В твой мир из пепла (гет)

Глава 27. Часть 2

Чужие решения и личный выбор

Сиу уже долгое время сидела возле столика в комнате Таньтай Цзыня и смотрела на пламя свечей в подсвечнике перед ней.

Она старалась ни о чём не думать, уже измученная беспокойством, терзаниями, по поводу принятых решений, и размышлениями о последствиях.

В любом случае, уже поздно было передумывать. «Пусть всё идет как идёт» — вздохнула она.

— Сиу? — окликнул ее только что вошедший Таньтай Цзынь — Всё ещё не спишь?

— Тебя жду — немного рассеянно ответила Сиу.

Цзынь довольно усмехнулся, подумав: «Приятно, когда тебя ждут» — и устало уселся напротив девушки, а потом с любопытством кинул взгляд на короб на столе. Он знал, что в таких переносят еду.

Протянув руку, Таньтай Цзынь подвинул короб к себе и, сдвинув крышку, заглянул внутрь.

— Хм — усмехнулся он и хитро посмотрел на девушку — Интересно будет попробовать готовку будущей жены.

Сиу молча закатила глаза и отвернулась.

А Цзынь уже достал миску с кашей и, начав помешивать ее ложкой, с лёгкой насмешкой протянул:

— Вкусна ли каша?

Сиу продолжала молчать, независимо глядя мимо него, а Цзынь уже поднёс ложку к своему рту, вдыхая аромат.

— Ну хватит — остановила его Сиу, хватая его за руку и отбирая ложку, а потом кинула ту обратно в миску с кашей и, укоряюще глянув на усмехающегося парня, проворчала — Нечего такими вещами шутить.

— Но я серьёзно говорил — возразил Цзынь, подняв брови — Мне и правда интересно, как готовит моя супруга.

Сожалеюще посмотрев на отодвинутую от него миску с кашей, он добавил:

— Эх, уже столько времени прошло, а я так и не попробовал твою готовку.

Сиу уже хотела что-то ответить, но тут в её поле зрения попала бабочка. Цзынь тоже заметил порхающее насекомое и замолчал.

Бабочка между тем немного покружила над столом, а потом медленно спланировала к миске и уселась на кашу.

Нахмурившись Цзынь махнул рукавом, чтобы отогнать бабочку, но было уже поздно. Та вспорхнула было, но тут же упала обратно на стол и, потрепыхавшись пару секунд, замерла навсегда.

— Как ты думаешь, это и правда дух моей матери послал её, чтобы спасти меня? — глухо спросил Цзынь, уточняя ранее нами предположенное, когда мы ещё только обсуждали грядущие события этого дня.

— Вполне возможно — тихо ответила я, тоже с грустью глядя на отравленную бабочку.

Таньтай Цзынь перевёл взгляд на кашу и спросил:

— Отправить на проверку?

— Да незачем — махнула рукой Сиу и добавила — Вероятно, в поместье Е Бинчань уже схватили с поличным. Ту кашу, что она поднесла бабушке, пусть и проверяют.

— Нянь Баюй отчитается мне завтра утром. Будет ли там яд нарывника или что-то иное, но мы уже точно знаем, что каша отравлена ею — глянул Цзынь на мёртвую бабочку и, переведя взгляд на Сиу, посмеиваясь закончил — Ты ведь лишь драматично высыпала сахарную пудру в кашу.

Сиу усмехнувшись кивнула, а Цзынь взял её руку в свою и, отогревая прохладные пальцы, уточнил:

— Как в целом всё прошло?

— Да вроде, как и было — пожала плечом девушка, припоминая, что действовала по сценарию до мелочей и события ожидаемо развивались по плану. Даже вот кашу принесла, как в каноне.

— А что, если бы Бинчань не решилась отравить Вашу бабушку? — задумчиво спросил Цзынь, поглаживая внутреннюю поверхность её ладони большим пальцем.

Сиу вздохнула и ответила:

— Тогда бы у неё был шанс изменить свою судьбу. Шанс на жизнь. Может быть даже рядом с Линем — наклонив голову набок, добавила она и продолжила — Правда, в этом случае, не было и уверенности, что Бинчань не выдумает что-то позже для своей мести тебе, мне и бабушке. С тобой и мной понятно, а вот ненависть к бабушке… Думаю, Бинчань ненавидела бабушку не столько за ее прохладное отношение к ней, сколько за слишком сильную любовь к Е Сиу. Эта разница отношений сильно задевала ее и ненависть, в конце концов, отравила ее душу, толкнув на убийство.

Сиу много размышляла насчёт решения судьбы Е Бинчань. Ее тяготила обязанность решать участь человека. Были варианты другого развития событий. Бинчань могла не поступать так как киношная героиня. Могла бы не совершать преступления. Но она решила пойти по этому пути. А ответственность за жизни других людей, которых Бинчань могла погубить в будущем, уже лежала бы на ее, Сиу, совести. Что будет, если отпустить ее? Не обернется ли милосердие к такому человеку в несчастье в будущем? Не решит ли она, что можно навредить еще кому-то? Безнаказанность сильно извращает суть человека.

Мы оба знали, что Бинчань теперь не избежать наказания и вряд ли за нее кто-то захочет заступиться.

— А Сяо Линь? — вдруг спросил Таньтай Цзынь.

— А что он? — изогнула бровь Сиу — Узнай он как Бинчань поступила и точно уже не сможет ее простить.

Намеренье Бинчань отравить бабушку, выставленное нами напоказ, отвратило от нее семью Е: вспыльчивого брата Цзею, сурового и бескомпромиссного отца, как и самой бабушки, ранее сочувствующей ее доле. Никто из них не вступится за неё после такого разоблачения. Вероятнее всего, Цинъюй, глава семьи Е, откажется самолично решать судьбу Бинчань, хоть и преступница, но сестра всё же. Учитывая, что девушка замужняя, по идее ее участь должен решать муж, но Сяо Линь уже разочарован в своей супруге, а тут еще и вести о ее намеренье убить родную бабушку, попутно отравив императора руками Е Сиу, этим подставив и обрекая ту на казнь (прим.авт. — Да уж, а план-то был шикарный — одним ударом трех ненавистных устранить, коварству и уму этой девушки нельзя не поаплодировать).

Захочет ли принц Линь оправдать действия Бинчань или откажется даже решать, как ее следует наказать?

К тому же, Сяо Линю и так будет о чём подумать. Например, принять решение о своей собственной судьбе. Ему будет дан выбор. Но если он заупрямится или будет играть в молчанку, то решать за него будет его друг.

Кстати, Цзынь как раз задал вопрос о нём:

— Пан Ичжи уже ответил на твое послание?

— Да, он придёт — отозвалась Сиу, выныривая из своих размышлений — Требуется именно личный разговор, чтобы убедить его действовать по нашему плану.

— Думаешь, он согласится сотрудничать с нами? — уточнил Таньтай Цзынь, вспоминая этого человека, его рьяную преданность Линю и неприятие его самого, как врага друга.

— Ради освобождения и спасения жизни Сяо Линя, он согласится — заверила Сиу Цзыня и добавила — Особенно, когда узнает альтернативу его судьбы.

Сиу знала, что Пан Ичжи верит в ее дар предвиденья, знала и то, что тот готов пойти и не на такое, только чтобы его любимый друг был жив и счастлив. Так что, выслушав содержание сюжета, по части смерти Сяо Линя, Пан Ичжи примет их план, может даже с благодарностью. Лишь бы сам принц Линь не воспротивился.

Они с Таньтай Цзынем уже давно обсудили судьбу Сяо Линя, а также способ его спасения. Еще тогда, после ее визита в темницу.

Флэшбэк

Отступление: Решение судьбы Сяо Линя

Сиу вышла из темницы, размышляя как помочь Сяо Линю, и с этими же мыслями зашла в кабинет Таньтай Цзыня.

Тот спросил, не отрываясь от чтения каких-то докладов:

— Ну что, удалось добыть какие-нибудь полезные сведенья?

— Да ничего особо полезного — рассеянно ответила Сиу.

— Мм… И о чём говорили? — как бы равнодушно поинтересовался Цзынь, но при этом чуть сильнее сжал пергамент в руке.

— Будто ты не знаешь — хмыкнула Сиу, усаживаясь у стола с документами — Наверняка же слушал через мелких шпионов своих.

Таньтай Цзынь действительно послал ящерицу, чтобы та, сидя на стене темницы, присматривала за Сяо Линем и если что сообщала о визитах к пленнику, но Сиу пришла первой, да и знал он об этом визите.

— Ящерица маленькая и будет добираться досюда дольше тебя — неохотно пояснил Цзынь и уточнил — Так что ты выяснила?

— В основном о стремлении Сяо Линя пожертвовать собой ради мира — ответила Сиу с досадой в голосе — Иначе говоря, умереть героической смертью.

Таньтай Цзынь вскинул брови и пробормотал:

— И почему некоторые так стремятся умереть? Сяо Линю же вовсе не обязательно приносить себя в жертву ради мира. Да и я казнить его не собираюсь.

— Он понимает, что ты его не казнишь, но ведь и не отпустишь — проговорила Сиу — Однако, он решительно настроен умереть. Может надумал погибнуть при попытке побега? — нахмурившись, предположила она.

Таньтай Цзынь вздохнул:

— Одно сохранение жизни наследнику Шэн — уже проблема.

— Ну так надо было убить его во время битвы, при нападении на тебя — назидательно заметила Сиу — А сейчас всё — поздно — развела руками девушка — Казни его и потеряешь репутацию хорошего императора в глазах народа, превратившись в жестокого тирана. Твой народ — это не только жители Цзина, но и Шэна, а там принца Линя обожают. К тому же, ты и сам не хочешь его смерти, несмотря на связанные с его жизнью проблемы. Так ведь?

— Ты и сама не хочешь — парировал Цзынь и уточнил — Что-то уже придумала?

— Ну можно дать ему сбежать — буркнула Сиу — Мы ведь знаем, что он не желает продолжения войны и собирается осесть на юге с остатками своих людей, которые следуют за ним.

Цзынь раздраженно откинул рукава в сторону и пробормотал:

— Однако, это всё равно что отложить решение проблемы на потом, закрыв глаза на ее существование. Да, может быть сам Сяо Линь и не хочет становиться правителем, однако люди вокруг него, в том числе, прежняя знать Шэна, не захотят смириться с такой несправедливостью, как я на троне — скривив губы заметил он и заключил — В итоге позволить ему уйти это лишь сохранение проблемы и угроза войны в будущем.

— Есть другой выход — задумчиво протянула Сиу и, сверкнув глазами, предложила — Можно устранить проблему, но при этом сохранить ему жизнь.

Таньтай Цзынь заинтересованно подался вперед, с ожиданием смотря на девушку, а Сиу продолжила:

— Умрет только наследник Шэна, а человек, Сяо Линь, останется жив. Пусть об этом и будут знать единицы — тише добавила она.

Затем она кратко описала свой план и с улыбкой уточнила у Таньтай Цзыня:

— Согласен?

Конец отступления: Решение судьбы Сяо Линя

Но до того, как Пан Ичжи прибыл на встречу с Е Сиу, Сяо Линь осуществил свой самоубийственный побег. Точнее попытался осуществить.

Вовремя прибывший Таньтай Цзынь остановил его, незамысловато погрузив того в сон, с помощью техники племени Июэ.

«Не зря всё же заставлял ящерку шпионить за пленником — подумал Цзынь, смотря на уснувшего Линя — Та успела сообщить о побеге».

Разумеется, охрана дворца заметила беглеца и попыталась остановить, но Сяо Линь хорошо сражался, не щадил себя, а те в свою очередь могли лишь защищаться, да создавать помехи для его продвижения к выходу, ведь император строго предупредил их не убивать этого особого заложника. Подоспевшие стражи лунной тени споро подхватили спящее тело пленника и вернули в камеру, а Таньтай Цзынь вернулся в свой кабинет и рассказал Е Сиу, что случилось, что он так сорвался с места ранее.

Нянь Баюй позднее доложил, что Сяо Линь освободился из камеры, так как вероятно всё это время незаметно раскрашивал (прим. авт. от слова «раскрошить») камень пола в месте соединения с прутьями решетки, с помощью своей ци, хоть и подавленной артефактом-ограничителем, но всё же не полностью (ведь полное подавление ци нарушает духовные меридианы в теле и часто приводит к смерти).

Также Нянь Баюй передал императору письмо Сяо Линя, оставленное им в камере перед побегом. В конверте с письмом мы также обнаружили и артефакт — Чешуйку дракона.

* * *

А вечером этого дня Е Сиу встречала Пан Ичжи. Они устроились в беседке в саду и после обмена несколькими вежливыми фразами, замолчали, попивая чай.

Наконец Пан Ичжи не выдержал и спросил, понизив голос:

— Сиу ты позвала меня, чтобы помочь принцу Линю сбежать? — затем он огляделся и шепотом добавил — В своем послании ты лишь указала, что тому грозит смертельная опасность и просила приехать. У тебя есть план? Что я должен сделать?

Сиу жестом остановила череду вопросов и, протянув Пан Ичжи прощальное письмо, сказала:

— Для начала ты должен прочесть это и кое-что понять.

Пан Ичжи взял письмо, взглянув на девушку, снова занятую чаем, с досадой вздохнул и нетерпеливо открыл послание, начав читать. Сначала было заметно, что он просто торопливо пробегается глазами по строчкам, но затем он расширил глаза, узнав почерк, потом осознал смысл написанного и наконец начал внимательно перечитывать письмо сначала, тревожно нахмурив лоб.

«Брат Таньтай. Нет. Я должен называть тебя императором. Когда-то, во дворце Шэна я был первым принцем, а ты заложником — такие разные судьбы. Затем ты женился и покинул дворец, а мы стали еще реже видеться. Кто мог подумать, что годом позже мы пойдем друг на друга войной. Но даже так мне с трудом верится, что мы с тобой стали настоящими врагами. Сейчас нас разделяют узы жизни и смерти. Цзин возвысился, а Шэн пал. Но остались верные люди, готовые следовать за мной. Я приказал отвести беженцев на юг и пересечь море. Ты победил, я это признаю. Теперь весь мир принадлежит государству Цзин. Моя земля и мои люди станут твоими. Говорят, если беречь народ, то страна расцветет, а если нет — страна погибнет. Надеюсь, ты будешь добр к этой прекрасной земле и людям. Я буду тебе за это очень благодарен. Мне нечего тебе предложить кроме этой Чешуйки дракона, говорят это защитная чешуя — величайшее сокровище. Прими ее, как мое поздравление.

У меня есть одна просьба. Бинчань чуткая и ревнивая. Я переживаю что из-за потери мужа ей будет тяжело. Я так и не смог ее простить, но я не желаю ей смерти. Надеюсь, ты сможешь пощадить ее жизнь.

С наилучшими пожеланиями, Сяо Линь».

— Это Сяо Линь написал? — уточнил Пан Ичжи, когда перечитал письмо на второй раз.

— Ты же уже и сам знаешь, что да — ответила Сиу спокойно.

Пан Ичжи медленно кивнул, еще раз посмотрев на письмо. «Почерк был Линя, несомненно, да и способ выражения».

— Он оставил это послание Таньтай Цзыню, когда пытался сбежать — пояснила Сиу.

— И он на самом деле добровольно отдал артефакт Чешуя дракона Таньтай Цзыню? — спросил Пан Ичжи растерянно.

Сиу просто кивнула, подтверждая этот факт.

— Зачем ему такое делать? — бормотал себе под нос он, хмурясь — Ведь знает же, что это мощная защита и вроде последнего шанса на выживание. И тогда, на поле боя, она спасла его от атаки Таньтай Цзыня — вспоминал Пан Ичжи — А теперь он отдает ее в руки врага? Бессмыслица… Только, если он решил… — неуверенно начал Пан Ичжи и замер, закусив губу, не в силах произнести это.

Всё содержание письма наводило на мысль, что Сяо Линь прощается и ему больше не нужна никакая защита.

— Сяо Линю больше не нужна защита, так как он решил умереть — произнесла Сиу вслух то, на что не мог решиться Пан Ичжи.

Пан Ичжи вскинул взгляд и со страхом взглянул на девушку.

— Он сам признал это в разговоре со мной. Он считает, что только его смерть прекратит войну и даст народу мир и покой — говорила Сиу — Ты же хорошо знаешь Сяо Линя, ты понимаешь логику его поступков и мыслей — добавила она — Так что ты лучше всех можешь сказать, что это правда.

Пан Ичжи сжал кулаки и невольно смял письмо. Затем, спохватившись, он бережно начал разглаживать лист в своих руках.

— Знал ли ты, что Сяо Линь принял это решение еще перед тем, как организовал проникновение своего отряда в столицу Цзин для спасения Бинчань? — тихо уточнила Сиу у собеседника.

— Но он же планировал потом уводить всех на юг! — возразил Пан Ичжи, с надеждой хватаясь за это знание.

— Неужели? — подняла бровь Сиу — А может он предупредил вас, что в случае если ему не удастся бежать, то вы должны уйти на юг без него?

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Пан Ичжи.

Сиу уже хотела ответить, что Линь сам сказал ей об этом, но тут Пан Ичжи будто что-то вспомнил и пробормотал:

— Ах да, ты же провидица. Ты должно быть видела всё это. Так?

— Не совсем так — ответила Сиу — Я видела, что случится с Сяо Линем, но на юг все ушли без него. И без тебя.

— Мы что, оба погибли? — предположил побледневший Пан Ичжи, а потом помотал головой и лихорадочно заговорил — Подожди, ты же можешь помочь мне организовать Сяо Линю побег. Помоги мне, прошу.

Сиу рассказала Пан Ичжи, что ее помощь в побеге может обернуться смертью для Сяо Линя, поведав тот вариант будущего, который был заложен в сценарии этого мира, где Сяо Линь бежал, с помощью Е Сиу (Ли Сусу), как был ранен зачарованным клинком, как принял решение пожертвовать собой, приказав ему вырезать из него клинок-кровопийцу, и возглавил войско для спасения пленных и наконец умер у него на руках от чрезмерной потери крови, когда вернулся в лагерь.

— Уверена, ты не хочешь такой участи для Сяо Линя — закончила она рассказ, глядя на потрясенного Пан Ичжи.

Пан Ичжи медленно покачал головой и глухо спросил, скорее себя, чем собеседницу:

— Что же делать?

— Может быть ты попросишь Таньтай Цзыня пощадить Сяо Линя и отпустить на юг с нами? — с надеждой спросил Пан Ичжи — Ведь Линь больше не желает претендовать на трон — заверил он.

— Таньтай Цзынь на самом деле не желает смерти Сяо Линю — проговорила Сиу — Но он правитель и понимает, что принц Шэна не может жить. Пока он жив, военное противостояние не угаснет полностью и будет разрывать страну на части, люди будут продолжать гибнуть в этих бессмысленных битвах. За принца Линя. Вне зависимости от желания самого Сяо Линя, ведь принц — это символ, а не человек.

Пан Ичжи угрюмо молчал, сжав зубы.

— Вот почему Таньтай Цзынь не может освободить принца Линя — подвела итог Сиу и добавила — И я не могу спасти принца. Но мы можем спасти человека — подчеркнула она — Если ты согласишься действовать по нашему плану.

— Что ты имеешь ввиду? — хмуро уточнил Пан Ичжи.

Е Сиу предложила разыграть смерть Сяо Линя, взяв за основу то, что видела в будущем Линя и пояснила:

— Тогда последний представитель правящего рода Шэна умрет, а человек выживет: Сяо Линь возьмет другое имя и уйдет с тобой на гору Будчжао, встав на путь бессмертного — произнесла Сиу — Путь правителя будет закрыт для него, ведь ни один бессмертный не может участвовать в политических делах смертных.

— Но Сяо Линь вряд ли пойдет на это: обмануть всех мнимой смертью, отринуть свое имя, прошлое и честь рода, ради того, чтобы выжить.

— Мы догадывались об этом — кивнула Сиу и пронзительно посмотрела на Пан Ичжи — Вот почему я обращаюсь к тебе, а не к нему.

Пан Ичжи понял намёк своей прежней ученицы и воскликнул:

— Ты предлагаешь мне обмануть его? Действовать против его воли?

— Я предлагаю тебе спасти ему жизнь — уточнила Сиу и, понизив голос, продолжила — Или ты хочешь пойти по прежнему пути: позволить ему умереть и затем возродить запретным путём?

Пан Ичжи непонимающе уставился на девушку, и тогда та, вздохнув, поведала ему эту часть сюжета, где Пан Ичжи, сломленный горем от потери друга, решился на нарушение правил: сохранил душу Сяо Линя, раздобыл нужные ингредиенты, такие как кровь врага и слезы возлюбленной, и, использовав древний артефакт Водный кристалл и собственное бессмертное ядро, запустил процесс возрождения в озере секты Хэнъян.

— Ты готов был пойти против всех правил и возродить его, даже отказавшись от своей бессмертной сущности — проговорила Сиу — Неужели то, что мы предлагаем худший план?

Пан Ичжи долго молчал, глядя вдаль. То ли представлял на яву то, что рассказала Сиу, то ли размышлял о реакции Сяо Линя, когда тот узнает правду об его участии в этом спектакле, но спустя время он посмотрел на Е Сиу и кивнул, соглашаясь.

Через три дня Сиу провела Пан Ичжи к камере Линя и передала знак власти Цзин. Сяо Линю организовали побег, и он с Пан Ичжи отправился в лагерь, чтобы затем отбить своих пленных воинов. По приказу Таньтай Цзыня, им почти не сопротивлялись, только запасы продовольствия заранее перенесли, чтобы амбар с ними горел вхолостую. А потом Сяо Линь вдруг упал с коня и, исторгнув с пол-литра крови, потерял сознание. Пан Ичжи, постоянно державшийся рядом с ним, проверил пульс, после чего всем громко объявил, что принц Линь умер. Тело Сяо Линя он перед погребальным сожжением подменил на другое. Затем сказал, что возвращается в секту и демонстративно отбыл, не став дожидаться ухода всех оставшихся воинов и беженцев на юг.

Никто из них так и не узнал, что Сяо Линь жив.

Пан Ичжи, забрав бессознательного Линя, до этого укрытого магией Таньтай Цзыня, переместился с помощью своего портала в секту.

Бывший принц очнулся спустя три дня, уже будучи на горе Будчжао и условно принятым в секту Сяояо учеником. Выслушав рассказ Пан Ичжи, он вздохнул и ничего не сказал. И молчал еще три месяца.

Он не винил Пан Ичжи, но принять свершившееся ему было сложно. Да, он понимал, что возможно это лучший исход для него, но понять и принять это разное. Больше всего его терзало то, что ему не дали выбора — его судьбу решили другие — те, кто желал ему добра, но всё же не принявшие во внимание его волю.

Возможно он тоже не прав, ведь знал, что его решение умереть может причинить боль близким людям, но тогда, осознав, что жить как хочет уже не сможет, он подумал, что умереть по своему выбору не так уж плохо. В конце концов, он верил, что это лучше, чем остаться принцем-неудачником до конца жизни. Он не видел смысла своего существования в будущем, потому и решил отказаться от будущего вовсе.

Теперь он не принц, и даже не Сяо Линь — просто человек без прошлого. Он встанет на путь бессмертного, получив новое имя и возможно уже не увидит никого знакомого, когда наконец обретет ядро бессмертного и сможет спуститься с горы.

«Что ж, пусть так — решил он спустя время — Нет смысла оглядываться назад и сожалеть, лучше смотреть только вперёд и надеяться, что новая жизнь будет лучше прежней. Став бессмертным заклинателем, он сможет помочь простым людям, оберегая их от зла, борясь с демонами. Так его обманом сохраненная жизнь обретёт смысл».

Отступление Е Бинчань

Бинчань снова оказалась в камере тюрьмы. Она медленно отходила от шока, накрывшего ее после внезапного срыва ее плана и раскрытия его перед семьей.

Смотря прямо перед собой застывшим взглядом, она вспоминала как придумала свой план, как радовалась удачным совпадениям, как поднесла отравленную кашу старухе и с чуть насмешливой улыбкой смотрела как та, согласившись съесть ее, подносит ложку ко рту.

Всё оказалось так просто — для этого достаточно было лишь упомянуть, что кашу готовила ее любимица Сиу и дабы труды той не пропали даром нужно съесть всё.

В этот день, казалось, всё шло идеально. Но затем в зал ворвались стражи лунной тени, а за ними вошел Цинъюй. В итоге бабку остановили и спасли от дегустации отравы, а ее саму схватили и перед всеми собравшимися жителями дома ей предъявили обвинения в покушении на убийство.

Оказывается, за ней следили, пока она травила кашу и незаметно наблюдали как она доставляет отравленную еду по назначению.

Так она узнала, что Сиу притворялась, делая вид, что не знает, что она следит за ней в кухне, а высыпанный Сиу порошок был сахаром, а не ядом. Так она поняла, что ее план заранее стал известен Таньтай Цзыню и Е Сиу. За ней наблюдали, также как за мышью наблюдает кот, перед тем как схватить ее. Она шаг за шагом выполняла свой план, но в результате попала в ловушку.

На допросах о причине ее преступления, она в основном отмалчивалась, только заявила, что ее целью была лишь старуха, а покушения на жизнь императора она не планировала. Участие же в этом всём Е Сиу для нее было лишь удобным совпадением. Она настаивала на том, что была не в курсе для кого Е Сиу приготовила ту кашу, что она отравила и поднесла бабушке. Она решила стоять на своем: ее целью была лишь бабушка. Пусть считают, что дело семейное, основанное на обидах к бабушке, не оправдавшей надежд ее внучки, видевшей что та всегда предпочитала Е Сиу и не защитивший свою другую внучку ни от позорного брака в качестве наложницы, ни от тяжелой жизни во дворце в Шэн, ни от участи рабыни в Цзине.

К ней, с одними и теми же вопросами и подозрениями, приходили все: и Е Сиу, в сопровождении Таньтай Цзыня, и Е Цинъюй, И Цзеюй и даже отец с бабушкой. Никто не верил ей, не сочувствовал, не пытался встать на ее сторону. Но плевать. У них всё равно нет доказательств ее вины в том, что она хотела смерти императору и своей сестре. Она понимала, что от неё чего-то хотят, ведь иначе уже казнили бы, поэтому выжидала.

Однажды, среди ночи к ней пришёл неожиданный гость — Пан Ичжи. Она спросила его не за ней ли он явился по приказу ее мужа, Сяо Линя, но ответ, который она услышала оказался совсем не тем, на который она рассчитывала. Известие о его смерти выбило из нее остатки сил, она мотала головой, не желая верить, но ей пришлось, когда она выслушала краткий пересказ о судьбе Линя и получила в руки последнее письмо ее почившего супруга.

«Бинчань, скоро меня не станет. Мне уже всё равно, что ты меня предала и заманила в ловушку. Мы с тобой муж и жена и поэтому я хочу кое-что тебе рассказать. Говорят, что близкие люди порой самые далёкие. Раньше меня всегда огорчало, что как бы я не старался — не мог завоевать твое полное доверие и лишь когда выяснилась правда о нити любви я наконец понял почему ты была со мной всегда будто настороже. Ты боялась, что мои чувства не настоящие. Так ведь?

Бинчань, знай, что даже не будь у тебя чужой нити любви, тебя бы всё равно полюбили.

Вероятно, ты не помнишь, но в один из весенних праздников вы выехали за город почтить предков, и ты решила немного прогуляться в одиночестве. Тогда я и увидел тебя впервые. Я до сих пор ясно помню, как ты обрадовалась цветкам розолистной малины, помню твою улыбку. Эта малина, как и ты, цветет позже других цветов. Бинчань, знай, я буду всегда помнить тот солнечный день, нежный цветок в твоих волосах и твою светлую улыбку. Буду помнить, как ты кормила бедняков кашей. Я и тогда любовался. Ты понравилась мне не из-за нитей любви, а потому что ты это ты. Как жаль, что я так и не успел тебе этого рассказать. Жаль, что всё закончилось вот так.

Бинчань, я надеюсь, что твои желания осуществятся. Прощай.

Твой муж, Сяо Линь».

Когда она прочитала это письмо ей стало невыносимо не то что жить, но даже дышать. Правда, что ей открылась, была не страшной. Сяо Линь не проклинал ее, он просто признал, что полюбил её ещё до того, как она получила дополнительную нить любви. Оказалось, что Сяо Линь любил ее по-настоящему. Всегда любил. Еще до того, как она сама познакомилась с ним и полюбила. А она использовала его и предала…

Эта горькая правда лишила её остатков силы воли. Пан Ичжи давно уже ушёл. Вокруг была гулкая тишина, лишь ее прерывистое дыхание и всхлипы были слышны в словно сгустившейся темноте. Тяжело опустившись на пол, она равнодушно обвела взглядом свою камеру и с тенью усмешки принялась за кашу, что прежде оставили в ее камере, демонстративно добавив туда яд. Раньше она не собиралась сдаваться, облегчая им задачу по избавлению от неё. Но теперь… всё бессмысленно. Так зачем продолжать бороться и сражаться. Она упустила свой шанс на счастье, так глупо, что просто смешно. Она хотела посмеяться, но вместо этого могла лишь плакать, странно растянув губы в улыбке, и медленно поглощая кашу. До тех пор, пока не ослабели ее руки, пока не перехватило дыхание, пока не потемнело в глазах.

И пока она умирала, лёжа на холодном каменном полу, она могла повторять про себя лишь одну мысль: «Прости, Сяо Линь. Прости».

Конец отступления Е Бинчань

Сиу медленно качалась на качелях во дворцовом саду и, наблюдая за бликами солнца на поверхности пруда, размышляла:

«Ну что ж, насчет судьбы Сяо Линя и Е Бинчань, все решения приняты и каждый сделал свой выбор. Теперь можно и пожить своей жизнью без беспрестанного оглядывания на сценарий этого мира».

К слову, день свадьбы императора, выбранный из самых благоприятных дат, откладывали уже четыре раза. Уж очень ей не хотелось, чтобы какие-нибудь неприятные неожиданности в виде нападения Сяо Линя или козней Бинчань испортили этот день. Но теперь две эти проблемы решены — теперь можно.

Таньтай Цзынь, едва они проводили Пан Ичжи с Сяо Линем и решили вопросы похорон Бинчань, не мудрствуя особо, хотел выбрать ближайшую дату из списка на этот месяц, так ему не терпелось, но Сиу всё же уговорила его проявить благоразумие. Она мужественно взяла на себя выбор лучшей даты и муторные беседы со спорящими об этом советниками. На это понадобилось время, но Сиу хотела быть уверена, что никакие предзнаменования не помешают, явив неизвестные ей опасности прямо в день свадьбы. В итоге дата императорской свадьбы и, связанный с ней всеобщий праздник, была назначена через две недели.

«Эх, ей же еще фату вышивать. Вот, где боль» — вздохнула Сиу вечером, с тоской взглянув на набор для шитья, поставленный у кровати.

Прежде она уже пыталась вышивать из-за скуки, но только исколола себе пальцы, да забросила эту идея, предпочитая помогать Цзыню с бумажными делами или вопросами благотворительности в приютах и больницах. Однако сейчас ей напомнили, что для счастливого брака просто необходимо вышить лотосы на своей свадебной фате собственноручно. Традиции.

«Ну-с, начнём» — вздохнула Сиу и, встряхнув красную фату, взялась за иголку с золотой нитью.