Лягушка Интриганка (джен)

Во время охоты мы вполне естественным образом разделились на группы. Вот только группа, в которой оказалась я, включала в себя довольно неожиданного члена: помимо меня, Офелии, Уильяма и, кто бы сомневался, Бальтазара, с нами был мистер Холмс. Нетрудно было догадаться, что со своим другом сыщик разделился по причине того, что доктор Ватсон увлёкся беседой с дядей на неинтересные Холмсу темы. Мы, впрочем, некоторое время не говорили совсем.

Мы остановились на живописной полянке в глубине охотничьих угодий. Бальтазар подал мне заряженное ружьё, и я вскинула его на шорох впереди. Через несколько секунд практически в прицел мне вышел волк. Большой, матёрый и весьма упитанный. Глядя на него, я подумала, что охотиться надо не только на волков, но и на другую дичь — если бы пищи было недостаточно, хищники бы так не расплодились.

— Сдаётся мне, вы вовсе не ради охоты приехали, мистер Холмс, — я наконец поймала нужное место волка в прицел, и следом за моими словами раздался выстрел.

— Почему вы так думаете? — напряжённо спросил он.

Я опустила ружьё прикладом на землю. Плечо немного болело — даже если оружие было сравнительно лёгким, лягалось оно знатно. Пока я пристально смотрела в лицо сыщика, Бальтазар успел сходить за добычей.

— Прекрасный выстрел, миледи, — улыбнулся он, чуть приподнимая тушу ну руках. — Шкура не испорчена. Выйдет превосходное манто.

— Ты тоже думаешь, что волки хорошо отъелись? — отозвалась я, не сводя глаз с мистера Холмса.

— Думаю, вам стоит чаще устраивать охоту, — признал дворецкий, и я услышала, как он погрузил мёртвого волка в телегу.

— Так почему же вы думаете, что я приехал не ради охоты? — снова спросил сыщик, и его лицо приобрело испытующие выражение.

— В вашем багаже не было ружей, — сощурилась я.

— Может быть, я заказал доставить их к первому числу, — он слегка повернул голову.

— Тогда не было никакого смысла приезжать за неделю до означенного в приглашении срока охоты, — я улыбнулась. — К тому же, при нашем знакомстве у меня не сложилось впечатления, что охота на дичь входит в список ваших увлечений. Скорее, вы бы потратили свободное время на химические опыты или очерки наблюдений.

— Вы неожиданно проницательны, — мистер Холмс посмотрел на меня свысока. Хотя возможно, мне так показалось из-за заметной разницы в росте. — И что же, по вашему мнению, могло привести меня сюда?

— Больше всего, мистер Холмс, я не люблю, когда меня пытаются экзаменовать, — я холодно улыбнулась и на мгновение отвела глаза. — В моей жизни, поверьте, довольно разного рода экзаменаторов, так и стремящихся поймать меня на любой ошибке. Однако вам я всё же отвечу. Насколько мне известно — а мне, как лендлорду, известно наверняка — в маркизате в последнее время не произошло абсолютно ничего, что могло привлечь внимание лондонского сыщика. От пристального же внимания к моим собственным действиям, как мне думается, вас бы предостерёг ваш старший брат. А потому привести вас могло только одно дело, ведь я имела неосторожность дать вам указание, что в нём ещё не всё ясно.

— Из газет я почерпнул иное, ваше сиятельство, — сощурился сыщик.

— Газетам было известно ровно то, что им было рассказано, — я пожала плечами. Онемение уже прошло, и можно было озаботиться следующей целью для охоты. — А рассказано им было даже немного меньше, чем узнала полиция. Которая, в свою очередь, тоже узнала не всё. И вы ожидаете, что сможете обнаружить больше?

— Я наблюдательнее полиции, миледи, — назидательно заметил он.

— Что ж… — я посмотрела на Бальтазара и улыбнулась. — Осматривать место бессмысленно — дело не только в том, прошло два года, но и в том, что в поместье сделали ремонт, и той комнаты, где всё произошло, больше просто нет. А единственные два свидетеля находятся прямо здесь. А поскольку я всё ещё сомневаюсь, стоит ли посвящать вас в это дело, иных сведений, нежели те, что получила полиция, я вам не дам.

— И вы твёрдо стоите на этом? — сощурился мистер Холмс.

— Полагаю, прежде чем принять окончательное решение, мне стоит поговорить об этом с вашим братом, — я склонила голову набок. — В вашем характере, насколько мне известно, есть заметная доля безрассудства. И мне бы вовсе не хотелось толкать такого человека на опасную дорожку, которая может привести прямо к гибели. И на этом разговор о тех событиях покамест окончен.

В подтверждение моих слов Бальтазар снова подал мне заряженное ружьё, только на этот раз указал в небо. Что-то спугнуло куропаток, и мне удалось подстрелить одну из них. В принципе, свою норму по дичи и отбитости плеча я на день выполнила — по крайней мере до обеда, так что можно было дальше просто наблюдать за тем, как охотятся остальные. Уильям убил двух волков и трёх зайцев. Выстрелы его были довольно точными, однако заячьи шкуры он всё же испортил. Впрочем, хороший меховщик легко решил бы это. Офелия тоже, как оказалось, ни словом мне не солгала. Ну, вряд ли он попала бы белке в глаз с двухсот ярдов, но вот зайцу в глаз с тридцати она вполне себе угодила. На её счету оказалась ещё косуля и волчица. Всё это добро вместе снами отправилось в охотничий домик, где планировалось пообедать и отдохнуть.

Дядя и доктор Ватсон, сопровождаемые Уиллом и Аджаем, не настреляли ничего. Видать так увлеклись разговорами про чистоту, что напрочь забыли про дичь. Зато наша группа постаралась. Готовить в охотничьем домике, который был размером с лондонский особняк, приехал Лоренцо. Пока он кудесничал с дичью, что по вполне очевидным причинам должно было занять время, мы ожидали в гостиной. И надо заметить, неожиданные гости несколько путали карты, поскольку я думала именно здесь поговорить с домочадцами о предстоящих на открытой охоте событиях, но не была уверена, что стоит поднимать эту тему при посторонних. Однако другого удачного момента для разговора могло и не представиться.

— Мистер Холмс, умеете ли вы хранить тайны? — задумчиво рассматривая его, поинтересовалась я.

— Мне доводилось проводить расследования, какие, если бы не велись в тайне, лучше бы не велись вовсе, — кивнул он.

— Что ж… — я вздохнула. — Надеюсь, что это и впрямь так. Да будет вам известно, что на открытой охоте мы готовимся к покушению.

— Уместно ли говорить о таком тому, чьё существование имеет своей целью преследование преступников? — с оттенком возмущения отметил доктор Ватсон.

— Иными словами, вам и в голову не пришло, что это будет покушение на меня, — я кисло улыбнулась. — Следует ли мне объяснить, сколь многим моё нынешнее положение не даёт покоя?

— Мне сложно представить, что кому-то в голову может прийти навредить столь юной и очаровательной леди, — отозвался доктор Ватсон.

— Мой отец полагал основой процветающего бизнеса честность, ведь тёмные делишки имеют обыкновение рано или поздно всплывать, что несёт огромные разрушения, — я перевела взгляд в окно, чтобы вопросами не сбивали. — А при крупных владениях от управления зависит не только его собственная прибыль, но и множество работающий людей. Отец говорил, что управляющий делами должен прежде всего осознавать свою ответственность перед теми, кто работает на него, а потому следует избегать любых сношений с правонарушениями всех мастей. Однако в деловом мире в реальности ситуация несколько сложнее, чем в идеалах. При ведении бизнеса мой отец, а теперь и я с моими управляющими, придерживаемся честных принципов торговли, что обеспечивает нас качественными товарами, а торговцев — соответствующими товару ценами. Что, разумеется, устраивает далеко не всех участников рынка. Некоторые из них полагают, что если лицо, принимающее ключевые решения, сменится, они смогут получить выгодные контракты с «Роял Пэлэс». А для того, чтобы это произошло, я должна по тем или иным причинам передать полномочия.

— Но вы этого не делаете, — сощурился сыщик.

— А с чего бы мне это делать? — я повернулась к нему и склонила голову набок. — Не хочу пускаться в долгий разговор о том, насколько хорошо я справляюсь — это можно увидеть, если самостоятельно обратиться к публичной статистке. А самовосхваление никогда не считалось в моей семье добродетелью. Однако не в том суть. Всё это вступление имело своей целью подвести к тому, что на меня готовится покушение. В моей жизни оно далеко не первое и, как ни прискорбно, не последнее, однако в этот раз мне удалось узнать о нём заранее.

— И вы не посчитали нужным обозначить для преступников, что знаете об их планах? — озадаченно нахмурился мистер Холмс.

— Как я уже сказала, моё существование многим поперёк горла, — я пожала плечами. — И на мой взгляд лучше развалить организованное покушение, чем постоянно думать, какой ещё план могут придумать. Ведь способов подстроить убийство под несчастный случай куда больше, чем можно вообразить.

— Мне странно слышать это, — впился в меня глазами доктор Ватсон. — Неужели кто-то в деловом мире считает, что именно вы в действительности управляете своим имуществом?

— Разумеется, никто так не считает, — мне стоило некоторых усилий не рассмеяться. — И об этом мне говорили в лицо, ничуть не стесняясь. Считают, что я получила лишь образование леди, как будущей хозяйки дома, включавшее среди прочего навык подбора персонала. В деловых кругах полагают, что я где-то прячу целый штат управленцев, принимающих решения. И под страхом графа Фантомхайва не позволяю им лично общаться с производителями и торговцами напрямую. А потому эти люди и думают, что моё смещение изменит ситуацию. Впрочем, причина таких заключений не столь важна, как сам факт готовящегося покушения. Мне собираются подстроить несчастный случай с лошадью. И я бы хотела обговорить план действий с присутствующими, поскольку другой возможности для этого может не представиться.

— Как вы думаете наказать тех, кто планирует покушение? — сощурился мистер Холмс.

— Разве это моя забота? — я склонила голову набок. — Если они не будут пойманы за руку, сомневаюсь, что удастся найти достаточно улик, чтобы привлечь их по закону. Конечно, в пределах маркизата я могу сделать это даже без единой улики, кроме моего свидетельства о том, что я слышала, как покушение планировалось. Но я не уверена, что такой процесс будет полностью соответствовать букве закона.

— Миледи, я достаточно квалифицирован, чтобы устроить это, — заметил Уильям.

— И, быть может, если вы со свей строгостью накажете одних, другие откажутся от подобных планов, — предположил доктор Ватсон.

— Я сомневаюсь, что откажутся, — я покачала головой. — Скорее, будут действовать осторожнее и изощрённее. А это ставит под угрозу не только мою жизнь, но и жизни моих домочадцев и прислуги. Что совершенно неприемлемо.

— Так какой у тебя план? — прервал своё молчание дядя.

— Бальтазар уже выяснил, что именно планируется вколоть коню, чтобы он понёс, и подготовил противоядие, — я поджала губы. — Чтобы всё выглядело натурально, я использую коня, которого подарил граф Фантомхайв. Конь превосходный, и сейчас я тренирую делать рывок с места, а потом замедляться. Однако мы сделаем вид, что привезут его только в первый день охоты, чтобы как можно больше людей видело, будто он со мной совершенно не знаком.

— Граф подарил вам коня? — у доктора Ватсона округлились глаза.

— Мы с ним временами обмениваемся довольно специфическими подарками, — усмехнулась я припоминая одного голубого крайта. — Однако к делу это не имеет отношения. Хотя конь по моему расчёту к нужному дню будет натренирован, мне всё же понадобится некоторая страховка. Дядя Фрэнк, на тебя в этом я рассчитываю в первую очередь. Когда я соберусь взобраться в седло, сделай это и ты.

— Кто-то ещё будет вовлечён? — кивнув, уточнил он.

— Бальтазар как всегда будет на подхвате, — я посмотрела на дворецкого, и он отвесил покорный поклон. — И я полагаю, что достаточно хорошим наездником для подобного мероприятия будет маркиза Мидлфорд. И мистер Фиппс, конечно, хотя я не планирую посвящать его в это.

— Я могу подстраховать вас, миледи? — нахмурился Уильям.

— Нет, — я резко мотнула головой. — Неприятные слухи ещё не утихли, и не стоит давать повода для нового их разжигания. Будет лучше, если ты проследишь за тем, чтобы не вмешивался виконт Мастэрдфилд.

При упоминании этого имени моих домочадцев синхронно и весьма схожим образом перекосило. Стало быть, в моём окружении не осталось никого, кто не желал бы от него избавиться. Но мы пока не придумали способ сделать это. Нет, ну был один. Примерно такой же вот — с лошадью. Но это на самый крайний случай. Меня даже посетила малодушная мысль о том, что на охоте, в лесу, при ружьях, несчастный случай вообще не возбудит ни у кого даже слабой мыслишки о предумышленном убийстве. Разве что у мистера Холмса, впрочем.

— Мне занять его разговором? — лицо Уильяма исказилось брезгливостью.

— Если хватит на то твоих душевных сил, — кивнула я. — Хотя было бы хорошо, если бы ты выяснил у него что-нибудь касательно того дела, о котором нам обоим даже думать не хочется.

— Думаете, он расскажет что-то, что мы потом сможем использовать? — скривился секретарь.

— Учитывая меру его хвастливости, думаю, это вполне возможно, — кисло заметила я. — Однако меня устроит любой вариант — лишь он не сел на свою лошадь.

Наконец с кухни сообщили, что обед готов, и беседа свернулась. Лоренцо приготовил куропатку и котлеты из зайца с картофельным пюре. Всё было очень вкусно, и я, как и обещала, старалась есть побольше. А после обеда, сочтя первую пробу охоты удовлетворительной, мы решили вернуться в поместье.

Дни до прибытия гостей на открытую охоту я посвятила тренировкам коня. Кроме того, я отправила письмо мистеру Майкрофту Холмсу, в котором описала, с какой целью ко мне прибыл его брат, а так же некоторые детали этого дела, и спрашивала, стоит ли мне привлекать мистера Шерлока Холмса. И пока ответа не было, я старалась избегать приватных бесед с сыщиком. Он, вероятно, пытался выведать что-то у слуг, однако никто из них ничего не знал, ведь тогда здесь работала одна только старшая горничная Мириам и младший конюх Эндрю. Но первая провалялась в отключке почти всё время нападения, заколов двоих бандитов и получив серьёзное ранение, а второй и вовсе проспал на сеновале до того времени, когда всё уже закончилось.

И тридцатого сентября, когда в поместье было особенно суетно в ожидании гостей, мистер Холмс застал меня в обществе книги в библиотеке. Некоторое время он прохаживался вдоль стеллажей, будто выбирая книгу для себя, но взгляд его ни на чём не задерживался. И через пару минут я перестала делать вид, будто читала, и уставилась на него.

— Мне бы следовало сейчас же послать за Офелией, мистер Холмс, — заметила я, откладывая книгу.

— А мне бы не хотелось, чтобы вы это делали, — он улыбнулся. — Ведь при своей компаньонке вы определённо не станете говорить о том деле, которое мне так интересно.

— Вы полагаете, что я стану говорить без неё? — я склонила голову набок. — Довольно странное предположение, ведь я уже дважды отказалась беседовать с вами об этом деле.

— Если не рассказать, то хотя бы показать, где это произошло, вы можете? — настаивал сыщик.

— Я уже говорила — той комнаты в поместье больше нет, — я поморщилась.

— А потайной ход, которым вы бежали? — вот же настырный человек. Прямо как Бастардфилд… Хотя в его профессии это скорее плюс, чем минус.

— Потайной ход на то и потайной, чтобы о нём никто не знал, — меня перекосило скепсисом.

— О нём в газетах писали, — хмыкнул он.

— Писали, что он есть, — я пожала плечами. — Как и в каждом достаточно старом английском поместье. А где именно он находится и куда ведёт, в праве знать только члены семьи.

— Как с вами сложно, — мистер Холмс покачал головой. — Я ведь только хочу помочь вам.

— Вы лжёте, — констатировала я. — Вас не интересует что-то настолько глупое, как помощь мне или трагическая кончина маркиза и маркизы Муркивинд, как таковая. Вам интересна и важна только загадка. И всё, чего вы желаете, это разгадать её. И, возможно, доказать себе, что способны на это. Так к чему же мне рассказывать вам об этом?

Ответить ему помешал Бальтазар. Как всегда бесшумно, дворецкий вошёл в библиотеку и не был замечен вплоть до того момента, когда возник рядом со мной. Он передал мне телеграмму, пришедшую в ответ на моё письмо. Майкрофт Холмс сообщал в ней, что его брат уже достаточно взрослый, чтобы не нуждаться в опеке, а потому я могу посвятить его во все подробности, исключая те, что касались королевского двора. Я посмотрела на сыщика поверх бумаги, размышляя, действительно ли мне этого хочется и не буду ли я выглядеть глупо, если тотчас всё расскажу после столь яростного отказа. Я вздохнула и протянула телеграмму Бальтазару.

— Задержись, — велела я. — Значит, вы страстно желаете заняться этим делом и будете стремиться к этому вопреки всякому сопротивлению, какое я стала бы вам оказывать, мистер Холмс?

— Именно так, — резко кивнул он.

— Что ж, раз мне не удержать вас, придётся рассказать вам правду, — я поморщилась. — В тот злополучный вечер я была с родителями в гостиной на втором этаже. По случаю в поместье была вся прислуга Муркивиндов, хотя обычно небольшой штат остаётся в Лондоне. Однако в тот вечер здесь были все. Что, впрочем, никак не помогло избежать последовавших печальных событий. Матушка занималась рукоделием, а отец, намеревавшийся уже тогда сделать меня наследницей своего дела — и здесь я попрошу вас ограничиться в расспросах, поскольку это не то, что я могла бы рассказать — занимался со мной по некоторым книгам. В поместье ворвались с большим шумом, и преступников изначально было двадцать семь. Однако слуги попытались дать серьёзный отпор, отчасти увенчавшийся некоторыми успехами. Проблема была в том, что из гостиной был только один выход — на парадную лестницу. Отправься я или все мы тем путём, оказались бы у преступников как на ладони. Выпрыгнуть из окна возможным тоже не представлялось, ведь внизу проходит каменная дорожка, об которую мы, вероятнее всего, переломали бы ноги.

— Тогда что с потайным ходом? — он нахмурился.

— Я не проходила по нему, — я на мгновение сжала зубы и продолжила. — В той гостиной имелся небольшой потайной шкаф. Когда стало ясно, что в комнату ворвутся, а нам оставалось только ждать, матушка затолкала меня в этот шкаф и строго настрого велела не издавать ни звука, что бы ни происходило в комнате. Возможно, она надеялась, что как-нибудь всё обойдётся или их вовсе выведут в другое место, но преступники, коих до гостиной прорвалось лишь семеро, этого делать не стали. Отец сопротивлялся, и ему удалось убить троих, как я поняла позже, но после сопротивление его было сломлено. И после этого их обоих жестоко пытали на протяжении почти четырёх часов. Я слышала абсолютно всё.

— И чего хотели преступники? — мистер Холмс озадаченно уставился на меня. — Что они стремились узнать с помощью пыток?

— Ничего, — я мотнула головой. — Они не задавали никаких вопросов. Мучения и боль были их целью. Отца убили первым, когда матушка уже могла издавать только хрипы. Она последовала за ним через несколько секунд. А ещё через мгновение появился Бальтазар. Он добил оставшихся преступников, не ожидавших нападения, и вызволил меня из шкафа. Мы с ним вместе пошли искать выживших. Мириам была серьёзно ранена в правое подреберье, но упала на рану, потеряв сознание. Её сочли мёртвой и не стали добивать, что и спасло ей жизнь. Я была ещё не до конца в себе, однако собралась достаточно, чтобы оказать ей помощь до прибытия врача. А Бальтазар отправился искать дальше и нашёл Филиппа, проспавшего всё на сеновале. Его отправили за полицией и врачом.

— Пока что из вашего рассказа не следует, что в деле осталось ещё что-то нераскрытое, — сощурился сыщик.

— И в вас ничто не возбуждает подозрений? — я склонила голову набок. — Совсем ничего? Мой отец занимался меценатством, врагов у него не было. Зато было много денег. Так с чего преступники даже не заикнулись о расположении сейфов, о ключах от них? Почему они не требовали денег и не спрашивали, где они лежат? Я могу предположить, что жестокое убийство ради него самого мог бы совершить один человек, но почти тридцать — это как-то уже за гранью. Да и к тому же, будь их целью банальный грабёж, ломились бы они к хозяину дома, потеряв более двух третей людей? Это в вашем представлении укладывается в какую-то внятную схему преступления без руководящей со стороны руки?

— И у вас есть подозрения, кто бы мог организовать подобное нападение? — хоть бы вид сделал, что ему жаль или что-то такое. Нет, у мистера Холмса конкретно загорелись глаза.

— Не совсем, — признала я. — Я уже два года копаюсь в этом, хотя и не располагаю временем для расследования. Однако выяснить удалось, скажем так, почти ничего. Пожалуй, с уверенностью я могу сказать только то, что нападение было организованно кем-то очень умным и весьма опасным. И что подобное преступление, если нам не удастся этого предотвратить, произойдёт снова.

— И вы сомневались в том, стоит ли привлекать к нему меня? — возмутился сыщик. — Вы сомневались, стоит ли ваша тайна чьей-то жизни?

— Мои сомнения были связаны вовсе не с этим, — я нахмурилась. — А с вашим характером. Я остерегаюсь, что вы броситесь в него с головой. Что либо развалит расследование, и глава всего этого предприятия окажется упущен, либо приведёт вас к трагической кончине. Либо то и другое вместе. Или вы полагаете, что только вы достаточно умны, чтобы распутать это дело в одиночку? Считаете, что все остальные вокруг — полные идиоты?

— Я просто думаю, что мои скромные возможности могли бы оказаться полезны, — он отвёл глаза.

— Не так давно ваш брат просил меня не втягивать вас в мои дела, — я усмехнулась. — А теперь он же предложил буквально поставить вас на край пропасти и подождать, пока вы сами в неё прыгнете. Что ж, позвольте мне дать вам маленький совет относительно этого дела: занимайтесь им так, чтобы никто не заподозрил вас в его расследовании. Работайте как обычно, беритесь за свои обычные дела и постепенно, аккуратно тяните за ниточки. Иначе вас убьют.

— Звучит так, как будто вы мне угрожаете, — сощурился сыщик.

— Вовсе нет, мистер Холмс, — я качнула головой.

— Мистер Холмс, если бы миледи угрожала вам, в её руках как минимум было бы ружьё, — улыбнулся Бальтазар. — И я хотел бы добавить к словам моей хозяйки ещё кое-что. Прошу вас, перестаньте расспрашивать слуг — никто ничего не расскажет вам. Вы лишь попусту тратите их время.

— Им приказано не говорить? — уточнил мистер Холмс.

— Нет, — за этим последовала фирменная жуткая улыбка демона. — Я не отдавал подобных распоряжений ни от своего имени, и от имени нашей госпожи. Однако они не скажут никому и ничего такого, что касается этого дома и его хозяйки, даже под пытками. Такова верность прислуги дома Муркивинд.

И мне пришлось прижать пальцы к ладоням, чтобы не зааплодировать.