Упала, очнулась - султанша! (джен)

— Твоё имя Махмуд. Твоё имя Махмуд. Твоё имя Махмуд, — повторял Сулейман. Я смотрела на младенца и грустно улыбалась, стараясь контролировать себя. Перед глазами всё расплывалось.

Этот маленький тёплый комочек, крошечный свёрточек — мой родной племянник. Кровь от крови моей, плоть от плоти.

— Не слишком привязывайся, — зашипела отвратительная часть моей личности, которая напоминала обо всём плохом, что только могло произойти, — ему всё равно не жить.

— Заткнись!!

— Интересно, сколько пацан протянет? По истории лет девять, но что-то он слишком хиленький даже для такого.

— ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛА!

Я содрогнулась.

Неужели канон входит в свои права, и совершенно не считается с моим поведением? С одной стороны, я намеренно ничего не меняла, но с другой — это очень, очень пугающе.

Я схожу с ума?

* * *

Маниса. Шесть часов назад.

— Сейчас покажу тебе, как нужно дышать, чтобы успокоиться, — ласково произнесла я, погладив брата по щеке и положив руки на его плечи. — Вдох.

Он набрал воздуху в грудь, от чего надулся и стал похож на павлина, но я не позволила даже тени улыбки проскочить на лице. Сейчас это совершенно неуместно.

Подождав пару секунд, я медленно, успокаивающим тоном скомандовала:

— Выдох.

— Уверена?

— Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Понял?

— Да.

— Господин! — так некстати постучали в дверь. — Ибрагим-ага прибыл.

— Проси, — ответил брат, закрыв глаза и продолжая размеренно дышать.

— Шехзаде, — поклонился вошедший сокольничий. — Султанша.

— Ты уже знаешь новости? — спросила я, разворачиваясь к юноше и внимательно рассматривая его лицо.

— Нет, госпожа. Что-то случилось?

— Да, — кивнула я. — Фюлане-икбал сейчас рожает моего племянника.

— Поздравляю, шехзаде! Надеюсь, малыш родится крепким и здоровым.

— К сожалению, не всё так, как хотелось бы. Роды проходят с небольшими осложнениями, мой брат очень волнуется. Я слышала, вас связывают дружеские отношения, поэтому, пожалуйста, успокой его как мужчина мужчину.

— Хатидже, — укоризненно произнёс Сулейман. Чёрт, выставила каким-то подкаблучником, который сам решить не может ничего, всё на сестру полагается.

— Всего лишь посоветовала. А теперь мне пора в гарем.

Напьются, поговорят о вечном, о женщинах — к сожалению, я там явно лишняя. Остановившись возле склонившего голову Ибрагима, я положила руку ему на плечо и почувствовала, как бедняга весь напрягся.

— Любыми разумными способами успокой, — велела я. — Через несколько часов, с позволения Всевышнего, ему нужно будет на церемонию.

— Как прикажете, госпожа, — не поднимая взгляда, ответил сокольничий.

Покинув комнату и дождавшись, пока лязгнут двери, я с шипением прислонилась к холодной каменной стене. Внизу живота начало неприятно тянуть — месячные на подходе, а тут ещё и такие нервы. Вообще они приходили нерегулярно, но, на моё счастье, реже, чем полагается. Если усреднить все имеющиеся записи, которые исправно вели мои служанки, то цикл составлял чуть больше сорока дней. Хотя однажды кровь не приходила с октября по январь — ох и напугалась тогда Валиде, меня даже на девственность проверяли. Ничего.

Интенсивность тоже менялась от случая к случаю — я то корчилась в муках, склоняясь над тазиком с рвотой и отчаянно желая поскорее сдохнуть, то бодрячком бегала по дворцу, отвлекаясь лишь если чувствовала особенно крупный сгусток, вываливающийся в подгузник.

— Хатидже? — тут же подошла Мёге, ожидавшая меня возле покоев. — Началось, верно?

— Кажется, да.

Смачно, но тихо выматерившись, я поползла в сторону своей комнаты, поддерживаемая под руку подругой.

Бедняжке Фюлане сейчас в десятки раз труднее.

* * *

Месяц спустя.

— Он такой красивый, — улыбалась я, укачивая племянника. Вес тёплого тельца приятно нагружал руки, малыш мило моргал тёмными глазками. — Просто чудо. Ангелочек.

— Благодарю вас, госпожа, — поддерживая атмосферу, в тон отвечала Фюлане.

— У тебя папин носик, — ласково сказала я малышу. Он заворочался в пелёнках и агукнул. — И мамины глаза.

Боковым зрением я заметила, что во взгляде Фюлане зажглась гордость. Конечно, приятно, когда в тебе видят не инкубатор, а члена семьи, чьи черты заметны в наследнике великой Династии.

— Уверена, у вас тоже будет славный сын, госпожа, — сказала она.

Ой, сомневаюсь, ой, сомневаюсь.

— Когда вы встретите свою любовь, Всевышний подарит вам много сильных и здоровых детей.

Но сохраню ли я при этом жизнь и здоровье?

— Вы, должно быть, в предвкушении свадьбы? — участливо спросила Фюлане.

Мне показалось? Я же ослышалась?

— О чём ты говоришь?

— Как? — искренне удивилась она. — Шехзаде и Валиде-султан ожидают список женихов, которых одобрил Султан. Они написали ему около недели назад, вот-вот должен прийти ответ.

Я буквально вмёрзла в мягкий диванчик.

— Забери Махмуда, — прошептали онемевшие губы.

— Госпожа? — обеспокоенно произнесла наложница, поспешно приняв сопящего младенца в свои объятья и автоматически его укачивая.

Как можно внимательнее я осмотрела её лицо, но не заметила ничего, кроме искреннего волнения. Либо эта сучка чёртовски хорошо собой владеет, либо...

Либо мне пиздец.

Я резко встала и слегка пошатнулась — в глазах потемнело, забегали мушки. Фюлане хотела последовать моему примеру, но поднятая ладонь остановила её.

— Хорошо заботься о шехзаде, — мрачно сказала я. — Мне, к сожалению, пора.

— Как пожелаете, — растерянно произнесла девушка, но я уже не слушала, быстро рванувшись к двери. Мне нужно найти брата, причём немедленно.

— Хатидже? — ошарашенным хором спросили ждавшие в коридоре подруги.

Я плюнула на приличия и перешла на бег.

— Откройте! — рявкнула я, очутившись перед дверью брата.

— Но, госпожа...

— Живее, если головы дороги!

Им ничего не осталось, кроме как повиноваться.

Сулейман недовольно встретил мой разъярённый взгляд, но промолчал. Не дурак — понял уже, из-за чего скандал.

— Почему я узнаю о своём замужестве от наложницы?!

— Мы ещё ничего не решили.

— Вы решили? — меня затрясло. Самый страшный кошмар воплощался в жизнь — от одной мысли о том, что придётся спать со старым, морщинистым, вонючим стариком, начинало тошнить.

— Успокойся! — вдруг зло рявкнул он. — А чего ты ждала?! Это всё, что мы могли сделать, скажи спасибо, что есть хотя бы этот выбор! Могли действительно перед фактом поставить!

— Хрен редьки не слаще!

— Перечень прислали сегодня утром, — проигнорировав вопль души, сказал брат. — Хотел дождаться более подходящего момента, но не судьба. Ознакомься.

Взяв предложенный пергамент, я зло побуравила взглядом этого паразита, но он не отреагировал.

Спустя пять минут я мрачно созерцала список женихов с именем, возрастом и занимаемой должностью. Бейлербей Сиваса, санджакбей Валахии... И все, как один, старше пятидесяти. Такое ощущение, что меня разводят, как лохушку, подсовывая откровенный шлак, чтобы потом подогнать кого-то, кто на контрасте будет выглядеть, как Сулейман на фоне Шекера-аги. Видимо, предполагается, что я уписаюсь от облегчения и кинусь на шею первому такому варианту.

А вот хрен им.

— Это всё? — приподняв бровь, спросила я.

— Нет, — заулыбался Сулейман. Вот ведь паршивец, опять свои шуточки устраивает! Он бы, конечно, сказал правду, но потом. Попозже. Когда я бы уже нефигурально отчаялась.

Уёбок.

— Это те, которых одобрила Валиде, — продолжил он, притворяясь, что я не испепеляю его взглядом. — Есть другие, но их меньше, чем ты уже видела.

— Давай.

Пробежав глазами пяток имён, я запнулась на последнем.

Опаньки! Вот это нам повезло!

Хюсрев-бей, девятнадцать лет от роду. Сын третьего визиря Дивана. Да, конечно, он может и не быть тем миленьким, беззлобным мужичком, которого показали в сериале, но явно лучше чахоточного Мехмеда-челеби, который подвергал риску маленького шехзаде Мустафу, лишь бы не сорвать свадьбу. Который, кстати, примостился двумя позициями выше. К слову о болезни: подумав на досуге, я пришла к выводу, что достаточно высока вероятность симуляции.

Для начала вскоре после объявления о помолвке Пири-паша, всегда такой сдержанный, вдруг встаёт на одно колено и отдаёт печать великого визиря, тем самым понижая свой статус, и, следовательно, сына. Ведь отпрыск действующего замсултана не то же, что бывшего. Ладно, Сулейман это проглотил.

Потом Мехмед неожиданно заболевает, причём из всех признаков недомогания лишь кашель и якобы кровь. Ни повышенной (пусть и не так уж намного) температуры, ни большой слабости. Если б учитель шехзаде по стеночке ползал, быстро бы забили тревогу. Но самое главное — Мустафа не заболел. Шестилетний ребёнок, проводящий часы наедине с чахоточным в закрытой маленькой комнате, не заразился.

Тряпочку можно было красной краской испачкать и дома, никто бы не стал выхватывать и смотреть, свежая ли кровь, потому что суицидников нет.

Семья сыграла гениально, а такие люди мне нужны.

Либо Хюсрев, который очень почтителен, но не шибко умён, либо Мехмед, семейка которого либо чрезвычайно умна, либо чрезвычайно подла.

Если он на самом деле болел чахоткой и таскался к шехзаде, на тот момент единственному наследнику престола — это однозначная смертная казнь и волчий билет для всех родственников.

Нельзя полагаться на удачу в таком важном вопросе.

Я взяла перо, макнула в чернильницу и вычеркнула из списка Мехмеда-челеби, но осеклась спустя секунду.

Какая же я дура.

С молодым спать приятней, чем со старым, но это палка о двух концах — гораздо сложнее будет отвертеться от деторождения. Юноша не будет так циничен, кроме того, старшие будут давить, чтобы их кровь поскорее соединилась с кровью великой Династии.

На два стула сесть не получится.

И для моих целей определённо лучше какой-нибудь дедушка, что безропотно согласится на тихий развод спустя лет пять, когда в силу войду. Либо, если сработаемся, чем дольше проживёт — тем лучше, мне же головной боли меньше.

Заключая брак с султаншей Династии, мужчина отказывается от других женщин и не имеет права на гарем. Если есть жена — обязан развестись.

— Нужен вдовец, — задумчиво постучала я пальцем по щеке. — Желательно, с детьми, но достаточно взрослыми.

— Такие есть, — аккуратно согласился Сулейман.

— Ещё он не должен служить далеко отсюда...

— А вот тут ошибаешься, — перебил брат. — После брака с тобой он почти наверняка войдёт в совет Дивана, и ты уедешь в Стамбул.

ТВОЮ МАТЬ, КАК Я МОГЛА ЗАБЫТЬ?!

— Хатидже?

— Вина мне. Бочку.