Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Лавгуд исчезла за дверью, и вскоре раздался хлопок аппарации. Северус остался один в уже таком знакомом доме и неожиданно ужаснулся. Что он здесь делает? Он, Северус Снейп, мастер зельеварения, автор множества заклинаний, прозябает в убогой лачуге, хоронит себя заживо — зачем? Ради чего? От чего он прячется? Тот человек, который смотрел на него с немного детского и наивного рисунка Лавгуд был сильным, у него была воля и цель. Возможно, он и жил ради призрака, но все-таки жил, а сейчас он все равно, что мертвец, и этот дом ничуть не хуже могилы. Да, он заставил себя одеваться, бриться, вставать по утрам и готовить завтрак, но он не ожил.

В бесконечном потоке жалости к себе он забыл даже о своем крестнике — ребенке, которого пообещал защищать перед лицом магии. Он просто вычеркнул из своей жизни и памяти все, что могло бы разрушить его уютный мирок. И простая картинка в альбоме оказалась для него ударом.

Северус опустил руку из кармана мантии и достал украденное изображение. Портрет, увидев оригинал, нахмурился и дернул уголком рта. Рук у него не было, поэтому эмоции он мог выражать только выражением лица, но и этого вполне хватило, чтобы чувство жгучего стыда одолело Северуса. Лавгуд не пожалела для него резких линий и твердых штрихов, поэтому портрет вполне мог и слегка бледнеть, и закатывать глаза, и приходить в ярость, кривя тонкие губы. «Даже чертова картинка и то больше чувствует, чем я», — зло подумал Северус, сворачивая лист и убирая его обратно в карман. Хотя воровать рисунки у собственной ученицы было недостойно бывшего директора Хогвартса, с портретом он не хотел бы расставаться. Он надеялся сохранить его и позднее увидеть по выражению худого рисованного лица, что он снова стал похож на самого себя.

Как вернуться к жизни после собственных похорон? Этого Северус не знал, но планировал выяснить в ближайшее время. Он полгода наивно обманывал себя, думая, что ему не за чем жить. Ему нужно проследить, чтобы Драко восстановил имя и репутацию Малфоев, чтобы Лавгуд разобралась со своими способностями, Слизерин перестал быть факультетом отверженных.

Северус неожиданно поймал себя на мысли, что в списке его планов на жизнь появился еще один — попытаться найти кусочек счастья для себя. Эта мысль, такая новая и непривычная, заставила его улыбнуться.

Впервые за долгие годы он заснул крепким и спокойным сном, и снилась ему девушка с рыжими волосами, но почему-то серыми глазами, которая улыбалась ему задумчивой улыбкой.

Следующий день Северус провел в лаборатории — ситуация, когда у него под рукой не оказалось обыкновенного антипохмельного, не должна была повториться. Почти четырнадцать часов он крутился возле котлов, получив в итоге полный набор самых необходимых зелий — от бодроперцового до кроветворного. Отдельно он приготовил несколько универсальных противоядий и то самое антипохмельное. Не то, чтобы он собирался снова пить в ближайшее время, но иметь его под рукой однозначно не помешает.

Ночь снова была на удивление приятной — он видел коридоры Хогвартса, группы шумных, счастливых детей, которых никогда не пытали «Круциатусом», а вдали виднелась знакомая рыжая макушка. Но на этот раз мысль о том, что у обладательницы рыжих волос могут быть серые глаза, ничуть не смутила Северуса-из-сна. Более того, где-то в глубине сознания возник резонный вопрос: «А почему, собственно, волосы обязательно должны быть рыжими?».

Проснулся Северус с улыбкой на губах. Возможно, он слишком торопит события, но ему казалось, что болезнь, звавшаяся «Лили Эванс», терзавшая его тридцать лет, отступает. Лили оставалась светлым образом в его душе и памяти, но воспоминания о ней больше не терзали, а просто грели.

В этом настроении его мало что могло напугать, поэтому он сразу после утренней чашки кофе сел за письмо министру магии. Если верить газетам, он давно оправдан и даже посмертно чем-то там награжден, но все-таки в деле восстановления своей личности лучше положиться на давнего и надежного соратника. К тому же, у Бруствера было множество замечательных качеств, которыми почти никто в Ордене Феникса похвастаться не мог: спокойствие и умение говорить по делу, не отвлекаясь на эмоции и разглагольствования.

В нескольких словах Северус описал свое спасение, упомянул некоторую дезориентацию и потерю памяти, которые помешали ему сразу же вернуться в мир живых, и спросил, что именно нужно сделать, чтобы из списка «награжденных посмертно» перейти в список «живые маги Британии». Письмо он отправил с совой из общего почтового отделения на краю деревни, и был страшно удивлен, когда получил ответ еще до наступления вечера. Кингсли в свойственной ему одному спокойной манере поздравил его с возвращением, прислал номер ячейки, в которую переведена финансовая часть награды и в которой дожидался хозяина Орден Мерлина второй степени. В конце стоял вопрос, чем, собственно, Снейп планирует заниматься. Северус уже хотел было сесть за ответ, когда заметил легкую затененность пергамента между окончанием текста и размашистой подписью. Применив проявляющее заклинание, он увидел еще несколько строк, написанных не твердым почерком секретаря, а чуть наклоненными вправо кривоватыми буквами — рукой самого министра: «Северус, ты ожил очень кстати и вовремя. Если у тебя нет особых планов на строительство тихой семейной жизни, то ты нужен мне в Хогвартсе. Буду благодарен. К.Б».

Северус быстро написал ответ, подтвердив свое желание, по возможности, вернуться к преподавательской деятельности. Конечно, он отнюдь не идеальный учитель, но он очень хороший декан. Да, он не слишком любит детей, зато очень привязан к школе. А еще он сможет приглядывать сразу за всеми своими подопечными: Драко, Лавгуд, ну и, куда же без него, Поттером.

И вот, в среду ранним утром, получив на руки все документы, он аппарировал к границам защиты Хогвартса и с удивлением понял, что из списка лиц, которым открыт доступ в школу, его никто не потрудился убрать. Он пересек барьер и с наслаждением вдохнул знакомый и любимый запах прелой листвы, грибов и магии. Так пахло только в Хогвартсе и только в середине осени. Замок утопал в пелене тумана — дождя не было, но воздух казался наполненным влагой. Неспешным шагом Северус прошел между новенькой хижины Хагрида, мимо грядок, где уже наливались соком тыквы, мимо закрытых теплиц Помоны, в которых едва заметно шевелились волшебные растения, и, наконец, подошел к воротам школы. Здесь пока еще было тихо, никто не встретил нежданного визитера, и Северус легко толкнул уже открытые Филчем высокие двери и ступил на полностью восстановленный пол.

Здесь все было как всегда — маги немало потрудились, устраняя малейшие следы боев. Все также спокойно Основатели взирали на холл с витражей, все также блестели часы с очками факультетов. Из стены бесшумно вышел Кровавый Барон. Увидев Северуса, он поклонился и серьезно сказал:

 — Я рад вновь видеть вас в школе, профессор Снейп.

 — Здравствуйте, Барон! — ответил Северус и прошел дальше. Он вспомнил свою давнюю фантазию про появление в Хогвартсе за завтраком и покачал головой. Не стоит пугать учеников и профессоров.

Он поднялся в кабинет, который никогда не считал своим и который сейчас не считал принадлежащим Минерве — кабинет директора. Возле горгульи он остановился и сказал:

 — Передайте директору, что ее хочет видеть мистер Снейп.

Горгулья мигнула и на мгновение пропала, чтобы вернуться и открыть ему дорогу.

Минерва уже была на месте — сидела в кресле и читала какие-то бумаги. Северус поднялся по узкой винтовой лесенке и остановился в проходе. Минерва подняла на него глаза и тихо спросила:

 — Северус? Я вчера не поверила своим глазам, когда получила письмо от Кингсли.

 — Здравствуйте, мадам директор, — ответил Северус, — я так понял, что у вас есть вакантное место для преподавателя с большим опытом работы?

Минерва на мгновение спрятала лицо в руках — когда-то она не упускала случая напомнить молодому Снейпу, что он слишком молод для работы учителем и совсем неопытен. Северус прислонился к дверному косяку и на мгновение позволил себе просто уплыть в воспоминания, туда, где Минерва МакГонагалл еще не выглядела крепкой старушкой, где ее волосы, вечно уложенные в строгий пучок, еще не серебрились, где он сам, молодой преподаватель, бывший Пожиратель Смерти, одинокий, в сущности, мальчишка боялся рот раскрыть в присутствии своих преподавателей.

 — Садитесь, Северус. Я рада вас видеть, — сказала наконец Минерва.

Северус опустился на привычное место, в кресло у стены.

 — Нам действительно нужна ваша помощь и ваш опыт, Северус, это так.

Минерва говорила достаточно долго, но Северус слушал ее вполуха. Она говорила именно то, что он предполагал от нее услышать — что на Слизерине очень плохая ситуация, что школе сильно не хватает его твердой руки, что ей и всем педагогам бесконечно больно было от того, что они считали своего коллегу преступником. Ровный и уже немолодой голос вводил Северуса в то оцепенение, которое было ему так знакомо по педсоветам. Когда ближе к концу речи он очнулся и решился поднять глаза на галерею портретов, он встретился с пронзительным взглядом голубых глаз. А потом портрет Альбуса Дамблдора ему подмигнул, и Северус понял, что, несмотря ни на что, он принял правильное решение. Да, впереди у него немало работы, но, главное, он на своем месте, там, где он нужен больше всего, там, где у его жизни есть смысл. Дома.