За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Славий и Ратмир оказались одни в недружелюбном городе, где было полно врагов и не оставалось надежды на помощь друзей, но именно здесь находилась та родственная душа, которую они спешили освободить. Правда, Славий лишь смутно представлял себе, что делать дальше, но в такой ситуации проявилась его любовь к импровизации, и он решил действовать в зависимости от обстоятельств. Но для начала следовало отыскать «Золотую лань».

Проскользнув на своём крохотном челне между бортов больших военных кораблей, чьи вымпелы развивались на ветру, Славий причалил к лодочной пристани, оставил челн там и направился к широкой набережной. Его четвероногий друг следовал за ним.

Увидев одинокого полупьяного моряка, бредущего по скрипучей деревянному настилу, Славий решил обратиться к нему:

— Извините, сударь, вы не знаете, где пришвартована «Золотая лань»?

— Как же, знаю! — ответил моряк, дыхнув на юношу перегаром и почесав небритую щёку. — Красивый такой бриг с желтым корпусом и позолоченной фигуркой лани на носу. Мы с мужиками часто за ним наблюдали…

— Так где же он находится? — нетерпеливо перебил Славий.

— Там бриг пришвартован, примерно в кабельтове отсюда, — указал поддатый моряк в правую сторону, давая направление идти вдоль набережной. — А ты что, матросик, решил в команду туда наняться? Так ведь опоздал ты уже: вчера последних их капитан взял на борт… Неприятный тип этот Мартын Баратаев. Я тоже хотел к нему, но он меня прогнал и назвал старой собакой, а разве я похож на собаку, а? Куда спешишь, малец? Да они уже отплыли скорее всего.

Но Славий больше не слушал болтовню моряка, хотя краем уха он уловил то, что капитан нанимал новобранцев. Рванув с места, юноша галопом побежал вдоль пустынной набережной в том направлении, куда ему указал нетрезвый моряк, и вскоре он с радостным восклицанием увидел в утренней дымке тумана стоящий у причала двадцати четырёх пушечный бриг с желтым корпусом.

Это был красивый двухмачтовый корабль, непривычно длинный и крупный для брига, имеющий свою особенную конструкцию. Помимо позолоченной фигуры лани, на желтом корпусе красовались геометрические орнаменты, покрытые тонким слоем драгоценного металла.

На пристани копошились люди — это моряки спешно загружали припасы и нужные товары по трапу на корабль. Причал находился под охраной нескольких солдат в мундирах с вышитыми гербами великого княжества Антского — оскалившегося бурого медведя.

Спрятавшись за грудой деревянных ящиков, Славий некоторое время наблюдал за охранниками, раздумывая о том, как пройти мимо них, а затем его озарило идеей:

«Если уж пьяный моряк принял меня за матроса в этой одежде, то может и эти солдаты решат, что я один из новеньких? Была не была!»

— Ратмир, жди здесь, — прошептал он, пригнувшись к овчарке и погладив её по голове. — Меня не должны увидеть с тобой, дружок.

Собака жалобно заскулила и повернула голову, выражая недовольство, но всё равно села смирно, не смея ослушаться хозяина.

Сделав глубокий вдох и собравшись с духом, Славий вразвалочку направился к причалу. Его уверенная походка была настолько убедительна, что военные приняли его за одного из опоздавших матросов брига, а в сумерках даже с близкого расстояния они не смогли хорошо разглядеть его лицо.

— Ты где шляешься, негодяй? — крикнул на него один из солдат. — Скоро уже отплываем!

— Извини, приятель, пил ночью за здоровье государя, — ответил Славий, изображая голос пьяного человека. — Хочешь, дыхну тебе в лицо славным ароматом?

— Пошел прочь! Иди работай, пьянчуга! Капитан увидит, что бездельничаешь, все кости тебе переломает.

— Иду-иду, — сказал юноша и без проблем прошел мимо охраны причала.

Пристроившись к группе матросов, таскавших грузы, он взвалил на себя какой-то мешок и понёс его по трапу на корабль.

В это время со стороны высокого адмиралтейского шпиля появилась группа хорошо одетых вооруженных людей, во главе которых шли двое: надменный пожилой северянин и не менее горделивый морской офицер, одетый в синий морской плащ и треуголку.

Один из них был уже знакомый читателю наёмник Найрад, князь Всемилский, а другой — капитан Мартын Баратаев, командующий на «Золотой лани».

— Мы должны отплыть через десять минут, — говорил Найрад повелительным тоном, — а уже через два часа быть на месте встречи.

— Может, уважаемый, вы мне позволите решать, когда отплывать? — раздражённо произнёс капитан. — Я командую на «Золотой лани», а не вы. И мне плевать на ваши дружеские связи с государем. Ясно вам? Я не собираюсь нарушать дисциплину, даже из-за вас. Главным на корабле должен быть капитан. Ясно вам?

— Хорошо, сударь, но вы должны понимать, какой ценный «груз» мы везём и что с нами сделают, если мы не доставим его до места назначения?

— Я знаю! Столько проблем из-за вашей блудоумной княжны.

— Полегче, она всё слышит.

— А мне плевать! Ясно вам?

Русана действительно находилась рядом с ними. Она понуро шла позади в окружении охранников, обступающих её со всех сторон. Её лицо было бледно и печально, в потухших глазах отражалось безразличие ко всему, что происходило. Казалось, ничто не могло вывести её из этого подавленного состояния.

Но тут, проходя мимо стоящих друг на друге ящиков, она вдруг увидела сидящего Ратмира и очнулась от горестных дум, словно её окунули в ледяную воду.

«Ратмир! Да, это точно он! Спаси Светомир! Значит, где-то здесь находится Славий. Неужели он пришел спасти меня? Глупец! Зачем же так рисковать собой?»

Пёс тоже заметил девушку и направился за ней на причал, нарушая приказ хозяина сидеть на месте. Практически никто из стражников не обратил внимание на бегущую за ними собаку, приняв за голодную и бездомную, каких было полно в портовом районе.

В это же время Славий уже донёс мешок до трюма и поднялся обратно на палубу. Бросив взгляд на причал, он увидел приближающуюся группу и почти сразу распознал среди них свою Русану. Теперь она выглядела почти так же, как при их первой встрече у постоялого двора Василия Берендея: снова насильно постриженная и переодетая в мужское платье, только на этот раз на ней не было зачарованного костюма, поэтому со стороны без труда можно было различить, что она девушка.

— Вот и ты, друг Росий, — прошептал Славий, даже несмотря на сумерки, не отрывая взгляда от любимой, которая пока его не замечала.

— Эй, ты что из молодых? — раздался голос за спиной юноши. — Рот закрой, а то кишки простудишь!

Обернувшись, Славий увидел опухшую физиономию одного из офицеров.

— Да, я вчера только записался к вам в команду, — ответил сирота, немного растеряно.

— Ну, тогда давай, юнга, швабру и ведро в зубы и вперёд, чтоб, когда солнце взойдёт, палуба блестела, как лысина капитана.

— Так точно! — воскликнул Славий, схватил швабру и начал драить палубу.

Когда Найрад, капитан Баратаев и Русана с сопровождением взошли по трапу на борт, юноша повернулся к ним спиной и опустил голову, увлечённый мытьём, чтобы его не увидели в лицо.

— Это что ещё такое?! — неожиданно заорал капитан, отчего Славий вздрогнул, решив, что его раскрыли, но причина была в его четвероногом друге: — Какой идиот пустил пса на борт? Мне вас, собак, здесь хватает, а вы ещё четвероногих тащите. Живо выкиньте его за борт!

— Подождите! — вмешалась Русана, подбежав к Ратмиру и присев к нему. — Оставьте его. Это моя собака!

— Ваша собака? — перепросил Баратаев, вытаращив на неё изумлённые глаза. — Насколько я помню, у вас не было никакой собаки.

— Я прикормила этого пса в доме князя Нетёсова, и видите, как он привязался ко мне, бедняга, что не хочет меня оставлять. Он не доставит хлопот, тем более что мы пробудем на вашем корабле совсем недолго.

— И слава Светомиру, что недолго! Ладно, оставляйте пока псину, а затем забирайте её с собой, чтоб даже запаха от неё не осталось на моём корабле. Оставите её без присмотра и на ужин у моих ребят будут мясные котлеты. Ясно вам?

— Благодарю вас, сударь! — сказала Русана с поклоном и повела за собой Ратмира в кормовые каюты.

Найрад ничего не сказал по поводу этого происшествия, лишь задумчиво улыбнулся уголками губ и отправился вслед за княжной.

Спустя десять минут весь груз и все матросы уже находились на «Золотой лани». Корабль отшвартовался от причала, набрал полные паруса холодного северного ветра и направился в открытое море, туда, где встречаются ветра юга и севера, очень часто в этом вечном конфликте образуя смертоносные ураганы. Староград сначала медленно, а затем всё стремительней удалялся за кормой.

Закончив мыть палубу, Славий отправился на корму, якобы собираясь отнести туда ведро и швабру, но вместо этого, бросив эти предметы, он проскользнул в дверь кормовых помещений и оказался в небольшом коридоре с дверями в каюты, в одной из которых находилась его Русана, а в другой Найрад; возможно, они были вместе, и старый наёмник не спускал глаз с пленницы. Отсутствие охраны в коридоре говорило о том, что похитили были уверены, что с корабля она уже не сможет сбежать.

Сироте следовало найти возлюбленную, при этом не попавшись на глаза Найраду, ведь они единственные знали его в лицо, хотя нельзя было исключать возможность того, что кто-нибудь из экипажа признает в нём цареубийцу с розыскных плакатов.

Славий решил прибегнуть к помощи магии.

— Отроковица досити, — прошептал он заклинание поиска молодых девушек, которое чародеи в шутку называют «магией одинокого ловеласа».

Сверкнули разноцветные чары, и Славий сквозь стены распознал в какой каюте находится Русана — крайняя дверь к каюте капитана. Был риск, что она там не одна, а с кем-то, но юноша больше не мог терпеть разлуку, поэтому без раздумий толкнул нужную дверь и переступил через порог.

Там он увидел свою возлюбленную, которая при тусклом свете, падающем с окна, сидела на жесткой кровати и обнимала Ратмира, ласково гладя его по шерстке. Она на заметила, что кто-то вошел, пока тот не подал голоса.

— Русана, — прошептал Славий и его голос разнёсся в тишине небольшой комнатки.

— Славий! — воскликнула княжна, увидев возлюбленного, и кинулась ему на шею с выступившими слезами на глазах. — Я знала, знала! Что ты меня не бросишь. Я молила Светомира о помощи, но больше просила его о том, чтобы он сберёг тебя. Я так скучала, так страдала без тебя. Поцелуй же меня.

Едва сдерживаясь, чтобы не завопить от счастья, княжна прильнула губами к губам любимого, и он снова ощутил ту пьянящую сладость поцелуя. Так они простояли несколько минут, нежно целуя друг друга, а затем с неохотой разъединили губы и начали разговор, не выпуская друг друга из объятий.

— Ты снова такая, какой я тебя полюбил, милый Росий, — нежно прошептал Славий, вглядываясь в лицо девушки. — Как я счастлив снова быть с тобой. Я боялся, что опоздаю, и они увезут тебя.

Тут лицо княжны снова омрачилось, свет блаженной радости от встречи с дорогим человеком стал угасать, уступая место суровой реальности.

— Глупый, зачем же ты сел на этот корабль? — прошептала она не своим голосом. — Если они поймают тебя, то сделают что-нибудь ужасное. Ты должен уйти, пока Найрад не застал тебя здесь. Меньше чем через два часа меня передадут в руки заказчика похищения и я, наконец, увижу его. Если это мой отец, то я плюну ему в лицо и отрекусь от этого негодяя. А ты, Славий, обещай мне, что не предпримешь ничего, чтобы попытаться вызволить меня.

— Почему? — спросил Славий и на его лице показалось искреннее удивление. — Я спешил сюда только для того, чтобы спасти тебя, Русана.

— Славий, ты не сможешь спасти меня, — произнесла Русана, снова пустив слёзы из глаз. — Не пытайся спасти меня. Обещай мне, что сохранишь инкогнито и благополучно вернешься в Староград, когда меня увезёт заказчик.

— Я не верю своим ушам. Неужели ты разлюбила меня?

— Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, как и прежде. Но ты погибнешь, спасая меня сейчас. Нам нужно расстаться, Славий. Поверь, рано или поздно придёт то благоприятное время, когда мы снова будем вместе.

— Твои слова рвут мне душу на части, — проговорил мрачно юноша, — но я согласен, пусть и всё моё существо против этого. Обещаю, что ничего не предприму и вернусь в Староград.

— Ты помнишь нашу клятву?

— Конечно, как я могу забыть один из лучших моментов моей жизни. Я сдержу её

— А я сдержу свою клятву и не выйду ни за кого, кроме тебя, Славий. Пусть отец что хочет делает, но ему не заставить меня. Твой медальон останется мне вечным напоминанием о нашей любви.

— Я тоже сдержу свою клятву, — горячо проговорил Славий, сжав ладони девушки в своих ладонях. — Поверь, любимая, придёт время, когда я смогу открыто прийти к твоему отцу и попросить твоей руки.

— Я буду ждать этого с нетерпением, — прошептала Русана, нехотя выпуская возлюбленного из объятий. — Теперь иди, Славий. Не будем прощаться, а просто скажем друг другу: Люблю тебя. До скорой встречи.

Их губы снова слились в прощальном поцелуе. Затем Славий нагнулся к Ратмиру и прошептал ему на ухо:

— Береги её, друг. Теперь она твоя хозяйка.

Пёс лишь жалобно проскулил в ответ.

Снова поднявшись во весь рост, Славий попятился назад к двери, не отрывая своих глаз от печального лица Русаны.

— Люблю тебя. До скорой встречи, — произнёс Славий и выскочил за дверь.

Оставшись вновь наедине с Ратмиром, Русана обессиленно опустилась на кровать, закрыла лицо ладонями и горько зарыдала. Ей пришлось сделать сложный выбор.

Славий вернулся на верхнюю палубу и стал заниматься тем, чем занимаются матросы на вахте. Ему пригодились те навыки, что он получил на «Кабане», поэтому все принимали его за новенького юнгу.

Следующие полтора часа пролетели для Славия в мрачных раздумьях. Он нашел то что искал, — свой анкалитский цветок, — но вынужден был оставить его теперь, вопреки своему желанию. Всё это было больно и неприятно, но другого выхода не было.

— Корабль по левому борту! — раздался крик дозорного, заставивший Славия, как и многих других, выйти из раздумий.

Сирота устремил свой взор в море и увидел на горизонте вздымающие от ветра светло-зелёные паруса стремительно приближающегося к ним крупного корабля.

— Ну, наконец-то! — послышался громкий голос Найрада, который вышел на палубу, ведя за собой Русану, и оказался на квартердеке, где находился капитан и вахтенные офицеры.

Наёмник, уже привыкший за это время к слезам княжны, никак не обратил внимание на её заплаканный вид.

— Я бы не был столь самоуверен на вашем месте, сударь, — произнёс язвительно капитан Баратаев, обращаясь к Найдраду. — Этот корабль идёт со стороны Острограда и не похоже, что это нужный нам линейный корабль.

Договорив, капитан раздвинул подзорную трубу, взглянул на приближающийся корабль и увидел на его рассекающем волны хищном носу развевающийся трёхцветный флаг лукоморского военно-морского флота и золоченную носовую фигуру двуглавого дракона. Капитан помрачнел и стал бел как стенка, почти безошибочно узнав этот корабль, который нельзя было перепутать с другим.

— Сожрите меня акулы! — воскликнул Баратаев, нервно сложив подзорную трубу. — Это фрегат «Волшебный», на котором командует капитан-командор Милослав Ведамир!

— И что с этого, сударь? — спросил Найрад с усмешкой, не понимая беспокойство капитана.

— А с того, милейший, — огрызнулся капитан, оскалив зубы, — что капитан Ведамир всегда был дружен с Белоярами, которые, если вы запамятовали, сейчас мятежники на Буяне. То, что «Волшебный» направляется со стороны Острограда, отчасти подтверждает, что Ведамир на их стороне. Подождём, что они нам просигналят.

— Глупости! — фыркнул наёмник и недовольно топнул ногой. — Если он враг, то тогда нам нужно уходить.

Но словам Найрада никто не внял. Все стали ждать, пристально и с тревогой наблюдая за вырастающим силуэтом красивого, быстрого и мощного 52-х пушечного фрегата. Что нужно было этому неожиданному гостю? Никто не знал до последнего момента.

Когда «Волшебный», рассекая волны и оставляя за собой длинный пенистый след, приблизился на такое расстояние, чтобы можно было в деталях его разглядеть невооруженным глазом, из его носовых орудий неожиданно вырвался огонь и над кораблём взмыли три облачка густого дыма.

— Они нам салютуют? — спросил с беспокойством Найрад.

— Ага, конечно, — с сарказмом ответил капитан Баратаев, — салютуют они. — В лукоморском военно-морском флоте один выстрел означает приветствие, два — приказ остановиться, а вот три — это прямая угроза: «Остановитесь или мы вас уничтожим». Ясно вам? Сбросить ход! — отдал он приказ. — Мы подчинимся Ведамиру.

— Нет! — завопил Найрад и схватил капитана за грудки. — Я приказываю вам уходить или сражаться! Вы знаете, кто находится у вас на борту!

— Мне приказано доставить вас и княжну на «Короля Ойгена», но не сражаться с капитаном Ведамиром! — закричал в ответ Баратаев, оттолкнув от себя наёмника. — Не смей ко мне прикасаться, северянин! Ясно тебе?

— Вы проклятый предатель! — кинул обвинение Найрад, испепеляя взглядом капитана. — Я сообщу обо всём царю Валерию и вас разжалуют в матросы.

— Ах ты, негодяй! — вышел из себя Баратаев и кинулся на наёмника с кулаками.

В руках Найрада блеснул пистолет, он собирался выстрелить в противника, но один из офицеров успел ударить его по руке, и пуля вылетела в сторону приближающего фрегата, на котором восприняли этот выстрел за отказ подчиниться.

На квартердеке «Золотой лани» началась драка, превратившиеся в свалку людей. Люди Найрада и офицеры брига нещадно лупили друг друга, напрочь забыв о том, что им угрожает более серьёзная опасность. В самом центре бойни, держа друг друга за горло, схватились Найрад и капитан Баратаев. Корабль остался без командования, а очумевшие от страха матросы не могли ничего поделать и с ужасом глядели на ощетинившийся пушками фрегат.

Русана находилась там же на квартердеке, стоя как статуя в паре метров от дерущихся, но они её не беспокоили. Взгляд её был устремлён на крупную фигуру человека в чёрном плаще и треуголке, который находился на бушприте фрегата и огладывал «Золотую лань» орлиным взором.

Это был сам капитан Ведамир, но Русана не знала его, в отличие от моряков, хорошо знавших капитана, ставшего живой легендой.

Подойдя ещё ближе, «Волшебный» резко повернул влево, развернувшись к бригу правым бортом, из портов которого выглядывали внушающие ужас чёрные жерла чугунных зачарованных пушек.

Прогремел залп. На фрегате с клубами дыма засверкали орудия и страшный грохот ударил по ушам. Шквал бомб посыпался на желтый корпус «Золотой лани» и корабль сотрясся, как будто ударился килем об дно. Верхнюю палубу накрыло волной взрывов. Во все стороны разлетались деревянные щепки и повреждённые снасти. Закричали раненые и изувеченные матросы, а некоторые уже никогда не смогут ничего сказать.

Одна из бомб, выпущенная последней, разнесла фальшборт на квартердеке, кувырнулась несколько раз в воздухе и упала посредине группы дерущихся, вертясь юлой по палубе, шипя и разбрасывая искры от догорающего фитиля.

В этот момент всё вокруг стало ощущаться как при применении чар замедления. Те, кто успели увидеть бомбу, кинулись в разные стороны. Другие, менее внимательные, продолжали драться, не подозревая об опасности.

Русана находилась в состоянии шока и оцепенения, пристально глядела на вертящуюся рядом бомбу. Ей не верилось, что это происходит наяву, всё было похоже на страшный сон, она желала проснуться, но не могла. Смерть была близко, она ощущала её холод на своей коже и готова была ощутить её объятия.

Но вместо этого перед ней возникло лицо Славия, и она ощутила на себе объятия возлюбленного, чьё выражение испуганных голубы глаз она запомнила в деталях.

Прогремел взрыв. Сверкнула вспышка огня и засвистели смертоносные осколки.

Дальнейшее Русана помнила уже смутно. Её оглушило и вместе со Славием отбросило взрывной волной к противоположному фальшборту. В ушах сильно звенело, рот жадно глотал воздух, а перед глазами стелился едкий дым. Сознание с трудом воспринимало, что приходит.

Спустя несколько минут княжна немного отошла от оглушения и пришла в себя, услышав вопли раненых. Она осознала, что лежит на палубе, а на ней сверху взгромоздилось что-то тяжёлое. Опустив глаза, Русана с ужасом увидела Славия, который лежал, уткнувшись лицом в её грудь. Он находился без сознания, а его спина и ноги были изрешечены осколками — так она поняла, что в последнюю секунду он прикрыл её собой от взрыва.

Рядом распластались ещё изувеченные тела убитых взрывом офицеров и людей Найрада. Сам Найрад лежал буквально в паре метров и копошился под телом капитана Баратаева, чьи руки до сих пор сжимали горло наёмника. Бомба взорвалась за спиной командира «Золотой лани», сразив его наповал, а вот Найрад остался цел, отделавшись лёгкой контузией и парой царапин.

Скинув с себя тело капитана, Найрад, шатаясь, поднялся на ноги и закричал охриплым голосом:

— Скорее уходим!

Но слова были излишни. Старший помощник, принявший на себя командование, приказал ставить все паруса и поворачивать на правый борг, пока на «Волшебном» перезаряжают борт.

Спустя несколько минут потрёпанная «Золотая лань» расправила паруса и понеслась по волнам прочь от хищного фрегата, который вновь повернулся к ней носом и бросился в погоню, начав обстреливать жертву из носовых орудий. «Волшебный» по ходовым качествам являлся лучшим в своём классе и мало кто мог его перегнать в море, но «Золотая лань» тоже была скоростным кораблём и имела меньшие размеры, что давало ей преимущество перед грозным великаном.

Шатаясь, подойдя к Русане, Найрад увидел бессознательное тело Славия и воскликнул, разглядев его лицо:

— Цареубийца!

Найрад расхохотался смехом сумасшедшего, а Русана сидела на палубе, рыдала и не отпускала возлюбленного, положив его голову к себе на колени. Рядом с хозяином сидел и Ратмир, жалобно скуля и облизывая его лицо.

Ядра с фрегата свистели над бригом, падая рядом с ним и поднимая фонтаны воды. Одно такое ядро шлёпнулось почти у самой кормы и столб брызг залил ют и квартердек, попав и на Русану, Славия и Ратмира.

Морская вода подействовала благоприятно: юноша очнулся, но застонал от боли.

Матросы принялись разбирать тела, унося раненных и убирая мёртвых, чтобы не мешали.

Узнав о смерти капитана, на квартердек прибежал корабельный чародей-лекарь, чья белая одежда была вся в крови.

— Вот же беда! — пробубнил под нос лекарь, с сожалением констатировав смерть Мартына Баратаева.

После этого врач поспешил обратно в лазарет, помогать тяжелым раненым, но его остановил умоляющий голос Русаны:

— Прошу вас, помогите ему!

Подойдя к девушке, чародей-лекарь нагнулся и осмотрел раны на спине Славия, неутешительно покачав головой, а затем применил заживляющее заклинание, остановив кровотечение, но из спины следовало извлечь осколки.

— Как ты? — спросил он, завершив недолгую лечебную процедуру. — Я применил обезболивающее заклинание.

— Ног не чувствую, — ответил Славий, тяжело дыша.

Лекарь сжал недовольно губы, выпрямился во весь рост и встретился взглядом с Найрадом.

— У него перебило позвоночник осколком, — прошептал врач, но Русана услышала его слова и задрожала в ужасе. — Он больше не сможет ходить. Я сделал всё, что мог. Тут бессильна даже магия.

— Он всё равно не жилец, — проговорил с ухмылкой Найрад. — Этот юноша — цареубийца, которого ищут по всему Лукоморью. Теперь я здесь главный, так что идите в свой лазарет и помогайте другим раненым.

Чародей-лекарь с сожалением взглянул в полные слёз глаза Русаны и решительно произнёс:

— На борту для меня все пациенты равны. Отнесём его в лазарет, хотя там уже и мест нет.

— Можно в мою каюту! — спешно предложила княжна.

— Делайте с ним, что хотите, — раздраженно прохрипел Найрад, махнув рукой. — Меня беспокоит другая проблема, — его взгляд устремился на фрегат, который отставал в начале погони, но теперь постепенно сокращал разрыв, не прекращая вести огонь из орудий.

Двое матросов по просьбе доктора подхватили Славия и потащили его в кормовые каюты. Русана держала возлюбленного за руку, не отступая от него ни на шаг, а Ратмир бежал следом.

Спустившись на шканцы, Найрад нашел старшего помощника и с недовольством задал ему вопрос:

— Почему они нас догоняют? Мы замедляемся?

— Да, у нас пробоина ниже ватерлинии, — ответил с кивком старпом. — Матросы откачивают воду помпами, замедляя затопление, но пробоину полностью не заделать. Нужен сухой док.

— Проклятье! — скривил недовольную гримасу старый наёмник. — Что же нам делать?

— Попытаемся уйти…

— Вижу паруса прямо по курсу! — снова закричал дозорный. — Два корабля!

Это сообщение взволновало экипаж «Золотой лани» не меньше, чем преследующий их фрегат. Если эти корабли тоже враги, то они отрежут путь к отступлению, и гибель брига будет лишь вопросом времени.

Старпом с волнением раскрыл подзорную трубу, собираясь рассмотреть новых гостей, но Найрад вырвал её у него из рук и сам взглянул первым. Затаив дыхание, наёмник разглядел на кораблях чёрно-белые флаги и облегчённо выдохнул.

— Это беатийцы, — сказал он, отдавая оптический прибор обратно старпому. — Слава богам! Мы спасены. Похоже, они из сопровождения «Короля Ойгена». Значит, скоро мы увидим его самого. Идите с ними на сближение и просигнальте просьбу о помощи.

Появившиеся на горизонте корабли действительно были двумя беатийскими фрегатами: один тридцати шести, а другой — тридцати двух пушечный.

Заметив «Золотую лань», преследуемую «Волшебным», они на всех парусах помчались на помощь. Дул крепкий северный ветер, поэтому все корабли шли в галфвинд, под прямым углом относительно ветра, сближаясь друг с другом с каждой минутой.

Когда «Золотую лань» и беатийские фрегаты разделяло всего несколько кабельтовых, сигнальщики на бриге сообщили о пробоине в корпусе и попросили помочь уйти от погони, на что с фрегатов ответили, что задержат «Волшебный», а бригу велели следовать дальше по курсу и встречаться с «Королём Ойгеном». Большего и не нужно было.

Спустя некоторое время «Золотая лань» проскользнула между двух фрегатов, сразу пошедших в атаку на «Волшебного».

Капитан Ведамир приказал увалиться в крутой бакштаг и отразить атаку правым бортом. Снова заговорили пушки и место схватки окрасилось дымами, уносимыми сразу ветром.

«Золотая лань» продолжала следовать курсом на запад и вскоре воюющие фрегаты скрылись за горизонтом. Всё стихло. Слышны были только монотонный скрип помп и журчание откачиваемой воды, сливающейся со шпигатов в море.