Разоблачение государственной измены (джен)

Оба они давно погрузились в молчание. Лосано спал, как убитый, после изматывающей ночной поездки в лагерь Урести и обратно. Привалившись к углу кареты, он тихо похрапывал, пока экипаж вздрагивал и подпрыгивал на ухабистой дороге в сторону Санта-Барбары. Лишь дважды он ненадолго пробуждался, когда меняли лошадей, но сон тут же вновь смыкал его веки. Молчание Сантьяго было иным — сосредоточенным, наэлектризованным предчувствием, которое не давало ему сомкнуть глаз. Разум его бурлил, не позволяя себе такой роскоши, как сон. Он вновь и вновь прокручивал в голове события, которые должны произойти с момента его прибытия в Санта-Барбару, выстраивая план, от успеха которого зависел исход этой ночи. Он слишком хорошо знал, как опасно полагаться на исполнение приказов другими. Пока он сам не увидит результат, он никогда не будет уверен, что все выполнено именно так, как было задумано. Именно поэтому он направлялся в Санта-Барбару этим вечером — чтобы лично убедиться, что колеса судьбы вращаются в нужном направлении.

За окном, справа, над горными вершинами сверкали молнии. Их яростные вспышки, казалось, отражали его собственные мысли. Напряжение висело в воздухе, готовое разрядиться не только в небесной битве стихий, но и в груди Сантьяго. Он снова бросил взгляд на Лосано и невольно удивился его безмятежному сну, в то время как столько всего должно произойти. Но тут же осознал, что Лосано лишь пассивно следует течению. Его судьба была предопределена, навеки связана прошлым с судьбой Сантьяго. У него не было иного будущего, кроме как отражения будущего Сантьяго. Сантьяго же должен был сам выковать свою судьбу, свое будущее. Каким же оно будет? Улыбка тронула его губы, словно озаренная очередной вспышкой молнии в горах. Он глубоко вдохнул, чувствуя, как ледяной воздух обжигает легкие, вобрав в себя студеный горный ветер, предвестник грозы. Словно притягивая молнию к себе. Ему едва удалось сдержать смех.

-Z-Z-Z-

Когда карета наконец въехала в Санта-Барбару, Сантьяго толкнул Лосано локтем и приказал кучеру направить лошадей прямиком к лавке Лосано, где они выскользнули из кареты и юркнули в полумрак здания, стараясь не привлекать внимания. Опущенные шторы надежно скрывали происходящее внутри от любопытных глаз. Очутившись в полумраке, Сантьяго окинул помещение быстрым взглядом, прижимая портфель к боку и ощущая привычную тяжесть шпаги. Лосано исчез в глубине лавки и вскоре вернулся, ведя за собой Аредо и Томасо. Кровь вновь закипела в венах Сантьяго, когда он осознал близость своего успеха в поимке Диего де ла Веги.

— Магистрадо, — сказал Лосано. — Могу я предложить вам вина или чего-нибудь покрепче?

— Вина, — отрезал Сантьяго, водружая портфель на прилавок, ослабляя воротник камзола и сбрасывая перчатки.

Лосано кивнул и вновь скрылся в подсобке. Сантьяго же обратил свой взор на двух застывших в нерешительности мужчин.

— Итак, что вы можете доложить?

Аредо и Томасо обменялись нервными взглядами, словно гадая, кому из них предстоит первым держать ответ. Заметив их замешательство, Сантьяго отрезал:

— Томасо. Докладывай.

Томасо нервно сглотнул, словно проглатывая ком страха:

— Ваше превосходительство, я ждал в тюрьме после того, как капитан арестовал меня, и, как вы и планировали, дон Диего де ла Вега явился, чтобы провести допрос.

— И каковы были результаты его допроса? — с трудом сдерживая нетерпение, процедил Сантьяго. Нужно сохранять хладнокровие, напомнил он себе. Он все держит под контролем.

— Он был полностью очарован нашим представлением, — раздался низкий, хриплый голос.

Сантьяго увидел, как в комнату вошел Хидальго, опережая Лосано, который нес на подносе несколько бокалов и бутылку вина. Капитан вошел в лавку торговца через черный ход.

— Он думает, что разгадает загадку Зорро и пропавшего ребенка, когда этот… — Хидальго пренебрежительно кивнул в сторону Томасо, — приведет его к преступнику в маске, — Хидальго рассмеялся. — Вам следовало видеть это, магистрадо. Ваш помощник так серьезно относится к своему положению. У него даже хватило наглости им воспользоваться и приказать мне передать Томасо под его опеку.

— Как и должно было быть, когда Томасо сделал то, что должен был сделать, — отрезал Сантьяго, забирая у Лосано бокал с вином.

Сделав глоток, Сантьяго погрузился в размышления о Диего де ла Веге. Он изучил этого молодого человека досконально. Диего, искренне верящий в справедливость как в некий высший идеал, был очарован девизом магистрадо «Правосудие восторжествует». Поэт и певец, он был неравнодушен к страданиям жертв несправедливости. В своей наивности он отреагировал на тщательно срежиссированный спектакль именно так, как и рассчитывал Сантьяго. В своем идеализме он был предсказуем, а эта предсказуемость делала его уязвимым. Он кивнул Хидальго, одарив его понимающей улыбкой. Повернувшись к Томасо, он спросил:

— Что произошло после того, как ты вышел из тюрьмы?

— Ваше превосходительство, — сказал Томасо, — мы отправились в гостиницу, где он заказал нам ужин. Затем он отвел меня в свой номер, где мы долго беседовали. Я убедил его в том, что смогу найти Зорро, и попросил его оставаться в номере до моего возвращения.

— Он согласился остаться в своей номере? Это важно, Томасо, — подчеркнул Сантьяго.

Если Диего вздумает разгуливать по городу, он может нарушить весь план, не говоря уже о том, что он может столкнуться с доном Альфредо, который, как назло, остановился в той же гостинице. Сантьяго вновь посетовал на то, что в Санта-Барбаре всего одна гостиница, из-за чего обе его жертвы вынуждены были остановиться в ней одновременно.

Томасо поклонился:

— Да, Ваше Превосходительство. Он согласился остаться, но только до десяти часов. После этого он обещал сообщить капитану о моем исчезновении, если я к тому времени не вернусь.

Хидальго рассмеялся.

— Я почти жалею, что этого не произошло, Ваше Превосходительство. Мне бы доставило огромное удовольствие посмеяться в лицо де ла Веге и отчитать его за потерю пленника, — заметив мрачное выражение лица Сантьяго, Хидальго пожал плечами. — Он выводит меня из себя, Ваше Превосходительство. Кажется таким самоуверенным, а ведь он всего лишь неопытный юнец, едва достигший возраста, когда можно называть себя мужчиной. Ему не помешало бы проучить его, — затем он пробормотал: — Богатенький сынок...

— Да, что ж, теперь мы знаем ваше мнение о де ла Веге, — перебил его Сантьяго. — Но сейчас это не имеет значения. Важно то, что де ла Вега останется там, где нам нужно, до тех пор, пока он нам не понадобится.

Хидальго поклонился в знак согласия. Сантьяго продолжил:

— Итак, что насчет дона Альфредо? Аредо? Что тебе известно?

Аредо откашлялся.

— Дон Альфредо прибыл уже после наступления темноты и отнес деньги в церковь, как ему и было приказано. Покинув церковь, он направился в сторону гостиницы и, полагаю, снял там комнату, как ему и было сказано. Я отнес деньги Урести, который ждал вместе с мальчиком в здании у причалов.

— Ты полагаешь, что дон Альфредо снял комнату в гостинице? — процедил Сантьяго, прожигая Аредо взглядом. — Ты не знаешь, снял ли он комнату? Ты не знаешь, где он сейчас, так ведь?

Детали, только детали. Он всегда должен обращать внимание на детали. Аредо выглядел перепуганным.

— Ты немедленно отправишься в гостиницу и убедишься, что дон Альфредо и Диего де ла Вега находятся в своих комнатах, и доложишь мне. Немедленно!

— Да, магистрадо! — воскликнул Аредо и, пятясь, выскочил из лавки через заднюю дверь.

Когда он ушел, Сантьяго произнес:

— Не допустите самоуспокоения. Каждый должен быть предельно бдителен и обращать внимание на малейшие детали.

В ответ раздались утвердительные кивки и сдержанное:

— Да, магистрадо.

Сантьяго вновь обратил свой взор на бывшего заключенного.

— Томасо? Ты тоже побывал в убежище Урести?

— Да, ваше превосходительство, — пролепетал Томасо, с тревогой ожидая, не сочтут ли его самого соучастником. Слова Лосано о том, что его ждет в случае провала, эхом отдавались в его голове.

— Итак? — Сантьяго прожигал его взглядом.

Не зная, какую именно информацию жаждет услышать магистрадо, Томасо выпалил:

— Сразу после того, как я покинул де ла Вегу, я отправился в укрытие Урести. Аредо уже был там с деньгами. Урести был там со своей лошадью и мальчиком.

— Значит, у моего Зорро есть и деньги, и мальчик, — задумчиво проговорил Сантьяго. — Превосходно. Он ждет моего сигнала?

— Да, Ваше Превосходительство, — подтвердил Томасо.

Два этапа его плана были успешно завершены и подтверждены. Вскоре он узнает, как обстоят дела у дона Альфредо, ожидая, что удостоверится, что они с Диего благополучно находятся в своих комнатах. Оставалось проверить последний пункт.

— Капитан Хидальго, вы готовы провести свой патруль через нижнюю часть Санта-Барбары по моему сигналу?

— Разумеется, магистрадо, — сказал Хидальго. — Только дайте знак, и мы нападем на де ла Вегу и схватим его с поличным, предоставив неопровержимые доказательства. Вскоре он займет камеру, которую совсем недавно освободил наш маленький друг.

Он хлопнул Томасо по спине, отчего тот едва удержался на ногах.

— Осторожнее, капитан. Он нам еще понадобится, — предупредил Сантьяго, как Томасо восстанавливает равновесие. Хидальго улыбнулся.

В этот момент в комнату вернулся Аредо.

— Ну что, доложишь? — обратился к нему Сантьяго.

— И де ла Вега, и дон Альфредо в своих комнатах, магистрадо, — произнес Аредо, тяжело дыша. — Я сделал вид, что хочу снять комнату на ночь, но хозяин сказал, что свободных мест нет. Все занято. Когда он на мгновение отвернулся, я заметил, что дон Альфредо расписался в журнале. Я спросил, покидали ли они свои комнаты, и он ответил, что нет, оба все еще там. Он упомянул, что с де ла Вегой были еще двое, один из них слуга, и никто из них ни на миг не выходил из комнаты. Я тут же поспешил сюда, чтобы доложить, Ваше Превосходительство.

Сантьяго кивнул. Теперь он точно знал, где находятся все фигуры на его шахматной доске.

— Отлично, — сказал он.

Он допил вино из своего бокала. Напиток был превосходным. Жестом он приказал Лосано наполнить бокалы всем присутствующим.

— За успех, сеньоры, — провозгласил он, поднимая свой бокал.

— За успех, — отозвались они, поднимая свои бокалы и делая глоток.

Сантьяго опустил бокал на стол и достал часы.

— Пришло время привести все в движение, — проговорил он, бросив взгляд на циферблат.

Было двадцать минут девятого.

-Z-Z-Z-

Дон Альфредо застыл, скованный ожиданием и мучительной неизвестностью, терзаясь сомнениями в ясности собственного разума. Сколько времени он провел в этом томительном забытьи? Он потерял счет минутам. Собрав волю в кулак, он нашарил часы. Будто бы вечность — а стрелка едва доползла до девяти. Тяжело вздохнув, он плеснул в лицо водой из кувшина на столе, словно пытаясь разбудить затекший разум. Вытирая лицо полотенцем, он вздрогнул от оглушительного удара. Полотенце выскользнуло из рук, и дон Альфредо шарахнулся к столу, едва не опрокинув кувшин. Тишина. Лишь потом он заметил на полу камень. Кто-то пробил им окно. Подняв булыжник, он увидел привязанную к нему записку. Сердце бешено заколотилось. Дрожащими пальцами он сорвал бумагу и поднес ее к пламени свечи.

«Возможно, ты вернешь своего сына», гласили корявые буквы. Сердце дона Альфредо едва не вырвалось из груди. «Немедленно иди к церкви и поверни налево, на улицу, ведущую на юг. Миновав три перекрестка, поверни на запад, к пристаням. Там ты найдешь повозку со сломанным колесом, стоящую у заброшенного дома. Жди там. В девять часов к тебе придет твой сын». Подпись — «Z».

— Твой сын придет к тебе… — прошептал дон Альфредо, словно пробуя на вкус эти долгожданные слова.

Бросив записку на смятую постель, он накинул куртку, засунул за пояс пистолет и схватил шляпу. Через мгновение он уже мчался по темным улицам, ориентируясь по сполохам далеких молний, вновь и вновь находя взглядом колокольню. Он вернет своего сына. И если ему представится такая возможность, он собственноручно прикончит Зорро.

-Z-Z-Z-

Диего изнывал от ожидания. Томасо не появлялся уже больше двух часов. Он, кажется, сросся с кроватной обивкой, вытянув одну ногу и обхватив руками колено другой. Сон накатывал, словно тягучая волна, и Диего то и дело плескал в лицо ледяную воду, пытаясь прогнать дремоту. Бернардо, скрестив руки на груди, молчаливо восседал в кресле. В эти долгие часы мужчины, словно завороженные, изучали трещины на стенах, боясь пропустить хоть малейшую деталь, лишь бы не дать векам сомкнуться. Слова иссякли. Оставалось лишь одно: либо Томасо сдержит свое слово, либо пробьет десять, и Диего придется предстать перед Хидальго с повинной головой, признав свой провал. Бернардо негромко вздохнул и потянулся за часами одновременно с Диего. Обменявшись безмолвными улыбками, они сверили время. До девяти оставалось несколько томительных минут. Бернардо медленно покачал головой и спрятал часы обратно в карман. Диего, с грустной усмешкой, последовал его примеру. И снова оба мужчины погрузились в созерцание причудливого лабиринта трещин на стенах.

Внезапно штора дернулась, словно от порыва ветра, и в комнату со стуком упал камень, к которому была привязана записка. Диего мгновенно встрепенулся, а Бернардо проворно поднял его и передал Диего, который торопливо развязал веревку и развернул листок.

— Послушай, Бернардо, — сказал он, вчитываясь в строки. — «Обойди церковь, поверни налево на следующей улице перед пристанью. Иди на юг, пока не пересечешь еще две улицы, и жди там на углу. Он придет. Поторопись. Он не станет ждать, если ты не появишься к девяти», — Диего перевернул записку, изучая ее с обеих сторон. — Подписи нет.

Бернардо скорчил гримасу, имитируя прихрамывающую походку Томасо.

— Похоже на то, — согласился Диего. — Ну что ж, Бернардо. Пойдем и посмотрим, действительно ли мы встретим самозванца.

Бернардо кивнул и протянул Диего куртку, а сам принялся надевать свою. Диего схватил шляпу и направился к двери, но мозо остановил его, коснувшись руки. Он указал вниз, намекая на солдат, наблюдающих за ними.

— Ты прав, Бернардо, — признал Диего. — Нельзя, чтобы Хидальго узнал о нашей отлучке.

Диего был несказанно рад, что рядом есть тот, кто может мыслить здраво, когда его собственный разум затуманен. Он благодарно улыбнулся Бернардо. Подойдя к окну, он выглянул наружу. Никого не было видно. Вспышки молний по-прежнему пронзали тьму над Санта-Барбарой, но казалось, что гроза лишь застыла над горами, не решаясь обрушиться на город. Бернардо, упершись руками в бока, скептически покачал головой.

— Хорошо. Тогда оставайся здесь, — бросил Диего, перекидывая ногу через подоконник и исчезая из комнаты.

Бернардо помедлил лишь мгновение, а затем и сам вылез в окно. Он не собирался оставлять Диего одного. Осторожно цепляясь за лианы, он спустился на землю. Диего ласково хлопнул его по спине и прошептал:

— Я знал, что ты придешь.

Бернардо застенчиво улыбнулся.

— Тогда пойдем.

И Диего первым шагнул в темноту.

-Z-Z-Z-

Сантьяго замер у окна лавки Лосано, приказав погасить все огни. Хидальго уже вернулся в гарнизон, оставив его наедине с Лосано и Аредо. В кромешной тьме он приподнял край тяжелой занавеси, вглядываясь в непроглядную ночь. Две записки, отправленные Томасо, должны были сработать. С этого места у окна он мог видеть, возымели ли записки желаемый эффект. Ожидание не обмануло его — дон Альфредо, словно тень, скользил по безмолвным улицам. Его путь к церкви неизбежно пролегал мимо лавки Лосано. Сантьяго неотрывно следил за ним, пока дон Альфредо не свернул на южную улицу и не растворился в лабиринте зданий. Затем наступило время ожидания Диего. Минуты тянулись мучительно долго, и напряжение в Сантьяго росло с каждой секундой. Он не хотел, чтобы де ла Вега появился слишком рано, рискуя увидеть дона Альфредо, но не хотел, чтобы тот слишком долго задерживался. Наконец, мрак ночи нарушили две фигуры, возникшие из тени. Одна — высокая и стройная, другая — приземистая и коренастая. В этот момент небо пронзила ослепительная вспышка молнии, выхватив из тьмы лица Диего и его слуги.

«Превосходно. Одним ударом поймаю и хозяина, и слугу. Как удачно», — промелькнуло в его голове.

Однако что-то в движениях Диего, в его уверенности, с которой он скользил по ночным улицам, насторожило Сантьяго. Казалось, в этой темноте он чувствовал себя гораздо увереннее, чем обычно. Его движения были плавными и уверенными, хотя и выдавали осторожность. Обычно он не был таким. Сантьяго задумчиво провожал взглядом две удаляющиеся фигуры, пытаясь разгадать тайну, окутывающую Диего де ла Вегу в ночной тьме.

«Что такого в этом мальчишке, что у меня мурашки по коже?» — подумал он, проведя рукой по затылку. Затем он тихо рассмеялся над собственными страхами, списав все на разыгравшееся воображение. — «Я знаю Диего. То, что я увидел, — всего лишь иллюзия, порожденная темнотой и вспышками молний». Отбросив наваждение, он повернулся к Лосано и Аредо:

— Идите. Де ла Вега и его мозо только что прошли мимо. Убедитесь, что дон Альфредо на месте. Когда де ла Вега будет на позиции, Аредо, уведомишь Урести, а ты, Лосано, подашь сигнал капитану Хидальго.

Оба мужчины кивнули в темноте, тихо ответив:

— Да, магистрадо.

Сантьяго продолжил.

— Аредо, останешься с мальчиком, пока все не закончится, затем отпустишь его к отцу. После этого возвращайтесь сюда.

— Да, магистрадо, — подтвердил Лосано.

Он осторожно приоткрыл дверь лавки, и оба мужчины растворились в ночи.

Сантьяго в одиночестве смотрел им вслед, сжав правую руку в кулак. Как же он хотел оказаться там, когда Диего столкнется с Зорро! Но он не мог позволить себе рисковать, попадаясь на глаза ни де ла Веге, ни дону Альфредо. Слишком многое стояло на кону, чтобы искушать судьбу. Ему оставалось лишь ждать доклада Лосано, мысленно наблюдая за всеми фигурами на доске. До шаха и мата в этой смертельной игре оставались считанные мгновения.