Руны (гет)

Люди добрались до Дейла, уставшие и измождённые, их лица были покрыты дорожной пылью, а глаза — красными от усталости. Они с трудом передвигались по городу, который когда-то был оживлённым торговым центром, а теперь превратился в руины.

Они разместились в уцелевших зданиях, среди разрушенных стен и обвалившихся потолков. Некоторые дома ещё сохраняли свои крыши, и их использовали как временное пристанище. Внутри было холодно и сыро, но это было лучше, чем спать под открытым небом. Люди расстилали на полу свои плащи и одеяла, пытаясь согреться. В темноте ночи слышались тихие разговоры и плач детей, которые потеряли своих родителей.

Первая холодная ночь прошла, но впереди их ждали ещё более суровые испытания. Утром они обнаружили, что запасы еды и воды на исходе. Им предстояло найти способ выжить в этом разрушенном городе, полном неизвестности и опасности.

Бард, избранный новым лидером, медленно шёл по заснеженным улицам. Его шаги эхом разносились по каменным коридорам, где уже с первыми лучами солнца кипела работа. Кто-то чинил крыши, укрывая их от будующих зимних осадков, кто-то разводил костры, чтобы согреться, кто-то ухаживал за пожилыми и ранеными людьми, а другие готовили обед из скудных припасов, забранных с Эсгарота. Бард нёс в руках ведро воды, что набрал в реке за городом. Его дыхание вырывалось клубами пара в морозный воздух.

Он добрался до каменистого здания, которое когда-то было частью государственных хором, но теперь выглядело полуразрушенным: копоть на стенах, оплавленные крыши и пустые окна, через которые пробирался холодный ветер. Внутри, в одной из комнат, обосновалась часть народа, и Бард осторожно вошёл туда. Дети изнывали от голода, скучая по родным и тёплом доме, а взрослые тряслись от холода, сидя на холодных и влажных полах. Они ютились у огня, прижимаясь друг к другу как можно теснее, чтобы укрыться шерстярыми пледами, которых было недостаточно на всех.

— Мы собрали всё, что могли, но еды очень мало, — произнёс мужчина, заметив возвращение Барда, — На всех не хватит.

Бард поставил ведро на каменный стол. Его голос звучал устало:

— Придумай что-нибудь, Перси.

Перси нахмурился и покачал головой.

— Легко сказать, Бард...

— Ничего, прорвёмся, — вмешался другой мужчина, который заделывал окна. Он был старше Перси, с седыми волосами и глубокими морщинами на лице, но его голос звучал уверенно, несмотря на усталость и возможное отчаяние.

Бард благодарно кивнул, но врятли почувствовал облегчения.

— Дети, женщины и раненые — в первую очередь, — напомнил Бард и пошел дальше, чтобы обеспечить водой остальных.

Он быстро поднимался по высоким ступеням, переступая через одну. Наверху его встретил Альфрид, сидящий в полусонной позе.

— Доброе утро, Альфрид, —сказал Бард, и, не рассчитав, по-приятельски хлопнул того по плечу, отчего тощее тело Альфрида трепыхнулась, как тонкая тростинка. — Как твой ночной дозор? — продолжил он на ходу.

Альфрид зевнул, его голос звучал лениво и небрежно.

— Всё тихо, сир, — поднялся он, потирая глаза. — Докладывать нечего. Мимо меня никто не проскочит.— потянулся он, разминая затекшие мышцы.

Бард с прежним энтузиазмом вышел на небольшое крылечко, которое выходило на уютный, но в то же время мрачноватый из-за разрушений дворик и опешил, замерев на месте.

— Кроме армии эльфов, судя по всему... — окинул взглядом Бард округу.

Альфрид, лениво плетущийся за ним, мгновенно пробудился ото сна и быстро нырнул за одну из колонн.

Эльфов было много, и они выглядели как единое целое. Стройные, высокие, они стояли на зеленеющем под снегом дворике в безупречных рядах, облачённые в блестящие золотистые доспехи, которые переливались на солнце, словно ртуть. Их бордовые плащи, подобные цвету осенней листвы мягко шелестели на ветру.

Люди спокойно продолжали заниматься своими делами, словно присутствие эльфов не вызывало у них беспокойства. Это могло означать только одно: эльфы прибыли сюда не из-за людей и были настроены дружелюбно.

Эльфы, заметив приближение Барда, одновременно притопнули, их сапоги глухо ударились о землю, а звон доспехов прокатился по дворику, как мощное эхо от колокола.

Бард замер, узнав их. Он часто бывал в Лихолесье и понял, что перед ним — легендарная армия Лесного короля.

Эти эльфы двигались с безупречной синхронностью. Каждый их шаг, каждый взмах руки был отточен до совершенства. Бард видел, как они тренировались на лугах, как часами отрабатывали свои боевые приемы. Наблюдал, как они охраняют границы лесного царства и каждый раз ощущал на себе их внимательные, полные уважения взгляды, когда он приплывал в лесной порт на своем корабле, привозя очередные грузы. Их слаженность, дисциплина и единство была не просто навыком — это было принципом, заложенным самим королем. Его армия была не группой воинов — это был единый организм, где каждый знал свою роль и место.

Почувствовав от того некоторое облегчение, Бард уже увереннее ступал по каменным ступеням, с глубоким вниманием изучая происхождещее. Он продвигался вдоль рядов серьезных воинов, всматриваясь в промежутки между ними, в поисках того, кто мог бы дать ответы на его вопросы, становившиеся с каждым мгновением все более тревожными. Его взгляд скользил по окружающему миру, изучая пути, которые могли бы привести его к смотровой площадке, откуда он смог бы увидеть причину нарастающего городского шума. Но едва он сделал шаг вперед, как эльфы синхронно с грацией расступились, открывая перед ним широкий проход.

Бард шелохнулся. На мгновение замер.

С признательностью склонив голову и выдавив на лице тёплую, насколько это было возможно в тот момент, улыбку, он направился через проход, не отрывая настороженного взгляда от воинов. Достигнув края дворика, он устремил взор вниз, за изящную балюстраду. Длинная, нескончаемая колонна эльфийских солдат, подобно золотому ковру, простиралась вдоль главной улицы, величественно устилая её путь. Их стройные ряды и мерцание металла напоминали могучую реку, что стремилась к своему устью.

Бард задумался, наблюдая за происходящим. Брови свелись в тревожную морщинку. В этот момент его слух уловил мягкий цокот копыт, эхом разносившийся по каменным дорожкам из арочного проёма. На площадку во двор величественно въехал Трандуил, восседая на могучем лосе с грацией и достоинством. Его плащ развевался на ветру, а сияющие серебристые доспехи и венец переливались в лучах восходящего солнца. Трандуил окинул взглядом стройную армию, уже собравшуюся здесь.

— Милорд Трандуил, — чуть с волнением произнёс Бард, — Мы не ожидали увидеть Вас здесь.

— Я слышал, вам требуется помощь, — сказал король, с гордостью глядя за собой. За ним въехала тележка, запряженная лошадьми, полная еды, одежды и других необходимых вещей.

К ней отовсюду, как к спасительному плоту кинулись люди. Эльфы раздавали им содержимое, помогая разделить провиант между всеми.

— Вы спасли нас! — воскликнул Бард, обратив внимание на радостные возгласы народа, что уже разобрали остальные телеги внизу. Его глаза заблестели от слез, — Я не знаю как вас отблагодарить!

— Ваша благодарность неуместна, — отрезал Трандуил, и лучезарная улыбка Барда дрогнула. — Я здесь не ради вас.

Король пришпорил лося, освобождая путь для следующего отряда. Лицо Барда накрыла вуаль бледности.

— Стойте! — крикнул Бард, но Трандуил не замедлил шаг. — Прошу Вас, стойте! — догнал Бард и выскочил вперед, размахивая руками, его голос дрожал от напряжения.

Король остановился.

— Вы развяжете войну из-за золота?

Лицо Трандуила было спокойным, как и всегда сдержанным, но в глазах пылал дикий огонь. Трандуил лишь слегка прищурился и молча перевёл взгляд на строй, который уже удалялся к крепостным стенам.

— Вы представляете интересы Её Величества? — нахмурился Бард, вспоминая результаты битвы за Эсгарот, — Пришли за гномами?

— Я хочу вернуть то, что принадлежит моему народу, — холодно проговорил Трандуил. — Но меня привела сюда не месть и не сокровища, господин лучник. У нас есть основание полагать, что орки воспользуются уязвимостью Эребора. Зря вы пришли сюда.

— Мы на вашей стороне,— с отчаянием произнёс Бард, чувствуя напряжение.— Дайте возможность хоть как-то отблагодарить вас. Людям тоже полагается доля сокровищ этой горы. Позвольте мне поговорить с Торином.

Трандуил холодно посмотрел на него.

— Ты надеешься урезонить гнома? — его бровь приподнялась.

— Я должен попытаться.

* * *

Когда Эннесиэль прибыла в Дейл на следующий день. Изнутри горы пробивался свет — печи были зажжены! Это значило, что кто-то всё же выжил. Но едва ли это облегчало ситуацию. Заместо разрушенных драконом ворот теперь возвышались глухие, неприступные стены, что ярко выражало позицию гномов. На бастионе горы стояли угрюмые дозорные, явно недовольные тем, что в городе напротив теперь, помимо людей, расположился лагерь эльфов.

Как и ожидалось, Торин не хотел делиться своими богатствами, и что происходило за стенами Эребора, оставалось загадкой. Однако не для гномов, которые скрывались там, не для Трандуила, который был осведомлён в желании Торина занять королевский престол, и, конечно же, для Эннесиэль, которая с вниманием слушала на подъезде к Дейлу каждое слово, стараясь отвлечься от угнетающего душу пейзажа вокруг и получить преимущество в этой сложной ситуации.

В тронном зале Торин Дубощит, словно погружённый в транс, стоял посреди сокровищницы. Золото, сверкающее под ногами, и стены, украшенные драгоценными камнями, вибрировали в душе Эннесиэль особенным чистым звоном. Драгоценностей здесь было настолько много, что казалось, из них можно было бы возвести ещё одну гору, не уступающую по высоте этой. Эта сверкающая гора, привлекла бы взгляды всех жителей мира, а её сияние осветило бы даже самые отдалённые уголки Средиземья. Но все это было не тем.

Мысли Торина были заняты лишь одним.

— Где Аркенстон? — с тревогой вопрошает он.

До него пытались достучаться.

— Люди у ворот, Торин. Бард взывает о помощи. Ты сам обещал…— обращается к нему Балин, судя по старческой хрипотце.

Но король гномов сжимает кулаки и оборачивается:

— Ты хочешь, чтобы я раздал им МОЁ золото?!

Его голос звучал грубо и резко, отдаваясь в ушах, словно принадлежал другому человеку. Болезнь дракона, таившаяся в принадлежащем ему долгое время золоте, словно ядовитый туман, окутала разум Торина, и он уже не был тем, кем был прежде.

— Ни одной монеты...

В Дейле люди торопливо перемещались между полуразрушенными домами, чьи стены зияли пустыми глазницами окон. Ветер свистел между руин, разнося обрывки разговоров и запах гари. Костры, разожжённые на улицах, едва давали тепло, но люди собирались вокруг них, греясь и обсуждая свои дела. Их лица были спокойными, но в глазах читалась усталость. В воздухе витал аромат похлебок, и Эннесиэль заметила, как некоторые из людей доставали из мешков куски свежего хлеба и делились ими с соседями. Вероятно, Лесной Король позаботился о том, чтобы провизию доставили не только в Эсгарот, но и в Дейл.

По всему городу, в том числе на крепостных стенах, возвышались величественные эльфы, облачённые в доспехи. Их латы блестели в лучах утреннего солнца, отражая свет и создавая ощущение, что они сами сделаны из драгоценного металла. Высокие и стройные, с длинными волосами и проницательными глазами, они стояли неподвижно, готовые в любой момент броситься в бой. Они заняли оборону города из которого люди почему-то не спешили уходить, хотя в их разговорах Эннесиэль отчётливо улавливала мрачные слова: "Орки!" А гномам, безусловно, не понравится, что к одинокой горе, помимо армии эльфов, подошла ещё и армия заклинателей с чёрными знамёнами.

* * *

В королевском шатре, среди руин города, царила напряженная атмосфера. Бард задумчиво смотрел через полу наружу, где за шатром простирались городские руины. На горизонте виднелись силуэты воинов, готовящихся к битве.

Трандуил стоял у стола, скрестив руки на груди. Его голос был холодным. Он знал, что мир с гномами невозможен.

Бард продолжал спорить, но его слова тонули в тишине. Он чувствовал, что время уходит. Сердце сжималось от боли, но он понимал, что должен что-то сделать.

— Ваше стремление договориться с гномами поистине восхищает, — убеждал Трандуил. — Однако это словно пытаться убедить камень заговорить. Они упрямы, как скалы, под которыми роют свои шахты.

— Я надеялся, что он сдержит слово. Они же, так похожи на людей. Строят дома, создают искусство... Живут в гармонии с природой, зачем им война? — спросил темноволосый лучник.

Трандуил холодно усмехнулся. Его голос был твёрдым, как камень:

— Гармония? Ты наивен, Бард. Они похожи на людей только внешне, — ответил он, — Их сердца скованы древними законами и традициями, которые не меняются веками. Гномы ценят лишь своё золото и руду, а остальное для них — лишь пыль на пути к их сокровищам, преграды, подобные породе, что можно сокрушить. Они не признают компромиссов, особенно когда речь идёт о власти и богатстве.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть.

— Ты видел их города? — продолжил Трандуил, — Там нет места для красоты, только функциональность. Они не знают искусства ради искусства, всё подчинено их практичности и жадности.

Бард тяжело вздохнул.

— Я был готов пойти на всё, чтобы избежать войны. Люди уже достаточно настрадались.

— Их бесполезно уговаривать, они понимают лишь один язык. Вы остаетесь или нет?

В шатер вбежал радостный эльф, его лицо светилось от счастья. Он с поклоном произнес:

— Милорд, Королева Эннесиэль, — он запнулся, заметив фигуру в темной мантии, которая вошла в шатер следом за ним. Его глаза расширились, а брови поползли вверх.

Для него оставалось загадкой, как она смогла так быстро догнать его учитывая то, как он мчался с другого конца города, едва заметив её.

— Она здесь... — выдохнул он и, неловко поклонившись, вышел из шатра.

Эннесиэль откинула капюшон мантии и аккуратно отстегнула филигранную цепочку-маску, частично скрывающую половину её лица. Ее золотистые глаза блеснули в полумраке шатра. Увидев, что она не одна, она смиренно поклонилась:

— Ваше Величество, — произнесла она с достоинством, но не смогла скрыть лёгкую улыбку, заметив, как замер Трандуил. Его взгляд, полный восхищения и трепета, был устремлён на неё.

Эннесиэль перевела взгляд на Барда, чье лицо застыло в весьма многозначительной гримасе. Его лицо можно было описать только как "смятение, помноженное на удивление, с щепоткой паники и ложкой полного непонимания". Он явно не ожидал, что к осаде Эребора присоединятся мар, не знал о их королеве и уж тем более не ожидал, что она окажется настолько... колоритной. Легкая тень осознания мелькнула в его глазах и он растерянно моргнул.

Эннесиэль немного смутилась, наблюдая за этими двумя. Король выглядел так, словно только-что влюбился, его даже стало немного жалко, а Бард — будто увидел призрак. Его тоже было жалко. Эти реакции были настолько разными, что это выглядело почти комичным и она не смогла сдержать тихий смешок. Это было одновременно забавным и трогательным, и Эннесиэль почувствовала, как её настроение немного улучшилось.

— Моя королева, — наконец смог произнести Трандуил, склонив голову.

Эннесиэль мягко улыбнулась ему и с сочувствием посмотрела на лучника.

— И Вам доброго утра, Бард, — обратилась она к нему, стараясь рассеять неловкость.

— Миледи Эннесиэль... — неуверенно произнёс Бард.

Бард внимательно осмотрел Эннесиэль, отмечая каждую деталь её образа. Чёрный кафтан с серебристой вышивкой подчёркивал её стройную фигуру. Тонкий венец с аметистовым камнем посередине добавлял благородства. Изящество её движений, которое раньше казалось ему лишь привлекательной особенностью, теперь раскрылось в полной мере. Он увидел теперь нечто большее — величественность, которая исходила от неё, как свет, озаряющий всё вокруг.

Бард задумчиво прикусил губу. В его глазах отразилось глубокое сожаление от собственной недогадовливости и теперь, возможно, разочарование от собственных действий.

Король заметил напряжение между Бардом и Эннесиэль и, движимый чувством долга и заботы, решительно шагнул вперед. Его намерения были чисты: он хотел приветствовать свою королеву с присущим ему достоинством. Обычно это выражалось в грациозном поцелуе руки, но в этот раз его взгляд упал на перевязанные руки Эннесиэль. Он осекся. Замешательство на мгновение отразилось на его лице.

— Не оставишь нас? — учтиво спросил Трандуил Барда.

Бард, услышав слова короля, пришел в себя. Он кивнул.

— Конечно.

Потупив взгляд он смиренно прошел мимо королевы и, напоследок оглянувшись, теребя задумчиво подборрдок, скрылся за углом шатра. Трандуил, словно подхваченный порывом ветра, стремительно бросился к Эннесиэль и заключил её в нежные объятия. Его дыхание стало прерывистым от переполняющих его чувств.

— Моя Эннесиэль, — прошептал он, обнимая её так крепко, будто хотел удостовериться, что она реальна, что она здесь, с ним. — Я ни на мгновение не переставал верить в тебя, — добавил он, глядя ей прямо в глаза. — Мне безумно жаль, Эннесиэль, — произнёс он с искренней горечью. — Слава небесам, что ты жива. Почему ты так долго хранила молчание? Почему ты оставила меня в неведении? Прошу, не подвергай меня больше таким мучительным страданиям.

Она прильнула к его груди и из её глаз безмолвно хлынули слёзы, которые она так долго сдерживала. Напряжение, горечь и страх, которые она не решалась проявить, вырвались наружу. Трандуил нежно взял её лицо в свои руки и твердо произнёс:

— Я бесконечно горжусь тобой, Эннесиэль. Но знай: я больше не позволю тебе снова покинуть меня.

Он бережно стер слезы с её прохладных щек руками, которые дрожали от волнения. Нежно коснулся губами её лба и крепко прижал к себе.

В шатёр, словно тень, вползла угрюмая тишина, окутывая всё вокруг своим тяжёлым покрывалом.