Между двух миров (гет)

Даже когда за ним захлопнулась тюремная камера в Азкабане, Юджин Хоуп не мог поверить, что это происходит на самом деле. С его-то средствами и связями? Если бы ему удалось убедить Министра, что все обвинения Стайка не более чем инсинуации, решение судей Визенгамота было бы в его пользу. А так большинство оказалось не на его стороне, и теперь ему светил двадцатилетний срок в этой промозглой дыре! Хорошо, что родные вовремя уехали отдыхать за границу, откуда им теперь можно и не возвращаться. Почему-то Хоуп сомневался, что его семейство и, в особенности, жёнушка, будет хлопотать о нём и навещать его.

А Анжелика-то оказалась с гнильцой… Из-за неё в руки аврорам попали все бумаги из его секретных сейфов, магические ключи к которым, кроме него, знала только она. Хотя что эта девчонка могла сделать против допроса с пристрастием? К счастью, большая часть бумаг всё равно была зашифрована или скрыта только ему известными чарами — иначе срок дали бы лет на десять больше! Хоуп не спешил закладывать своих сообщников — они ему ещё понадобятся на свободе. Он надеялся, что долго в тюрьме не задержится.

Что авроры смогли доказать? Его причастность к гибели нескольких магглов (да боже мой, было бы о ком жалеть!), злоупотребление служебным положением (а кто им не злоупотребляет?), вмешательство в преступную деятельность магглов (наркотики и без него продавать будут!) и ещё пару мелких нарушений, о которых и беспокоиться не стоит. Он до сих пор не понимал, как всё вместе потянуло на такой большой срок. Этот звёздный поганец Поттер! Кажется, он был у Стайка главной ищейкой в этом деле. И зачем он так рвался засадить Хоупа? Видно, жаждал новой славы. В своё время он надеялся приструнить Поттера.

Юджин огляделся. В камере было две кровати, но, похоже, соседей у него не предвиделось. Это было кстати. Меньше всего ему хотелось бы оказаться нос к носу с каким нибудь пожирателем или, того хуже, старым знакомым. С тех пор как из внутренней охраны Азкабана убрали дементоров (они остались только по периметру), тюрьма перестала внушать преступникам былой ужас, но депрессивная обстановка всё равно действовала на нервы. Серые влажные стены, запах плесени, тусклый свет от одной единственной лампы на стене… Хоуп поёжился. Он не пробыл здесь и получаса, а ему уже хотелось оказаться подальше от этого места. На самом деле, выйти из Азкабана было непросто, но, имея большие средства, вполне реально.

Хоуп почувствовал, что устал: от интриг, от постоянного напряжения и даже от самого ощущения власти, к которой когда-то так стремился. А теперь нужно сидеть и думать, как организовать свой выход из этой дыры… Он прилёг на кровать, брезгливо отодвигая в сторону сырое одеяло, и закинул руки за голову. Завтра он придумает какой-нибудь план выхода на свободу — не было случая, чтобы Юджин Хоуп не вырулил из неприятной ситуации!

Осторожные шаги замерли возле двери его камеры. «Вроде рано для ужина», — подумал Хоуп, гоня прочь тревожное предчувствие. Дверь приоткрылась, и в камере выросла высокая худощавая фигура, показавшаяся смутно знакомой. Мужчина на пороге был одет в чёрную мантию с капюшоном, который скрывал почти всё лицо.

— Вы мой сокамерник? — удивленно спросил Хоуп, приподнимаясь на кровати.

— Аддиктум, — без предисловий произнёс вошедший, а затем, развернувшись на каблуках, махнул тяжелой мантией, словно крылом коршуна, и быстро удалился.

Дверь захлопнулась, и Хоуп остался сидеть в полном недоумении. Что это было? В тусклом свете он не успел разглядеть странного посетителя и плохо расслышал, что тот произнёс. Он подозревал, что в Азкабане сидят умалишенные, но чтобы всякие придурки вот так запросто разгуливали по камерам? Завтра он напишет жалобу на условия содержания, и пусть охране всыпят за халатность!

Хоуп долго не мог успокоиться, думая, почему долговязая фигура показалась ему такой знакомой. Внутри зашевелился червячок страха. На тюрьму наложены заклятия, нейтрализующие любые чары, но выкрик мужчины в мантии походил на какое-то незнакомое заклинание, и Хоуп готов был поклясться, что незнакомец задумал что-то нехорошее. За всю ночь Хоуп не сомкнул глаз, вздрагивая от каждого шороха и ожидая очередного прихода странного посетителя. В камере не было окон, поэтому о наступлении утра его известил скудный завтрак, который молчаливый охранник поставил на дверную полку. Ни на следующий день, ни через день никто к нему не заходил, и Юджин Хоуп успокоился, смирившись с мыслью, что гость в мантии был сумасшедшим, попавшим по вине охраны не в ту камеру.

* * *

Доминик Легранд нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая Жоржа Жано в нескольких милях от неприятного, богом забытого острова, на котором тот провёл больше года. С моря дул пронизывающий ветер, и Легранд уже сто раз пожалел, что согласился на просьбу Министра Магии Франции встретить маститого мага сразу после его освобождения. Жорж, несомненно, тут же аппарирует в более приятное местечко и найдёт себе более весёлую компанию, чем компания незнакомого соотечественника. Однако не выполнить поручение начальника было невозможно — у министерства на Жано были большие планы. Легранд много слышал об этом сером маге: по словам старших коллег, присутствовавших на собрании в Блэкпуле, Жано был лучшим в Европе знатоком чёрной магии. Он умел аппарировать сквозь магические щиты, колдовал одинаково хорошо с палочкой и без и был экспертом по редким отсроченным заклинаниям, действие которых проявляется только спустя дни или даже месяцы. Посмотрит на тебя такой знакомый, пробормочет что-нибудь невнятное, а ты потом в муках окочуришься от никому не известного заклятия!

Легранд знал, что освобождение Жано выхлопотали его французские «друзья», которым срочно потребовался эксперт в области древних чар. Бумаги о его освобождении накануне поступили в Министерство Магии Британии, а потом сразу же в Азкабан. Неужели Жано проигнорирует письмо министра и не придёт на оговоренное место встречи? Не будет ли он зол из-за того, что «друзья» так долго не вспоминали о нём?

Высокая фигура в тёмной мантии возникла перед Леграндом абсолютно беззвучно, так что тот подпрыгнул от неожиданности.

— Вы месье Легранд? — холодно спросил Жорж Жано, сверля Доминика взглядом.

— Да, месье Жано, поздравляю вас с освобождением! Мне поручено встретить вас и передать, что вашего возвращения с нетерпением ожидают на родине.

Жано усмехнулся:

— Мне порядком поднадоела местная погода. К тому же я закончил все свои дела в Англии и не вижу причин оставаться здесь ни минутой дольше. До свидания — и благодарю за беспокойство.

Маг так же беззвучно испарился, оставив Легранда гадать, всё ли он правильно сделал, и не стоило ли напомнить Жано, что его с нетерпением ждут не просто на родине, но и в министерстве?

В то время как Легранд думал, куда ему лучше аппарировать с унылого северного берега, Жорж с довольным видом уселся в кресло собственного парижского дома и разжег холодный камин, так долго скучавший без огня. Он знал, что, несмотря на смерть бывшего министра и старого друга Ренарда, рано или поздно выйдет из тюрьмы, и не считал, что потратил прошлый год совсем уж впустую. Жорж усовершенствовал свои магические умения и научился сопротивляться заклинанию, ослабляющему магию, что позволило ему перемещаться из камеры в камеру и навещать некоторых заключенных. Еще немного — и он смог бы и сам сбежать из Азкабана, однако выходить официально оправданным было гораздо приятней. Он приобрел в тюрьме единомышленников, которые могут стать полезными, когда выйдут на свободу, и завязал отношения с несколькими охранниками. Жано надеялся, что и Андре, и другие его помощники тоже долго не задержатся в этом «чёртовом треугольнике». Но самый приятный сюрприз ожидал француза прямо перед освобождением: ему важно было поставить точку в деле мести и проучить Хоупа. Пусть тот узнает не понаслышке, что такое ломка, от которой нельзя избавиться никаким заклинанием! Пусть прочувствует на собственной шкуре «побочный эффект» своего прибыльного бизнеса!

Жано протянул руки к огню, чувствуя, как пустой дом постепенно оживает. Глядя в пламя камина, он снова вспомнил любимые глаза Лиз и такие же зелёные глаза сына и, наконец, ощутил, что смог освободиться от части той боли, которая долгие годы грызла его сердце. Он верил, что его ждут большие политические дела, а в душе зашевелилось давно забытое чувство — надежда на личное счастье.

* * *

Переулок Страха в Эдинбурге оказался совсем не страшным и имел прекрасный вид на замок. Расположившись в центре магического квартала, кривой переулок приютил множество магазинчиков, напоминающих лавочки в Хогсмиде. Офис мистера Моррисона находился сразу над книжным магазином, в котором Гермиона проторчала целый час, не в силах оторваться от новинок по нумерологии и истории магии. Купив современное издание с колдографиями под названием «Птицы Британских островов» и старую книгу о магических кланах Шотландии, она поднялась на мансарду по узкой скрипучей лестнице и постучала в большую дверь с золочёной табличкой «Дж.Р. Моррисон».

— Войдите, — разрешил скрипучий голос, и Гермиона очутилась в просторном современном офисе, в углу которого молодой мужчина варил на огне какое-то зелье. Она быстро осмотрелась, отметив необычное сочетание магических и маггловских предметов: котёл мага булькал на самой обыкновенной газовой плите, на столе у окна стоял новомодный компьютер, а рядом с ним на высокой подставке был, вероятно, омут памяти — редчайший магический артефакт.

— Простите, мисс, — изрёк маг, наливая себе жидкость из котла, — мне нужно принимать зелье строго по часам, — он достал палочку, охладил раствор и быстро выпил его. — Проходите, я вас внимательно слушаю.

Они представились, и Гермионе сразу почудился какой-то подвох, потому что она представляла себе мистера Моррисона глубоким стариком, похожим на Дамблдора, и никак не ожидала увидеть симпатичного мужчину лет тридцати.

— Значит, мисс Грейнджер, вы к нам насчет работы? — спросил он. — Простите за бестактность, но сколько вам лет?

— Двадцать два. Почти, — смущенно ответила Гермиона. Она специально надела для встречи деловой костюм, туфли на каблуках и убрала волосы в строгую причёску, но всё равно не выглядела старше своих лет.

— Не подумайте плохого, милая леди, лично я против дискриминации по возрасту, но… вы уверены, что готовы преподавать? Наши ученики — не дети.

— Поверьте, я достаточно взрослая.

Мистер Моррисон смерил взглядом её хрупкую фигуру и усмехнулся.

— В какой области специализируетесь?

— Простейшая Легилименция, Окклюменция, невербальная и беспалочковая магия, — уверенно ответила Гермиона.

Молодой маг медленно прошёлся по комнате и почесал затылок. Невербалов у них в школе хоть пруд пруди, к тому же со стажем, а вот «мозгошмыги» долго не задерживались — преподавание Легилименции требовало больших эмоциональных затрат и истощало магические силы. Мистер Моррисон знал, что список желающих обучиться этой непростой науке давно перевалил за сотню, а значит, в очередь на их курсы выстроилась целая куча галлеонов, мечтающих попасть на банковский счёт школы. К тому же Моррисон, как никто другой, понимал, что внешность обманчива — поэтому и проявил некоторую бестактность, спросив о возрасте юной леди. Он был уверен, что молодость не помеха магии, и готов был дать этой девушке шанс. Моррисон подошёл к столу и просмотрел принесённые Гермионой бумаги.

— Мисс Грейнджер, ваши достижения в Хогвартсе и Парижском Университете Высшей Магии действительно впечатляют! И рекомендации месье Бато самые лучшие, а я неплохо знаю этого господина — в молодости мы много общались.

Гермиона с сомнением посмотрела на Моррисона, не совсем понимая, о чьей молодости идёт речь: её французскому учителю было, наверное, лет сто…

— Кстати, как поживает миссис Клеренс? Мы трудились с ней бок о бок немало лет, но не виделись с тех пор, как она нас покинула.

— Насколько я могу судить, она в полном порядке и не забыла искусство превращения, — ответила Гермиона.

— О, да, узнаю Фелисию! Она наверняка потрясла вас вашей собственной копией! — мистер Моррисон хрипло рассмеялся и закашлялся.

— Так вы меня берёте?

— Как только вы продемонстрируете свои способности нашему директору, миссис Палмерс, она и примет решение. Вот вам визитная карточка школы, — небольшая картонка появилась в руке мага прямо из воздуха, и он протянул её Гермионе, наблюдая за произведённым эффектом.

— Спасибо, но я уже прочла все рекламные брошюры и побывала в школе на экскурсии, — сказала она, но всё-таки взяла визитку, чтобы не обидеть приятного господина. Учителя СМС, похоже, были склонны к театральным эффектам... Она не удержалась от вопроса: — Скажите, а как давно вы знаете миссис Клеренс?

— Вы хотели спросить, сколько мне лет, мисс? Я лучше дам вам и свою визитную карточку.

Моррисон повторил трюк с визиткой, на которой было написано: «Мистер Джулиан Роберт Моррисон, преподаватель курса Долголетия Школы Совершенствования Магических Способностей. Девиз нашего курса: «Начни свой путь в бесконечность…». На визитке на фоне звёздного неба молодой маг, подозрительно похожий на самого мистера Моррисона, улетал куда-то к созвездию бессмертного Центавра и загадочно махал Гермионе рукой.

Она с удивлением подняла глаза на стоящего перед ней мага, только сейчас осознавая, что он был довольно сутулым, медленно двигался, и голос у него был с хрипотцой.

— Сохранение молодости на самом деле не такая уж и невероятная вещь. Только люди не понимают, что далеко не всем это нужно. Какой смысл в долгой жизни, если не уметь ею правильно пользоваться? Так что не спешите записываться на мой курс, — он хитро улыбнулся.

— Я пока не собиралась, но это безумно интересно, — Гермиона решила, что пора прощаться. — Спасибо вам, мистер Моррисон.

— А не желаете ли чаю? Не каждый день ко мне заходят столь приятные леди! И вообще, знаете ли, у нас в школе учителей гораздо больше, чем учительниц!

Гермиона не смогла отказаться, и они продолжили приятную беседу за круглым столом, в центре которого стоял большой расписной самовар, который, как оказалось, достался учителю в подарок от благодарного старожила из России.

Напоследок Моррисон сказал:

— Огромный плюс нашей школы в том, что любой преподаватель может сам пройти обучение совершенно бесплатно. Но должен предупредить вас — преподавание Легилименции дело неблагодарное… Копаясь в чужих мыслях, можно узнать неприятные вещи. А то и в вашу голову ненароком кто заглянет без спросу... Да и беспалочковая магия — не самый лёгкий предмет: ученики очень сердятся, когда у них что-то не получается. Могут э-э-э… нецензурно выразиться!

— Тогда напишу в своей визитке, что ещё и хорошие манеры преподаю! — воскликнула Гермиона.

Мистер Моррисон одобрительно улыбнулся: он давно не встречал такой молодой и целеустремлённой претендентки на роль преподавателя их школы.

— Я порекомендую вас на вакансию учителя Легилименции, и вам пришлют сову. До свидания, мисс Грейнджер! Буду рад видеть вас в роли коллеги.

Гермиона вышла из офиса Моррисона с двойственным чувством: ей ещё сильней захотелось преподавать в необычной шотландской школе, а заодно и пройти как можно больше магических курсов, но работа явно предполагалась не из лёгких. Смогут ли взрослые ученики воспринимать всерьез столь юную учительницу? «Если меня возьмут, буду всем говорить, что мне сто лет и что я прошла курс Долголетия, — подумала Гермиона, спускаясь по скрипучей лестнице, — главное, научиться горбиться и хрипло кашлять».

* * *

Долгожданная сова от работодателей прилетела только через неделю, но зато после собеседования с директрисой школы, миссис Анной Палмерс, Гермиона вылетела, как на крыльях, зная, что её возьмут — возьмут! — хоть пока и с испытательным сроком.

В тот же вечер она в очередной раз навестила Мактреверов, чтобы сообщить им о своей новой работе и, конечно, повидать Кэмерона.

Дженнифер хотелось узнать подробности расставания Гермионы и Орландо, ведь она считала их отличной парой, но ей пришлось довольствоваться весьма скупым рассказом: Орландо уехал на родину отца, в Италию, так как там обнаружилось старое наследство, а сама Гермиона планирует пожить пока у родителей.

— Ты была отличной няней и будешь прекрасной учительницей, — сказала Дженнифер. — И в личной жизни тебе ещё повезет, ведь ты такая милая.

Говорит прямо, как мама, подумала Гермиона, переводя беседу на детей.

Кэмерона, наконец, устроили в детский сад, но воспитатели жаловалась на его плохое поведение: если что-то было ему не по вкусу, он ломал игрушки, обижал детей, проливал еду, а наказания совсем не помогали. Гермиона с сочувствием посмотрела на мальчика, который во время беседы весело прыгал вокруг стола, играясь с самолётиками. В нем было много шкодливости, но не вредности, и двойная доза упрямства, но не злости. Она попробовала убедить Дженнифер, что наказания принесут один вред, но, кажется, безуспешно. Дженнифер больше доверяла мнению опытных педагогов, которые ставили Кэмерона в угол или заставляли лежать в кровати, чтобы он не мешал играть остальным детям.

Скоро Дженнифер отправилась укладывать Лауру, и Кэмерон с Гермионой остались наедине. Он принялся болтать без умолку: про поход в ботанический сад, про детский сад и новых друзей, а также про сердитую воспитательницу, которая его не любит.

— Миссис Крукс всё время ругает меня, — пожаловался он.

— Ты что, плохо себя ведёшь? — спросила Гермиона, усаживая непоседу на колени.

— Я ничего такого не делаю, она всё придумывает, а потом говорит, что это я, — Кэмерон надул губы. — Тод толкнул меня, и сам упал! Я его не бил, а меня наказали! Миссис Крукс сказала, что я драчун, и мама не дала мне шоколадных орешков.

— Я верю, что ты не никого не обижал.

— А что такое «сглазит»? — вдруг спросил он.

— Ну, так говорят, когда кто-то сердито посмотрит на тебя, — Гермиона сделала страшные глаза, — а у тебя потом всё из рук валится. А где ты это слышал?

— Миссис Крукс сказала так про меня миссис Хьюз: «Не трогай его, а то он тебя сглазит».

— Всё это глупости! Никого ты не сглазишь.

Кэмерон нетерпеливо заёрзал.

— Я смотрел за обедом на Тода, и у него каша упала на штаны.

Настал удачный момент объяснить мальчику, что с ним происходит: Гермиона заранее обдумала свои слова, но всё равно разволновалась — вдруг он неверно поймёт её и испугается?

— Кэмерон, послушай... Ты хороший мальчик, но не такой, как все. Особенный. Хочешь, я открою тебе один секрет — ты никому не расскажешь? — Кэмерон помотал головой. — Ты такой, как я! Мы с тобой похожи. В детстве меня тоже считали странной, потому что я умела делать необычные вещи. Смотри! — Гермиона призвала себе в руки плюшевого мишку, который валялся на полу.

— Вау! — сказал Кэмерон. — Ты Мэри Поппинс?

Его глазёнки возбуждённо заблестели. Она рассмеялась.

— Нет, просто у меня есть талант. Особые способности, понимаешь? Они есть и у тебя.

Кэмерон смотрел на мишку широко открытыми глазами.

— Мама говорит «дар божий».

— Точно — это дар божий, — Гермиона улыбнулась. Лучше и не скажешь! — Только ты свой дар старайся никому не показывать, потому что многие не понимают его и даже боятся. И не расстраивайся, если тебе будут говорить, что ты драчун. Я знаю, ты это не нарочно.

Кэмерон взял мишку в руки и спросил:

— А я так смогу?

— Конечно, но позже, когда подрастёшь, — она проглотила ком в горле и добавила: — Я скоро уеду, но буду иногда тебя навещать. И ты мне расскажешь, если случится что-нибудь необычное, договорились?

Кэмерон обнял Гермиону за шею и пробормотал:

— Я не хочу в садик. Я хочу с тобой играть. Расскажи мне про ёжика.

— Нужно ходить в садик — ты уже большой, — ответила она, пытаясь не расплакаться.

— Гимона, про ёжика!

— Ну, хорошо, — они устроились на диване. Кэмерон, наконец, набегался и теперь лежал спокойно. — Маленький-Ёжик-Четверо-Ножек всё время просил свою маму, чтобы она рассказывала ему перед сном сказки. А Мама Ежиха была очень занята, потому что много работала: то еду поймай, то ботиночки сыночку на все четыре ножки сшей! Ну, вот. И ёжик часто засыпал без своей любимой сказки. Однажды к нему в гости пришел его друг Енотик-Серый-Хвостик и похвастался, что пошёл в школу. И ёжику тоже захотелось в школу! Он узнал, что на полянке в лесу Хитрый Лис проводит уроки для всех, кто хочет научиться читать, и стал ходить туда каждый день.

— А я знаю много букв, — сказал Кэмерон.

— Умница! Вот и ёжик выучил буквы, а потом научился читать книжки. И теперь перед сном, когда мама шила ему ботиночки, он сам читал ей вслух про Ухти-Тухти и Кролика Питера.

Они вспомнили детские стишки, которые Кэмерон знал наизусть, и он потребовал новую сказку про то, как Хитрый Лис учил Ёжика и Енотика считать. Когда Дженнифер вернулась в гостиную, мальчик мирно посапывал на диване, положив голову Гермионе на колени.

— Извини, мы зубы не почистили перед сном, — прошептала она.

Дженнифер тихо рассмеялась.

— Какой кошмар! Давай разбудим его и почистим, — пошутила она, беря сына на руки. — Подожди, сейчас вернусь.

Но Гермиона стала прощаться:

— Мне домой пора. Завтра съезжаю, нужно вещи запаковать.

Она столкнулась в дверях с Миком — тот поздно приходил после вечерней смены в магазине — и подумала, какая они всё-таки хорошая пара, эти Мактреверы. Кэмерону повезло с родителями! Пообещав вскоре позвонить, Гермиона пожелала друзьям спокойной ночи и попросила не провожать её. Дойдя до тёмных кустов, она аппарировала в их с Орландо дом, в котором ей оставалось провести всего одну ночь.

Почти все её вещи были запакованы, а одежду Орландо она давно отправила в Лондон. Гермиона знала, что он встречается с психологом, работавшим душевным хилером в Мунго. Мистер Фостер, опытный специалист по проблемам с памятью, не отказал Гарри Поттеру в просьбе помочь одному знакомому магглу. Не далее как вчера мистер Фостер прислал Гермионе письмо с ответом на её многочисленные вопросы. Она была рада, что Орландо полностью адекватен: он считает, что провалы в памяти возникли как реакция на стресс из-за смерти и разорения отца. Мистер Фостер писал, что пациент чувствует себя хорошо и планирует вскоре уехать в Италию и заняться тележурналистикой. Гермиона знала, что память, стёртая за столь долгий срок, может со временем восстановиться, но, даже если это случится, Орландо подумает, что это не воспоминания, а просто сны.

Она станет его сном. «Хоть бы он нашёл себе хорошую девушку, — подумала Гермиона, — добрую, весёлую и очень-очень любящую. Такую, чтобы смогла разглядеть, какой он серьёзный, заботливый и преданный. Он это заслужил».

Её мысли плавно перешли на Юджина Хоупа. Гарри просто молодец! Он сделал всё правильно: тихо, аккуратно, не говоря никому ни слова до последней минуты. Хоуп даже не подозревал, что прокололся, и готовился к «рабочей командировке» на Багамы с любовницей! Гермиона, конечно, вспомнила и «старых друзей» Андре и Жано. Кто бы мог подумать, что эти «три товарища» будут коротать долгие годы под одной крышей?

Хаос, в котором Гермиона пребывала последние полтора года, стал, наконец, отступать: преступления, невольной участницей которых она стала, были раскрыты; наладились отношения с родителями; Орландо самым неожиданным образом выпутался из ужасной истории, в которую попал частично и по её вине; её приняли на новую и интересную работу; у её друзей всё хорошо, вот только… Белой полосой всё это никак назвать не получалось: душа трепыхалась, словно полуживая рыба, выброшенная на берег.

В одну из коротких встреч, обсуждая арест Хоупа, Гарри проболтался, что Рон «уже выписался из Мунго и скоро выйдет на работу». Рон был ранен, а она ничего не знала? Гермиона рассердилась: почему ей не сообщили? Из невнятных объяснений Гарри она поняла, что Рон не хотел, чтобы она приходила к нему в больницу. Он и раньше не любил демонстрировать свои слабости, не хотел, чтобы она его жалела — просто пунктик какой-то! Лично ей всегда казалось, что жалость — это одно из проявлений любви, и нет в ней ничего постыдного. А может, Рон не очень-то и горел желанием её видеть? В больнице было кому о нём позаботиться: наверняка Кэрол не отходила от его постели, а теперь выхаживает его дома… Но всё же Гермионе показалось неприличным даже не написать Рону, не пожелать скорой поправки, не извиниться за то, что не навестила его. Она, конечно, собиралась держаться от него на расстоянии, но есть же элементарные правила вежливости!

Отыскав простой почтовый лист в линеечку, Гермиона села писать самое трудное сочинение в своей жизни. Промучившись полчаса, она перечитала эпистолярное творение.

«Дорогой Рон!»

«Дорогой» тут же было вычеркнуто и исправлено на более нейтральное «Привет».

«Прости, что не навестила тебя в больнице! Мне очень жаль, что ты был болен, а я даже не знала об этом. Надеюсь, ты уже поправился, но я всё равно хотела бы тебя проведать. В следующее воскресенье я приеду в Лондон по делам — может, встретимся на нейтральной территории? Гермиона».

И это всё, что она смогла выдавить из себя? Несколько сухих, коротких фраз, от которых пахло бабушкиным нафталином? Почему она не написала, что беспокоится о нём? Что хочет увидеть своими глазами, что с ним всё в порядке? Что просто хочет увидеть его. Гермиона начисто переписала письмо, решив, что всё остальное скажет при встрече — если сочтёт уместным.

Она ласково посмотрела на новую просторную клетку, стоящую на запакованных чемоданах: совсем недавно у неё появился очаровательный питомец — молодой сычик, получивший кличку «Воин» за косматый и немного свирепый вид. Он уже отлично справился с несколькими мелкими поручениями и был вполне готов к неблизкому пути в Лондон. Если Воин поторопится, то уже завтра днём Рон получит её письмо.

Несмотря на то, что Гермиона собиралась пожить у родителей, она всё-таки не удержалась и побродила по городу в поисках собственного жилья. Ей приглянулся небольшой домик в магическом районе Эдинбурга, которой можно будет снять с октября. Гермине хотелось стать по-настоящему самостоятельной и непременно пожить среди волшебников. А пока у неё будет возможность пройти краткий курс домашнего обучения по жизненно важному предмету, который ей почему-то никак не давался: по кулинарии.

* * *

В камере становилось всё холоднее и холоднее, и Хоупа уже не спасали два одеяла. На его жалобы охранник ответил, что температура в пределах нормы и грубо намекнул, чтобы не выпендривался, не на курорте.

Первое время узник пытался согреться движением, но потом накатила такая слабость, что даже шевелиться не хотелось. А приходилось — набеги на туалет стали всё более частыми. Юджин больше не доверял больничному хилеру, который несколько раз осмотрел его, но так и не смог поставить диагноз, сказав, что это похоже на «абстинентный синдром», который бывает у магглов при наркотической ломке. Что за чушь! Хоуп в жизни не притрагивался к наркотикам. Врач только удивлённо пожал плечами и добавил, что каждому заключенному нужно время, чтобы адаптироваться к новой среде: якобы у многих на десятый день начитается «акклиматизация».

Мерзавцы что-то подмешивают в еду — или всё-таки это дементоры? От сырости заложило нос, и спать было невозможно: Юджин не мог нормально дышать, в горле пересыхало, и лёгкие начинали гореть огнём. Может, это обычный маггловский грипп? Кажется, от него как раз и ломит суставы так, что аж зубы болят. Было больно шевелиться, больно оставаться без движения — успокаивало только равномерное покачивание. «Если кто-нибудь заглянет в камеру, то решит, что я уже ополоумел», — подумал он. Возможно, Азкабан не зря приобрёл себе жуткую славу, если «акклиматизация» вызывает такие симптомы! Не удивительно, что многих заключенных здесь считают сумасшедшими.

После очередной бессонной ночи Хоуп с полным равнодушием посмотрел на еду, просунутую в окошко камеры. Есть вообще не хотелось. Тем лучше — если источник болезни в еде, то голод поможет ему поправиться. Вот уже несколько дней, как его стало подводить зрение: тарелка на подставке для еды расплывалась неясным белым пятном. Почему так ужасно воняет, будто под дверь залили противоядие от сыворотки правды?

Хоуп знал, что он в камере не один: в углу уже давно то появлялось, то пропадало косматое животное, неизвестное магической науке. Оно подползло к кровати и спряталось под неё, и Юджин боялся встать, пока эта тварь не исчезнет. В душу закрался липкий холодный страх, проступивший потом на ладонях, всё тело тряслось мелкой дрожью, но самым ужасным было то, что стены стали наступать, приближаясь к нему, сужая пространство: камера становилась всё меньше и меньше, и скоро серая холодная плесень коснулась его кожи. Хоуп хотел оттолкнуть стену от себя, пытаясь освободиться, но не смог поднять руку. Каменные тиски сжимались, расплющивая его дрожащую грудь, не давая дышать, но он не умирал, а наоборот, чувствовал боль всё сильней и отчетливей, как будто его душа, отделившись от тела, взяла с собой весь ужас этой странной болезни.

Последняя мысль, мелькнувшая в его измученном сознании, была о счастливом забвении — полном и безвозвратном.

* * *

Наутро охранник забил тревогу, увидев неестественное положение заключенного: он лежал, мертвый и холодный, скрючившись в углу кровати; его глаза были расширены от ужаса, а лицо посинело, как после удушья. Однако тюремный хилер не обнаружил никаких следов ни магического, ни физического насилия. Поскольку Юджин Хоуп долгое время занимал важное положение в министерстве, его тело направили на экспертизу в Мунго, но и там колдомедики не нашли ничего подозрительного и поставили стандартный для узников Азкабана диагноз: «паническое расстройство психики не совместимое с жизнью».