Империус (гет)

Кингсли Бруствер глубоко вздохнул и плотнее запахнул плащ, продолжая устало вглядываться в сумерки.

Вечер нельзя было назвать приятным.

Для начала дул ледяной ветер. Приносясь с торфяников, он завывал и качал деревья, растущие по краю долины, по которой проходила маггловская железная дорога. Двое мужчин, ожидающих на тропе, замерзли до костей. А потом село солнце, оставляя после себя лишь отголоски своего согревающего света — оранжево-розовые всполохи, раскрасившие горизонт на западе. Но они не видели, как угасал день за их спинами, поскольку смотрели в противоположную сторону на что-то, чего ни один из них видеть не желал.

Медленно круглая серебристая луна поднималась над торфяниками, придавая силуэту неприветливого здания Института бешенства мрачную четкость. Темные фигурки людей на метлах мелькали вокруг него, словно мухи над трупом.

Сомневаться в их личностях не приходилось.

Пожиратели смерти.

Около дюжины членов Ордена собирались на маленькой железнодорожной платформе в ожидании указаний. Пожиратели смерти — а ведь они видели не всех — уже превосходили их численностью.

Они пытались привлечь мракоборцев для того, чтобы разобраться с угрозой, исходящей из заведения, кишмя кишащего оборотнями, однако никто не желал их слушать. До утра.

До тех пор, пока не станет слишком поздно.

Если только уже не было слишком поздно.

Наконец-то Кингсли выразил всю суть стоящей перед ними проблемы одним словом.

— Черт, — сказал он.

— И не говори, парень, — согласился седой и покрытый шрамами Аластор Грюм, переведя на товарища взгляд ярко-голубого глаза; серебристый лунный свет освещал одни черты его изувеченного лица, погружая другие в тень. — Я-то надеялся, что мы закончим до того, как появится эта круглая штуковина.

Кингсли покачал головой, когда очередной порыв холодного ветра коснулся его лысины.

— Она была права, — задумчиво заметил он. — Тонкс была права. Она говорила, что это было отвлечением внимания, говорила, что Беллатриса стала уловкой, убравшей нас с дороги, а мы так долго не могли этого осознать! И теперь… — Он снова посмотрел на возвышающееся над торфяниками примерно в километре здание института. — Если верить записке, она теперь там, внутри, совсем одна перед лицом черт знает чего…

— Спокойно, — пробормотал Грюм. Кингсли не видел его настоящего глаза, сокрытого в тени, но заметил, как магический глаз снова прошелся по окрестностям. — Может, она и настоящая катастрофа в окружении мебели, но при этом остается хорошей девушкой и прекрасным мракоборцем. А если ей удастся объединиться с Люпином, то мне бы хотелось посмотреть на того пожирателя смерти, который смог бы справиться с ними.

— Даже после восхода луны? — с горечью спросил Кингсли. — Нам следовало быть здесь гораздо раньше. Если Люпин не выпил зелье…

Грюм решительно покачал головой.

— Размышления на тему «что если?» и «мне следовало» приносили мне лишь вагон сожалений и несколько новых шрамов, которых я мог бы и не получить, если бы больше уделял внимания настоящему времени. Сможешь предаться сожалениям позже, а сейчас нам нужно подумать.

Кингсли вздохнул.

— Дамблдор сказал, когда планирует присоединиться к нам?

Грюм зарычал — совершенно звериный звук, от которого Кингсли едва не подпрыгнул на месте.

— Когда поймает Поттера, я полагаю. Он так переполошился, когда вернулся в Хогвартс и не смог найти пацана. — Старый мракоборец состроил гримасу. — Двойной удар по Ордену! Зубы преисподней! Я же говорил ему быть бдительным…

Кингсли снова оглядел залитую серебристым светом равнину.

— Ты считаешь, что арест Люпина и исчезновение Поттера связаны?

— А ты думаешь иначе?

Кингсли безрадостно улыбнулся.

— Я думаю, что Поттер всегда оказывается не там, где его ищут. Не буду пока паниковать.

Грюм скорчил недовольную гримасу.

— Когда Сам-Знаешь-Кто войдет в Министерство с головой Поттера на шесте, я напомню тебе твои слова. Но это все разговоры ни о чем, — проговорил он и указал на здание института и кружащие вокруг него фигуры. — Давай лучше обсудим, каким образом мы попадем туда, чтобы разобраться с этими мерзавцами, не потеряв при этом половину людей?

Кингсли перевел взгляд на луну.

— Если попытаемся пройти в лоб, на их стороне окажется численный перевес. Может плохо закончиться. Нужно найти другой путь внутрь.

— Удачи, — фыркнул Грюм.

— А тебе не видны какие-нибудь варианты? — спросил Кингсли, указав на волшебный глаз. — Ну, твоим… — Он умолк, слабо махнув рукой, но, судя по взгляду Грюма, тот его понял.

— Отсюда нет, — сказал он и нахмурился, отчего на его покалеченном лице пролегли глубокие тени. — Возможно, если мне удастся подобраться ближе. Но тогда мы рискуем потревожить охранные заклинания, а если там не припрятано несколько ловушек, то я трехногая шишуга.

Кингсли снова вздохнул.

— Боюсь, у нас может не оказаться иного выбора. Не зная внутренней…

— Кингсли! Грозный Глаз! — донеслось до них сзади шипение. Кто-то разрывался между желанием прошептать это и проорать, но не преуспел ни в том, ни в другом. Оба мужчины обернулись.

Растрепанная и покрытая грязью Хестия Джонс, пригнувшись, расположилась у подножья вала, на котором они стояли. Судя по всему, она с трудом переводила дух.

— Я ведь велел тебе и остальным ждать внизу, — недовольно сказал Грозный Глаз.

Хестия состроила рожицу, но более никак не отреагировала на его недовольство.

— Знаю, но кое-что всплыло. Практически буквально. — Заметив раздраженное выражение на лице бывшего мракоборца, она решила перейти к делу: — Билл осматривал территорию по другую сторону от железной дороги и наткнулся на толпу людей, выбирающихся из-под земли через проход. Они оказались работниками института и воспользовались аварийным выходом, чтобы покинуть здание до восхода луны. — Хестия замолчала, позволяя им оценить эту информацию и одновременно пытаясь совладать с дыханием. — Среди них есть женщина по имени Фелиция Хэтауэй, которая говорит, что у нее есть новости о Люпине и происходящем внутри. Может, хотите поговорить с ней? — добавила она немного едко. — Или мне вернуться и ждать на станции, как ты и велел?

Кингсли и Грозный Глаз обменялись долгим взглядом. Ни один не счел нужным отвечать на сарказм — мысли обоих были заняты другими вопросами.

Фелиция. Кингсли вспомнил встречу в офисе Дамблдора и письмо, которое Ремус получил от своего информанта в институте.

И туннель…

Он снова посмотрел на луну, на пожирателей смерти, снующих туда-сюда в ее серебристом свете.

Может быть, еще не поздно. Может, им еще удастся как-то разрешить эту ситуацию?

Он посмотрел на Грозного Глаза. В его единственном настоящем темном глазу отражались схожие мысли.

Спустя мгновение они поспешно миновали своего раздраженного и запыхавшегося гонца и бросились в долину. Еще раз глубоко вздохнув и закатив глаза, Хестия отправилась за ними.

Ночь обещала быть длинной.

* * *

Черт побери, ну и неразбериха.

Нимфадора Тонкс знала, как вести себя в подобных ситуациях, благодаря обширному личному опыту. Начиная с попытки спрятать осколки любимой маминой вазы в раннем детстве и до ужасных событий в ту ночь в Министерстве магии Тонкс всегда старалась достойно и решительно встретить все передряги, которые посылала ей судьба. Но когда очередная передряга подразумевала, что она окажется магически запертой в здании, полном пожирателей смерти с тремя подростками и бессознательным оборотнем… Что ж. На мгновение ей захотелось поднять руки и сдаться.

Тяжело вздохнув и касаясь пальцами позаимствованной сабли, которая вернулась к своему оригинальному размеру и теперь лежала у нее на коленях, Тонкс с лязгом откинула голову назад на металлическую дверь туннеля. Гребаная дверь! Закрывшись, она отрезала их от Ребекки и лишила возможности спастись лишь по причине нескольких проклятых Мерлином метров. Если бы только они с Ремусом не спорили так долго. Если бы они бежали быстрее. Если бы…

Если бы, чертово если бы. К сожалению, «если бы» не случилось, так что смирись!

«Нет, правда. Если бы Грозный Глаз слышал меня сейчас, он бы мне уши оторвал заклинанием!»

Подумай о чем-нибудь другом…

Она подняла взгляд. Чуть впереди у проема в стене, ведущего в остальную часть института, стоял напряженный Рон Уизли; его рыжие волосы были взъерошены, а кожа лица под веснушками — бледная. Он выглядел взвинченным, в одной дрожащей руке сжимая палочку, а другой удерживая деревянную дверцу. Он был наготове, как она ему и велела, на случай, если появятся пожиратели смерти, и тогда возникнет необходимость закрыть дверцу, скрывая вход в туннель и оживляя нынче дремлющее запирающее заклинание Ребекки. Тонкс надеялась, что этого не произойдет, потому что в таком случае они окажутся зажатыми между запертой с помощью палочки дверцей и металлической дверью, непреодолимой до рассвета.

Однако она не была создана для того, чтобы сидеть и ждать. Ей нужно было что-то делать, как-то действовать. Она хотела сражаться с пожирателями смерти, спасать резидентов, хотела убедиться в том, что, когда прибудут Кингсли и Грозный Глаз, им останется только прибраться тут.

Но сейчас она являлась мракоборцем, чье прикрытие могли обеспечивать только три подростка и потенциально рычащее создание. Это просто нереально. Это небезопасно. Так что она могла только ждать.

Вот почему последние несколько часов были просто пыткой.

И не только для нее.

Она снова посмотрела на Рона. Странно было использовать едва переступившего порог совершеннолетия юнца в качестве последней линии обороны, но какой выбор у нее был? Учитывая, что остальные оказались по другую сторону этой непоколебимой двери, ей не приходилось рассчитывать на помощь друзей, а Гарри, Рон и Гермиона отчаянно хотели помочь. Особенно Гарри — он едва не на стену лез от бездействия, так что, когда после нескольких часов бесплодного ожидания под доносящийся сверху вой запертых по камерам оборотней он решил разведать обстановку, Тонкс не стала останавливать его. Они лишь велела ему быть осторожным, и он исчез под мантией-невидимкой. После этого она попросила Рона занять позицию у двери, а Гермиону…

Гермионе она поручила следить за Ремусом. Ей полагалось сообщить, как только тот начнет просыпаться.

Потому что она сама просто не могла этого делать. В случае…

Ее пальцы сжались на рукояти сабли, и Тонкс закрыла глаза.

Он сказал, что это было волчье противоядие, и его голос звучал уверенно. Он отключился только из-за того, что был изможден.

С ним все будет в порядке. Он будет в порядке.

Но ведь ты не можешь быть в этом уверена, не так ли?

Потому что пока они неслись к туннелю, Ремус ничем не дал ей понять, что зелье сработало. Она пообещала ему. Если встанет выбор между его жизнью и чьей-то еще…

Если проснется оборотень, и она не сумеет разглядеть в его глазах Ремуса Люпина, ей придется сделать это. Ей придется убить его.

И именно поэтому она не могла смотреть на него. Она не могла думать о нем как о Ремусе, она не решалась думать о нем как о…

— Тонкс, — ворвался спокойный голос Гермионы в ее размышления. — Мне кажется, он просыпается.

Черт. Черт побери…

— Отойди назад.

Судя по выражению лица Гермионы, резкий тон Тонкс стал для нее неожиданностью, однако она послушно отошла к Рону в дальнем конце маленького коридора. Тонкс заметила, как они обменялись долгим взглядом, как переплелись их пальцы, а затем заставила себя подняться на ноги и посмотреть вниз.

Туда, где лежал он — оборотень Ремус.

Она знала, что ему не хотелось бы, чтобы она или кто-то другой видели его в таком состоянии. Другая сторона Ремуса Люпина — серый, поджарый, немного потрепанный оборотень шевелился на импровизированном ложе из останков его разорванной мантии, постепенно просыпаясь. Тонкс оглядела его, отмечая широкие шрамы на шее и животе — наследие Каина — видимые даже через густую серую шерсть, покрывающую его волчье тело. Его морда была узкой, а меж разомкнутых челюстей виднелись острые белые зубы. Практически невозможно было поверить, что каких-то несколько часов назад на месте этой пасти были губы, которые она с такой страстью целовала в уединении лаборатории Зелии.

Но пока внутри этого зверя был Ремус, остальное не слишком-то ее волновало.

«Пожалуйста, будь Ремусом, просто будь Ремусом…»

Медленно и осторожно Тонкс опустила саблю, коснувшись острым концом шеи оборотня. Одним движением перерезать горло — вот и все, что потребуется…

Лапы дернулись, веки затрепетали.

А затем, несколько раз сонно моргнув, открылись два золотых глаза и в следующий момент уставились на нее.

Тонкс напряглась. Сердце колотилось в ее груди, пока она ждала рыка, броска и жуткого хруста, который сопроводил бы ее неминуемые действия. Ничего этого не произошло — оборотень просто смотрел на нее.

Пожалуйста, ох, пожалуйста…

— Ремус? — решилась позвать она.

Глаза оборотня сместились на саблю, а затем он медленно, очень медленно кивнул.

Он кивнул. Ремус кивнул.

Ей никогда прежде не доводилось ощущать такого облегчения. Оно волной обрушилось на ее тело, заставляя эйфорию струиться по венам, и ее ноги едва не подкосились от интенсивности чувств. В этот момент, несмотря на происходящее вокруг, жизнь показалась ей прекрасной.

«Спасибо. Кто бы ни наблюдал за нами сверху, занимаясь подобными делами, спасибо тебе».

Одной опасностью меньше. Может быть, может…

Ремус снова оглядел саблю, прижатую к его горлу, а затем одарил ее выразительным взглядом.

Даже если у нее и оставались какие-то сомнения в том, что именно Ремус управляет этим пушистым телом, они растворились без следа. Только Ремус смотрел на нее так.

— Точно! — воскликнула она, практически инстинктивно убирая клинок подальше и опускаясь на колени, тогда как Ремус с трудом поднялся на все четыре лапы, разминая затекшие после трансформации мышцы и суставы. Она наблюдала за тем, как он нерешительно вытянул передние конечности, словно бы привыкая к этому знакомому, но одновременно незнакомому телу, а затем заметил двух подростков, неуверенно глядящих на него с расстояния в несколько метров, и замер.

Тонкс мысленно вздохнула.

— Да, я знаю, — сказала она ему строго и, ухватив пальцами за морду, развернула к себе. — Они все еще здесь — все трое. Но никто из нас ничего не в силах предпринять по этому поводу, и, я уверена, никому не хочется наблюдать за гневом оборотня, так что умерь свои защитные инстинкты и смирись. Мы застряли здесь все вместе, нравится это нам или нет.

Несмотря на отсутствие голоса, казалось, что он вот-вот начнет спорить, но затем он по-волчьи фыркнул и опустил взгляд, признавая поражение.

Тонкс едва сумела скрыть вторую волну облегчения. Несмотря на то, как он выглядел, оказалось, что мужчина за этими золотыми глазами куда больше походил на знакомого ей Ремуса, нежели тот вспыльчивый человек, который боролся с ней и с самим собой под воздействием поднимающейся луны. Храни Мерлин волчье противоядие.

Ей не удалось развить эту мысль, потому что, бросив вопросительный взгляд на Рона и Гермиону, Ремус молчаливо задавал следующий вопрос. Тонкс приготовилась к худшему. Перспектива оказаться лицом к лицу с раздраженным оборотнем по-прежнему оставалась возможной.

— Гарри? — нехотя произнесла она и продолжила в ответ на его очевидно подозрительный кивок: — Ну, Гарри…

— Здесь.

Все четверо находящихся в помещении подпрыгнули, когда из пустоты раздался голос Гарри, но затем его темная голова появилась справа от Рона и Гермионы. Стаскивая мантию, он улыбнулся своему учителю.

— Профессор Люпин, — поприветствовал он Ремуса, слегка приподняв бровь. — Во всяком случае, я предполагаю, что это вы, раз вы не съели Тонкс.

— Если я смогу достаточно разозлить его, то у него еще будет время сделать это, — сказала Тонкс и, бросив косой взгляд на оборотня, поднялась на ноги. — Итак, Гарри, что тебе удалось узнать?

Гарри пожал плечами.

— Все не так уж плохо. Те пожиратели смерти, что я запер, все еще не сумели выбраться. Они не оставили попыток освободиться, так что я наложил на стены непроницаемые чары, поэтому даже если им удастся вырваться, они никуда не денутся. Я также наложил заглушающее заклинание, и никто не услышит их криков о помощи. — Гарри весело улыбнулся Ремусу, который смотрел на него со странным задумчивым выражением. — Эй, профессор, вы не могли бы попросить профессора Дамблдора, чтобы тот попросил Флитвика зачесть мне ЖАБА по чарам в сложных обстоятельствах, потому что, как мне кажется, я без труда теперь получу высший балл! Это лучшее непроницаемое заклинание, что я когда-либо создавал!

Несмотря на его импульсивность, Тонкс была впечатлена.

— Отлично сработано, мистер Поттер, — похвалила она искренне своей лучшей имитацией писклявого голоса Флитвика. — Десять очков Гриффиндору. — Гарри широко улыбнулся, а она нормальным голосом продолжила: — Что насчет остальных?

Улыбка исчезла с лица Гарри, и он состроил гримасу.

— Двое охраняют входную дверь, но они почти что спят. Я также нашел помещение, где держат дементоров. — Он слегка содрогнулся. — Это на нижнем этаже, возле двери, ведущей к лифту. Я не стал подходить близко, но заметил, что пожиратель смерти, охраняющий эту дверь, выглядит не самым лучшим образом. Не думаю, что он продержится всю ночь на этом посту.

— Пожалуй, будем избегать это место, — решила Тонкс. Дементоры не входили в ряд существ, с которыми она предпочитала иметь дело в замкнутом пространстве темной ночью. — А наверх ты ходил?

Гарри слегка кивнул, и Тонкс заметила, как он поморщился, когда заметил реакцию Ремуса на эти новости.

— Я посмотрел на оборотней, — мрачно сообщил он. — Они все сидят по крошечным клеткам на первом уровне, и совершенно очевидно, что им не давали последнюю дозу волчьего противоядия — они просто с ума сходят, бьются в клетках, грызут прутья. То, что шестеро вкусных людей ходят туда-сюда у них под носом, их явно не успокаивает. — Гарри кисло улыбнулся. — Жаль, что мы не сможем открыть эти клетки. Оборотни горят желанием решить за нас нашу проблему с пожирателями смерти. Хотя, возможно, они подавятся темными метками…

Ремус поморщился, и Тонкс решила сменить тему.

— Значит, в помещении для трансформации шестеро пожирателей смерти. Ты видел еще кого-то?

Вздохнув, Гарри покачал головой.

— Не на том уровне.

От входа донесся неуверенный голос Рона.

— А Хвоста ты видел? — спросил он тихо.

Ремус прижал уши. Глаза Гарри сверкнули.

— Нет, — ответил он. — Поверь, вы бы услышали, если бы я встретил его. Должно быть, он затаился где-то наверху.

Тонкс выгнула бровь.

— Ты не ходил выше первого уровня?

Гарри снова вздохнул; его глаза по-прежнему горели при воспоминаниях о человеке, предавшем его родителей.

— Я собирался, — несколько раздраженно ответил он. — Но затем вспомнил, что где-то там и тот пожиратель смерти, который сам является оборотнем. И то, что он не видит меня, не помешает ему меня учуять. Так что я вернулся.

И Ремус, и Гермиона одобрительно закивали.

— Ты правильно поступил, Гарри, — сказала Гермиона. — Обоняние оборотней очень острое. Вообще-то, в «Компендиуме темных существ» Карактатус Принг высказывал гипотезу, что…

— Гермиона. — Удивительно, но это Рон перебил ее. Он неуверенно положил ладонь ей на плечо и, когда она обернулась, встретил ее практически жалобным выражением. — Не сейчас, ладно? Разве что этот Кактус Принг написал о том, как сбежать от чокнутых пожирателей смерти из запертого здания, кишмя кишащего оборотнями…

На мгновение казалось, что сейчас последует взрыв. Глаза Гермионы блеснули, когда она выпрямилась в полный рост.

— По крайней мере, я пытаюсь помочь, Рон! — резко сказала она. — Я подумала, будет полезно… — Она вдруг умолкла, с трудом сглотнула и извиняющимся взглядом обвела помещение.

— Простите, — тихо произнесла она. — Сейчас не время спорить. И я знаю, что порой меня заносит…

— Ничего страшного, Гермиона. Мы все в одной лодке, и кто знает, что может оказаться полезным, — сказала Тонкс. Она смотрела на девушку, так стремящуюся помочь, впечатлить, и вспоминала себя на ранних этапах тренинга мракоборца, когда она из шкуры вон лезла, чтобы выучить какое-нибудь впечатляющее заклинание и доказать себе и другим, что она на самом деле заслуживает права стать мракоборцем.

Но можно было с уверенностью заявить, что никто не заслуживал находиться в Хогвартсе больше, чем Гермиона Грейнджер. Эта девушка являлась практически ходячей энциклопедией по магическим знаниям.

И через что ей пришлось пройти? Ей, и Рону, и Гарри — вместе они дрались с троллями, василисками и акромантулами, пробирались через заклятия и чары, побеждали дементоров и пожирателей смерти. Они справились с большим количеством опасностей за школьные годы, чем основная масса волшебников за всю жизнь.

Тонкс вынуждена была пересмотреть мнение о своих неожиданных компаньонах на этой миссии. Да, они даже не все еще были совершеннолетними, но после всего, через что прошли, их уж точно нельзя было назвать детьми.

«Они прикроют мне спину. Если я попрошу их об этом.

Но хочу ли я просить?»

Они могли бы зачистить здание. Десять разрозненных пожирателей смерти не представляли собой невозможную задачу. Если они будут действовать осторожно, то сумеют обеспечить безопасность оборотням и разрушить надежды Сами-Знаете-Кого на создание бешеной армии. Чего сидеть и ждать, пока появятся лучшие представители Ордена? Да, Питер Петтигрю находился где-то там, как и Дольф-оборотень, но если они попытаются…

«Если резидентов поцелуют дементоры, тогда как я могла этому помешать, я никогда себе этого не прощу. Но если из-за меня пострадают или погибнут эти трое, или что-то случится с Ремусом…

Я могу сама за себя постоять».

Ей так часто прежде приходилось произносить эти слова. Поведет ли она себя, как лицемерка, не давая возможности другим примерить это утверждение на себя?

Она с трудом сглотнула и подняла взгляд.

Она посмотрела в зеленые глаза Гарри Поттера, на растрепанные рыжие волосы Рона, на бледное лицо Гермионы и, наконец, на серого волка, которым временно был мужчина, которого она любила; его золотые глаза встретились с ее, и в его взгляде она прочитала поддержку и понимание.

Он знал, что она собиралась сказать, и он был согласен.

А большего ей и не требовалось.

— Итак, — тихо произнесла она. — Меня уже тошнит от ожидания. Кто со мной попытается отвоевать это заведение?

Им не нужно было даже отвечать. Три улыбки и довольные лица, полные решимости вперемешку со страхом, стали ответом сами по себе.

Тонкс тоже улыбнулась им, практически инстинктивно касаясь грубой шерсти на шее Ремуса, который в знак согласия вилял хвостом.

— Что ж, — добавила она. — Тогда чего мы ждем?