Из огня да в полымя (джен)

Ключ повернулся в замке ровно четыре раза, отпирая его, и Калман толкнул дверь, проходя в квартиру, махая Элрикам следовать за ним. Подростки вошли почти без опасений и тотчас принялись осматриваться. Квартирка оказалась небольшой однушкой, в которой было почти не повернуться из-за скопища коробок, но в остальном тут было довольно чисто.

Эдвард обратил внимание на своё отражение в ромбообразном зеркале, висевшем на шкафу напротив входа, и поспешно пригладил взъерошенные волосы, не забыв при этом поставить «антенку». Да, с этой маленькой хитростью он мог хоть на немного почувствовать себя большим и взрослым; пусть и Альфонс, и Рой со всей командой упорно надували щёки, пытаясь сдержать смешки. Впрочем, Мустанг особо не таился и порой в открытую посмеивался над комплексами подчинённого, не забывая добавлять язвительные комментарии. Такое поведение начальства не вызывало у подростка ничего кроме искреннего раздражения и негодования, и их ссоры за последнее время участились.

— Куртки вешайте в шкаф, а обувь ставьте на тряпку. — Хозяин квартиры показался с кухни, держа в руках зажигалку. — Сейчас чайник поставлю.

Поблагодарив мужчину за беспокойство, мальчишки послушно стянули с себя одежду и неловко прошли в кухню. Бело-голубая плитка по высоту нижних тумбочек, светлые обои и лёгкие занавески в тон придавали кухне комфортную атмосферу, а маленький стол на четверых человек почти вернул братьев в детство. Дома в Ризенбурге, когда ещё была жива их мама, у Элриков был точно такой же столик, сначала стоявший в гостиной и служащий подставкой под всевозможные книги, вазы и бумаги, а потом — после ухода Хоэнхайма — перекочевавший в кухню для выполнения своих прямых обязанностей. Тряхнув чёлкой, прогоняя ностальгию, Эдвард подошёл к столу и по-свойски отодвинув стул, плюхнулся на него, закинув ногу за ногу. В отличие от наглого братца Альфонс присел куда спокойнее и аккуратно и сложил руки на коленях.

Чайник пронзительно запищал, и Калман, ухватив прихватку, снял его с плиты, тотчас разлив кипяток по трём кружкам с горячим шоколадом. По дороге домой он много чего узнал о мальчишках и, когда младший мечтательно упомянул об этом напитке, вспомнил, что немного порошка у него ещё осталось. Как раз на три порции. Наблюдать за довольными лицами Элриков оказалось на удивление приятно, и мужчина расплылся в доброй улыбке. У него были не самые лучшие представления о современной молодёжи, поэтому, пусть и небольшое, опровержение устоявшихся личных стереотипов грело душу. Если юное поколение не испорчено вкрай, то у страны есть надежда на светлое будущее. Мужчина сорвал салфетку с блюдечка с жевательным мармеладом и подвинул к Элрикам, дав себе ментальную затрещину, что не сообразил сделать это раньше. Лёгкий укол совести был быстро заглушен отображением искренней радости на лице старшего из братьев, и следующую минуту мужчина наблюдал, как Стальной Алхимик за обе щеки уплетает предложенные сладости.

— Брат… — Альфонс с укором глянул на усердно жующего Эдварда, а после поджал губы и опустил глаза, обращаясь уже к Калману: — извините, пожалуйста.

Мужчина махнул рукой, показывая, что всё в порядке.

— Кушайте на здоровье, ты тоже угощайся, Ал. Не стесняйся.

— Спасибо.

Младший Элрик скованно кивнул и так же скованно протянул руку за одной из малых оставшихся долек. Аппетит у Эдварда всегда был на высоте, а уж когда он стал Стальным Алхимиком — увеличился раза в два, если не в три. Альфонс искренне недоумевал, как в брата может влезать столько еды, но благоразумно молчал, лишь изредка делая замечания касательно манер.

— Кстати, ребята, а разве библиотеки работают так поздно? — Рихтер упёрся локтями в стол, сцепил пальцы в «замок» и положил на них подбородок. Голубые глаза чуть прищурились: он не сильно верил в версию мальчишек и желал во всём разобраться. Армия армией, но эти двое — подростки, и вряд ли родители или начальство Стального Алхимика об этом забыли.

— Неа, но нам и не нужно было, чтобы она работала. Отсек с нужной нам литературой засекречен и доступ предоставляется только армейским и только по запросу из Штаба, — Эдвард кинул в рот ещё одну мармеладину и запил шоколадом, — а зараза-полковник, видите ли, забыл об этой формальности и заявил, что всё будет, но завтра. А до завтра ждать мы не хотели, а теперь это ещё и бессмысленно.

К концу повествования голос подростка стал тише, возмущённых ноток — меньше, а огонёк в глазах практически потух. Было очень хорошо видно, что Элрик только что лишился чего-то очень для него важного. Альфонс выглядел не лучше брата, и Калман непроизвольно подался вперёд. Он не разбирался в этих армейских штучках, но неужели из-за того что ребят поймал сторож (или кто это был, Калман так и не понял из сбивчивого рассказа) им могли грозить санкции? Чувствуя, что дело деликатное и, без сомнений, серьёзное, мужчина потянулся к радио и повернул выключатель, настраивая на волну первого FM-канала. Привычка включать «фон» выработалась давно, когда сын открыл в себе талант Алхимика и баловался примитивными преобразованиями на полу в доме, ведь показывать своё мастерство на улице, где всегда находились бдительные соседи, было опасно.

— Ты что-то недоговариваешь, да?

— Нет! — тотчас вскинулся мальчишка, тем самым подтвердив подозрения мужчины. Калман цокнул языком и уже открыл рот, чтобы указать на слишком поспешный ответ, когда его внимание привлёк диктор новостей.

«Мы вынуждены прервать ночной эфир из-за произошедшего ЧП в пятой библиотеке Централа. Согласно источнику, прогремела серия взрывов, после чего загорелось здание библиотеки. Оно сгорело за считанные минуты — огонь был неуправляемым. Согласно предварительной оценке, пламя возникло рядом с отделом с засекреченной военной информацией. Служба МЧС приехала на место происшествия через пять минут, но уже не смогла ничего сделать. Здание сильно повреждено, жертв нет».

Не сдержавшись, Калман присвистнул.

— Вот тебе и простой несанкционированный визит в библиотеку… — Мужчина подался вперёд, даже не пытаясь скрыть нотки подозрения в голосе. — Ваша работа?

Не сводя глаз с застывших в напряжении Алхимиков, Рихтер мысленно проклял себя за длинный язык и попытался сообразить, что ему делать. Не Алхимик никогда не справится с Алхимиком, тем более с двумя. Даже если те ещё почти дети. Впрочем, не было никаких доказательств, что пожар устроили именно Элрики, мысленно осудил себя Калман и почти потряс головой чтобы выбросить навязчивые мысли. Почти. Потому что именно в тот момент Альфонс подал голос.

— Там было двое. Мужчина и женщина. Довольно странная и, кажется, опасная. — младший Алхимик обхватил себя за плечи и заметно вздрогнул. Калман мысленно отметил, что мальчишка не играл, а действительно был шокирован и напуган произошедшим. — Они что-то не поделили. Я сам не видел, но брат сказал, что они сцепились, и тогда начало твориться что-то… странное…

— Чертовщина твориться начала! — перебил брата Эдвард и с вызовом уставился на Калмана. Золотистые глаза растеряли всю печаль и неуверенность и снова налились огнём решительности. — Алхимия не может удлинить ногти до пяти метров и сделать их смертоносными, и тем более, алхимия не может заставлять тело регенерировать! Мужик тот, может, и был Алхимиком, но баба — точно нет!

Старший Элрик хлопнул ладонями по столу и задышал сквозь зубы. Напряжение накрыло с головой, и он не был уверен, что сможет адекватно реагировать на любое, даже самое малое замечание или недоверие в свою сторону. Раскрывать, что знает правду, было рискованно, но и молчать сил не было. Очень хотелось выговориться кому-то постороннему. Кому-то, кто всё равно ничего не поймёт. К тому же, сильно давило осознание, что единственная зацепка, единственный на данный момент ключ к получению философского камня, оказался уничтожен. Книги невозможно восстановить из пепла. Можно, конечно, попробовать, но толк от этого вряд ли будет, учитывая, что ветер был сильный и бо́льшую часть пепла попросту унесло невесть куда. Возможно, прямо в воды Марэль.

Мозг снова уловил речь диктора новостей, и Эдвард непроизвольно вслушался: как правило, самые важные подробности произносились в конце, а всё, что можно было сказать, уже было сказано.

«На месте происшествия собрались правоохранительные органы и военные. Главная версия — теракт. Возбуждено уголовное дело».

— Ох ё! — Стальной театрально схватился за голову, зарылся пальцами в волосы и стиснул, согнувшись почти пополам, уткнувшись лбом в стол. — Полковник меня убьёт.

Едва разборчивый бубнёж отчего-то развеселил Калмана, и мужчина почувствовал, что расслабился. Нет, эти мальчишки не устраивали диверсию. Это точно.

— Строгий начальник?

— Скорее раздражающий и уверенный, что всё знает лучше всех. Как же он меня бесит порой! — Проигнорировав тихое «брат» со стороны Альфонса, Эдвард вскинул голову и устало посмотрел на Калмана: — можно я воспользуюсь телефоном? Он наверняка приволокся туда и теперь орёт на всех потому что не может меня найти.

— Эд, не драматизируй. Он ведь волнуется.

— За свои погоны он волнуется! Ну да фиг с ним, я просто сделаю то, что должен.

Получив от хозяина дома разрешающий кивок, Стальной Алхимик нехотя поднялся из-за стола и заковылял в комнату, где, по словам Рихтера, находился телефон. Если честно, Эдвард не был уверен, куда и, главное, кому звонить: если Мустанг сейчас у библиотеки, то и Хоукай с ним, а такой телефон, чтобы можно было взять с собой, увы, не существует; в офис звонить бесполезно — нерабочее время; а номера уникальной военной линии он так и не запомнил. Прикинув про себя, что вполне не обязательно сообщать о своём местонахождении конкретно полковнику, подросток пришёл к мудрому решению просто обзвонить всех членов команды и сказать то первому из ответивших. Но сначала всё же стоило набрать Мустанга.

Нажав заветную комбинацию цифр и убив около пяти минут на объяснения с телефонисткой, Эдвард был перенаправлен сначала на одну линию, а после — когда уже другая телефонистка выяснила его личность и цель звонка — на другую. Подросток уже был готов просто повесить трубку и не тратить свои время и нервы, когда с того конца провода наконец ответили.

— Слушаю вас.

От слегка грубоватого тона по спине пробежались мурашки, а горло резко пересохло. Полковник Мустанг. Точно он. Эдвард закусил губу чтобы не заныть в голос: а ведь он так надеялся, что ему ответит Хэвок, Фьюри или ещё кто из команды. Как назло, дверь в комнату открылась, пропуская внутрь хозяина квартиры. Калман прошёл к стоящему у окна креслу и мягко опустился в него, немного пытливо посматривая на подростка. Стальной непроизвольно закатил глаза.

— Эм, привет, это я.

В следующее мгновение Элрику пришлось оторвать трубку от уха, ибо эмоции начальник не сдерживал и в красках расписал, какой он придурок и дурак, что полез в библиотеку ночью, поинтересовался, каким местом он думал, пробираясь туда ничего никому не сообщив и с какой великой радости покинул место ЧП, не дождавшись приезда старших. Стальной почувствовал, как лицо залил румянец — в том, что новый знакомый слышал лекцию, можно было не сомневаться, а позориться подросток не любил. Ответив начальству, что он в порядке и не сообщил, потому что не посчитал нужным, Эдвард почти повесил трубку, когда тот вдруг поинтересовался адресом его временного местонахождения.

— Какая тебе разница? Отстань!

Телефонная трубка с лёгким щелчком вернулась на место, а раскрасневшийся Эдвард поспешил отвернуться от уже откровенно посмеивающегося Калмана. Мужчина даже очки снял чтобы те не свалились и не мешались. Альфонс, вошедший вместе с Рихтером, недовольно поджал губы:

— Брат, ну почему ты вечно с ним пререкаешься?

— Я не пререкаюсь! — Эдвард посмотрел на Альфонса с нескрываемым изумлением. — Просто общение с ним слишком утомительно, и я задалбливаюсь слушать его нытьё. Короче, Ал, забей, это мой начальник и мне с ним воевать.

Стальной махнул рукой, а младший Элрик впал в прострацию. По его понятиям, воевать с начальником в принципе не нужно никому, хотя бы потому что он (начальник) имеет власть над подчинёнными и, скорее всего, из любого боя выйдет победителем. Особенно, когда в лице этого самого начальника выступал такой человек как Рой Мустанг — вот уж кто точно всегда оставит за собой последнее слово. Однако пытаться донести простую истину до старшего брата было бесполезно, и Альфонсу оставалось лишь тяжело вздыхать, делать замечания и надеяться, что когда-нибудь тот образумится.

Калман закинул руки за спинку кресла, положил голову на подголовник и посмотрел в потолок. Мальчишки были интересные и… живые? Да, наверное, это слово лучше всего характеризовало ту гамму эмоций на юных лицах, активную жестикуляцию и нескрываемое отношение к тому или иному событию. Тем не менее, Рихтер не мог сказать, что Стальной Алхимик действительно не любил своего начальника — судя по их разговору, скорее, чувствовал себя с ним более чем комфортно, но боялся это признавать и грубостью пытался замаскировать истинное отношение. Если этот неизвестный полковник не дурак, он тоже это понимал.

— Господин Калман, а это ваш сын?

Голос Альфонса вывел мужчину из раздумий, и он встрепенулся. Проследив за пальцем подростка, наткнувшись взглядом на небольшую рамочку на секции, возле которой и стоял Элрик, Рихтер поспешил подавить вздох разочарования. Это была для него больная тема, и он уже успел проклясть себя за длинный язык и за то, что сболтнул в машине лишнего. Однако игнорировать вопрос было по меньшей мере невежливо. Калман поднялся с нагретого места.

— Да. Собака, с которой он обнимается — бродяжка, как-то забредшая к нам во двор и так у нас и оставшаяся. Альфой окрестили. У них с Роймантом любовь с первого взгляда возникла, я даже злился порой, что он с ней сутки напролёт проводил и совсем забывал про меня. Теперь самому смешно от своей ревности.

— Как-как вашего сына звали? — в разговор вклинился до этого молчавший Эдвард и подошёл к брату и мужчине, желая посмотреть снимок.

— Вообще Рой, но мне нравилась старая форма имени — Роймант. — Калман повернулся к застывшему мальчишке и почувствовал себя неловко от того как напряглись вдруг его плечи. Разве он сказал что-то странное? Решив прояснить непонятную реакцию, осторожно поинтересовался: — Всё в порядке?

В ответ Стальной неопределённо кивнул и взял рамку в руки, внимательно всматриваясь в изображение.

— Роймант Рихтер, значит?

— Ну да.

В животе словно образовался водяной шар, и Эдвард едва нашёл в себе силы сглотнуть. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Одни имя и фамилия ничего не говорили, да и взрослые люди редко когда сохраняют детские черты внешности, но внутренний голос подсказывал, что не в этот раз.

— Он не похож на вас, — наконец заявил подросток, внимательно посмотрев на мужчину. В золотистых, чуть прищуренных глазах плескался интерес и что-то очень похожее на подозрение.

— Нет, — не стал отрицать Калман, — он мне не родной, я забрал его полугодовалым младенцем после того, как его родителей-Алхимиков убили. Они были моими соседями, я не мог поступить иначе.

Нет, ну не могло это быть правдой! Эдвард едва сдержался чтобы не замотать головой в отрицании. Этот замечательный человек не мог быть приёмным отцом его начальника, просто не мог! Рой Мустанг наверняка был сынком богатеньких родителей, которые его баловали, лелеяли и помогли достичь карьерных успехов в армии. Он был раздражающим мистером «я-крутой-и-я-это-знаю» и не было никакого шанса, что его вырастил такой человек как Калман Рихер. Просто его псевдоним совпал с именем сына мужчины. Мало ли тёзок на свете? И всё-таки слишком многое сходилось.

— А почему вы говорите о нём в прошедшем времени? Где он сейчас? — Эдвард просто не мог оставить всё под пеленой тайны, когда пазл начал складываться.

«Много вопросов задаёшь» — хотел огрызнуться Калман, но что-то внутри, какое-то странное трепетное чувство, не позволило злиться. Заставив себя успокоиться, мужчина произнёс почти безэмоционально: — Не знаю. Умом понимаю, что десятилетний ребёнок один в мороз не выживет, но почему-то хочу верить, что он оказался сильнее своих сверстников.

— Что случилось? — Тут уж к расспросам присоединился и Альфонс; видимо, он как и брат начал собирать некоторую информацию в одну картинку.

Помолчав, подумав, стоит ли разбалтывать двум мальчишкам свою главную тайну, Калман всё же решился. Ребята и сами были Алхимиками, а потому вряд ли нажалуются Комитету Контроля Алхимии, что он десять лет скрывал маленького алхимического гения. Вздохнув и вернувшись в своё кресло, предварительно забрав из рук Эдварда рамку с фотографией, мужчина провёл пальцем по изображению десятилетнего мальчишки, обнимающего лохматую рыжую собаку.

— Рою было девять с половиной, когда пробудился его дар Алхимика. Я предполагал, что такое может случиться, но наивно надеялся, что раз способности не проявились в более раннем возрасте, то не проявятся и дальше. Поэтому был в ужасе, когда он вдруг встретил меня весь в меле, довольный и держащий в руках какую-то игрушку, отдалённо напоминающую собаку. Естественно, я сразу предупредил, что заниматься подобным можно только в стенах дома и больше полугода ему удавалось следовать этому правилу, но… — Рихтер смочил пересохшие губы и покрутил в руках рамку. Было видно, что вспоминать события многолетней давности ему тяжело. — В общем, каким-то образом местные прознали, кто он, и мне пришлось зашивать ему плечо. В другой раз — ногу, а потом он внезапно исчез. Сбежал. Поиски ничего не дали, а ведь была зима, суровая достаточно. Это потом я узнал, случайно, что он ушёл чтобы обезопасить меня, но, чёрт, дурной мальчишка! Никто бы ничего мне не сделал: я был единственным врачом в той местности, а местные, пусть и дурные порой, но не настолько. Тела я тоже не нашёл.

Эдвард и Альфонс слушали не перебивая, изредка переглядывались и бросали на мужчину странные взгляды. Калман был готов отдать руку на отсечение, что мальчишки что-то знали, но не мог найти сил задать вопрос. Да и, если включить логику, откуда эти двое могли располагать информацией о его Ройманте? Ребёнок погиб девятнадцать лет назад и последнее, что хотелось доктору, это бередить старые раны.

— Слушайте, а он жив, — подал голос Стальной Алхимик и, подумав, неуверенно добавил: — кажется.

Калман резко вскинулся. Не хотелось признавать, но слова мальчишки всколыхнули уже улёгшуюся на дно сердца надежду, и то начало гнать кровь по венам быстрее. Это было глупо — Рихтер отдавал себе отчёт, — но так хотелось, чтобы слова оказались правдой. Хотя, откуда какой-то подросток мог быть в этом уверен?

«А он и не уверен», — осадил себя Калман. — «сказал же «кажется». Но и просто трепать языком Эдвард бы не стал: мужчина успел изучить характер подростка, и пацан явно не был из тех, кто говорил лишь бы говорить. Тем более на такую тему. Значит, были основания.

Калман поставил рамку на стол, устало поднялся.

Если Элрики были знакомы с тем, кто чисто гипотетически мог оказаться его выжившим сыном, он собирался упросить подростков организовать им встречу. Нельзя было упускать шанс. Правда, мужчина совершенно не представлял, что будет делать и как вести себя, если тот окажется простым тёзкой. А если всё-таки его сыном? Как он отреагирует? Какова будет реакция самого Роя? Узнает ли его или сделает вид, что впервые видит?

Вопросы завертелись в голове, мешая сформулировать и озвучить мысль.

Нужно было собраться.

Калман глубоко вдохнул, медленно выдохнул и открыл глаза, смерив притихших Элриков решительным взглядом.

— Я хочу попросить…

Звонок в дверь оборвал его на полуслове. Извинившись, Рихтер прошёл в коридор, вытащил из шкафа аптечку и только затем направился к двери. Гостей он не ждал, а потому звонившим наверняка был кто-то из соседей. Узнав, что в дом заселился врач, они не стеснялись приходить к нему в любое время дня и ночи, если требовалась срочная медицинская помощь. К счастью, прецедентов было немного и случались они крайне редко — соседи оказались адекватными и понимали, что беспокоить доктора по мелочам вроде порезанного пальца или лёгкого ожога не стоит. А значит, случилось что-то действительно серьёзное.

Глянув в глазок чисто по привычке, мужчина замер в напряжении. Синяя форма армейского офицера, раскрытое удостоверение личности и двое ожидавших открытия двери. Мужчина и женщина. Видно было плохо, но вряд ли он ошибался. Скорее всего, они за мальчишками, понял Калман и, решив не заставлять военных ждать, отпер замок. Тем более, что и Стальной, и его брат, словно почувствовав присутствие армейских, тоже вышли в коридор.

— Извините за нежданный визит, но мы пробили ваш номер телефона. У вас мой подчинённый и… его… брат…

Корочка удостоверения резко сложилась в слегка дрогнувшей руке офицера. Голос сел и последние слова мужчина буквально выдавил из себя, в шоке и неверии оглядывая отрывшего ему Калмана. Офицер простоял словно громом поверженный всего пару секунд, но этого хватило, чтобы его напарница почувствовала неладное и, сверкнув глазами в сторону незнакомца, потянулась к кобуре.

— Отставить.

Рой остановил движение подчинённой взмахом руки, даже не глядя в её сторону. Он не сводил глаз с мужчины, а тот в свою очередь не мог оторваться от разглядывания его. Рихтер впился пальцами в ручку двери так что костяшки побелели. Он узнал его сразу. Узнал, и сердце сделало кульбит. Потому что вера почти исчезла, потому что он не смел надеяться, что сын жив, что они вообще когда-нибудь увидятся снова.

— К-Калман… Рихтер? — Ониксовые глаза смотрели прямо в душу и с нескрываемым беспокойством. Молодой полковник не был уверен в правильности своей догадки — всё же много лет прошло, и мужчина немного постарел, — но что-то в груди начало метаться из угла в угол, взмывать вверх и камнем падать вниз, заставляя сердце следовать в бешеном темпе и отдавать в ушах шумом крови.

— Привет, сынок.