Багровый барсук (джен)

Когда над Рэдволлом забрезжил рассвет, лисы спустились со своих долгих ночных караулов. Их место заняла свежая команда выдр и белок, выставивших дозоры по всем четырем углам вершины стены.

Два хвостатых меченосца вышли через южные ворота и подошли к изгнанным в лес хищникам. Затем они быстро вернулись, и присоединились к своим товарищам, чтобы позавтракать в Большом зале.

Тот, кого звали Толар, разыскал Махуса в лазарете, где капитан лисов провел ночь с предводителями аббатства, сидевших у постели Сайруса. Толар отвел Махуса и леди Мину в сторону, перекинулся с ними несколькими негромкими словами, которые никто не мог услышать, а затем вышел из комнаты.

Пока они смотрели, восходящее солнце скрылось за восточной стеной. Золотистые лучи пробивались сквозь окно над кроватью, и все вокруг, казалось, внезапно озарилось жизнью и надеждой. Если и были какие-то сомнения в том, что Сайрус сможет пережить свое испытание, то утренний свет прогнал их. Цвет его кожи стал почти нормальным, сердце билось медленно и сильно, а дыхание было глубоким и полным. Он выглядел просто спящим в уютной дреме.

Сестра Аврелия положила лапу на лоб Сайруса.

— Все в порядке. Клянусь, если бы я не видела это своими глазами, ни за что бы не поверила. Махус, ты в самом деле чудотворец.

— Спасибо, сестра. Я сделал все, что мог… с небольшой помощью этого храброго парнишки, — Махус взъерошил мех между ушами Сирила. Юный мышонок был еще немного слаб после того, как накануне сдал кровь, и, ел лепешку, сосредоточенно взглянув на лиса.

— Мистер Махус, сэр, как вы думаете, он скоро очнется?

— Вероятно, не раньше чем через день или два. Хотя он так хорошо продвинулся вперед за столь короткий срок, не думаю, что Сайрус проснется до заката. Он молод, и, возможно, именно это помогло ему выжить.

— Хотя он выглядит хорошо, — напомнила Сирилу сестра Аврелия, — это займет много времени. Даже если все будет лучшим образом, он не выздоровеет полностью почти до конца лета.

— Да, — отозвалась аббатиса Ванесса, — но теперь у нас есть надежда, тогда как раньше ее не было, Она повернулась к целителю, сотворившему это чудо. — Махус, можно тебя на пару слов? Сюда, подальше от кровати. На самом деле, я думаю, нам всем стоит перестать так теснить Сайруса. Ему нужен свежий воздух, а он его не получит, если над ним будет стоять пол-Рэдволла.

Большинство зверей послушно отступили, а некоторые и вовсе покинули лазарет, спустившись в Большой зал на завтрак. Только сестра Аврелия и Сайрус остались у постели.

Ванесса и Арлин отвели Махуса в дальний угол комнаты.

— Похоже, дела идут хорошо, — начала настоятельница. — Но сейчас я хотела бы поговорить с двумя виновниками. У меня есть кое-что им сказать. Пожалуйста, призови их сюда, начиная с того крыса, который поместил Сайруса перед мечом!

— Боюсь, это невозможно, аббатиса.

Два мыша настороженно посмотрели на Махуса. Александр и леди Мина подошли к ним, чтобы присоединиться к разговору.

— И почему же? — спросила Ванесса.

— Похоже, что Волкорам ночью сбежал. Его нет среди солдат снаружи.

— Сбежал? — с сомнением спросил Арлин. — Я слышал, вчера ты проделал в его ноге довольно большую дыру. Вряд ли он мог убежать далеко.

— Что ж, придется вернуть его обратно, — Ванесса повернулась к двум белкам. — Алекс, отправь дозорный отряд…

Махус прервал ее.

— Настоятельница, я боюсь, вы потратите время впустую.

— В смысле?

— Он вполне может быть мертв. Может, его сослуживцы сочли нужным наказать его по-своему, такое случается не в первый раз.

— И если это так, что ты сделаешь?

— Ничего. Если тот негодяй покоится сегодня утром в какой-нибудь яме, значит, делу конец.

— А к лису, что только что был тут, или к тем, кто прошлой ночью выходил из аббатства, это дело отношения не имеет?

— Это дело Северных земель, аббатиса, — вмешалась леди Мина, и оно было решено по-северному. Не будем больше тратить на него время.

— Дело Северных земель? Нужно ли напоминать вам о том, что произошло на лужайке аббатства менее суток назад? Посмотри на Сайруса! Это дело Рэдволла, и вам не следовало брать его в свои лапы!

— За проступки моих собственных солдат отвечаю я, — упрямо ответил Махус. — Я наказываю их так, как считаю нужным.

Ванесса сурово перевела взгляд с Махуса на Мину и обратно:

— Вы так говорите, будто вы оба привыкли к подобным вещам!

— Лорд Уртблад не усмирил своих солдат лаской, — констатировала Мина. — Я не раз марала лапы кровью в подобных случаях, и Махус тоже. Иногда правосудие клинка лучше, чем формальные законы. Мы научились закрывать глаза, когда солдаты сами решают такие вопросы. От себя скажу лишь, что если Волкорам еще жив и я увижу его снова, я прострелю ему череп.

Ванесса демонстративно сложила лапы на груди.

— Только не в этом аббатстве!

— Так далеко он не уйдет, аббатиса.

Ванесса стиснула зубы и отвернулась. Ясно, что с белкой спорить было бесполезно. Она обратилась к Махусу:

— А что с тем лаской? Он тоже «сбежал», да?

— Нет. Я знаю, где он. Я посадил его в камеру с зайцем, Ханчеттом. Конечно, зайцы и ласки — естественные враги, и я сомневаюсь, что Смоллерт сможет выстоять против любого бойца Долгого патруля. Очень велика вероятность, что он не пережил эту ночь.

— Ну и ну! Понятно, что когда ты сказал, что накажешь тех, кто ранил Сайруса, у тебя были свои мысли на уме. Если бы мы не были тебе обязаны, я бы сделала тебе строгий выговор. Думаю, кому-нибудь стоит спуститься вниз и посмотреть, жив ли он еще.

— Разумно, — отозвался Махус. — Если это так, я с радостью выдам его вам, если вы пожелаете, чтобы вы наказали его по своему закону. Какое наказание предусмотрено в Рэдволле за такое преступление?

— Будь он… — Ванесса запнулась, когда до нее дошло, к чему клонит лис. — Будь он рэдволльцем, его бы объявили изгоем, запретили бы ему когда-либо снова появляться в аббатстве. А в данном случае он оказался бы за стенами вместе с кровожадными головорезами, что, возможно, убили того крыса. Полагаю, его будущее в любом случае не слишком радужно.

— Не говоря о том, что он убил одного из своих соратников, — напомнил ей Махус. — Ему все равно придется ответить за это, даже если с Сайрусом все будет в порядке. Так что, думаю, вы понимаете, что будет лучше, если вы оставите это дело мне. Я не хочу, чтобы в Рэдволле пролилась еще больше крови, поэтому все дополнительные наказания я буду проводить за стенами. Если вы не хотите взять Смоллерта под свою стражу, его судьба решена. Я с радостью отдам его вам, если вы того пожелаете, хотя, честно говоря, не могу представить, зачем.

— Первым делом нужно узнать, жив ли он еще, — сказала Ванесса. — Если да, я все равно поговорю с ним. А поскольку я, как настоятельница, не очень-то следила за нашим гостем из Саламандастрона, я прямо сейчас спущусь в их общую комнату. Тогда мы посмотрим.

* * *

Ванесса недовольно сморщила нос, входя в тусклую камеру.

Ханчетт и Смоллерт сидели по разные стороны подвальной комнаты, устремив взгляды на нее.

— Ну, вы оба хотя бы живы, — произнесла она, в основном, самой себе.

Махус встал у ее плеча.

— Осторожно, аббатиса. Этот заяц может сделать все, чтобы освободиться.

— Боюсь, ты принял меня за одного из своих клятых сородичей, — отозвался Ханчетт. — Ни один заяц Долгого патруля не стал бы причинять вред доброму зверю. Доброе утро, настоятельница.

Махус посмотрел на Смоллерта, затем обратился к Ханчетту:

— Уходя вчера, я слышал, как ты связал лапы моего ласки. Теперь ты их освободил. Почему?

— А потому. Мы разговорились, и он оказался хищником порядочнее, чем я ожидал. Ремень сжимал ему лапы.

— Должен сказать, я удивлен и, скорее, разочарован. Я не поместил его сюда, чтобы ему было удобно.

— Во, да, все удобства дома! — Ханчетт махнул лапой, указывая на камеру с сырыми стенами и голым каменным полом. Затем его тон стал более жестким. — Мы оба знаем, почему ты привел этого бедолагу ко мне. Но я не делаю грязные дела для лис!

Махус бросил на Смоллерта взгляд, заставивший ласку опустить голову еще ниже.

— Я бы назвал это правосудием.

— Не мое дело. Сам лапы марай, рыжемех!

Ханчетт повернулся к Ванессе.

— Я уверен, что вы не причастны к этому, настоятельница, мэм. У вас, должно быть, много забот о мышонке, которого прирезал этот проныра. Как с ним, позвольте узнать?

— Похоже, с ним все будет в порядке, хотя он и был прямо на пороге, — Ванесса снова остановилась, чтобы осмотреть сырую комнату. — Махус, прошло уже три дня с тех пор, как ушел лорд Уртблад. Я хочу, чтобы этого зайца выпустили отсюда. Мы можем поместить его в одну из комнат общежития, на третьем этаже, где его будут охранять твои лисы.

— Я не могу на это согласиться.

— Во! — воскликнул Ханчетт. — Лис указывает аббатисе Рэдволла, что ей делать в ее собственном доме! Это ли не зрелище!

— Мистер Заяц, пожалуйста, сдерживайте себя, — попросила Ванесса.

Ханчетт послушно замолчал.

Ванесса снова повернулась к Махусу.

— Лорд Уртблад просил нас оставить Ханчетта в Рэдволле на десять дней. Я сделаю все возможное, чтобы выполнить его просьбу, но не так! Если выбор стоит между тем, чтобы держать Ханчетта взаперти тут, и тем, чтобы рискнуть его побегом, я выбираю последнее. Я не стану больше ни дня унижать честного зверя, держа его здесь!

Она прошла дальше в комнату. Махус поспешил встать рядом с ней, положив лапу на рукоять меча.

— Я уже спрашивала тебя однажды и теперь спрошу снова: поклянешься ли ты на своем слове, что не попытаешься сбежать из Рэдволла, если мы отпустим тебя в другую часть аббатства?

Ханчетт печально улыбнулся и покачал головой:

— Ответ мой такой же, как прежде. Ложных обещаний давать не стану. Я вас имею в ввиду, аббатиса. Этому пушехвосту и его банде я бы сказал, что луна сделана из зеленого сыра, помоги мне это обрести свободу. Похоже, следующие семь дней мне придется отсидеться здесь, в компании ласки-убийцы.

— Видите? — обратился Махус к Ванессе. — По его собственному признанию, мы не можем ему доверять.

— Тогда выкручивайся как хочешь, Махус, потому что я приказываю немедленно освободить Ханчетта отсюда!

Махус несколько мгновений сосредоточенно жевал губу, а потом сказал:

— Очень хорошо. Но я бы попросил вас, настоятельница, дать мне время до полудня, чтобы принять другие меры по охране этого зайца. Он сможет присоединиться к нам за обедом на лужайке, но до тех пор он должен оставаться здесь. Вас это устраивает?

— У тебя есть время до полудня, — кивнула Ванесса. — Если к этому времени ты ничего не придумаешь, я все равно пошлю сюда Монти, чтобы он выпустил Ханчетта.

— Ясно, аббатиса.

Ханчетт протянул лапу в сторону Ванессы, но не поднялся с места: он не хотел делать никаких движений, которые Махус мог бы использовать как повод для нападения.

— Спасибо за порядочность, мэм!

Она пожала ему лапу.

— Не за что. Увидимся за обедом, если не раньше.

Она отвернулась от Ханчетта и пошла в другой угол камеры. Махус последовал за ней, полагаясь на то, что землеройки в коридоре будут следить за зайцем, пока он стоит к нему спиной.

Ванесса посмотрела на Смоллерта. Ласка неловко уставился на нее и Махуса.

— Что касается тебя, — сказала она, — то я не тороплюсь тебя освобождать. Ты пролил кровь в нашем доме и едва не лишил жизни того, кто дорог нам. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Смоллерт нервно сглотнул.

— Мне ужасно стыдно за себя, мэм. Я не хотел этого, но… я вмиг бы отдал свою жизнь, если бы это могло исправить, что я сделал. Я слышал, вы сказали, с мышонком, наверное, все будет в порядке. Это правда?

— Да, в основном благодаря Махусу и его целительству. Но он будет выздоравливать долго и трудно. А страх и недоверие к хищникам он, вероятно, пронесет с собой до конца жизни. Я знаю, вам не нравится, когда о вас так думают, но именно так он будет на вас смотреть: как на злодеев. И все из-за того, что вы здесь сделали. Это, конечно, не способствует цели лорда Уртблада — заставить всех существ жить в мире друг с другом.

При упоминании о барсуке Смоллерт побледнел. Его взгляд переместился с Ванессы на Махуса.

— Пожалуйста, сэр, не говорите лорду Уртбладу, как я себя здесь вел. Я не хочу умереть в бесчестье. Это мое последнее слово. Прошу вас, сэр, дайте слово, что сделаете это для меня, когда придет пора сделать то, что уж вам положено!

— Наверно, это больше, чем ты заслуживаешь, но я подумаю.

— Я не хочу, чтобы в этом аббатстве кого-то убивали, — сказала Ванесса Махусу. — Если ты считаешь, что должен наказать этого ласку, пусть это будет сделано за нашими стенами. Не в наших правилах лишать жизни любого зверя, кроме как при прямой опасности. Даже если бы Сайрус погиб, мне бы не хотелось казнить беспомощного виновника. А Смоллерт раскаялся. Если бы не тот крыс, которого он убил, я бы призвала тебя оставить его в живых.

— Мы — не рэдволльцы, — ответил Махус. — Ваше милосердие к Смоллерту, — недопустимая роскошь для любого войска. Разумеется, я выполню ваше желание. В аббатстве казни не будет.

Ванесса снова посмотрела на Смоллерта. Ласка, казалось, полностью смирился со своей участью, однако его больше волновало, что подумает Уртблад о его преступлении, чем собственная смерть.

— Махус, прежде чем ты что-то сделаешь, я бы хотела, чтобы его доставили в лазарет, чтобы он мог навестить Сайруса и других. Это может стать частью его наказания, но также облегчит его сердце, если он сам убедится, что с Сайрусом все будет в порядке.

— Это будет сделано, аббатиса, — Махус задумчиво посмотрел на Смоллерта. — Не волнуйтесь — у меня есть мысль позволить этому ласке увидеть еще несколько дней до того, как он покинет эту жизнь. У него будет достаточно времени для вашей просьбы.

* * *

— Дорж, почему ты плачешь?

Ежик посмотрел на Мауру заплаканными глазами. Она привела его и других детей во фруктовый сад после рассветного визита в лазарет, чтобы узнать, как дела у Сайруса. Этот солнечный тенистый уголок под фруктовыми деревьями был излюбленным местом и молодых, и старых, где каждый зверь мог отрешиться от забот и тревог. И хотя обед еще не начался, Маура принесла из кухни сливовый пудинг, чтобы отвлечь малышей. Большинство из них теперь облизывали свои губы и лапы в знак того, что пудинг им понравился. Но Дорж сидел с почти нетронутой миской.

— Матушка Маура, это я во всем виноват…

— С чего ты это взял, Дорж?

Ежонок всхлипнул, вытирая лапой влажный нос:

— Это все из-за того, что я тогда сделал. Не уколи я того сердитого крыса, он бы не рассердился еще больше и не порезал Сайруса!

Маура притянула Доржа к себе и обняла его, насколько позволяли его иголки.

— Не будь глупцом. Тот крыс был ходячей бедой, и ты не виноват, что уколол его. Ты уколол Махуса, и он ни на кого из-за этого не накинулся, верно? Нет, Дорж, тот крыс дрался с лаской, а Сайрус просто встал на пути. Это мог быть любой из вас. К счастью, похоже, что с Сайрусом все будет в порядке.

К ним подошел мышка-соня Каффи и заботливо погладил Доржа по головным иголкам.

— Не грусти, Дорж. Матушка Маура говорит, что все будет хорошо. Ты не виноват.

— Послушай своего друга, — заметила Маура. — Он говорит здраво.

Каффи уставился на барсучиху широко раскрытыми глазами.

— Матушка Маура, я боюсь того крыса. Что, если он придет за нами?

Маура нахмурила брови. Она слышала о том, что Махус рассказал Ванессе и Арлину в лазарете, и разделяла их мнение, что Волкорам вряд ли сбежал той ночью. Возможно, это и было правосудием, но такое правосудие ее не устраивало.

— О нем не беспокойтесь, — сказала Маура всем малышам вокруг нее. — Он отправился к Адским Вратам.

— Адские врата?

— Где это?

— Именно туда попадают злые звери, совершившие что-то очень-очень плохое, — Маура пристально вглядывалась в одно лицо за другим, понижая голос. — И они никогда не возвращаются!

Малыши слушали, как завороженные.

— Никогда? — пискнула малышка-землеройка.

— Нет, — ответила Маура. — Никогда, никогда.

— Ур-р-р, Матушка Маура, я не хочу туда попасть! — проурчал крот Паджетт.

— Падж, — молвила она, заключая бархатистого крота в свои объятия, — таким добрым зверям, как мы, не нужно туда идти. Так что ты больше никогда не увидишь того крыса. Он никогда не сможет причинить вред кому-нибудь другому, ни здесь, в Рэдволле, ни где-либо еще.

Мора чувствовала, как малыши успокаиваются. Они всегда искали у нее утешения и успокоения в трудные минуты. Она подумала, не слишком ли далеко зашла, когда упомянула об Адских Вратах, не напугает ли это их. Но им нужно было знать, что зверь, виновный в ране Сайруса, навсегда исчез, и теперь она видела, что они не так встревожены, как раньше. Они боялись Волкорама больше, чем она предполагала.

— И вот еще что, — добавила она. — Всех остальных крыс, ласок, хорьков и горностаев выгнали из нашего аббатства, кроме ласки, который дрался с крысом, а он заперт в подвалах. Так что вам тоже нечего бояться их.

— А как же большие белки? — спросил Каффи.

— Они добрые звери, — машинально ответила Маура, сама удивляясь своим словам. — Их предводитель помог спасти Сайруса. Если бы не лис Махус… то есть, большой белк Махус, его бы сейчас не было в живых.

Дорж выпрыгнул из рук Мауры.

— Мне уже лучше!

— Я рада это слышать, Дорж. А теперь, не хочешь ли еще немного пудинга?

При упоминании пудинга ежонок поднял голову и потрогал ее.

— Эй, Каффи! — воскликнул он. — У меня иголки на голове все липкие!

* * *

Как оказалось, Махус решил свою задачу задолго до обеда. Ему потребовались только две коротких цепи.

Кузница аббатства изготовила две пары наручников. Ханчетт и Смоллерт были прочно прикованы друг к другу. Ни один из пленников не смог бы вырваться из этих уз. Махус позаботился о том, чтобы прикрепить две правые лапы Ханчетта к левым лапам Смоллерта, ведь Ханчетт был правшой — Махус помнил, как саламандастронский заяц взмахнул ножом, которым метнул в Уртблада. Лис-мечник всегда обращал внимание на такие подробности. При нем не будет никаких побегов.

Даже несмотря на эту предосторожность, Махус приказал паре своих лис всегда сопровождать их, куда бы они ни отправлялись. Зайцы Долгого патруля были фанатично преданы своим барсучьим владыкам. Махус не удивился бы, даже если бы заяц ударил Смоллерта, лишив его сознания, и удрал с лаской, все еще прикованным к его боку. Бойцовый заяц знает множество уловок.

За час до полудня Ханчетт и Смоллерт оказались в лазарете. Махус согласился с Ванессой, что ласка должен увидеться с Сайрусом и в полной мере осознать последствия своих действий. Поскольку Ханчетта не должны были выпускать еще семь дней, у Смоллерта было еще семь дополнительных дней в качестве живого шара с цепью. Махус намеревался сделать эти дни как можно более безрадостными для ласки.

Если в сердце Смоллерта и была радость от отсрочки, то она не отразилась на его лице, когда он стоял и смотрел на Сайруса. Даже самые жестокосердные из стоявших рядом рэдволльцев не смогли бы продолжать гневаться на зверя, ранившего их юного звонаря, настолько мучительным было выражение лица Смоллерта. Никто не стал бы спорить, что Смоллерт поступил плохо, пусть он и не нарочно ранил мышонка. Но сейчас, когда он навещал больного Сайруса, было очевидно, что Смоллерт искренне огорчен своим поступком.

Сирил, поначалу весьма настороженно относившийся к зверю, что чуть не убил его брата, долго смотрел на Смоллерта. Затем он подошел к ласке и взял его за лапу.

— Все в порядке, — сказал Сирил. — Тебе больше не нужно грустить. С ним все будет хорошо.

— Рад это слышать, — ответил Смоллерт. — Я в любом случае мертвец, но мне все равно. Я просто хочу, чтобы этот парень поправился. Я спокойно лягу в могилу, если буду знать, что он еще несколько сезонов будет ходить по этому миру.

— Но… нет, ты не понимаешь. Сайрус будет жить!

— Смоллерт также убил одного из своих соратников, — сообщил Сирилу Махус. — И наказание за это может быть только одно.

— Вот как? — Сирил выглядел подавленным от этой новости.

Смоллерт слабо улыбнулся.

— Как ты и сказал, парниша, с твоим братом все будет в порядке, и я рад. Но я солдат, и мне нужно отвечать за все, что я сделал, — он дернул за цепь, связывающую его с Ханчеттом. —Этот боевой зверь, он понимает. Надо поддерживать дисциплину в рядах. Это нужно сделать.

Ханчетт сморщил лицо.

— По правде говоря, дружище, лорд Уртфист никогда не казнил бы ни одного из нас, потому что мы прекрасно знаем, что не стоит махать мечом против невинных зверей, или своих же собратьев!

Смоллерт повесил голову.

— Ну, тебя-то, верно, учили быть честным. А ведь это, знаешь ли, не так уж легко, когда всю жизнь тебя считают негодяем. Думал, может, и я сумею перемениться, да, видать, ошибался.

Ванесса отвела Махуса в сторону.

— Я слышала от наших выдр, что Волкорам толкнул своего собрата перед клинком Смоллерта, так же, как он поступил с Сайрусом. Этот ласка поступил неразумно, но его отрезанное ухо ясно доказывает, что его спровоцировали. И, похоже, он действительно раскаивается в содеянном. Сможешь ли ты проявить к нему милосердие и пощадить его?

— Я не могу позволить себе этого, — ответил лис-мечник. — Пока он остается в пределах Рэдволла, я буду уважать ваше право самим взять на себя ответственность за Смоллерта. Сделайте это, и вы будете вольны поступить с ним по вашим собственными правилами. Но отныне ему придется жить в пределах этого аббатства. Вы уверены, что хотите так?

Джефф бросил взгляд в сторону аббатисы.

— Я не уверен в этом, Ванесса…

— Если Сирил смог найти силы простить Смоллерта за то, что он сделал с Сайрусом, мы можем сделать то же самое. Я не верю, что Смоллерт нарочно причинил вред Сайрусу или убил другого крыса. Сейчас он в нашей власти, и я, как настоятельница, не могу смириться с его смертью, — она взглянула на Махуса, — даже если его судьбу решит твой праведный меч, а дело будет происходить за пределами наших стен…

— У вас есть время подумать, — сказал Махус. — В течение следующих семи дней Смоллерт будет прикован к зайцу. Я не освобожу его от этой службы раньше времени. А пока мы понаблюдаем за выздоровлением Сайруса. Это самое важное. Вопрос про Смоллерта подождет до тех пор.

— Махус! — воскликнула сестра Аврелия. — Сайрус шевелится. Мне кажется, он готов проснуться.

Махус подошел к Сайрусу и осмотрел бессознательного мышонка.

— Да, это может быть так, — заключил он через несколько минут. — Он может очнуться в любой миг.

Сирил сжал лапу брата.

— Я буду здесь, когда он проснется. Мне все равно, сколько времени это займет, я буду рядом с ним!

— Думаю, так будет хорошо, — согласился Джефф и бросил взгляд на Смоллерта. — Я также думаю, что было бы неплохо, если бы кое-кого не было здесь, когда он проснется. Этот ласка был последним, что видел Сайрус перед тем, как лишился чувств, и вряд ли ему понравится видеть его, когда он откроет глаза!

— Хорошая мысль. Махус, в любом случае время обеда уже близко. Ханчетт и Смоллерт могут подождать на лужайке. Пожалуйста, пусть их выведут.

— Конечно, настоятельница, — Махус сделал жест лапой, и два лиса, охранявшие прикованную пару, двинулись вперед, чтобы вывести их из лазарета.

Но Смоллерт поднял лапу, чтобы остановить их на мгновение, а затем подошел вперед к Сайрусу, увлекая за собой своего спутника-зайца. Ласка осторожно протянул руку, чтобы потрогать Сайруса за грудь. Его лапа на мгновение задержалась там, едва касаясь белого меха. Затем он убрал ее, не желая тревожить мышонка.

— Поправляйся, малыш, — прошептал он, а затем позволил Ханчетту и лисам отвести его от кровати и вывести из комнаты.

* * *

В последующие минуты Сайрус еще несколько раз шевелился, но не приходил в себя.

Сирил, верный своему слову, заявил, что будет сидеть рядом с братом до обеда, а если понадобится, то и до ужина. Сестра Аврелия попросила монаха Хью прислать достаточно еды и питья для тех, кто захочет пообедать в лазарете.

Джефф поднялся со своего места рядом с Сирилом и потянулся, приподнявшись на кончиках лап.

— Ух! Мои кости не привыкли сидеть всю ночь на одном месте. Если вы все меня извините, я, пожалуй, пойду поем. Сегодня прекрасный день. Пожалуйста, если Сайрус проснется, приведите за мной кого-нибудь.

Ванесса посмотрела на своего старого друга.

— Ты говоришь так, будто не собираешься возвращаться сразу после обеда?

— Вообще-то, Сайрус сказал мне кое-что незадолго до того, как произошел этот прискорбный случай. Кое-что, что показалось мне важным. Я хотел бы разобраться в этом, пока его слова еще свежи в моей памяти.

— Что же?

— Нам стало интересно, почему основатели аббатства не оставили никаких предупреждений или пророчеств о бедствиях, что предсказывает лорд Уртблад. Сайрус упомянул, что они, похоже, не предвидели и генерала Железноклюва — того ворона, что хотел завоевать Рэдволл во времена Матиаса, — и мне это показалось очень странным. Я хочу почитать истории тех времен, чтобы узнать, может быть, в них есть какой-то ключ к разгадке этой тайны. Я не могу избавиться от ощущения, что во всем этом завязано что-то важное, что-то, что мы действительно должны знать. В то время мне казалось, что дух Мартина Воителя пытается общаться со мной. Это было очень странно.

Старый Арлин поднял бровь.

— Если это правда, то это будет первый раз, когда наш почтенный воин-основатель дал о себе знать с тех пор, как я жив! Но если ты собираешься только читать недавние истории, почему бы тебе не принести их сюда? Я уверен, что когда Сайрус проснется, он захочет тебя увидеть.

— Возможно, так и сделаю. Но я не хочу, чтобы здесь было слишком тесно, и, кроме того, — Джефф перевел взгляд с сестры Аврелии на Сирила и крота Биллуса, — думаю, те, кого Сайрус захочет увидеть, будут здесь, когда он проснется.