Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

Он часто мелькал перед её глазами, ещё чаще она ловила на себе его задумчивый взгляд. Стоило ей посмотреть на него — парень тут же изображал занятость: то изучал учебник с редкостным усердием, то увлечённо слушал однокурсниц, слетавшихся к нему, словно пчёлы на мёд. Он был слишком мужественен для своего возраста, словно уже прошёл через множество испытаний, и даже улыбаться таким девушкам ему, казалось, было непросто. Но, как думала она, именно эта суровая сдержанность и притягивала к нему женский пол.

Слизерин показался Мериде удивительно изысканным факультетом. Здесь предпочитали говорить вполголоса, бросать томные взгляды и шептать секреты только на ухо. Её сразу очаровали холодные серые стены, в которые она влюбилась с первого взгляда. Стоило закрыть глаза, и ей казалось, что откуда-то сверху, из глубины озера, доносится шёпот русалок. Здесь всё успокаивало — даже чуть наигранное единство, — принося ощущение безопасности. А её взросление в магловском мире не вызывало насмешек. Напротив, старшие учащиеся сочувствовали этой трагичной истории дочери легендарного мага. В такой атмосфере Мерида с равным комфортом делила диван в гостиной как с первокурсниками, так и с теми, кому через год выпускаться.

Иногда к ним присоединялся декан — просто садился рядом и молча смотрел в горящий камин. Это никого не удивляло, обычные разговоры даже не замолкали, становясь лишь чуть тише. Однако стоило Гарри оказаться поблизости, и декан Малфой предпочитал обходить гостиную стороной. Ей не удалось выведать подробностей о прошлом ни одного, ни другого. Со временем Мерида просто перестала об этом думать, приняв право каждого на личные тайны.

Какие тайны скрывал её единокровный брат Гленн, она тоже старалась не задумываться. Гарри лишь сообщил, что милорд терпеливо ждёт, пока их клан совершит ошибку — сделает первый ход. По разрозненным фразам отца она поняла, что они все находятся под угрозой уничтожения: вся основная ветвь шотландского клана. Но, судя по всему, возможные последствия сдерживали даже Темного Лорда.

Клан горцев объединял вокруг себя множество других союзов, и это уже не была пресловутая «светлая сторона». Тронь их, с трудом привыкших к существующему порядку, и страна на несколько лет вновь погрузится в войну. На этих словах глаза Гарри начинали блестеть, а взгляд устремлялся куда-то вдаль, словно сквозь невидимый горизонт, но она уже не пугалась. Право быть очень-очень темным магом она за ним тоже признала.

Именно Гарри услышал в голове Сабрины разговор Фреда и Молли, который девчонка случайно подслушала перед обедом в Норе. Он сказал, что ювелирно очищал детские воспоминания о чем-то плохом несколько часов к ряду, пока она спала, и ему пришлось их не только просматривать, но и прослушивать.

В том разговоре миссис Уизли, ловко пользуясь взрослым авторитетом, расспрашивала внука о родне Мериды, рассказывая, насколько ужасен её отец и насколько несчастна, вероятно, была с ним её мать. Кстати, а кто она?

Отец врал ей в глаза с удивительным мастерством, рассказывая лишь часть правды. Он вновь заговорил о несчастной любимой, оказавшейся предательницей и умершей в тюрьме от горячки. Но могла ли бывшая возлюбленная, пусть и отвергнутая, проклясть собственного ребёнка с той обстоятельностью и серьёзностью, что упоминалась в случае сорок восемь? Мерида в этом сильно сомневалась.

В тот момент она сама прибегла к хитрости: сунула в рот сразу три конфеты, старалась думать только о домашнем задании, резко двигалась и не сидела в кресле спокойно, постоянно вскакивая. Попытавшийся проникнуть в её голову Гарри чуть было не оказался в мыслях припозднившейся Дайанны, идущей в спальню, отчего та ойкнула и стала грозно оглядываться по сторонам. Замерев в темноте, они избежали расспросов, а она — разоблачения.

В голову настойчиво стучалась мысль: ребёнок не должен скрывать, что его мать убил отец, но других вариантов она просто не видела. Между неизвестной женщиной, желающей ей смерти, и не слишком добрым отцом, спасшим ей жизнь, она безоговорочно и навсегда выбирала последнего.

Поэтому, когда Фред как-то подошёл после ужина и предложил прогуляться, а на прогулке вдруг стал расспрашивать о её матери, пиная пожухшие листья, она ответила, что не знает о ней ничего. А затем, с загадочным видом, добавила, что это страшная тайна. В какой-то момент она чуть не осенила себя крестным знамением, но вовремя вспомнила, что религия осталась далеко в прошлом, в доме дяди.

Врать Фреду было очень неловко. Тем более что он сам, казалось, не понимал, почему его так интересуют чужие родители. Но, как говорил Гарри, так безопаснее. Он предупредил её, что Целлеры — жестокие, но послушные солдаты. Они воспитываются такими, и с ними нужно быть начеку.

— Может, их намерения и хорошие, а может, и нет, — сказал он.

Тогда Мерида с трудом удержалась от того, чтобы не поблагодарить его за столь тонкую заботу о её чувствах. Зная, чего ей желала мать, она даже не допускала мысли о «хороших намерениях» Целлеров.

Само собой, её брат учился под чужой фамилией, и как ему удалось это провернуть, Мерида не понимала. Она знала лишь одно: его не перевели бы в другую школу без веских причин.

— Не холодно тебе? — спросил парень, усаживаясь рядом.

Мерида невольно нахмурилась. Услышав столь банальный вопрос, она растерялась, ведь в его присутствии старалась выглядеть умнее и серьёзнее своих лет.

— Чего?! — вырвалось у неё неожиданно громко.

Сидя в любимом ситцевом платье, но с толстым кардиганом поверх, а в выходной можно было одеваться как заблагорассудится, она совершенно не мерзла и была абсолютно уверена, что не дрожит.

— Просто смотрю, застыла ты над учебником. Может, помочь? На правах старшего? — предложил он, глядя ей прямо в глаза и вдруг улыбнувшись.

На самом деле она действительно «застыла», но вовсе не от непонимания. В голове роились мысли о проклятиях, войнах и жуткой семейной истории. Она отчаянно пыталась упорядочить свои знания, сжиться с ними, а не просто решить банальную задачу с пропорциями сизого мха для веселящего зелья. Но не отвечать же ему правду — сбежит!

— Я… просто не понимаю, почему входящий вес не сходится с итоговым результатом в котле… — протянула она печально, решая, шмыгнуть ли носом для убедительности или это уже будет слишком.

— Смотри, — он неожиданно смягчился, его голос стал почти ласковым. — Видишь крестик возле названия ингредиента?

Мерида кивнула, быстро сменив тактику.

«Проще возиться с глупой? Ну хорошо, получи!»

— Это значит, что изменилось агрегатное состояние, — объяснил он, задумчиво глядя в книгу. — Это зелье иссушает мох, когда он попадает в основной состав. Видишь значки на последней странице? Не забывай с ними сверяться.

— Спасибо, — она выдохнула с лёгким придыханием и, решившись, всё-таки шмыгнула сухим носом, чуть не закашлявшись.

Парень улыбнулся краешком губ и протянул ей широкую ладонь.

— Я Гленн. Обращайся, если что.

Она пожала протянутую руку, но вместо приветственной мысли в голове мелькнуло: а ведь в тёмном закоулке он одним ударом мог бы отправить её на тот свет.

— Мерида, — отозвалась она, стараясь не выдать себя.

Затем улыбнулась, вложив в эту улыбку столько невольной грусти, что тут же поймала на себе удивлённый взгляд Серафима с дивана напротив.

— Да я знаю, — произнёс Гленн, небрежно оглядывая гостиную. Его взгляд скользнул по Серафиму, а затем остановился на Гарри, только что вошедшем в помещение. — Тебя здесь все знают. И твою компанию тоже.

Он быстро поднялся, улыбнулся и ушел. Весь его вид говорил, что её компания ему не нравится, и если она захочет узнать причину — он может раскрыть ей эту страшную тайну. Мерида подумала, что Целлеры сделали первый шаг очень коряво, и актерские способности Гленна оставляют желать лучшего. Это что — самый лучший вариант, что у них есть? Печально…

— Он тебя обидел? — раздался рядом встревоженный голос Серафима.

— А? — Она очнулась от своих мыслей. — Кто?

— Ну, дылда эта, здоровяк? Ты ему так в спину смотрела, словно прокляла.

— Нет-нет! — поспешила заверить его Мерида. — Просто нахальный он какой-то.

— Ну ладно… — протянул мальчишка с сомнением. — Если обидит — ты мне скажи. А то ты странно ему улыбалась…

С кресла у камина послышались приглушённые смешки. Это была Милинда — её однокурсница и круглая отличница, которая умела замечать абсолютно всё вокруг и не могла не воспользоваться моментом. Она манерно заправила блестящую прядь за ухо, наслаждаясь произведённым эффектом.

— Чего ты там булькаешь? — хмуро спросил Серафим.

— Фу, как грубо, — с лёгким презрением ответила та. — Это ведь ты у нас из приюта? Папочка бросил, да?

Мальчишка резко поднялся, но Мерида тут же вцепилась в его руку, потянув вниз. Так она уже делала не раз, да и не только она. Пока у неё хватало на это сил, но что будет, когда Серафим вымахает выше неё — она старалась не думать.

— Бессмертная? — тихо спросил он, но послушался и сел обратно.

Что-то в этом вопросе испугало обычно несмолкающую девчонку, и она вдруг уткнулась в учебник, подобрав ноги. Но теперь стало интересно уже и Мериде.

— Так ты что сказать-то хотела, Милинда?

Ответ прозвучал уже без прежнего задора.

— Он с тебя с первых дней глаз не сводит, а сегодня вдруг обидеть решил? Решила голову парню вскружить? Звезда, значит, можно?

Ответ не понравился Серафиму еще больше, но он промолчал, ведь она до сих пор сжимала его руку. Молчать не захотела Мерида, обидевшаяся не за себя, а за друга и сильнее него самого.

— Ты самая противная на нашем курсе, всех кусаешь, поэтому на тебя никто и не смотрит. А сама смотришь только в учебники, чтобы этого никто не заметил!

На неё бросили несколько неодобрительных взглядов, а сама Милинда вскочила и убежала, приготовившись плакать. В этот момент Мерида почувствовала, что ей абсолютно всё равно, что о ней думают, и просто улыбнулась счастливому Серафиму.

* * *

На следующий день две первые спаренные пары Зельеварения чуть было не отменились сразу у двух факультетов — профессор не пришёл. То ли позабыл, что он профессор, а с ним уже случалось подобное, то ли просто приболел.

Ученики радостно начали расходиться, предвкушая неожиданно свободное утро, но внезапно, под недовольные вздохи, в класс стремительно ворвался директор. По его непроницаемому лицу было сложно понять, рад он или огорчён необходимости вести занятие у второкурсников.

Но логика подсказывала — скорее второе.

— Веселящее зелье. Откройте учебники на странице семьдесят пять, — холодно произнёс он, взмахом палочки закрывая окна. — Оно не терпит света и сквозняков в процессе приготовления. Безопасное, если знать меру. Способное убить, если эту меру нарушить.

— А насколько нарушить? — выпалил Карл, не сдержавшись.

— Мистер Нотт, — презрительно протянул директор. — Смотрю, вы лучше меня знаете, как нарушать правила. Вот вы мне и ответьте — сколько баллов я сниму с вашего факультета за вопрос без поднятой руки?

Карл насупился — он хотел узнать вовсе не глупость, а ответ по предмету. Профессор Слизрнот всегда обстоятельно отвечал, когда не храпел в кресле, и при этом положение рук учащихся его не интересовало — преподаватель их просто не видел.

— Двадцать баллов! — объявил директор, отмеряя наказание. — Разумеется, в минус, если вы вдруг сомневались.

— Да нисколечко… — буркнул Карл, опустив взгляд.

— Двадцать пять! — мрачно добавил зельевар, словно ставя жирную точку в этом диалоге.

Даже гриффиндорцы не радовались — казалось, они в этот момент напряжённо обдумывали, как избежать схожей участи.

— Ну что, кто-нибудь осмелится ответить на безусловно важный вопрос мистера Нотта? — саркастично протянул директор, обведя класс пронизывающим взглядом.

Мерида уверенно подняла руку. Среди однокурсников она оказалась единственной, решившей рискнуть, и игнорировать её было бы попросту глупо.

— Мисс… Мерида, — процедил директор, сверля её взглядом. — У вас есть ответ?

Она кивнула, чувствуя, как хмурится, и ничего не могла с этим поделать.

— Ну что ж, ещё хуже вашему факультету сегодня не сделать… — хмыкнул он, откинувшись на спинку стула.

Она набрала в грудь воздуха и выпалила:

— Один грамм зелья на каждый прожитый год мага — безопасная доза. Три грамма могут вызвать смех до слёз, за которым следует смерть. А чтобы не сработал безоар или другое противоядие, нужно добавить вместе с мхом каплю сиропа мандрагоры — он усыпляет нервную систему. Тогда организм не успеет отреагировать вовремя на лечение, и жертва задохнётся, отдав вместе со смехом весь воздух...

— Этого… нет в учебниках, — медленно произнёс директор, явно удивлённый.

— В моих — есть, — ответила Мерида с вызовом.

По классу пробежала волна одобрения. Даже представители краснознаменного факультета переглядывались и кивали друг другу. Фред позабылся и попытался хлопнуть, но кто-то его одёрнул.

Недовольным остался один только директор.

— Двадцать пять баллов в плюс… — процедил он сквозь зубы, словно это стоило ему неимоверных усилий. — А теперь займите места у своих котлов. По одному. Начинаем варить. Без мандрагоры!

Мерида, стараясь скрыть улыбку, с преувеличенной таинственностью опустила голову. Пусть директор думает что хочет. Скорее всего, он уже воображал, как Гарри по ночам обучает её запретным искусствам.

В некотором смысле он был прав — Гарри действительно обучал её. И не только её. Но вовсе не убийствам. Его уроки касались тонкостей: как читать чужие намерения по глазам, как в нужный момент создать туман, чтобы скрыться в случае опасности, и многим другим хитростям.

Знать об этом директору было вовсе необязательно.

Она лишь чувствовала благодарность к Краучам, застрявшим в каминной сети, и к Серафиму, хватавшему в библиотеке книги наугад с ближайшей к выходу полки. Благодаря своей великолепной памяти она запомнила сотню способов смертельных отравлений, но искренне надеялась, что ей никогда не придется применять эти страшные знания.

Заняв своё место у котла, она принялась готовить сахарную основу зелья. Но за мхом пришлось идти к столу директора — сложный из-за своей легковесности ингредиент требовалось отмерить именно на его весах. Это тоже входило в оценку.

Пока она это делала вел себя вызывающе уже директор. Он сидел за столом с весами и неотрывно смотрел на неё из-под нависших бровей, совершенно не обращая внимания ни на какой мох. У неё даже руки от такого внимания задрожали.

— В каких… твоих учебниках, Мерида? — прошептал он с оттенком недоверия.

Она опустила на него взгляд и усмехнулась.

— А то вы не знаете, в каких...

Что он знает? Про его сына в теле Гарри? Или он не знает? А если не он, то кто тогда знает?

Мысли путались, словно в лабиринте.

В такие моменты Мерида мечтала лишь об одном: вернуться домой, к дяде. Туда, где не нужно разбираться, кто в чьём теле. Где вечерами можно смотреть телепередачи всей семьёй, хрустеть попкорном и переживать разве что об оценках по алгебре, а не о древних войнах, проклятиях и убийствах.

Сосредоточившись, она отряхнулась от тревог и, дабы не упасть лицом в грязь после всех своих странных заявлений, чётко и по инструкции сварила то самое зелье, способное убивать.

Собственно, как и почти любое другое, если переборщить с дозой.

Окинув свою работу победным взглядом, она заметила, что у Фреда, через два котла от неё, мох прилип к палочке и готов был рухнуть в котёл в совершенно неправильном количестве.

Наплевав на любые факультетские условности, Мерида решила помочь. Сделав шаг назад, чтобы незаметно пройти за спинами учеников, она уже продумывала, как исправить ситуацию.

Директор в это время разносил чье-то очередное зелье, так что её маневр вполне мог оказаться успешным.

Однако случилось то, чего она никак не ожидала.

Оглушительный взрыв раздался без предупреждения, без шипения или намека. Мерида лишь успела увидеть, как её котел взлетает в воздух, и почувствовала мощный удар в грудь. Невидимая сила отшвырнула её к стене, сотрясая реальность вокруг. Она ударилась о камень с глухим стуком, ощутила сильную боль и всё погрузилось во мрак.

Последнее, что она успела увидеть, — искаженные ужасом лица Фреда и директора, склонившихся над ней. Голоса размылись в шуме, и этот сложный, чужой мир окончательно утонул в темноте.

* * *

Он смотрел на неё, всё ещё не понимая, каким образом она их объединяет.

Обычный наглый ребёнок, пришедший от маглов, со смутной историей рождения, не знающий запретов и границ. Родственники её разбаловали, а дружки Гарри лишь укрепили этот процесс.

Сегодня он увидел в глазах Тёмного Лорда эмоцию, но так и не понял, какую именно. Просто в нём вскипело что-то необъяснимое, когда ему донесли о покушении на убийство, где жертвой стала Мерида.

И эта накипь от переполнявших его чувств накрыла Северуса с головой. Отчитав его, как мальчишку, милорд не дал вставить ни слова.

С того самого дня, как он стал директором, Северус лично проверял каждый котёл перед уроком, каждую склянку. В школе до сих пор учились многие из тех, кто мечтал уничтожить друг друга.

Однако сегодня урок у второкурсников вёл не он. Слизрнота свалили с ног желудочные колики, что само по себе стоило проверить, а он неосмотрительно поспешил начать занятие, которое и так задержалось.

В котле девчонки нашли остатки пороха великанов — это мелкий порошок, созданный из перемолотых окаменевших костей древних гигантов. Недорогого и распространённого в темной магии ингредиента, взрывающегося после длительного нагрева. Заметить его сложно — он похож на пыль, поэтому и является самым банальным взрывчатым веществом в магическом мире. К тому же оно уничтожает следы любой магии вокруг себя. Поэтому кто сварил зелье удовлетворительно, а кто ужасно — он уже не узнает.

Мерида выжила только благодаря тому, что шагнула в сторону от котла — удар был направленным. Поставив пальцы на стол, милорд пару раз глубоко вдохнул, успокаиваясь.

Глядя на него, Северус отчётливо понял: за внучкой ему придётся следить внимательнее. Случись с ней что-нибудь — отвечать за всё придётся не Гарри, которому прощают любые безумства, и не её обожаемому Люпину, а ему одному.

Как она проникла в мертвое сердце, которое даже не бьется — он не брался гадать. Просто понял, что у него стало на одну проблему больше и виновато склонил голову. Однако ужас на этом не окончился — милорд захотел проведать девчонку, без огласки, и ему пришлось его проводить.

В больничном крыле побывали лучшие специалисты, восстанавливая кровоснабжение её внутренних органов, и сейчас Мерида просто спала. В нем внучка вызывала только лишь раздражение. Она имела скрытный характер отца, его наглость и даже глаза. Но, по всей видимости, именно это и привлекало в ней Тёмного Лорда.

Девчонка очнулась и, увидев, кто пришёл, почти улыбнулась, скривившись от боли лишь в последний момент.

Гость что-то прошептал ей на ухо и слегка коснулся её руки.

— Я смогу, — тихо ответила она. — Обещаю.

Милорд ушёл сам, а Мерида вновь провалилась в сон. Директор остался стоять, словно загипнотизированный её внешним видом, не в силах сдвинуться с места. Жизнь без неё была бы куда проще — так же, как стала проще без Лили, без Гарри, без Дамблдора… без всех, кто однажды перевернул его судьбу. Но раз выбора нет, остаётся одно — узнать о девчонке больше. Для начала хотя бы выяснить, с кем именно его развратный сын её сотворил.

* * *

Открыв глаза, первое, что Мерида увидела, — это месяц в окне. Но, повернув голову в противоположную сторону, она едва не вскрикнула от испуга. Наверное, если бы горло не пересохло, вопль вышел бы знатным.

— Вы… что здесь делаете?! — проскрипела она севшим голосом.

— Думаешь, днём такая толпа сюда проберется? — ответила Дайанна, усаживаясь на кровать. — Ну, как ты? Больно ещё?

— Нормально… меньше болит, — прошептала Мерида и слегка приподнялась на локтях.

— Ты это… меньше двигайся, — подошёл Фред. — Знаешь, как тебя к стенке припечатало? Всмятку!

— Фред! — не выдержал Гарри, бросив на него укоризненный взгляд.

Они сидели вокруг кровати: кто-то на табуретах, кто-то на стульях, а кто-то виднелся в тени подальше. Все смотрели на неё с беспокойством, словно она вот-вот снова взлетит, но уже не вернётся.

— Да ладно вам… — прохрипела она. — Живая ведь. Можно воды?

Тень в дальнем углу зашевелилась — это оказался Гиббон.

— Мистер Гиббон, и вы тут? — удивлённо спросила она. — Зачем?

— А тебя и вправду припечатало, — усмехнулся он, наливая воду в стакан. — Мистер? — Он слегка приподнял бровь, а затем обернулся к остальным. — Меня, между прочим, Амадей зовут, если кто не знал.

Он передал стакан Мериде и добавил:

— Я тебя охраняю. А их привёл, чтобы не скучала. Что, не надо было?

Она смутилась. Конечно, надо было. Чувство, что она не одна и о ней беспокоятся, согревало лучше любых одеял.

— Надо было… — прошептала она и внезапно расплакалась.

Её тут же окружили плотным кольцом. Фред взял её за одну руку, Гарри — за другую, а Дайанна просто прилегла рядом и обняла. Серафим стоял бледный, его трясло. Кэс заплакала одновременно с ней, и к ней подошли Кеннет и Эйден, чтобы успокоить. У окна встал Кайл, недобро глядя на месяц, словно это он был во всём виноват.

Набравшись несвойственной ему уверенности, через плотное кольцо пробрался даже Флинт. Он несмело улыбнулся Мериде, а затем отошёл в сторону. Здесь же находились обеспокоенный Каллум, Зарина, Илайджа, Нетта и Гилберт.

— Остальные не смогли выбраться, — сказал Честер, пробравшись к кровати. — Кеннет единственный не с низов. А Скорпиус согласился сторожить спальни. Вдруг декан решит их проверить — он тогда знак нам подаст.

— Какой? — сквозь слёзы спросила Мерида.

Все переглянулись, но никто не смог ответить.

— Не знаю, — пожал плечами Честер, — но визжит он не хуже баньши. — Мальчишка повернулся к Вилфреду. — Помнишь, как Кровавый Барон за ним гнался?

— Чтобы извиниться за испуг не по графику? — уточнил тот, ухмыляясь. — Этого звука никто не забудет. Даже Барон. Он неделю не показывался — просил передать Проповеднику, что «болеет».

Смех заполнил комнату. Даже Мерида улыбнулась, почувствовав неожиданное тепло в груди. Она вдруг осознала — единство ощущала не только она, но и все присутствующие.

— Это повторится. Ещё много раз, — неожиданно и необычно отстранённо произнёс Кайл, не отрывая взгляда от ночного неба.

— Откуда ты знаешь? — настороженно спросила Дайанна.

Гарри шагнул вперёд, становясь рядом с Кайлом, словно прикрывая его.

— Он прав. Подумайте, — твёрдо начал он. — Почему её хотели убить? Вы думаете, есть хоть одна причина, кроме… отца? Хоть одна?

Воцарилось молчание. Все понимали — Гарри не нуждался в ответах.

— Они затаились, но не исчезли, — продолжил он. — Они живут под другими именами, скрываются в разных местах, но ненавидят чистую кровь и магию одинаково. — Его взгляд скользнул по Кэс. — Не расслабляйся. Ты стала символом новой политики, перешла им дорогу, дружишь со всеми. Тебе тоже грозит опасность, Кассиопея. Всем нам.

Он подошёл к Серафиму и заглянул ему в глаза.

— Полагаешь, раз с отцом не общаешься, то ты не Долохов?

Сделав пару шагов к Честеру, он покачал головой.

— Мне очень жаль, но ты Крауч. Не выйдет спрятаться за другой фамилией — никогда.

Когда он приблизился к Фреду, тот невольно отступил назад.

— Ты и Кеннет — вам в жизни предстоит сложный выбор. Уже скоро. С нами — или против нас? Очень надеюсь, что с нами…

— А я? — внезапно спросил Финниган, поймав его взгляд, ведь Маклагген был его другом детства.

Гарри повернулся к нему, удивлённо приподняв бровь.

— Ты? — переспросил он. — А ты уже давно его сделал…

Затем он резко отвернулся и обратился к Нетте.

— Не стой в стороне, Нетта, — его голос стал тише, но от этого звучал ещё более убедительно. — Думаешь, натянула свитер с котиком — и всё? Спряталась? Забыла, кто ты? У тебя мать — чистокровная наследница тёмного рода, а отец — предатель другой стороны. Заклятие в лицо для тебя — вопрос времени.

Дети притихли, а Гиббон, стоявший неподалёку, незаметно отступил в тень. Гарри явно подводил к признанию, пусть и не готов был озвучить его сегодня. Его слова были резкими, били по больному, но почему-то нравились Мериде.

— Нам нужно защищать свой мир и друг друга, — он поднял палочку. — Вот этим, а не пустыми словами. Нужно бороться и делать врагам больно, прежде чем они сделают больно нам. Как случилось сегодня.

— Гарри, ты как-то странно сейчас разговариваешь… — пробормотала Амалия.

Он повернулся к ней, его взгляд стал пристальным, почти проникающим в душу.

— Ты дочь Флоры Кэрроу и главы Ордена Теней — сообщества грязнокровок, — его голос звучал холодно. — Твой отец использовал тебя, чтобы провести своих людей в дом. Чтобы убить нас. Правда, Амадей?

Гиббон шагнул вперёд, тяжело вздохнув.

— Вынужден подтвердить, — произнёс он, кивнув. — Мне очень жаль, Амалия. Родители не всегда те, кем кажутся.

Девчонка побледнела и зашаталась. Мерида тут же протянула руку, сжав её ладонь. Амалия глянула на неё с благодарностью, села рядом и, сжав губы, сумела сдержать слёзы.

Гарри, заметив это, продолжил:

— Мы — не пешки. Мы — ключевые фигуры. Только от нас зависит, как будет жить этот мир. — Его голос перешёл на крик. — Мы должны защищать его не просто от грязнокровок, готовых убить нас просто за то, что мы есть. Мы должны стоять на страже и защищаться от всех, кто посягает на наши устои…

— Как? — спросил Гилберт глухим голосом, но его глаза блестели каким-то диким огнем.

Гарри улыбнулся, словно ждал этого вопроса.

— О, друг мой, начнем с малого, — сказал он. — Забудем про туман, давайте учиться другой магии. Вот, например, пострадала бы Мерида, умей она искать опасность вокруг?

Он сделал паузу, чтобы слова осели в сознании каждого, а затем добавил:

— Наши враги готовятся. Мы тоже должны быть готовы. Ждать для этого старости — плохое решение. Начнем прямо сейчас!

Гарри жестом указал Илайдже освободить табурет. Тот вскочил так стремительно и радостно, что это вызвало легкие смешки у остальных. Мерида покосилась на него с любопытством, но тут же перевела взгляд обратно на отца.

Гарри взобрался на табурет, и его фигура в полутьме приобрела почти зловещий вид. Мерида заметила, как некоторые поежились.

— Повторите за мной, — приказал он строго, и его голос прозвучал низко и властно. — Тэнэбра апэрикулум манифэста!

Дети начали повторять, но далеко не у всех получилось с первого раза. Возникла неловкая пауза, пока Гарри терпеливо следил за каждым. Наконец, когда у большинства заклинание получилось, они начали переглядываться, обсуждая эффект.

— Холодно как-то… — пробормотала Зарина, потирая руки.

— Не страшно, это просто такая магия, — успокоил её Гарри. — Но зато теперь вы сможете увидеть любую угрозу, которая есть вокруг. Это может быть что угодно — падающий кирпич, скрывающийся в комнате убийца… Любая опасность проявится в виде света. Это — настоящая магия!

— У меня в груди светится! — вдруг заверещала Мерида.

Гарри чуть не свалился с табурета от её крика, а остальные дети рассмеялись.

— А у меня ты засветилась, — фыркнул он, спрыгнув на пол. — Сразу после своего вопля!

Смех усилился, и обстановка слегка разрядилась. Гарри подошёл к дочери и продолжил уже спокойным тоном:

— Твои внутренние раны не до конца зажили — и они опасны. Тебе надо просто ждать и лечиться.

Вперед вышел Кеннет, нахмурившись.

— Чья это магия? — спросил он. — Никогда даже не слышал о таком заклинании.

Кайл, скрестив руки на груди, кивнул в сторону Мериды.

— Её отца, — коротко ответил он. — Ну, моего брата.

— Как… приятно, — пробормотала Дайанна, улыбаясь. — Твой брат явно разбирался в правильных заклинаниях, Кайл.

На скользкий лед разделения магии на темную и светлую никто ступать не захотел и ей не ответили. Почти все выглядели довольными, кроме Кеннета, который внезапно отошёл в сторону, явно задумавшись.

Гарри осмотрел лица присутствующих, его взгляд был серьезным.

— Давайте собираться и учиться… правильной магии, — предложил он тихо, но твёрдо. — Хотите?

Хотели абсолютно все их тех, кого Мерида могла видеть, и они договорились найти давно заброшенный зал для спиритизма на одном из нижних этажей, где когда-то развлекались учащиеся начала прошлого века. И который точно существовал, если верить маме Гарри, а ей, как он всех убедил, верить можно. Финниган предложил проверить Выручай-комнату на восьмом этаже, но тут же отбросил эту идею — как туда могла бы незаметно подняться половина первокурсников Слизерина?

Через полчаса, вдоволь наболтавшись, дети покинули больничное крыло. Каждый пожелал Мериде скорейшего выздоровления, и они скрылись в ночной тьме.

Все, кроме пухляша Смита. Он стоял возле её кровати, переминаясь на своих коротких ножках, смотрел маленькими глазками на каждого из них по очереди, и спотыкался взглядом о Гарри.

— Илайджа? — спросил Амадей. — Тебя проводить?

Мальчишка вздрогнул, словно его застали врасплох.

— Это заклинание у них бы не получилось, слишком сложно, — пробормотал он, слегка дрожащим голосом. — Ты произнес его за всех, только… без слов. Может, двое смогли бы, но я не уверен. Гарри, ты ведь это всё давно задумал. Во сне...

Она даже немного испугалась, увидев, как медленно приближается к Илайдже отец. Он наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую, словно присматриваясь к любопытной картине. В его движениях больше не было ничего детского — он непроизвольно крался, и Мерида очень надеялась, что не к жертве.

— Это ты гулял у меня в голове, да? — прошипел он низким голосом. — Я тебя вчера почти что поймал…

— Да, за шею, — спокойно ответил Илайджа и нахмурил лицо, став ещё более угрюмым. — Больно было. Обычно меня не могут коснуться…

— Ну прости, Илайджа, — ухмыльнулся Гарри. — Ты ж не представился!

— Ты тоже, Гарри, — тихо произнёс мальчишка, пристально глядя ему в глаза. — Ты ведь другой Гарри, правда? Тебе не одиннадцать. Даже не знаю… двадцать семь? Тридцать семь? Сорок? Совсем запутался…

Внутри у Мериды всё похолодело — она уже давно не задумывалась, сколько Гарри лет, и от нового витка мыслей о таком покрылась испариной.

— Ещё ни разу не переступал за названные тобой рубежи, всё коплю годы. Но, надеюсь, на этот раз всё же получится, — ответил Гарри, слегка склоняя голову. — Ты ведь ненадолго сохранишь эту тайну?

— Конечно! — неожиданно громко выкрикнул Илайджа, и его глаза заблестели, как у человека, который только что прикоснулся к чуду.

Гарри, кажется, понял силу этого обожания. Его взгляд стал мягче и он, торжественно положив руки мальчику на плечи, произнёс:

— Спасибо, Илайджа. Мы с тобой горы свернём. А пока марш спать. Только не в моём сне!

Счастливый, мальчишка подпрыгнул от радости и выскочил из комнаты, оставив всех в тишине.

— Гарри, — подал голос Гиббон, выступив из тени, — когда они выспятся, они тоже начнут понимать, что тебе не одиннадцать. Может, стоило говорить проще? Сейчас таких версий нафантазируют — не разгребёшь.

— Ничего страшного — скажу, дух предков подсказывает, — отец усмехнулся.

У Мериды вопросов было больше, чем у Амадея — и о взрыве, и о заклинании, и о путешествиях по чужим снам. Однако силы заканчивались, в груди вновь появилась боль, и она засыпала, а потому задала Гарри только самый важный из них.

— Это Гленн? — прошептала она, еле поднимая голову с подушки.

— Нет, как ни удивительно. Он сейчас лежит в кровати и боится, что его обнаружат и обвинят.

— А он хочет меня убить?

— Увы, выяснилось, что это его главное задание, если ты не ему поддашься — он ждёт только приказа.

— А может тогда ты его первым… — прошептала она, почти проваливаясь в сон.

Раздались сдавленные смешки Гиббона и его тихие слова:

— Точно твоя дочь, Гарри…

А затем шаги, остановившиеся возле кровати. Теплая рука погладила её по голове, а ласковый голос прошептал:

— Не бойся, он вовремя окончит свой путь…

* * *

— А после того, как мы визуализировали форму, можно произносить заклинание. Если сделать это в обратном порядке, результат будет непредсказуем. Правильно, профессор Миракл?! — настойчиво поинтересовался Гарри.

Элис отвлеклась от глянцевого журнала, в прострации посмотрела на мальчишку у доски и кивнула, затем вернулась к чтению.

— Конечно… То есть правильно, мистер Лестрейндж, — подтвердила она. — А теперь возьми со стола грушу, преврати её в сухофрукт и обратно в свежую грушу. Записывайте все шаги!

Она вновь уставилась в журнал и развернула в нём какую-то выкройку.

Гарри вздохнул и покосился на класс — в нём хмурилось довольно много детей.

— А почему нас обучает слизеринец? Мне кто-нибудь объяснит? — зашептал кто-то рыжий в пространство, особо не стараясь быть тихим.

Потому что декан обновляет гардероб, состоящий из довольно однообразных платьев, и вполне может положиться на него в деле обучения трансфигурации, не заботясь о скучных условностях. Этот ответ вслух Гарри, разумеется, не произнёс и вздохнул во второй раз.

— Кто посмел говорить на уроке? — лениво протянула всё ещё занятая модой профессор. — Двадцать… Так, мой же факультет… мой… Норман Уолперт! Ещё пара глупых слов — и вызову в школу родителей! А им в моём кабинете очень не нравится. Хочешь убедиться в этом ещё раз?

— Но вы же баллы хотели снять! — возмутилась Нетта.

Декан уставилась на девчонку, словно решала сложное уравнение.

— Слизерин? — она покачала головой. — Плохой сегодня день, очень плохой…

Не наказав никого и не решив, какой из двух факультетов ей ближе, декан закинула ноги на стол и продолжила заниматься своими делами.

Полчаса подряд Гарри бегал вокруг груши на табурете, махал палочкой, надиктовывал заклинания и почти дошёл до проверки усвоенных знаний, когда Норман вдруг громко икнул. На удивление, Элис отреагировала молниеносно.

— Что, опять тошнит? — спросила она, отложив журнал. — Да тебя можно вовсе не кормить — лишняя трата продуктов!

— Я ж не специально! — возмутился мальчишка и прикрыл рот рукой.

— Ладно, — декан встала и направилась к позеленевшему ученику. — Пошли, провожу в больничное крыло.

— Давайте я проведу! — вскочил с места другой гриффиндорец.

Закрыв глаза и скорчив недовольную гримасу, декан ответила:

— Мистер Криви, ваше желание обучаться магии так же велико, как моё — обучать вас. Ну что ж, топайте отсюда вдвоём!

Гарри впервые обратил внимание на отпрысков Найджелла Уолперта и Денниса Криви. Больше всего ему был противен последний — грязнокровка, старшего брата которого он когда-то убил с помощью василиска. Его родственник, видимо сын, тоже не мог появиться в магическом мире просто так и, скорее всего, был приглашён, как и Кэс.

Непроизвольно поморщившись он вернулся к табурету с уже довольно потрепанным фруктом, и приготовился встречать у неё Каллума, на которого декан указала ему палочкой.

Трансфигурация и ирландец — два несовместимых понятия, и Гарри обучал его вечерами, как когда-то обучал отца. Правда, чаще безрезультатно, а потому поморщился во второй раз, едва представив, во что сейчас превратится несчастная груша.

Запомнил Финниган хоть что-то или нет — никто не узнал, поскольку зазвенели колокольчики и занятие было окончено. Все поспешили из класса, чтобы успеть на Боевую магию на втором этаже, а для этого надо было спуститься. На лестницах образовался привычный затор, к тому же самая первая из них совсем не спешила. Дождавшись, когда всё же очередь из учеников перед ним рассосется, Гарри ступил на неё вместе с Гилбертом и Серафимом.

Буквально в тот же момент до них донесся душераздирающий девичий крик и все трое переглянулись, после чего рванули вперед. Когда они добрались до места происшествия, Драко уже вытаскивал из батута под лестницей упавших Дайанну и Нетту. Первое падение с лестницы на памяти всех прожитых Гарри лет точно не могло быть случайностью, и он быстро сообразил, что делать.

— Бегом! — скомандовал он спутникам. — Помогите им, живо!

Те вздрогнули, но сразу же кинулись выполнять приказ, а Гарри остался внимательно осматривать лица окружающих. Только маленькие идиоты могли не знать, что падение с лестницы не смертельно. Школа опасна, но не настолько, чтобы движущиеся лестницы не обезопасили еще её основатели, а все директора не обновляли эту защиту примерно раз в год. Неприятно висеть в невидимой паутине над бездной, бесспорно, а уж падать туда, прощаясь с жизнью — и подавно. Тем не менее смерть упавшим не грозила, а вот тем, кто их толкнул — да.

Мальчишки уже присели возле отлевитированных обратно на лестницу учениц. Они участливо спрашивали у них что-то, держали за руки и вскоре помогли встать на ноги. Такая забота от двух детей самых жестоких Пожирателей Смерти в стране должна была вызвать определённые эмоции у знающих историю, и Гарри собирался эти эмоции прочитать.

Однако вскоре он раздосадовано цокнул языком: неприязненных взглядов и подозрительных переглядываний оказалось слишком много. В Хогвартсе явно училось немало родственников тех, кого Трэверс и Долохов убивали, как назойливых комаров — одним движением, даже не глядя, кто именно стал жертвой.

Впрочем, искать нужно было кого-то несмышлёного, не справившегося со своей злостью. Враги поумнее и постарше не стали бы действовать так глупо — они ещё ждут своей очереди, чтобы подписать себе приговор. Исходя из этих размышлений, Гарри подумал, что, кажется, увидел виновника. Но чтобы убедиться, нужно было либо свериться с показаниями пострадавших, либо поручить дело Илайдже. А значит, какое-то время этот глупец ещё поживет…