Бессмертные. Часть1 (гет)

Решимость Драко ничего не говорить Пэнси про письмо отца таяла изо дня в день. Девушка совсем перестала есть и, как он подозревал, ориентируясь на все более темные круги под ее глазами, спала она тоже по минимуму. Все это время он уговаривал себя молчать во избежание ее непредсказуемых выходок, однако, чем дальше, тем меньше он был уверен в правильности своих действий. Последнее время Пэнси даже занятия посещала выборочно, предпочитая проводить большую часть времени на том самом камне той самой поляны. Прекратились магические всплески, и мальчик стал бояться, что так она скоро совсем лишится магии. Несколько раз он даже уговаривал ее сходить к мадам Помфри, на что девушка неизменно отвечала категорическим и грубым отказом.

Конечно, в этом не было ничего необычного, и Пэнси никогда не отличалась терпением и сдержанностью, за исключением случаев, когда ей это было выгодно, и Драко пропустил бы ее выпады мимо ушей, если бы это касалось только его. Но Пэнси умудрилась поссориться даже с Дафной Гринграсс, что до сих пор никому не удавалось и казалось в высшей степени невозможным.

Дафна была очень спокойной и рассудительной девушкой среднего роста, с длинными, до середины спины, светлыми, почти как у Драко, волосами, и светло-зелеными глазами, и казалась полной противоположностью взрывной и темпераментной Пэнси. Она почти всегда молчала и старалась говорить только по делу. Одежда Дафны всегда отличалась "излишней аккуратностью", как любила говорить Пэнси, и волосы каждый раз бывали собраны в идеальную, без единого изъяна прическу. Такая педантичность всегда немного раздражала Пэнси, в то время как Драко думал о том, что Дафна наверняка понравилась бы его родителям.

Но пока родителям приходилось слышать только о Пэнси. Природная бьющая через край харизматичность этой девушки напрочь перебивала в глазах Драко нежную, неброскую красоту молчаливой Дафны, которую часто можно было встретить в компании Миллисенты. В великой дружбе этих девушек Драко сильно сомневался, подозревая, что Милли Дафна нужна по большей части в корыстных целях. Училась Дафна очень... ровно. В отличие от Пэнси, у которой в приоритете были заклинания и зелья, по скромной, сдержанной блондинке невозможно было определить, каким предметам она отдает предпочтение, однако ее успеваемость всегда, по всем предметам держалась на уровне "Выше ожидаемого". Ни больше, ни меньше. И то, что Милли стабильно, из года в год каким-то чудом переходила на следующий курс, Драко считал целиком и полностью заслугой Дафны.

Вообще-то он ее даже жалел в досаде на то, что она вынуждена общаться с кем придется вместо того, чтобы выбрать себе более достойного, искреннего и верного друга, ввиду отсутствия таковых на их курсе. Ну, кроме Пэнси, конечно. Но слизеринка с насмешливым и надменным болотно-зеленым взглядом о Дафне не хотела и слышать, находя ее скучной, невзрачной особой без собственного мнения. Драко с такой трактовкой личности девушки согласен не был, однако переубеждать Пэнси не спешил.

И вот совсем недавно, ночью, услышав из общей гостиной Слизерина умеренный, какой-то невнятный шум, он покинул спальню и стал свидетелем события века: Дафна ругалась. Впервые он слышал в ее голосе сталь.

— ...и если ты этого не хочешь— немедленно прекрати себя убивать,— звенел в ночной тишине слизеринской гостиной встревоженный голос зеленоглазой блондинки.

— Ты-то чего так разошлась, Гринграсс?— устало и насмешливо спросила ее Пэнси.— Признаться, я была о тебе лучшего мнения. Стучать на своих... Ай-яй-яй.

— Во-первых, сбавь тон,— холодно ответила Дафна.— А во-вторых, я не стучу, а делюсь опасениями с людьми, которым ты небезразлична.

— Это все понятно,— в голосе Пэнси все также звучала улыбка.— Стукачи всегда придумывают своей подлости красивые названия. Только тебя все это не касается, понятно?

Дафна промолчала, а Пэнси еще более уверенно продолжила:

— Я тебя вообще не понимаю, Гринграсс. Тебе же лучше, если я исчезну. Может, Драко наконец обратит на тебя внимание. Что ты смотришь так удивленно? Я же не слепая. Вижу, что он тебе нравится.

— А вот это уже не касается тебя!— напряженно произнесла Дафна, особенно выделив последнее слово.

— Ошибаешься, Гринграсс,— жестко отрезала Пэнси.— Очень даже касается. Он— мой друг, понятно? Поэтому все, что относится к этому человеку, меня касается. И только попробуй встать между нами. Отравлю к синим пикси, и никто ничего не докажет.

Снова тишина. Какой-то шорох.

— А если он об этом узнает?— наконец раздался в комнате искренний вопрос Дафны.— Что он скажет? Не боишься?

— Будет твое слово против моего,— парировала Пэнси.— И как думаешь, кому он больше поверит?

— Понятно,— спокойно отреагировала Дафна.— Значит, не боишься. А если узнает Декан? Да, именно. Я имею ввиду профессора Снейпа. Ему мне даже доказывать ничего не придется. Узнав о том, что на курсе снова произошло отравление, он мгновенно поймет, чьих это рук дело. Прецеденты были.

Теперь промолчала Пэнси.

— Что тебя так удивляет, Паркинсон?— спросила блондинка.— Да, не одна ты умеешь видеть и слышать. Я знаю, кто отравил наших ребят. А еще я знаю, что Декан такое самоуправство на факультете не поощряет. Как, думаешь, он отреагирует, когда узнает? Все еще не боишься? А, вот теперь вижу, что боишься. Да, мы не знаем, вернется ли он когда-нибудь. Но ты ведь в это веришь. Это я тоже вижу.

— Зачем тебе все это нужно?— бесцветным голосом спросила Пэнси.— Чего ты от меня хочешь?

— Я, кажется, уже сказала, — ответила Дафна.— Хочу, чтобы ты перестала себя убивать.

— Зачем?— настойчиво и пусто повторила Пэнси.

— Да жалею тебя просто. Что непонятного?— удивилась ее собеседница. Драко даже зажмурился, ожидая реакции подруги. Он хорошо себе представлял, чем чревато проявление жалости к ней. И действительно, после короткой паузы девушка словно взорвалась:

— Жалеешь меня, Гринграсс? Мне кажется, уместнее было бы наоборот. Это мне следует пожалеть тебя, Дафна! Мне! Сколько времени ты уже с ума по нему сходишь? Молча, тихо и в сторонке. А он со мной. Видишь? Со мной! И на тебя не смотрит. И не посмотрит никогда! Так что жалей лучше себя, понятно, кукла фарфоровая?

Минут пятнадцать в комнате было тихо, и сколько ни прислушивался, Драко не мог уловить ни звука. О том, чтобы выйти из укрытия или отправиться обратно в комнату не могло быть и речи: разговор девушек был слишком интересен, чтобы играть сейчас в благородство. Первой заговорила Дафна:

— Посмотри на себя, Пэнси. От тебя же скоро совсем ничего не останется. Стихийная магия перестала проявлять себя, и думаю, что это еще не предел. Ты же волшебница, Пэнси. Чистокровная волшебница. Но еще немного— и магию ты потеряешь совсем. Хорошо, если не жизнь.

— Не нужно играть со мной в дружбу, Дафна. Ты не хуже меня знаешь, что она возможна где угодно, только не в нашем серпентарии,— откликнулась Пэнси. В голосе ее ясно звучали слезы.

— А как же вы с Драко?— тихо спросила Дафна.

— А мы с ним пара,— дерзко прозвучал ответ ее собеседницы.

Снова тишина, а потом голос Дафны:

— Вы друзья, Пэнси. Не больше. И ты сегодня сама об этом сказала.

— Он меня любит,— упрямо и уверенно произнесла темноволосая слизеринка.

— А ты его?— мгновенно спросила блондинка с неподдельным интересом.— Хотя, конечно, это не мое дело. У нас ведь не принято лезть в душу. Просто хочу, чтобы ты знала: ты интересна мне, Пэнси. И то, что ты нравишься Драко, делает тебя еще интереснее для меня. Ему будет больно, если тебя не станет. Пожалуйста, больше так не делай. Ведь в следующий раз меня может не оказаться рядом. И никого другого тоже.

Снова тишина. Затем— шорохи, шаги и звук закрывшейся двери. Очевидно, девушки ушли в спальню. Пэнси, конечно, лучше не трогать, решил Драко, а вот на Дафну можно и надавить для получения интересующей его информации. Это совсем просто, учитывая ее к нему отношение. С этими мыслями Драко удалился в комнату и проворочался до утра, одолеваемый неудержимым любопытством пополам с тревогой.

Буквально дня через три Драко представилась возможность переговорить с Дафной. Это снова была ночь. Сон не шел. Сегодня Пэнси пропустила все занятия. Дафна объясняла всем интересующимся, что Пэнси слегка приболела, но обязательно после наверстает весь пропущенный материал. Никто, разумеется, не верил, но все кивали, понимающе и сочувствующе. После занятий Драко ждал ее в гостиной в надежде, что девушка все же покинет пределы комнаты, хотя бы для того, чтобы повидаться со своим ненаглядным камнем на опушке Запретного леса, но она так и не появилась. Драко не помнил, как задремал. Сон был нарушен тихими, осторожными шагами.

— Дафна?— окликнул девушку Драко.— Ты куда так поздно?

— Прости, Драко, я не могу сказать,— слизеринка старательно отводила глаза.— Но мне очень нужно, правда! Я постараюсь тихо, незаметно! Уверяю, баллы мы не потеряем...

Уверенной, несколько развязной походкой Драко приблизился к ней почти вплотную. Надменная снисходительная ухмылочка... Порядок. Девочка уже не знает, куда себя деть.

— Может, составить тебе компанию, чтобы наверняка?— голос звучит плавно и вкрадчиво. Отец бы гордился.

— Нет, спасибо. Я сама,— Дафна быстро взяла себя в руки. Молодец, конечно, но нам это пока не нужно...

— Хм... А это может подождать?— сменил тактику Драко, вмиг став встревоженным и потерянным. Давление на жалость сработало тоже.

— Что-то случилось?— мгновенно отреагировала Дафна, обеспокоенно вглядевшись в его лицо.

Драко лишь махнул рукой и спрятал лицо в ладонях, тяжело усевшись в ближайшее кресло. Мужчина сел в присутствии женщины... Она не Пэнси. Ее должно это насторожить. И действительно, несколько секунд попереминавшись с ноги на ногу, Дафна присела напротив. Молча, выжидая и сочувствуя. И Драко, словно нехотя, заговорил:

— С Пэнси что-то происходит. Она перестала есть, ее магия исчезает, а про занятия, которые она пропускает, я вообще молчу. И вот сегодня ты говоришь, что она приболела. Что с ней, Дафна? Ей стало хуже?

Умоляюще посмотрел прямо ей в глаза. И снова получилось: девушка замолчала и опустила взгляд. Да, ничего стоящего она не говорит... И вообще ничего не говорит, зато теперь Драко был уверен, что она не станет врать ему и изворачиваться. Что ж, добьем. Он резко подался вперед, снова приблизившись к ней вплотную и не отпуская ее взгляд. Голос снова тихий, завораживающий и вкрадчивый:

— Так куда ты собиралась, Дафна? И что с Пэнси? Все это связано, ведь так?

Она смотрит в его глаза, не в силах оторваться. На ум Драко пришла нелепая ассоциация с кроликом и удавом, которую он раздраженно прогнал прочь. Он порывисто взял ее руку. Теперь он снова умоляет.

— Скажи мне, Дафна. Прошу тебя,— голос парня дрожит.— Я не знаю, что мне делать. Ты же знаешь что-то... Я теряю контроль.

Взгляд в сторону и вниз. Ее ладонь легко сжимает его пальцы.

— Пойдем,— говорит она, решительно кивнув головой.

Душа ликует. Поведенческие техники снова сработали безотказно, спасибо отцу. Поспешно молча следуя за Дафной, Драко с удивлением понял, что они направляются не куда-нибудь, а к квиддичному полю. Там, в темном безлунном небе, затянутом серыми, словно нарисованными облаками, бешено мелькал маленький женский силуэт на потрепанной метле. Ее волосы развевались от резких движений летательного инструмента, что хаотично выписывал в пропитанном свежестью ночном воздухе совершенно немыслимые, опасные фигуры, хотя ее, казалось, это совсем не заботило. Дафна стояла рядом с Драко, испуганно вцепившись в его руку, в другой напряженно сжимая волшебную палочку, и он был уверен: если бы не необходимость не выпускать фигурку в небе из виду, она бы даже отвернулась или зажмурилась.

Только сейчас, с пятиминутным опозданием, к нему пришло узнавание. Это была Пэнси.

Вспоминая презрение девушки к квиддичу, полетам и всему, что с этим связано, Драко с трудом укладывал в голове это внезапное, словно вспышка осознание. Несмотря на то, что девушка тщательно скрывала истинные причины своей нелюбви к волшебному спорту, Драко знал, подсознательно чувствовал, что она боится. Боится высоты. "Рожденный ползать летать не должен,"— шутила она.

Зато теперь он узнавал, до последней капли узнавал ее привычку бросать себе вызов. Как она здесь оказалась? Как прошла мимо него? А он даже не услышал... Из-за двойственности возникших в груди чувств он даже не мог определиться, что ему сейчас следует сделать: не вмешиваться, позволяя девушке оживать душой, рискуя жизнью собственного тела, или, схватив метлу, стащить ее на землю за шиворот, хорошенько отругав за то, что так напугала... Ну кто ж так летает?! Нельзя! Жить надоело, что ли? Осознав то, что на последний вопрос получить ответ он не хочет, Драко все же остался стоять, где стоит, тоже вытащив волшебную палочку и напряженно глядя в небо.

Он не помнил, сколько времени они вот так стояли с Дафной, взявшись за руки и наблюдая за этими сумасшедшими сальто, пике и бочками, но как только Пэнси, заложив очередной крутой вираж, твердо встала ногами на землю, они отдернули руки, словно обжегшись о небольшой, но ощутимый электрический разряд. Не сговариваясь, они тихо, чтобы не попасться Пэнси на глаза, побежали в слизеринскую гостиную через спящий школьный двор.

Еще неделю, до самого дня рождения Пэнси, пятнадцатого марта, Драко обдумывал свой подарок, тщательно взвешивая все "за" и "против". Одна часть его души противилась этому, другая же твердила, что это ее день, и ее радость, которая должна быть, несмотря ни на что. А за ее радость Драко готов был отдать что угодно. И даже собственное спокойствие и сон.

Пятнадцатого марта было холодно. Пэнси вела себя также, как и в любой другой день, и ни одежда, ни косметика, ни настроение девушки ничем не выдавало ни единого намека на ощущение праздника. Драко знал, что она не любит этот день и каждый раз старался придумать для нее что-то особенное. Проблема была лишь в том, что он никогда не мог угадать ее желания. Однако сегодня он точно знал, что его подарок ей понравится. Чувствовал это.

То, что ей сегодня дарили однокурсники, завтра будет выброшено домовыми эльфами из мусорного ведра, и это тоже Драко знал. Цветы Пэнси не любила, к конфетам и игрушкам относилась пренебрежительно и формально-банальные статуэтки ангелочков, купидончиков и прочих херувимов не жаловала тем паче.

Сегодня Драко впервые задумался, насколько на самом деле всем все равно. Подарки преподносились без желания угодить, порадовать. Просто дань традициям и никому не нужной вежливости. Ни грамма тепла и искренности. И сегодня он впервые понял, почему девочка ненавидела этот праздник. Разогнав пораньше по спальням всех студентов младше четвертого курса, Драко наконец решился. Взяв в руки увесистый сверток, он отыскал глазами Пэнси. Она сидела на диванчике у камина рядом с Дафной и Миллисентой и что-то убирала в карман. Подарок Дафны? Драко почувствовал легкий укол зависти. У подарка Дафны явно было много шансов не оказаться наутро в мусорном ведре.

Завидев Драко, Дафна и Миллисента, переглянувшись и сказав на прощание пару слов Пэнси, удалились в свою комнату. Но Драко передумал садиться, ощущая необычное волнение и нервозность. Пэнси кивнула ему, приглашая сесть и слабо улыбнулась. В гостиной было тихо, народ почти разошелся по спальням. Не найдя слов, Драко просто протянул девушке сверток.

Она смерила его недоверчиво-удивленным взглядом и осторожно, с предвкушением развернула сверток так, словно его содержимое не было для нее очевидным и могло оказаться чем угодно другим. Гладко отполированное древко "Молнии" отразило гулко потрескивающий огонь камина. Пэнси подняла на друга сияющий взгляд, словно вопрошая, действительно ли она видит то, что видит, и взаправду ли это предназначается ей. Драко только кивнул с довольной ухмылочкой и, схватив ее за руку, почти бегом потащил за собой на улицу.

Слова были не нужны. Ее признательность он ощущал безо всяких там ненужных "благодарю " и "спасибо". Она читалась в ее сияющих от восторга глазах, развевающихся по ветру волосах и радостном, звонком, впервые за последние два месяца, смехе. Сегодня ночью на этом квиддичном поле они были вдвоем, и Драко подумал, что никогда больше не даст ей растворяться одной в этих упругих воздушных потоках одной, уносимой порывами безнадежности и обреченности. Он хотел быть рядом. Более того, он должен был.

Вернулись они далеко за полночь. Точнее, где-то под утро. Он уже забыл, когда последний раз видел Пэнси настолько живой. Ее щеки раскраснелись от ветра, она смеялась и что-то без умолку болтала. Драко слушал через слово, просто наслаждаясь этим редким, явно недолгим проблеском. Очень хотелось пить. Подойдя к одному из стоявших по периметру гостиной буфетов, Драко уже доставал бутылку тыквенного сока, когда голосок Пэнси вдруг оборвался. Резко обернувшись назад, он увидел, что девушка, словно замороженная, смотрит нечитаемым взглядом в маленькую, помещающуюся в ее ладошке коробочку. В несколько шагов он оказался рядом. Теперь его взгляд тоже был прикован к той коробочке.

Он не понимал, почему так дрожали ее руки. При всем желании не осознавал, откуда в ее глазах столько счастья. Не мог взять в толк, почему по ее щекам бегут крупные соленые дорожки слез. Ведь в простой картонной коробке был снег. Обычный снег, белый и холодный. И черный, полузавядший цветок.

В вечно прохладной общей гостиной Слизерина вдруг стало невероятно тепло. Цветок в коробке стремительно оживал под неуверенными, несмелыми прикосновениями пальчиков темноволосой девушки.

Внезапно Драко почувствовал себя очень... лишним? Ему не хотелось сейчас ей мешать. Более того, он четко чувствовал, что не имеет на это права. А Пэнси только подняла на него счастливый, но полный боли и слез взгляд, одними губами прошептав: "Он жив!" и быстро исчезла за тяжелыми дверями спален для девочек, бережно прижимая к груди странную, невнятную коробочку.

Evanescence/Whisper