдем со мной в мой мир.

— Что? — Итачи не был уверен, что не послышалось.

— Что тебе тут делать? — продолжила тем временем Наама. — Ну серьезно. Ты сделал для них все и даже больше.

Итачи хотел услышать это и одновременно боялся. А если он обманывается? Если отношение Наамы к нему другое? Может быть, это не те чувства, о которых он думает? Может быть, это лишь сострадание?

— Наама, если ты предлагаешь мне это из жалости, то не нужно, — как сказать прямо, он не знал.

— Какая жалость? — недовольно пробурчала Наама.

— А как еще это объяснить? — Итачи опустил голову. Наверняка она просто слишком добрая девушка. — Я ведь совершенно слепой. Чтобы освоиться в твоем мире... Даже не знаю, сколько тебе придется возиться…

Наама лишь фыркнула.

— Итачи, ты забыл, в каком мире я живу? Конечно, я не уверена, восстановит зрение модуль или придется ставить биомеханические имплантаты, но без глаз ты там не останешься. А вот тут запросто. Если только кто-то особенно щедрый не решит пожертвовать тебе свои.

Итачи замер. Действительно, как он забыл? Вернее, даже не подумал. Но все еще оставались вопросы.

— Ты же хотела заняться поисками «нормального парня», — ответил он, все ближе подбираясь к самому главному.

— А тебе помешают мои поиски? — хихикнула Наама.

Так хотелось увидеть ее лицо, понять, о чем она думает…

— Да, — произнес он, решив расставить все по местам. — Очень помешают.

Наама вздохнула.

— А если скажу, что передумала искать? — прошептала она едва слышно.

— Передумала, потому что не хочешь никаких отношений, — уточнил Итачи, — или…

Наама повернулась к нему, он почувствовал это по ее дыханию на своей шее.

— Потому что уже нашла, — твердо сказала она.

Итачи напряженно сглотнул, в груди будто стучал молот.

— Наама, я не тот, с кем тебя хотели бы видеть твои родители.

— Если это мой выбор, и мы не улетим ни на какую Ангоару, — ее голос дрогнул, — все будет нормально.

— Наама. — Итачи медленно потянулся к ней, провел пальцами по ее волосам, скуле, шее и остановился над ключицей. Он до сих пор не понимал, как такое могло с ним произойти. Он готовился умереть, ничего не оставалось в его жизни и душе, кроме ненависти к самому себе. — Как может кто-то вроде меня…

— Так же, как и другие люди, — прошептала Наама и приблизилась.

Ее мягкие губы коснулись его губ почти невесомо и будто неуверенно. Кровь ударила в голову, Итачи подался вперед, поймав ее поцелуй. Все мысли, сомнения, запреты и чувство вины перемешались. Но всю эту кашу вытеснила другая мысль — Наама зовет с собой, она хочет быть с ним… До боли хорошо знать это, до боли приятно чувствовать ее тело, касаться наконец именно так, как давно хотел. Он чувствовал сладковатый, манящий аромат ее кожи, и желание затмевало рассудок.

Только ткань одежды мешала, раздражала… Он быстро стянул накидку с Наамы, некоторые пуговицы на рубашке оторвались и посыпались на пол. Но Наама не возражала, напротив, помогала освободить себя. Ее кожа слишком нежная для грубых рук шиноби то и дело покрывалась мурашками, а стройное, гибкое тело подавалось навстречу прикосновениям. Его собственное тело, не привыкшее к ласкам, реагировало совершенно непредсказуемо. Как только руки Наамы проникли под его рубашку, его пробила мелкая дрожь. Он прервал поцелуй и уткнулся лицом в шею Наамы, прихватил губами нежную кожу.

— А-а-ах… — выдохнула Наама и потянула его рубашку наверх.

Итачи отстранился, быстро сбросил одежду через голову и оттянул короткий топ Наамы, освободив упругую грудь.

— Итачи… — прошептала Наама, и ее горячее дыхание обдало его висок.

Голова пошла кругом. Прохладный воздух комнаты был не в состоянии остудить разгоревшийся между ними огонь. Их тела накалились, словно брошенные в костер камни. Итачи обхватил рукой мягкую грудь, и от сладкого стона Наамы перехватило дыхание. Вот бы «открыть» глаза, вот бы увидеть ее раскрасневшуюся, желанную…

Он хотел ее так долго, но сопротивлялся сам себе. Это казалось запретным, почти аморальным. И вот теперь, когда барьеров не стало, казалось, страсть завладеет рассудком. Но сопротивляться он не собирался, не собирался брать над чувствами контроль даже по привычке. Потому что это был его предел. Еще неделю назад Итачи смог бы удержать себя в руках, смог бы успокоить рвущееся наружу сердце, остудил бы голову и тело, окунувшись в кровавые воспоминания. Но сейчас, после ее слов, после прогулки, похожей на свидание, он понимал, что не в состоянии сдержаться. Может быть, потом его захлестнет чувство вины, но не сейчас. Сейчас все, что хотелось чувствовать, это горячее тело Наамы, ее прикосновения, нарастающее наслаждение. Все, о чем хотелось думать, — это как приятно осознавать, что нужен Нааме как мужчина, которого она хочет впустить в свою жизнь.

Рука Наамы прошлась по его животу и опустилась ниже. Итачи запрокинул голову, подался навстречу прикосновениям, а потом, напротив, непроизвольно втянул живот, облегчив ее пальцам путь между телом и одеждой. Наама коснулась ниже, и его почти затрясло от предвкушения. Она щелкнула застежкой ремня, освободила от стесняющей ткани, но тут же отодвинулась, встала.

— Наама? — Итачи удивился, не совсем понимая, как расценивать такое бегство.

Дыхание сбилось окончательно, тело горело, а голова кружилась, точно от кружки крепкого вина натощак.

— Я тут, — тихо ответила она и вернулась, но теперь села к нему на колени, придвинулась ближе, прижалась, и Итачи понял — она без одежды. Совсем.

— Наама, — хрипло простонал он. — Подожди…

Но договорить не успел. Она приподнялась, а потом села, медленно впустив в себя с тихим протяжным стоном, и слегка царапнула шею. Итачи с шумом втянул воздух, непроизвольно вырвался из груди хриплый стон. Внутри нее было так горячо и тесно... С трудом совладав с собой, он прижал Нааму к себе, не позволив приподняться.

— Постой. — Его голос звучал непривычно глухо, но сейчас это было неважно, весь контроль уходил на другое. Он уткнулся лицом в ее горячую шею. — Для тебя это… небезопасно.

— Глупенький. — Она обхватила его лицо ладонями, приподняла голову и прошептала в самые губы: — Модулятор блокирует функцию зачатия. Я не давала обратной команды. Ничего, что у тебя не стоит блок, моего достаточно.

Она снова поцеловала, и Итачи наконец выдохнул, отбросил сомнения. Он ослабил хватку объятий, больше не мешая ей двигаться, подался навстречу. Он не мог видеть, но помнил Нааму, и сейчас представлял так явственно, будто зрение вернулось. Ее стройное тело, припухшие покрасневшие губы, растрепанные волосы… Желание разрасталось, затмевая последние крупицы самоконтроля. Но Наама будто специально поднималась и опускалась медленно, дразнила, заставляя впиваться пальцами в ее плечи и спину, громко стонать.

Совсем скоро остатки терпения испарились, и он повалил ее на кровать, лег сверху и продолжил, уже не сдерживаясь. Наама прогибались под ним, постанывала, тихонько всхлипывала, обнимала. Каждый раз, когда ее пальцы проскальзывали от затылка до поясницы и ниже, волна мурашек накрывала с головой.

В какой-то момент сознание помутилось, и очнулся Итачи уже лежа на Нааме без движения. По телу все еще пробегали судорожные волны, сам он покрылся горячим потом с ног до головы, дыхание было частым и прерывистым.

— Наама? — позвал он, испугавшись тишины под собой. — Ты в порядке?

Приподнявшись на локтях, Итачи нащупал руками ее лицо. Тихий всхлип в ответ заставил вздрогнуть, по телу пробежал холод. Неужели ей было настолько больно?

— В порядке, — ответила Наама, обняла его за шею, притянула к себе и крепко прижалась. — Я так счастлива, Итачи… Прости за слезы… Просто не могу сдержать чувств. Я люблю тебя, так сильно люблю…

— И я люблю тебя, Наама, — прошептал Итачи, перекатился на бок и обнял ее, прижав к себе.