К Еве (гет)

Уильям больше не мог сдерживать улыбку, губы так и расплывались в блаженстве. Прикрыл глаза и словно снова на берегу океана, над головой пальмы, под боком Ева. Никогда не был так счастлив в настоящем, никогда не был настолько доволен.

Не считая происшествия с Фрэнсисом, все более чем в порядке. Это не жизнь, это сказка, о которой все мечтают, о которой пишут книги и снимают фильмы. И сказка досталась ему.

Отложил бумаги, все адвокатские дела из головы прочь, никакого алкоголя, не нужны сигареты. Уильям поднялся, намереваясь выпить сока со льдом, а затем позвонить Еве. Пожалуй, сегодня настроение самое романтичное — погулять вместе по парку, посидеть на скамейке, поцеловать Еву в шею, чтобы вызвать смешок и застенчивость.

Все так же улыбаясь, Уильям достал пачку вишневого сока из холодильника и обернулся на звук, теряя полное ощущение идеальности.

— Ты точно больная! — недовольно и громко декламировал Фрэнсис, заходя в квартиру. — Тебе-то ничего не будет, что ты домой не вернулась? Подумай, а еще лучше отвали от меня.

Уильям услышал, как нежное создание что-то ответило, не разобрал. И уже после увидел само «нежное создание»: не старше пятнадцати лет, шатенка, большие и круглые глаза.

— Отец, эта Карма, и она меня достала, — с неким равнодушием Фрэнсис прошел мимо, и Карма последовала за ним, чтобы отшатнуться, когда сын захлопнул дверь прямо перед ее носом.

Жутко захотелось курить и пить, но только не вишневый сок. И все же Уильям налил себе стаканчик и с жаждой опрокинул в себя.

Карма, тем временем, отошла от комнаты Фрэнсиса, не делая попыток прорываться, и устроилась на диване, вероятно, размышляя, что делать. Уильям затылком чувствовал ее существование, и это отягощало все конечности.

Нет, Карму не хотел и несколько сочувствовал Фрэнсису, который нарвался на такой уровень настойчивости. Уж больно Карма маленькая, а раз маленькая, то значит глупенькая. Незрелая еще по-настоящему, совсем ниже черты, порога. Так что Уильям сочувствовал Фрэнсису и завидовал.

Семнадцать лет — это когда не стыдно быть с юными. А вот в его года юные девы лишь подчеркивают собственные зрелые годы. Что сказало бы общество, женись он не на Еве, а на восемнадцатилетнем теле? Ничего доброго, лишь зловонная ирония и упреки со стороны великовозрастных женщин.

— Тебя подвезти домой? — спросил Уильям, не оборачиваясь к нимфе, на случай, если нимфа уже устала, и не прогадал.

— Да, спасибо.

Будучи на полпути к заявленному адресу, Карма решила разговориться, или скорее проплакаться:

— Ну что мне еще сделать? Как достучаться до Фрэнсиса? Звоню, а он сбрасывает, пишу сообщение — молчит, пытаюсь лично поговорить, а он словно ежик, — лицо Кармы скрючилось в обиде, ну точно ныть собралась: — Что делать? Что он оценит?

— Если тебе нужен мой совет, — Уильям постарался звучать доверительно, — то лучше оставь его, он оценит твое невнимание.

— Оставить? Но он тогда меня забудет и не позвонит.

Чуть не ляпнул, что, собственного говоря, это и есть лучший расклад. Уильям не уверен, что Фрэнсис в силу возраста, в силу своих личных качеств может сделать какую-то девушку счастливой. Сын очень холодный, эмоционально закрытый — ничего не ранит и не печалит женщину сильнее, чем это. Уильям же никогда таким не был.

Вернулся домой и, рискуя перед приходом Евы, закурил. Пропитываясь дымом, набирая в легкие до отказа и забивая кровь никотином. Всего одна сигарета, а сколько расслабления и наслаждения приносит.

— Как тебе Карма? — Фрэнсис сел напротив него и со странным интересом начал смотреть.

— Совсем маленькая, надеюсь, ты выберешь девушку твоего возраста.

— Да, маленькая, — кивнул и засмеялся, — но в некоторых вопросах очень даже взрослая.

— Хм? — Уильям нахмурился и выдохнул дым из носа. — Ты о чем?

Фрэнсис засмеялся еще раз над чужой реакцией и расплывчато произнес:

— Все о том, — улыбнулся и заговорил, рассуждая: — Наверное, возраст женщины и сексуальный потенциал каким-то образом взаимосвязаны. Не знаю, как там у Евы, но могу поручиться, что девушки моего возраста не скрывают сильного аппетита, стремления познания во всех смыслах и готовность учиться во всех позах.

— Скройся с глаз моих.

У Уильяма в груди зашевелилась старая жажда, жажда, которая живет внутри уже столько лет. И эта жажда не имеет ничего общего с курением или выпивкой. Хотя тоже пагубная привычка: иметь двадцатилетних.