Собственность Джинни Уизли (гет)

Автор: FieryQueen

Драбблы, связанные единой темой, но сюжетно-независимые.

I

…Слова доносятся до меня, когда красное больное солнце падает в воды Адриатического моря. Я слышу их через время и пространство, последним лучом умирающего светила развеивают они на секунду мрак уходящего дня. Мрак моей почти-не-жизни.

«Я люблю тебя, Том».

Я представляю губы, которые могли бы шептать их. Две створки воспаленно-розового — приоткрытая раковина беззащитного моллюска. Я воображаю облик — танцующую весну на гребне Албанских взгорий. Я жажду, жажду, чтобы эти слова повторялись вновь и вновь, успокаивая мою изорванную, израненную, иссушенную душу.

«Я люблю тебя, Том», — снова и снова повторяет голос. Завыванием зимнего ветра, шумом летнего моря, осенним гомоном птиц. Я поклялся себе найти ту, что так долго, так упорно звала меня. Потому что преданность — едва ли не самое редкое из человеческих достоинств.

…— Ты звала меня, и я пришел.

— Я не звала, — говорят розовые губы.

Но губы лгут. Лишь глаза говорят правду. В глазах — больное солнце падает в объятия темного моря, в глазах — свет гаснет, а из тьмы раздается лай трехголового пса.

— Звала, и я пришел, — повторяю с нажимом.

Кожура трескается, а кроваво-красные гранатовые зерна рассыпаются с упругим стуком и своим цветом гармонируют с полыханием волос. Они катятся и манят — возьми хоть одно. Тонкая рука тянется и несмело касается моей груди.

Но и одного зерна достаточно — только попробуй на вкус.

— Живой, — шепчут доверчивые розовые губы.

Солнце тонет в море, цербер успокаивается под ласковой рукой хозяйки и приветливо виляет хвостом.

И нежные податливые губы от гранатового сока терпкие.

II

…Мир пронизывает символизм. Я смотрю на тебя и вижу красные гранатовые зерна, и расцветающие по весне цветы, и молодые зеленые ростки, оплетающие могучие стволы деревьев, взбирающиеся по коре ввысь. Я хочу забрать тебя себе, украсть, присвоить; запрятать в самую глубокую бездну, посадив рядом на цепь чудовище для охраны, чтобы никто не дотянулся, не услышал твой звонкий смех и нежный голос, чтобы не увидел твоих ярко горящих рубинами и золотом волос, не замер, пораженный легкостью твоего шага. Мне хочется вознести тебя на самый высокий помост, на трон, чтобы освещала ты своим светом мрак моих подземных чертогов, чтобы вдоволь любоваться твоей красотой, сокрытой от чужих глаз.

— Мой Лорд, светает. Мне пора.

— Не уходи больше, Джиневра. Я не желаю.

— Мне не стоит оставаться, мой Лорд. Я останусь — и вы будете подозревать меня в заговоре, в шпионаже. А я буду несчастна вдали от родных. Разве нам плохо вот так, мой Лорд?

Я чувствую, что ты права и не права одновременно. Я знаю, что расставания лишь усиливают радость от встреч, но долго ли я ещё смогу выносить эту твою непокорность, неприсвоенность, преступную независимость?

Я смотрю на тебя и не помню, какие планы и стратегии заставили меня вычленить тебя в толпе. Все они сгорели в жаре, танцующем меж ребер, и осели пеплом на кончиках твоих белых пальцев, на крыльях пушистых ресниц.

…Всего пара гранатовых зерен сгубила богиню. А сколько нужно зерен, чтобы убить бога?