Merry dancers: дальше некуда (гет)

Проснувшись, Джоконда едва не захлебнулась от страха и возмущения: над ней стоял мистер Грейвз, вторгшийся в спальню без предупреждения. На улице едва занимался рассвет, а она уснула далеко заполночь. Даже если он и был ее мужем, это не позволяло ему вламываться в ее спальню без приглашения. Сейчас она не готова была принять подобной близости, да и чего таить, в ее жизни не было ни одной серьезной симпатии, а симпатия к Арчи Олдриджу была ничем иным, как интересом или стадным чувством, ведь в Хогвартсе каждая девочка находила его привлекательным.

— Мистер Грейвз… — выдохнула она, не скрывая гнева в голосе.

— Доброе утро, Пруденс, — он отступил на шаг, возможно, прочитав в ее глазах осуждение, но при этом выглядел невозмутимо.

— Что вы здесь делаете? — едва не зарычала Джоконда, подтянув одеяло к шее, ведь спала в легкой, едва скрывающей нежные места кружевной маечке, не слишком похожей на то, что могли называть ночной одеждой дамы этого времени.

— Не позволил слугам разбудить тебя. Решил, что это может тебя напугать.

— И потому решили напугать самостоятельно, — сменив гнев на милость, она даже изобразила беззлобный смешок.

Джоконда смолчала о том, что, возможно, слуги бы напугали ее гораздо меньше. За окном уже властвовало утреннее солнце; обратив внимание на тумбочку рядом с кроватью, она увидела, что часовая стрелка на часах с незнакомыми инициалами “П.Д” едва перепрыгнула за шестерку. Захлопнув те самые часы, которые он отдал ей вчера, Джоконда поднялась на подушках, сожалея, что не удалось отоспаться, ведь к семи ее уже ждал мистер Элиот. Внезапно она обнаружила упавший на плечо локон темных волос и с удивлением захватила его, а затем инстинктивно тронула брови.

— Решил, что это может тебя порадовать, — сообщил мистер Грейвз, вернувший ее изначальный облик.

Конечно, то были не настоящие волосы, а наколдованные, но она все равно почувствовала благодарность, потому что ей надоело походить на гуманоида из фильма Спилберга.

— Отвернитесь, — почти в приказном тоне попросила она, решив всё же не закатывать истерику по поводу его появления в спальне.

Он послушался, и она, накинув халат, скользнула в ванную, приникнув к зеркалу, рассматривая каждую волосинку. Ее волосы, такие же, как были, словно настоящие, и это удивляло. Даже если это была трансфигурация, то очень точная — прямое попадание в цель — похоже, мистер Грейвз очень хорошо ее знал. Джоконда смотрела на свои вьющиеся волосы, которые зачастую распрямляла магией в Хогвартсе, и все равно себя не узнавала: черты лица заострились, оформились скулы, нос стал тоньше, хотя, быть может, она просто сильно похудела из-за стресса, глаза как будто стали темнее и глубже. На нее смотрела взрослая женщина — одновременно похожая на нее, но сильно отличающаяся. Оттянув кожу вокруг глаз, а затем отпустив, она заметила тонкую сеть морщинок — возрастные изменения, еще совсем незаметные, но для нее, помнящей себя семнадцатилетней, бросающиеся в глаза. Целых десять лет, по словам мистера Грейвза, она не помнила, на целых десять лет постарело ее тело — не постарело, конечно, просто стало старше, но Джоконда очень остро ощущала эту разницу.

Наскоро приняв душ, она вышла с полотенцем на голове — высушиться беспалочковой магией не удалось. Нужно будет поднять вопрос волшебной палочки, она чувствовала себя без нее так, словно ей не доставало важной конечности. Мистера Грейвза она увидела сидящим в гостиной апартаментов через щелку приоткрытой двери, перед ним на столе уже был накрыт завтрак, а в руках находилась свежая газета. Джоконда чувствовала неловкость, он же просто был дома, и это была их общая спальня и гардероб, который еще не успели до конца перебрать слуги. Здесь оставалось несколько мужских костюмов и теплые вещи, которые летом, конечно же, были ему не нужны. От разнообразия женской одежды, туфель, всевозможных сумочек и украшений у нее еще вчера при осмотре закружилась голова. Даже у ее мамы никогда не было столько всего.

— Шмоточница, — процедила она, пожурив себя за явную расточительность, и стала подыскивать что-то наиболее привычное ее времени.

Джоконда была сильно удивлена, но здесь действительно нашлось несколько брючных костюмов и платьев, которые могли бы носить и в следующем веке, и от этого крепко задумалась, чуя какой-то подвох. Облачившись в простое синее платье-футляр без рукавов и подобрав серебряные серьги, она вышла к мистеру Грейвзу, ощутив на себе его нечитаемый взгляд, но, кажется, он был удовлетворен — значит, она не выглядела странно.

— Мистер Грейвз, я могу попросить вас высушить мне волосы?..

— Полагаю, ты можешь сделать это сама, — он кивнул взглядом на стол, где с ее стороны у чашки лежала ее волшебная палочка.

Джоконда обомлела, что несомненно отразилось у нее на лице.

— Я думала, она утеряна.

— Нет, просто врачи при выписке не стали ее тебе отдавать, — пояснил он, — мистер Элиот сказал выждать какое-то время, видимо, нормальная практика для таких пациентов, чтобы они не навредили себе и окружающим. Но я думаю, что все будет в порядке, не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт.

Неуверенно сомкнув пальцы на древке, Джоконда с благодарностью на него посмотрела.

— Спасибо, сэр, я очень благодарна…

— Какой я тебе сэр? — ледяным тоном процедил он, изогнув бровь и подняв чашку с черным кофе. — Тебе лучше звать меня по имени.

Но могла ли она обращаться к старшему по имени?

— Я попробую, но мне сложно, — высушив волосы, она села напротив, поймав его сверкнувший взгляд.

— Я твой муж, Пруденс, а не незнакомец с улицы. Я стараюсь не проявлять эмоций, но мне неприятно даже от этого “мистер Грейвз” из твоих уст, — отчитал он ее строго, — и уж тем более, не смей мне сэркать.

— А вы довольно суровый человек.

— Я аврор, Пруденс, но это не значит, что я всегда был аврором с тобой, просто пока ты не придешь в себя, я стараюсь держаться максимально нейтрально, чтобы не пугать, но это не значит, что я бесчувственный.

— Профдеформация, — рассудила она, миролюбиво улыбнувшись, — но спасибо за откровенность, а то иногда мне кажется, что вы слишком холодны, мистер Грейвз.

— Опустим формальную речь, — снова уколол он, а она нахмурилась и даже чуть насупилась.

Он хочет, чтобы она относилась к нему как к равному, а сам отчитывает ее как школьницу. Но школьницей она и была, по крайней мере таковой себя ощущала.

— Мне семнадцать, по крайней мере так я ощу…

— Ты взрослая женщина, Пруденс, держись этой мысли, особенно со мной.

— Почему вы так злы на меня? — осознала она, видя, что в его черных глазах таится недовольство.

Он был человеком прямолинейным и без промедления ответил:

— Ты отправилась в путешествие, и келпи знает как тебя занесло в кратер действующего вулкана в момент извержения, только чудом ты спаслась благодаря тому, что тебя вытащил феникс, а сейчас ты не помнишь, что я твой муж, да еще и возмущаешься. Да, конечно я зол, я просто в ярости! — повысил он голос, но на его лице не отразилось ярости, только осуждение. — Ты беспечная и очень рисковая, и вот к чему это привело.

Отличное начало дня — утро с чашечкой кофе под звуки ссоры. Но едва посетовав, что настроение будет испорчено до конца дня, Джоконда вдруг спохватилась:

— Постойте, феникс?.. — опешила она.

— Да, в Бомбей тебя принес феникс, очевидно, он же и спас из вулкана, — сказал он таким тоном, будто в этом не было ничего удивительного...

…Геллерт действительно был зол на нее, но не по озвученным причинам, а потому, что приходится с ней возиться, а еще, несомненно, за компас и за то, что она не может вспомнить, кто она. Пока что он действовал и говорил как аврор Персиваль Грейвз, даже не как муж, ведь он толком не знал об их отношениях — только со слов Абернети, но, кажется, там действительно была замешана большая любовь... что, если она вспомнит их чувства, распознает ли подмену? Нет, думать об этом рано, да и неприятно, Пруденс была ему неприятна с головы до ног, а еще она даже семнадцатилетней была довольно надменной и несдержанной на язык. Манеры и воспитание — всё это осталось, а значит не было приобретено за забытые ею десять лет жизни. То, как она сидела, как держала чашку, в повороте головы и во взгляде читалась образованность и утонченность, она вела себя так, словно родилась в богатой семье аристократов. Гонты были нищими как церковные крысы, да и манерами не блистали, если Пруденс и Гонт, то воспитывалась она явно не в их семье. Эта нестыковка не выходила у него из головы. А с другой стороны Дамблдоры, но и их семейное древо не дало ответов. Мистика какая-то, женщина из ниоткуда…

* * *

В большом поместье Джоконда не чувствовала себя одиноко, но Персиваль, которого она со временем с трудом начала звать по имени, все время торчал на работе и даже вечерами где-то пропадал, словно избегал ее общества, хотя с утра они всегда вместе завтракали. Впрочем, у нее было много занятий — от верховой езды до прогулок на катере. Она откуда-то знала как управлять им, а еще нашла целый парк невероятно шикарных винтажных авто на подземной парковке и… обнаружила, что умеет водить — это казалось невозможным, но механическая память работала. Изучая свои вещи, она нашла документы — водительские права — сертификат за подписью и печатью маггловской инспекции с ее неподвижной фотографией.

Персиваль не ограничивал ее передвижений и не запирал дома, однако все время говорил об осторожности. Как-то она заикнулась, что хочет посмотреть рабочее место, но почему-то передумала и дала себе еще немного времени, чтобы изучить окружение и немного привыкнуть к двадцатым. Сегодня же что-то подстегнуло ее к этому шагу — выбраться из поместья. Она впервые, как ей казалось, сидела за рулем, но чувствовала себя уверенно, и потому Джоконда решила добраться до МАКУСА на своем шикарном бордовом автомобиле с откидным верхом — благо, ранняя осень это позволяла. Это было весело, подставляя лицо ласковому солнцу и ветру, она ловила на себе взгляды проезжающих мимо мужчин. Ее пока недлинные волосы развевались на ветру, а глаза скрывали солнечные очки. Неужели такой была ее жизнь в двадцатых? Полная роскоши, дорогих нарядов и автомобилей — а о некоторых баснословно дорогих украшениях и говорить не приходилось — чего стоил бриллиантовый гарнитур, найденный в сейфе. Персиваль говорил о фабрике по пошиву одежды и временно принял на себя ее управление. Кажется, у нее была ассистентка, которая помогала ей и в МАКУСА, и с делами бренда, если она сейчас на работе, то стоит пригласить ее на чашку кофе. Пора социализироваться, не вечно же сидеть в поместье, хотя, признаться, ей там очень нравилось, невзирая на одиночество. Похоже, ее жизнь была похожа на сказку, вот только принц попался хмурый. Персиваль говорил о том, что потеря памяти причиняет ему боль, но большую часть времени выглядел отстраненно — ее это устраивало, но все же моментами в голове всплывали если не четкие воспоминания, то ассоциации — в особенности, когда она ощущала его парфюм. В такие моменты ей казалось, что она должна коснуться его, вот только никак не решалась.

До Вулворт-билдинг Джоконда добралась без приключений, хотя затея, конечно, была рисковая. Взмахнув волшебной палочкой, она привела чуть растрепавшиеся волосы в порядок и надела широкополую шляпку — так не похожую на то, что носили женщины двадцатых, но, кажется, у Пруденс Грейвз был собственный стиль, она даже одежду выпускала довольно оригинальную по современным меркам. И эта Пруденс Грейвз точно знала, как будет выглядеть “платье мести” принцессы Дианы в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, она нашла его в каталоге, как несколько других довольно знаковых нарядов будущих лет. Она черпала вдохновение в будущем, ее наряды называли экстравагантными — это была линейка ультра дорогих нарядов, в массы же шли платья прямого кроя и другая одежда, соответствующая времени, что приносило немалый доход. У Вулворт-билдинг располагался один из ее бутиков, и Джоконда застыла на месте, думая, стоит ли зайти.

Она обратила внимание, что возле МАКУСА стоит молодой человек с сигаретой и не сводит с нее взгляда; скурив сигарету двумя убийственно глубокими тяжками, он отправился внутрь, а она поспешила в бутик, чтобы оглядеть плоды своих трудов. Быть может, что-то вернет ей воспоминания? Одежда марки “Аврора”, ну, конечно, была названа в честь ее матери, от этого потеплело на сердце.

Зайдя внутрь, она сразу же обратила внимание на оживление возле основной витрины — девушки приникли к четырем блестящим платьям на манекенах, над которыми висела лента с надписью “Новая коллекция”. Она видела наработки этих платьев среди рабочей документации в своем секретере.

— Мэм, вам что-нибудь подсказать? — спросила улыбчивая девушка, подойдя к ней, — у нас новая коллекция, не хотите взглянуть?..

— О, нет, я кое-кого ожидаю, занимайтесь другими клиентами.

И, словно услышав ее, Вселенная заговорила знакомым голосом:

— Пруденс! Вы ли это?

Она обернулась, увидев перед собой девушку, и потребовалось несколько секунд, прежде чем удалось узнать ее — с легким макияжем и в симпатичной пурпурной шляпке на нее смотрела Эмили Бронски.

— Надо же, и шрамов не осталось, видимо, нужно поздравить вас с выздоровлением, Эмили. Добрый день.

— И вам добрый, смотрю, вы тоже неплохо выглядите, — оценив ее каре и отросшие брови, сказала Эмили.

— Состав для роста волос от “Чандры Эфени”, по полсантиметра в день, — сообщила Джоконда, тронув прическу, — я не люблю короткие волосы, минимум — чуть ниже лопаток. Буду отращивать.

— Миссис Грейвз, какая честь! — внезапно донесся еще один женский голос, и перед ней возникла на диво стильная и ухоженная женщина лет пятидесяти с лаковыми короткими локонами и в одном из платьев прошлой коллекции. — Я — миссис Нина Шеймус, администратор этого бутика, не ожидала, что вы почтите нас своим присутствием. Решили посмотреть, как будет выглядеть коллекция на витрине?

— Вы Пруденс Грейвз? — удивленно захлопала глазами Эмили, до этого не зная ее фамилии, а Джоконда только неопределенно пожала плечами. — Я просто обожаю ваши концептуальные платья, всегда любуюсь ими на витрине этого бутика.

— Миссис Грейвз, быть может, вы хотите чая?..

— Миссис Шеймус… Не обращайте на меня особого внимания, я здесь по личному делу и ненадолго. Все в порядке. Эмили, может лучше прогуляемся? — спросила она, не желая лишнего внимания.

— Надо же, с кем меня в больнице столкнула судьба! — негромко восхитилась Эмили. — В таком случае я ни капли не жалею, что пролила на себя это дурацкое зелье.

Они вышли на улицу, и в нос сразу же ударил запах хот-догов, который буквально свел их с ума.

— Как насчет перекуса? — Джоконда указала в сторону лавочника.

— Я думала, такие как вы следят за фигурой, — сказала Эмили несколько удивленно, когда Джоконда, завороженная видом американских хот-догов, шла к ним, не видя ничего перед собой, кроме ароматных сосисок на гриле.

— Слежу, но иногда хочется чего-то такого… Неправильного, — улыбнулась она. — Вы будете?

— Не откажусь, — улыбнулась девушка. — А как ваша память, восстановилась?

Получив заветный хотдог, Джоконда не знала как откусить, чтобы не испачкаться, а, попробовав, испытала невероятное удовольствие, ведь она, кажется, в жизни не ела подобной восхитительной дряни.

— Нет, память пока не восстановилась, но появляются ассоциации и проявление каких-то способностей. Я, оказывается, умею водить, и у меня есть права…

— Пруденс, ты что, приехала сюда на автомобиле? — послышался голос за спиной, и она едва не поперхнулась, а, обернувшись, увидела Персиваля в компании того самого молодого человека, который курил возле Вулворт-билдинг.

— Ну, да… — просто ответила она и как ни в чем не бывало спросила: — Хот-дог будешь? А, прошу прощения за бестактность, это Эмили Бронски, мы познакомились в больнице, а это Персиваль Грейвз, он что-то вроде моего мужа.

— Я и есть твой муж… — процедил он, а глаза его налились кровью.

— Ну, я этого не помню, поэтому, — пожала она плечами с хитрющей улыбкой, но он, похоже, не оценил юмора. — Ой, да прекрати дуться, Эмили знает, что мне память отшибло, когда ты подошел, мы как раз это обсуждали. А вы, мистер…

— Абернети, Лоуренс, мы знакомы, Пруденс, — сухо сообщил он, как-то странно ее осматривая.

— Простите, я этого не помню, мистер Абернети, без обид, — она достала карманные часы. — Время обеда, не хотите облюбовать какое-нибудь кафе, господа?

— Ты уже ешь, — заметил Персиваль недовольно, а она скосила взгляд на половину оставшегося хот дога.

— Не страшно, — она просто выбросила остаток хот-дога в урну, и Эмили последовала ее примеру. — Ну так что?..

…Пруденс смотрела на него в ожидании, требовательно приподняв брови с какой-то совершенной наглостью решая за него и Абернети. Она всегда командовала Грейвзом или это следствие изменения личности? То, что она была упрямой, никуда не делось, но похоже, вскрывались еще черты — дерзость и самоуверенность, хотя нет, самоуверенной она была и во время экспедиции. Он подошел ближе и стер с ее губы след горчицы, а она тут же испуганно опустила взгляд. В последнее время он не уделял ей достаточно внимания: разрывался между ролью Персиваля Грейвза и собственными делами, а еще пока решал что же с ней делать, ведь ее память не хотела возвращаться.

— Зачем ты приехала на автомобиле? — устроив ее ладонь у себя на предплечье, он указал в сторону ресторана неподалеку.

— Решила проявить самостоятельность, да и потом, это увлекательно, — пояснила она. — Я помню как водить, разве это не здорово?

— Это небезопасно, — рассудила Эмили, — тем более, вы волшебница… Зачем вам это?

Похоже, Пруденс об этом почему-то не подумала, и сейчас понемногу стала осознавать, насколько необычно это выглядело. Волшебникам не нужны автомобили, они могут перемещаться из точки в точку при помощи аппарации, но все же упрямство не позволило ей признать за собой этой странности

— Почему вокруг меня одни зануды? — шутливо погрозила она в сторону Эмили пальцем. — Зато это увлекательно, я когда-то хотела научить Персиваля, но что-то все заглохло на стадии идеи, — не сдавалась она, а тот воззрился на нее. — Что?

— Это воспоминание? — спросил он с надеждой.

…Пруденс замерла на ступенях ресторана, находящегося на втором этаже соседнего здания от МАКУСА.

— Я не знаю, просто ощущение, что так было… Уверенность.

— Это хорошо, — сказал Геллерт, зацепившись, — вечером можем попробовать.

— Что? — переспросила она, не понимая.

— Водить, поучи меня водить, как и хотела, — предложил он, а она немного растерялась.

— Я попробую, но не уверена, что смогу нормально объяснить, я, кажется, делаю это как-то интуитивно.

Он с укором думал, что Грейвзы магглолюбы, хотя Персиваль не создавал такого впечатления, впрочем, как и Пруденс, но вещи, окружающие их, слуги-магглы, бизнес — все это сбивало с толку. Они производили ошибочное впечатление консерваторов. Сказав Абернети помалкивать об их путешествии, Геллерт ожидал, что “жена” не станет затягивать обед разговорами, а затем сразу же отправится домой, но не тут-то было — она вознамерилась появиться в МАКУСА, от чего он настоятельно ее отговаривал. Она все еще нездорова, Элиот предупреждал, что невзирая на то, что эпизодов не было с самой Индии, шанс, что ее что-то может спровоцировать, оставался. С другой стороны, прошло уже три недели, ей пора выбираться. И хотя визиты к нему сократились до раза в неделю, не стоило торопиться и так быстро социализироваться. Что, если бы с ней что-то случилось во время вождения? Нет, Геллерт, конечно, не переживал за нее в полной мере, но все же она нужна ему живой и адекватной.

Сейчас она хочет в МАКУСА, но не лучше ли начать с прогулок по городу, а не соваться в здание, где ее практически все знают, готова ли она к такому? Конечно, ему было плевать, если у нее случится истерика, но лучше бы она скорее вспомнила, кем была. Знал бы он, чем закончится его решение бросить ее умирать в кратере… Ему нужна эта сильная волшебница, способная противостоять Дамблдору, ее нужно скорее привести в чувство. Распрощавшись с ее новой знакомой и обменявшись адресами, они зашли в здание МАКУСА, и Пруденс сразу же обратила внимание на проявитель угроз — “крайне опасная обстановка”.

— Местный вредноскоп? — осведомилась она, разглядывая Вулворт-билдинг внутри.

— Что-то вроде.

Она два раза моргнула, прежде чем войти в лифт к гоблину, видимо, не ожидая их здесь повстречать.

— Департамент международного магического сотрудничества, — приказал Геллерт.

— Да, сэр. Миссис Грейвз, давненько я вас не видел, — поздоровался Рыжий, — как ваше здоровье?

— Терпимо… — бросила она, не ожидав от него участия — им обычно было плевать на волшебников.

Выйдя на этаже своего департамента, она всё еще осматривалась по сторонам, в особенности ее привлек волшебный потолок, на который проецировались где-то темнеющие облака. Можно ожидать дождь к вечеру.

— Ты уверена? — на всякий случай переспросил Геллерт, а она только доверчиво нырнула рукой в сгиб его локтя.

— Когда-то же нужно здесь появиться. Физически я здорова, осталось только как-то повлиять на это, — указала она пальцем на свой висок, — возможно, знакомые лица помогут.

Ее ассистент, Джиллиан Сноу застыла с кофейником в руках, увидев начальницу, и едва не перелила чашку за края.

— Пруденс! — громко воскликнула она и тут же боязливо оглянулась, понимая, сколько внимания привлекла.

— Джиллиан? — отозвалась Пруденс, однако на ее лице не возникло ни тени узнавания.

— Как вы? — Она сразу же подошла ближе. — Мистер Грейвз сказал, что вы потеряли память, вы помните…

— Вас? Нет, простите, — печально улыбнулась Пруденс, — но я знаю, что для меня вы просто незаменимы. Не покажете, где мой кабинет?

— Конечно, — ответствовала Джиллиан.

Геллерт был доволен тем, что пока все шло спокойно, быть может, приступов больше не будет, и Элиот зря их пугал?

— Хотите чего-нибудь? Кофе или чай? Вам как обычно капучино, мистер Грейвз?

— Он вроде бы черный без сахара пьет, — заметила Пруденс, а Геллерт сделал себе пометку — запомнить привычки Персиваля, правда, был один нюанс, который стоило уладить пояснением: — С некоторых пор мой организм негативно относится к молоку.

Это было правдой, Геллерт совершенно не выносил молочные продукты и давно от них отказался.

— Что ж, такое случается, — покивала Джиллиан, а Пруденс не преминула вставить шпильку:

— Считала, что у тебя нет изъянов.

Внезапно из коммуникационной трубки выскочила мышка и развернулась в листок бумаги на секретарском столе.

— Мистер Грейвз, вас, видимо, видели отправляющимся в наш департамент, вас разыскивает госпожа президент.

Он посмотрел на “жену”, и та понимающе улыбнулась:

— Иди, со мной все будет в порядке, я просто осмотрю кабинет, попью чаю и отправлюсь в поместье.

— Воспользуйся, пожалуйста, камином, я попрошу кого-нибудь пригнать автомобиль в поместье. — Геллерт протянул ладонь, но она не торопилась отдавать ключи, а только состроила недовольную рожицу.

— Нет, я бы хотела проехаться, если переживаешь за меня, я дождусь окончания рабочего дня, и мы поедем вместе, тем более, ты хотел поучиться вождению.

На лице Джиллиан расцвела умиленная улыбка, а у Геллерта свело скулы — они действительно выглядели мужем и женой, и приходилось поддерживать легенду.

— Что ж, хорошо, постараюсь не задерживаться. Никуда не уходи.

— Да, сэр! — бодро отозвалась она, и он почувствовал, что с ним она становится мягче, хотя некоторые ее шуточки все же могли шокировать.

…Проводив взглядом удаляющуюся спину, Джоконда чуть осунулась и устало посмотрела на ассистента, позади которой маячило несколько любопытных коллег. Кто-то махнул рукой, и она кивнула в ответ, желая скорее скрыться в кабинете.

— Он меня на цепь посадил, а сам всё время на работе и всегда задерживается, — посетовала она, не успев задуматься, достаточно ли близки их отношения с Джиллиан для подобных признаний.

— Вы оба такие — трудоголики, — сочувственно вздохнула та, — этого тоже не помните?

— Почти ничего, даже толком не знаю, чем я занималась в МАКУСА, — понизила Джоконда голос до шепота и направилась вместе с ней в кабинет.

Кабинет как кабинет, несколько рамок с фотографиями — в основном в обществе Калвина Кулиджа, Пиквери и Грейвза, и ни одной ассоциации. Она тронула прямоугольную каменную пиалу на столе, наполненную песком, возле которой лежали крошечные грабельки. Милая вещица для успокоения нервов. Только нервы ее были определенно не в порядке. Джоконда долгое время прожила в прошлом и понимала, что неспроста — она не могла найти способ вернуться домой. В первую очередь стоит вернуть воспоминания, может, в них кроется какая-то подсказка. Джоконда бы никогда не сдалась, это не про нее, она бы искала способ вернуться…

— Я сейчас сделаю чая и принесу, а вы пока осмотритесь.

— Если у тебя есть минутка, захвати и себе чашечку, я бы хотела задать несколько вопросов. Персиваль сказал, что ты мне очень помогаешь по делам бизнеса, я бы хотела вникнуть в ситуацию.

— Конечно, — мягко улыбнулась она и ненадолго оставила ее в одиночестве.

Эмпайр стейт билдинг только строился — это она узнала из газет, и потому Вулворт-билдинг все еще был самым высоким зданием в Нью-Йорке. Ее кабинет находился на предпоследнем этаже — выше только администрация Пиквери, и вид на Нью-Йорк открывался здесь просто чудесный. Открыв окно, Джоконда думала, что вдохнет свежего воздуха, но на нее пахнуло смогом, задержавшимся у земли из-за низкой облачности. Почему воспоминания не возвращались? Всё это страшно удручало. Она уже смирилась с тем, что прожила в этом времени десять лет — факты говорили за себя. Вначале ей казалось, что кто-то намеренно пытается убедить ее, что она другой человек, но спустя время она признала, что она действительно Пруденс Грейвз, пускай это всего лишь прикрытие. Работа, деньги и муж — у нее было здесь всё, и все же хорошо, что у них не было детей, проснуться матерью, как ей казалось, было бы куда проблематичнее. Оставалось только мириться с происходящим и постепенно адаптироваться, пока не найдет способ вернуться в свое время.

Ей иногда казалось, что Персиваль избегает ее, он слишком холоден, но, возможно, так он переживал душевную рану из-за того, что она не помнит его. За три недели Джоконда почти привыкла видеть его на завтраке, он уже не казался слишком старым для нее — так бывает, когда притираешься. Фотографии убеждали ее, что они были счастливы, но так ли это на самом деле?

Когда Джиллиан вернулась с чаем, Джоконда, недолго думая, ринулась в атаку:

— Вы извините меня, если вопросы покажутся странными, но свою жизнь я не обсуждала ни с кем, кроме Персиваля и своего доктора…

— Всё хорошо, наверное, потерять память — это страшно, — Джиллиан обратила взгляд на ее пальцы, на которых, наверное, должны быть кольца, но промолчала. — Я слушаю.

Но Джоконда немного растерялась и, коснувшись висков пальцами, закрыла глаза на миг, словно пытаясь пробудить свой разум.

— Мы с Персивалем, как мы… Как мы влюбились? Простите, если это звучит странно.

Джиллиан подарила ей поддерживающую улыбку.

— Ему, наверное, очень тяжело. У вас такая любовь, о которой многие боятся мечтать.

— Правда? — невольно переспросила Джоконда. — Простите, я просто…

— Прекратите извиняться, вы потеряли память, никому такого не пожелаешь. Я расскажу что знаю и обо всем что помню. Мне это не сложно…

Джоконда слушала и слушала, не в силах поверить, как они так быстро стали близки с Грейвзом. О том, что происходило два года назад, когда он выписался из больницы после темномагического проклятия, о том, как их видели на балу у президента целующимися, и о том, как Пилигрим выставил ее из МАКУСА, а Пиквери взяла обратно. О быстрой свадьбе и о том, что с ней он был другим. Что он действительно суровый аврор и человек, который никого к себе не подпускает, и только ей удалось его растормошить — с ней он как будто стал чуточку мягче с окружением. Джоконда слушала, стараясь представить их отношения через призму коллег, она не знала, как относится к нему сейчас. Как к защитнику — безусловно, но испытывала она хотя бы симпатию? Она не знала, он все еще был слишком взрослым для нее мужчиной. Что бы сказала мама? Здесь у нее не было никого, кроме Персиваля, и у него не было ни одной близкой души, кроме нее — Джоконда знала, что у него не осталось родственников, а успокоение он находил в работе. Как ему, наверное, тяжело выносить ее такой… чужой… Возможно, именно поэтому он и сам закрылся. И в глубине души появились сожаления, ведь если между ними действительно была такая сильная любовь, то сколько боли он сейчас испытывает, ведь не может коснуться своей равнодушной жены? Но как открыть сердце, если она ничего не помнит? Пока всё, что она чувствует — спокойствие и уют рядом с ним, а запах его парфюма напоминает о чем-то очень светлом и хорошем.

— Вы в порядке, Пруденс? — спросила Джиллиан, заметив, как увлажнились ее глаза.

— Да, — выдохнула она, — всё хорошо, просто… Простите, это… личное, а вы моя подчиненная. Просто я не могу вспомнить всего этого, и это сильно удручает. Я чувствую в нем нечто очень близкое, но не могу вспомнить. Это очень странно.

— Вы снова извиняетесь, — печально улыбнулась она, и Джоконда заметила, что и в ее глазах блеснули слезы — Джиллиан сопереживала им.

— Я думаю, что если не вспомню своей жизни, то меня, наверное, не слишком долго будут ждать в МАКУСА, я уйду. Но, Джиллиан, без вас, судя по всему, мне не справиться с фабрикой. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Конечно, я и в МАКУСА работаю только из-за вас, хотя уже давно занимаюсь только фабрикой и перестала быть ассистентом Пилигрима. Куда вы, туда и я, — сообщила она нечто хорошее, что подняло моральный дух Джоконды. — Признаться, я очень боялась за свою работу, ведь с дуру набрала кучу займов. Рада слышать, что даже при таких обстоятельствах я вам нужна.

Она утерла слезинку в уголке глаза, кажется, Джоконда потерей памяти насолила не только Персивалю, от нее зависели и другие люди, и она была очень рада, что сумела поговорить с этой девушкой. Раздался стук в дверь, и Джоконда как-то неожиданно властно сказала “войдите”, словно всегда так делала. На пороге кабинета возникла та, кого она пока, возможно, не готова была видеть. Сама Пиквери спустилась со своего Олимпа этажом выше, и предстала перед ней в обществе личного ассистента. Персиваля с ней не было.

— Пруденс, я уже и не чаяла вас увидеть.

— Госпожа президент, — произнесла Джоконда, поднявшись, и звук этого обращения показался ей знакомым, — я…

— Я знаю, что вы ничего не помните, не нужно пояснений, но рада видеть, что вы смогли почтить МАКУСА своим присутствием.

Она говорила очень вежливо, словно уважала ее, и это определённо поднимало самооценку Джоконды. Она начинала понимать, какую высокую должность занимала в Конгрессе.

— Персиваль сообщил мне, что у вас нет улучшений в плане возвращения памяти, — сказала она и обратилась к парню юной наружности за ее спиной. — Лино, будьте добры, принесите чай.

— Я помогу, — вызвалась Джиллиан, понимая, что начальников лучше оставить наедине.

Когда ассистенты вышли, Пиквери опустилась на освободившееся место.

— Что ж, госпожа Президент, — первой начала Джоконда, — я понимаю, что для вас я сейчас лишний балласт, и вы можете найти на эту должность кого-то более здорового. Я готова уволиться, если…

— Напротив, — перебила она, не дослушав, — я думаю, что коллеги могут ввести вас в курс дела. Более того, это личная просьба президента Кулиджа, он волнуется за вас…

— Волнуется за меня?.. — опешила Джоконда. — За меня волнуется президент Соединенных Штатов?

— Вы не помните, но вы довольно близки, близки настолько, что он был посаженным отцом на вашей с Персивалем свадьбе.

Бровь Джоконды едва не взлетела выше шпиля Вулворт-билдинг.

— Я этого не знала, точнее, не помню. Персиваль мне не рассказывал. Но я видела его на свадебных фото.

Пиквери понимающе поджала губы, когда в дверь вновь постучали, и Джиллиан принесла ей кофе.

— Что ж, я понимаю ваше состояние, но Персиваль сказал, что последние три недели вы не выходили из дома, возможно, вам стоит попробовать вернуться к привычной жизни и со временем это как-то поможет…

Президент МАКУСА, о которой Джоконда читала в книгах, как будто искренне за нее переживала. Они и с ней были близки? Кем же была Пруденс Грейвз, что за нее так переживали главы Соединенных Штатов? Это, признаться, вводило в ступор.

— А он одобряет?.. — спросила она, ведь наверняка их разговор до этого был о Джоконде.

— Нет, — ответила Пиквери без промедления, — он беспокоится, что это слишком быстро, и вы можете не справиться со стрессом.

— Сейчас в моей жизни нет стресса, в ней ничего нет. Я просто принимаю лекарства и существую на территории своего поместья. Сегодня я впервые выбралась в город.

— На автомобиле, да, он сказал мне. Немного странное решение. Город показался вам знакомым? — тон ее голоса был вежливо-участливым.

Джоконда задумалась, ведь действительно, проезжая по улицам, она точно знала куда поворачивать, и как добраться до Вулворт-билдинг. Только сейчас она это осознала.

— Я хорошо знаю Нью-Йорк, это на уровне подсознания.

— Рада слышать. И всё же, Персиваль за вас переживает. А насчет работы — подумайте над моим предложением, возможно, это расшевелит вашу память.

— Позвольте задать вопрос, госпожа президент? — задумчиво попросила Джоконда и получила в ответ кивок. — Я действительно важна для МАКУСА или это просто сострадание?..

— Я не склонна смешивать личные чувства с работой. Если вы не потянете, то поймете это сами, и сами примите решение об уходе, — провела она черту, доказав, что их с Джокондой связывают только деловые отношения.

— Хорошо, я могу взять паузу на пару дней?

— Конечно, передайте через Персиваля свое решение, — сделав всего глоток из чашки, Пиквери поднялась и направилась к выходу, но повернулась, чтобы сообщить: — Рада, что вы живы, Персивалю было очень тяжело. Не знаю как, но он единственный верил, что вы не могли погибнуть в том вулкане, хотя факты говорили сами за себя..

— Спасибо, мисс Пиквери, — искренне поблагодарила Джоконда, чувствуя что, возможно, в этом мире у нее всё же есть место.