The moment it began (гет)

После встречи с Северусом Лили просидела в библиотеке несколько часов. Возвращаться в гостиную не хотелось — навряд ли Джеймс собирался оставить ее в покое. Она выслушала Северуса и поверила ему, но в то же время и не могла не встать на место Сириуса. Нет, она не сомневалась в своем друге: ей просто нужно было добиться из уст самого Блэка тех же слов, что тот наговорил тогда в коридоре — может, тогда он и раскается.

Однако, к сожалению, поход в Больничное крыло пока откладывался. Джеймс обмолвился, что к Сириусу никого не пускают, но, может, если она немного подождет, для нее сделают небольшое исключение.

Лили не винила Северуса, но то, что так просто применил Темную магию, пугало. Она любила его и понимала намного лучше, чем прежде, но не переставала бояться последствий вспышек неконтролируемой ярости. По спине пошли мурашки от одной лишь мысли, что однажды его палочка может обернуться против нее. Нет, она не собиралась намеренно обижать его, но... Лили очень хотелось знать, что творилось в его душе. Единственное, в чем она не сомневалась, — Северус ужасно сожалел о содеянном, даже несмотря на то, что под горячую руку попался такой ублюдок, как Сириус Блэк.

В конце концов, решив, что выждала достаточно, Лили направилась в лазарет. Войдя, она обнаружила Сириуса на ближайшей к двери койке. Он не спал, и мадам Помфри тихонько расспрашивала его. Нахмурившись (при колдомедике не выйдет выпытать ничего толкового), Лили переступила порог.

Услышав шум, Помфри повернула голову.

— Чем могу помочь, мисс Эванс? — вежливо, но весьма холодно спросила та.

— Э, я... просто хотела повидать Бл... Сириуса, — осторожно заговорила Лили, стараясь ничем не выдать своих чувств.

— Это очень мило с твоей стороны, — недоверчиво отозвалась Помфри, — но мистер Блэк сейчас раздет — я пытаюсь провести осмотр. Может, подождешь в моем кабинете, пока я не закончу?

Лили кивнула, в душе недоумевая, почему колдомедик просто не выставила ее за дверь. Она развернулась и отправилась в назначенную комнату — следующая дверь от Больничного крыла. Перед уходом она бросила на Блэка быстрый взгляд — тот старался не смотреть в ее сторону и был явно не в духе. Она попыталась представить, насколько сильные обида и злость царили тогда в душе Сириуса. Раздумывая над тем, какие мотивы вынудили Помфри оставить ее при себе, Лили принялась мерить шагами тесную комнатушку. Взгляд упал на письменный стол. На нем, само собой, лежали медицинская карта Сириуса и, что странно, Северуса тоже... и обе были открыты.

Не в силах бороться с собой, Лили, оглянувшись на дверь, приблизилась к столу. Убедившись, что внимание Помфри все еще всецело приковано к Сириусу, она взяла верхний листок из папки Северуса. На нем была обозначена прошлогодняя дата — это был день нападения у Визжащей хижины, той самой, где ее друг чуть не погиб по вине Блэка. С замирающим сердцем Лили выяснила, что Люпин — оборотень. К счастью, Северус отделался лишь парой царапин, да и те наверняка получил не от лап Римуса, а от ветвей Ивы, но правду он узнал.

В очередной раз бросив взгляд на коридор и удостоверившись, что мадам Помфри по-прежнему занята, Лили взялась за новый листок. Записей в карте было предостаточно; Лили с удивлением осознала, что Северус сообщал ей далеко не о каждой стычке с Мародерами. Некоторые записи сопровождались ремарками Помфри.

«Бедному мальчику изрядно досталось, но директор не удосужился проучить этих Грифов как следует».

«То и дело просыпался посреди ночи. Моральный/психический ущерб куда серьезнее, чем физический».

«Снова. Его дружки опять сделали это. Дамблдор вмешался».

Взгляд затуманили подступившие слезы: Лили отложила бумаги, не в силах читать дальше. Она вспоминала, как часто злилась на него за Темную Магию, за плохую компанию, к которой он примкнул; ясно помнила, как наотрез отказывалась верить обвинениям в адрес Люпина — опасного монстра. Она и понятия не имела, насколько частым гостем в Больничном крыле был ее друг. Грустно улыбнувшись, Лили в очередной раз убедилась, насколько бережно Северус относится к своей гордости, раз так тщательно скрывал собственную слабость.

В это мгновение из-за спины донесся голос Помфри:

— Как там Северус?

Вздрогнув, Лили обернулась.

— Он... вы же знаете, он...

Лили не смогла солгать. Она не смогла сказать, что все в порядке, потому что было очевидно, что это не так.

— Уверена, он ненавидит себя за то, что сделал с мистером Блэком, но мистер Блэк скоро будет в норме. Они оба будут. Мы обе знаем, что твой друг куда сильнее, чем кажется.

— Это об этом вы хотели со мной поговорить?

Кивнув, мадам Помфри села на соседний стул.

— Он не станет слушать никого, кроме вас, дорогая. Вы же виделись с ним?

Лили повела головой. Ее взгляд зацепился за разложенные на столе бумаги, и она выпалила:

— Римус Люпин и в самом деле оборотень?

Едва слова сорвались с языка, как Лили отчаянно захотелось вернуть их назад. На мгновение мадам Помфри растерялась, но затем, вздохнув, ответила:

— Да. Вижу, вы не смогли побороть любопытство и не сунуть нос в карту Северуса.

— Да, — виновато отозвалась Лили. — Просто... С ним случалось так много всего, мадам Помфри, — я и не представляла, как тяжело ему приходилось, пока не прочитала эти записи. Простите, что сделала это, но я должна знать, понимаете? Я... я стараюсь заботиться о нем, но не представляю, что нужно делать теперь. Он применил Темную Магию...

— Так и было, но ведь вы знаете его, мисс Эванс. Как никто другой, раз росли рядом с детства. Все, что вы можете сделать, — быть другом, настоящим другом. Это огромная редкость.

— Я попытаюсь, но порой мне кажется, что ничем не могу ему помочь, — печально пробормотала Лили, чувствуя укол совести за то, что так часто ставила под сомнения слова Северуса.

— О, вы можете гораздо больше, чем думаете, дитя. Но уже поздно — вам пора возвращаться в спальню. Уверена, допрос мистера Блэка может потерпеть, — подмигнув, усмехнулась Помфри.

Не сдержавшись, Лили улыбнулась и пожелала колдомедику спокойной ночи. В гостиную она вернулась в смешанных чувствах. Как ей добраться до Северуса в ближайшие дни? Раз то, что он говорил о Люпине, — правда, какую еще истину она зря пропускала мимо ушей?