Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Когда профессор Снейп появился в Большом зале, Луна не сдержала довольной улыбки. Но тут же почувствовала в душе какой-то странный укол. Привыкнув за последние месяцы тщательно анализировать собственные эмоции, Луна задалась вопросом: откуда эта боль? Почему она пришла вместе с радостью от осознания того, что профессор Снейп, ее профессор наконец-то решил перестать хоронить себя?

Пока ученики пытались осознать удивительную новость, пока профессор МакГонагалл сообщала, что вернувшийся к ним Снейп займет должность преподавателя Защиты от Темных искусств, Луна пыталась сделать две вещи. С одной стороны, она практически безуспешно старалась отгородиться от шквала чужих ощущений, хлынувших на нее, стоило студентам узнать профессора. С другой стороны, она одно за другим перебирала собственные чувства, в надежде найти нужные.

Ответ пришел к ней уже после того, как она вышла из Большого зала и отправилась на занятие по Чарам. Луна ревновала профессора.

Поймав себя на этой мысли, девушка резко остановилась, а потом даже покружилась на месте в надежде на то, что мысли прояснятся. Однако ответ оставался прежним — она ревновала профессора Снейпа. Она привыкла, что он учит только ее, и делиться им с другими было жалко.

Эту мысль Луна крутила в голове и так, и эдак на протяжении всего утра. К счастью, никто не замечал ее рассеянности, списав ответы невпопад на обычную странность «Полоумной» Лавгуд. Правда, Невилл на перемене пытался выяснить, о чем она задумалась, но Луна просто сообщила ему, что иногда самые опасные нарглы оказываются всего-навсего простыми мозгошмыгами. Парень забавно изменился в лице и тоже погрузился в глубокую задумчивость — принялся искать в словах Луны скрытый смысл. Так как его там практически не было, дело оказалось совершенно безнадежным, но настойчивый Невилл не признавал этого и молчал даже тогда, когда провожал Луну на урок Защиты.

Луна еще не вошла в кабинет, но уже почувствовала профессора — его эмоции были крайне знакомыми и даже как будто имели собственный характерный запах и привкус. Как ни странно, профессор вовсе не радовался возвращению — он был зол, расстроен и немного напуган. Впрочем, Луна, зайдя вместе с остальными студентами Когтеврана и Пуффендуя в класс, поняла, что на его лице эмоции никак не отражаются. Он выглядел почти так же, как во время их последнего занятия. Хотя, нет. Луна вспомнила их последнюю встречу в субботу вечером и поняла, что тогда профессор был значительно более мягким, домашним и приятным, нежели сейчас.

Снейп начал занятие с опроса — выяснял, что студенты выпускного курса знают о защитных чарах. Луна отстраненно слушала чужие ответы, уделяя больше внимания эмоциям. Пока профессор спрашивал парней — Майкл на что-то злился, Джастин боялся неправильно ответить. Однако стоило подняться со своего места первой отвечающей девочке — Лизе, — как Луна испытала настоящий шок. Неспешно рассказывая о способах защититься от темномагических проклятий, Лиза буквально плавилась от смеси восторга и любопытства. Так, как она смотрела на профессора Снейпа, обычно девушки смотрели на привлекательных старшекурсников или популярных парней.

Приглядевшись к остальным сокурсницам, Луна поняла, что почти все они испытывают то же самое. Она почувствовала, как краснеет, и прижала ладони к щекам. Как это возможно? Конечно, профессор Снейп может быть хорошим учителем, он очень любопытно выглядит, когда смеется, но он же учитель, разве нет?

Пытаясь осмыслить увиденное, Луна сосредоточила свое внимание на уже закончившей свой ответ Лизе. Светло-серые потоки, пахнущие клубникой и корицей, окружали ее. На поверхности призывно звенело нечто сиреневое со вкусом чуть подсоленного банана, а в глубине с глухим гулом сжималась темно-фиолетовая остро пахнущая спираль.

 — Лавгуд, соизвольте вернуться к нам! — услышала Луна и вздрогнула.

 — Спасибо, что почтили нас своим присутствием. Минус пять очков с Когтеврана. Может, все-таки ответите на мой вопрос?

 — Простите, сэр, я не услышала его, — ответила Луна своим обычным ровным голосом. Она часто расстраивалась, что ее голосовые связки совсем не предназначены для выражения сильных эмоций — злилась она, волновалась или чувствовала радость — не важно. Голос оставался неизменным — достаточно высоким, тихим и невыразительным.

Кажется, профессор хотел было что-то сказать ей о ее внимательности, но встретился с ней взглядом и просто повторил:

 — Я хотел бы услышать от вас классификацию так называемых «светлых» заклинаний-защитников.

Луна улыбнулась, вспомнив, как впервые на занятиях ОД под руководством Гарри вызвала телесного Патронуса — мощнейшего из всех существующих светлых защитников, и начала ответ. Несмотря на некоторые сложности с концентрацией Луна редко испытывала проблемы с учебой, не испытала никаких затруднений и в этот раз. Профессор слушал, но смотрел чуть в сторону, и Луна чувствовала, что он думает вовсе не о ее ответе, но разобраться в сложных эмоциях не смогла. Только на языке чувствовала привкус грусти и все той же смеси из злобы и страха. Впрочем, сейчас грусть преобладала.

 — Благодарю, мисс Лавгуд. Этого достаточно, — сказал он, когда Луна начала говорить о Патрунусах. Дальнейшее занятие было посвящено разбору наиболее эффективных универсальных щитов и все тех же защитников.

Когда урок окончился, и студенты поспешили к выходу из класса, профессор велел:

 — Лавгуд, задержитесь.

Луна кивнула и вернулась за парту. Профессор заклинанием закрыл дверь за последним студентом и неожиданно как будто расслабился, снова стал похож на того человека, который половину лета и весь сентябрь учил ее ментальной магии. И смеялся над ее рисунками.

 — Мисс Лавгуд, — проговорил он, — думаю, нам не стоит менять расписание наших занятий, верно? Суббота, одиннадцать.

 — Хорошо, профессор, — ответила Луна, а потом все-таки решила спросить: — настоящий дом не так прекрасен, как его светлый образ в вашей душе?

Профессор чуть скривился, видимо, его снова расстроила формулировка.

 — Лавгуд, учились бы вы выражать свои мысли человеческим языком, избегая при этом нелепых метафор.

Луна пожала плечами — разве она виновата, что так чувствует и думает?

 — Но, боюсь, мой ответ будет: «Да». Отнюдь не так прекрасен.

Грусть отступила, и на ее место пришло отчаянье. Лицо профессора было, как обычно, совершенно спокойно. Луна снова аккуратно прикоснулась к его эмоциям, выбирая по одной и изучая. Откуда такое отчаяние? В чем профессор себя винит?

 — Не думаю, что вы можете нести ответственность за весь мир, — произнесла она. Снейп посмотрел на нее как-то странно и согласился:

 — Не могу. Даже то немногое, за чем должен был проследить, упустил. Думал, смогу оставить ненависть за гранью.

 — В вас нет ненависти, сэр, — возразила девушка. Сейчас, когда профессор чуть расслабился, все его чувства были у Луны как на ладони.

 — Хотел сказать, что мне лучше знать, но потом передумал, — чуть усмехнулся профессор, а потом чуть повел головой, отгоняя какие-то неприятные мысли. — Лавгуд, мне хотелось бы знать, не появилось ли в вашем альбоме новых шедевров.

Луна улыбнулась и вытащила альбом, порадовавшись, что наложила на изображение смеющегося Снейпа иллюзию.

Профессор взял альбом в руки и безошибочно нашел то изображение, которое видел последним. На следующем листе была та самая иллюзия, которую профессор зачем-то рассматривал очень подробно. Луна понадеялась, что ее заклинание вышло достаточно мощным, во всяком случае, Снейп ничего не сказал, зато с большим удовольствием изучил три новых рисунка. На смену мрачным чувствам пришла радость и какое-то успокоение. К сожалению, профессор быстро закрыл альбом и вернул его владелице, а потом пристально посмотрел на нее и спросил:

 — Вы не забыли?

 — Нет, сэр, — погрустнела Луна, — даже уже нашла кандидата.

На слове «кандидат» она чуть запнулась, но сумела сдержаться и не покраснеть.

 — Хорошо. А теперь идите на следующий урок.

 — До свидания, профессор, — сказала Луна и вышла из кабинета.

У дверей стоял Невилл.

 — Зачем господин профессор тебя задержал? — спросил он, причем слова «господин профессор» были сказаны тем же злым тоном, которым год назад парень произносил: «Господин директор».

 — Воспитывал, — пожала плечами Луна, но ничего не пояснила, и они направились в сторону теплиц.

 — Не верю я в его добрые поступки, — прошипел Невилл, когда они вышли из подземелий.

 — Гарри верит, — сказала Луна, и Невилл опустил глаза. Да, сейчас Гарри вел себя странно, но он оставался их лучшим другом и в некотором роде наставником, лидером. Едва ли он ошибался, когда заявил о невиновности своего ненавистного учителя.

 — А ты как считаешь? — спросил парень после некоторых раздумий.

Такие вопросы Луна не любила — ей казалось, что их обычно задают, чтобы начать спорить, поэтому сказала совсем другое:

 — Невилл, как ты считаешь, есть ли просьбы, с которыми друг не может обратиться к другу?

Юноша чуть покраснел и почему-то очень пылко и поспешно ответил:

 — Настоящий друг всегда поможет!

 — Я боюсь, что бывают просьбы, которые разрушают дружбу. Ты так не думаешь?

В душе Невилла поднялась целая буря эмоций — смущение, надежда и страх, смешанные с горячей решимостью.

 — Я так не думаю, — сказал он очень твердо, и Луна кивнула.

Дальше до теплиц они шли молча, думая каждый о своем.