Сладкая женщина (гет)

После «Данс-холла», ставшего последней каплей, Малисса больше не искала работу. Она гуляла, наслаждаясь вступающей в силу весной, подолгу сидела на набережной, читала, кормила уток. Вела себя подчеркнуто благопристойно и устраивалась в пределах обзора возможных наблюдателей. Солнце неожиданно баловало теплом, тонко плыл в воздухе аромат первых зеленых листочков, а воробьи, словно обезумев, щебетали, толкаясь, пушили пёрышки, спешили жить.

Женщина смотрела, и ей казалось, что спешат все вокруг, кроме неё, а сама она замерла на месте, будто баржа на якоре посреди бурлящего весеннего половодья. И достаточно сделать шаг, чтобы порвать с неопределенностью, сделать то, чего жаждешь больше, чем чего-либо иного. Но всегда оставались доводы «неправильно», «неприемлемо» и «нужно делать, как должно, а не как хочется». А все вокруг спешили, дышали, любили. Такие лёгкие, такие глупые.

Вечерами после работы прибегала Кайли, чуть рассеивая хандру. Ей были рады. В один из визитов она неожиданно приволокла на буксире смущённого Кая, который неуклюже разувался и уронил вешалку, после чего заалел, как девица.

— Мы познакомились тогда, на кухне. — Кайли пихнула смущенного парня. — И он меня потом кормил. Он милый, знаете, намного лучше, чем братья.

— Братья?

— Моя фамилия Канаван. Кай Канаван. Люк и Лиам — мои двоюродные братья. Только поэтому меня до сих пор терпят.

— Ужас какой…

— У меня ещё есть брат Калеб и сестрички Кэтрин и Крисси. Надо зарабатывать, а я неуклюжий, всё роняю. Вот и работаю у братьев, где поставят. Так и познакомился с Кайли. Она была такая… такая голодная! И её очень хотелось накормить!

Малисса ожидала предсказуемого «красивая», и приятно удивилась, но всё равно с трудом боролась с ухмылкой, размышляя, что за странный фетиш с именами у этой семейки. Кай совсем не походил на привычный типаж Кайли, но ребята сидели рядом, как два птенчика — худые, вечно голодные и какие-то неуловимо схожие. Трогательно-заботливые и опекающие друг-друга. Так, роняя вешалку, Кай всеми силами старался не задеть подругу, а Кайли после постоянно подливала ему чай и делилась последним печеньем. Зная девушку как сластёну, можно было оценить этот щедрый жест.

И, глядя на них, Малисса пряталась за чашкой и размышляла над вопросом Майкрофта: стоит ли оно того? Поступиться принципами, растоптать достоинство, прогнуться под обстоятельства, только чтобы быть рядом? Ни на что не претендуя, молча уйти, когда в тебе отпадёт нужда? Не быть уверенной в собственном будущем? Она заведомо ориентировала себя на негатив, слишком реалистичная, чтобы верить в романтичные сказочки. Но вот сидят молодые люди, которые казались такими растерянными и беззащитными, но оценили полученный дар, берегли его, трепетно хранили, вскармливая заботой и нежностью, держались за руки, не боясь показаться смешными.

И если посмотреть с другой стороны — стоит ли того возможность так же держаться за руки, пусть нечасто, но без опасений? Слушать бурчание по вечерам, пыхтение с беговой дорожки, терпеть уродливые спортивные штаны и втихую сдабривать майонезом псевдодиетический салат из капусты? Майкрофт делал вид, что не замечает майонеза в упор, но ел так, что только похрустывание стояло. Стоит ли того привычное тепло плеча под одним одеялом, когда спать ещё не хочется, но так уютно лежать рядом, просто греясь в обнимку? Слушать сквозь сон, как он, чертыхаясь, убегает босиком с телефоном в соседнюю комнату, чтобы не беспокоить разговором в три часа ночи, а после язвительно шипит на кого-то, и не всегда по-английски? Вот так делить пополам последнюю булочку, оставляя себе меньшую часть и выслушивать долгие желчные замечания по поводу медицины и невежественных докторов, когда Майкрофту доводилось подхватывать простуду и глотать мерзкие сиропы и таблетки? Будет ли этот быт мучительным, унизительным, постыдным? Она с некоторым удивлением ответила себе — нет.

Все эти незаметные моменты, с заботой, молчанием, тревогой, обидами, настойчивыми требованиями деспотичного мужчины, не привыкшего к отказам, были простой человеческой жизнью. Той, которая проходила мимо, которой она сама себя лишала. И настоятельная потребность заботиться, согревать, кормить и ухаживать, что присуща каждой женщине, никуда не делась. Просто основной вектор её был теперь направлен на вполне конкретного человека, которого хотелось баловать и радовать, на которого хотелось злиться, с которым хотелось смеяться. И любить. Каждый день, без всяких условий. Жить, дышать, беречь и любить.

Провожая гостей, она уже все для себя решила.

— Суи, я собираюсь сделать глупость? — полувопросительно полуутвердительно обратилась она к подруге. Та сверкнула неодобрительно темными огнями глаз, пожала плечами.

— Все должно как-то разрешиться.

— Ты не думай, я поговорю, попробую образумить напоследок. Это так глупо, во всей этой ситуации нет логики!

Ли Суан вздохнула, обнимая Малиссу за плечи:

— Может, есть какая-то, нам неведомая. А может, и нет? Просто сделай то, что считаешь верным, а я поддержу. Мы же друзья.

Не доверяя Холмсу, громко ругая его и нарекая всеми представителями скотного двора наперечёт, Суан не могла не видеть, как переживает её соседка. Обычно спокойные руки порхали, как потревоженные птицы, глаза застилало пеленой воспоминаний, а ещё она плакала. Тихо, так, чтобы не побеспокоить, но Ли отлично различала все звуки своим хорошо натренированным слухом. Дошло до того, что один раз у Малис подгорел корж для торта — событие совершенно дикое и несвойственное, а она лишь пожала плечами и выбросила его в урну.

— Не раскисай. Побудь сильной, оптимистичной женщиной с большими планами. Вдруг вы поговорите, и он передумает?

— Он британец. А они тааакие страаанные. — Малисса характерно растянула гласные и они рассмеялись. — Схожу завтра к нему домой. Или запишусь на приём.

— Я напишу тебе адрес его конторы. Попробуй договориться. Если не выйдет, попытай счастья в клубе «Диоген». Женщин туда не пускают, это элитный клуб для интеллигентных молчунов, но по некоторым данным он там бывает. А теперь пойдём спать. Тебе понадобятся все силы, чтобы соревноваться в упрямстве.

На следующий день Малисса отправилась по адресу, который ей написала подруга. На вид строение, в котором работал Майкрофт, не отличалось от других — добротное офисное здание, обилие стекла и стали, снующие служащие в деловых костюмах. Как то не тянуло это на вместилище Британских тайн. Из общей картины выбивалась только охрана — серьёзные мужчины с цепким взглядом, камеры наблюдения, рамка металлодетектора, вход только по биометрическим пропускам.

Сразу при входе к ней подошел серьезный страж, подчёркнуто вежливо поинтересовался:

— Добрый день, вы к кому?

— К Майкрофту Холмсу.

— Кто спрашивает?

— Я. То есть, Малисса Вышенец. Вот паспорт. — Она слегка оробела, не имея обычно дел в таких учреждениях. К тому же серый цвет стен и черная плитка пола не способствовали расслаблению. Подошедший взял её документы, вернулся к столу, проверил что-то по компьютеру, куда-то позвонил и вернулся минуты через две, когда женщина успела слегка растеряться.

— Его сейчас нет, — спокойно солгал охранник. Малисса знала, что по четвергам у Майкрофта совещание, после которого он приезжал раздражённым и усталым и просил чего-нибудь сладкого и калорийного. Она специально готовила эклеры в шоколаде, когда работала в кафе.

— А можно записаться на приём?

— Увы. Его секретарь также в отъезде.

Малисса понизила голос:

— А если попросит королева? — Ненавязчиво показывая банкноту в один фунт. Он глянул в ответ скептично и ухмыльнулся.

— А две королевы? — К первому фунту добавился второй. Мужчина неодобрительно покачал головой.

— А третья? — Она подошла ближе, пытаясь сунуть три фунта в карман форменных брюк. Руку мягко перехватили, отвели в сторону.

— Леди, — с укоризной проговорил он, стараясь не коситься на камеры. — Прекратите. Или вас арестуют за дачу взятки должностному лицу при исполнении.

— Значит, не сработает?

Он под локоть аккуратно проводил её к двери и тихо сказал:

— Нет. И не приходите сюда больше. Это не очень хорошая идея.

Остановившись на мокром тротуаре, Малисса огляделась и зашагала домой. Следовало решить, когда идти в клуб «Диоген».

Вечером Ли Суан, внимательно выслушав подругу, спросила:

— А просто постучать в дверь и спросить тебе в голову не приходило?

— Приходило. — Малисса отхлебнула глоток зелёного чая, игнорируя кексы. — Но ты сама сказала, что женщин туда не пускают.

— Можно заявить, что это вопрос жизни и смерти.

— Когда закончатся деньги ирландцев, — так и будет. А из вашего посольства в этом клубе никто не состоит?

— Ты спросила, не состоит ли вьетнамец в чопорном, донельзя консервативном британском клубе джентльменов? — приподняв бровь, иронично поинтересовалась Ли Суан. Малисса прыснула, поняв свою оплошность.

— Ты сказала, за тобой наблюдают? — задумчиво спросила девушка через несколько минут.

— В курсе каждого моего шага, уверяю.

— Думаю, через камеры слежения…

— Согласна.

— Так напиши ему. Плакат помадой, что-то в стиле «Я ваша навеки». Он сам прибежит.

— Или сделать вид, что собираюсь закрутить роман, тогда он прибежит ещё быстрее.

— Для кого-то это станет причиной кучи неприятностей.

— Неужели ты считаешь его таким ревнивым?

— Раньше — не считала, но, понаблюдав в последнее время пристальнее, дорогу ему переходить не стала бы.

Малисса помолчала, рассматривая букет из сухих цветов на столе. После задумчиво выдала:

— Знаешь, а мне ведь и надеть нечего.

— Я дарила тебе отличный костюм на позапрошлое Рождество.

— Я в нем похожа на баклажан.

— Думаю, там все будут похожи на баклажаны. Не капризничай.

На том и порешили. Поэтому на следующий день Малисса покинула дом, облаченная в деловой костюм тёмно-фиолетового цвета, серое пальто-разлетайку из запасов Суан и туфли на каблуке в тон. Волосы были забраны в прическу-ракушку. Не доверяя ногам и собственному мастерству хождения на шпильках, она сразу кликнула такси и добралась к крыльцу «Диогена» почти без приключений.

Став перед добротной дубовой дверью, она поправила очки на носу и трижды стукнула медным дверным молоточком. Звук не успел стихнуть, а на пороге уже появился донельзя серьёзный господин и красноречиво приподнял бровь.

«Клуб молчунов», — напомнила себе Малисса, протягивая мужчине визитку с пояснением: «К Майкрофту Холмсу». Слегка отступив, её пригласили внутрь движением руки и, так же молча, предложили располагаться в одной из близлежащих гостевых, где на кресле уже сидела красивая темноволосая девушка, уткнувшаяся в телефон.

Аккуратно расправив юбку, Малисса присела и чуть улыбнулась девушке:

— Я думала, сюда не пускают женщин.

Собеседница чуть рассеянно глянула на неё, согласно кивая и собираясь вернуться к прерванному занятию, но тут же посмотрела осмысленнее и уже явно улыбнулась:

— Эмансипация добралась и сюда. Слишком многое теперь зависит от женщин. Можно назвать нас неизбежным благом.

Они вежливо посмеялись.

— Вы здесь по делу? — чуть склонив голову, поинтересовалась девушка.

— По личному, — не стала скрывать Малисса. — А вы?

— Жду шефа. Но теперь почему-то думаю, что напрасно… — Не совсем понятно протянула девушка. — Кстати, я — Антея.

— Очень приятно, Малисса Вышенец.

Они обменялись рукопожатиями. Дальнейший разговор прервал тот же мужчина, который передал Антее записку, а Малиссу пригласил следовать за собой, не проронив и слова. Девушка быстро прочла написанное и с легкой улыбкой констатировала:

— Я так и думала!

И, кивком головы попрощавшись, ушла. А женщина последовала за провожатым, заметно нервничая. Какая встреча ей предстоит?

Майкрофт ждал её в уютной светлой комнате, расположившись в мягком кожаном кресле. Потрескивали дрова в камине, на столе возле его локтя стояли бутылка виски, стакан и пустая пепельница. Он приподнялся, приветствуя гостью, подождал, пока она устроится в кресло напротив и снова сел, надев на лицо благожелательно-отстраненное выражение.

— Все-таки нашли. Если честно, я ждал вас раньше.

— Вы меня с кем-то путаете. Я не рыцарь, который должен был побороть дракона в надежде найти принцессу. Даже если на месте рыцаря принцесса, которая должна отыскать в высокой башне дракона с завышенным самомнением.

— Ай? Хотя нет, не укололи.

— Жаль. Кстати, найти вас было несложно. Нужно было всего лишь прийти в самое пафосное заведение города, полное снобов. Мне назвали «Диоген». Попадание десять из десяти. Это произошло, кстати, как раз после того, как ваш цербер мне соврал, сказав «Его нет».

— Вы давали ему взятку.

— Не убивайте беднягу. Он ничего не сказал.

— Ну, разумеется! Вы пытались сунуть ему три фунта за ремень брюк.

— Вообще-то в карман. Никогда раньше не совала никому денег в брюки. Точно так же, как и не блуждала в поисках заносчивых, обидчивых великовозрастных мальчишек, ломающих мою жизнь!

— Я вовсе не обидчивый. И не понимаю, о чем вы.

— Сделаю вид, что поверила. Зачем я, собственно, пришла? Хочу забрать обратно своё одеяло! Оно мне понадобится, когда я, потеряв жильё, стану ночевать под мостом через Темзу.

Он сложил пальцы перед лицом домиком, перейдя на занудно-наставительный тон:

— Малисса. К чему это детское упрямство? Вы же понимаете, что в покое я вас не оставлю, и намного проще смириться с неизбежным. Вы можете пойти долгим путём, через тернии и лишения, поиск работы, возможные унижения, обиды, неурядицы. Поверьте, я этого не хочу так же, как и вы. А можете просто согласиться на моё предложение здесь и сейчас. Итог будет одним и тем же, я умею добиваться желаемого. Надо ли упоминать, что мои возможности весьма широки? Вам нравится печь? Хотите, я помогу вам открыть собственное кафе? И дом — в любом месте, где только пожелаете. Просто будьте рядом.

— Какие сладкие речи. И обещания — любимая работа, дом. Где хочу, говорите? Хочу летний домик в королевском саду Букингемского дворца. Чтобы выйти в халате на крыльцо, с чашкой кофе, а перед домом смена караула проходит. Или какие-нибудь розы цветут. Особого голландского сорта. Обещаю не приставать к королеве с просьбами сделать сэлфи.

— Не паясничайте.

— Ну что вы! Это, я так понимаю, пряник? А что будет дальше? Шантаж? Или принудительное заточение с последующим развитием стокгольмского синдрома? Как бы вам того ни хотелось, у нас нет будущего. Вам известно такое понятие — «мезальянс»?

— Я могу на память процитировать всю Британскую энциклопедию.

— Не сомневаюсь. И поэтому не понимаю, почему вы так мною заинтересовались? В качестве кого собираетесь держать? Я простая булочница, и собираюсь заниматься этим и дальше. Социальный статус не подходит для роли жены, а для любовницы — недостаточно искусна в постели. Не соратник, не сотрудник. Практически балласт, который вы, тем не менее, с непонятным ослиным упрямством, пытаетесь на себя взвалить. Это очень странно для Вас, такого логичного и последовательного.

Майкрофт медленно встал, склонившись на нею, сидящей в кресле, и взглянул тяжело, после чего рявкнул:

— Я просто хочу, чтобы вы были рядом! Не сотрудником, не инструментом, просто женщиной! Рядом! Упрямое создание!

Он рухнул обратно в кресло, нервно нашаривая в карманах сигареты и придвигая ближе пепельницу. Затянулся пару раз, успокаиваясь. И так же неожиданно пожаловался:

— Малисса, вы кого угодно доведёте до нервного срыва.

— Пока только Вас.

— Молчащей вы мне нравились больше. Вы спрашиваете «Зачем? Почему?», а у меня нет ответов. Я думал об этом часто, просчитывал массу вариантов, но все они нереалистичны. Как говорит мой брат Шерлок, «если все вероятные возможности перебраны, та, что остается, и является истинной, какой бы нереальной ни была». Я вот остановился на чарах. Вы меня околдовали, и заслуживаете костра.

Малисса еле успела поймать челюсть и не разинуть рот совершенно неподобающим образом. Заметив её перекосившееся лицо, Майкрофт пояснил:

— Это шутка. Правда в том, что вы мне нужны. Просто так, вопреки разуму. Мне без вас плохо. А показатели продуктивности моей работы снизились на двадцать три процента. Это очень много. Я скоро деградирую до уровня Шерлока и пойду помогать полисменам переводить бабушек через дорогу и развязывать квартирные кражи.

— Ужасная перспектива, — покивала головой женщина, стараясь не улыбнуться широко и счастливо. Это была самая длинная речь Майкрофта по обличению себя, сиятельного. Но одна фраза окончательно выбила землю у нее из-под ног. «Мне без вас плохо» — она и сама не подозревала, насколько важным окажется для неё это признание. Скажи он сейчас «Я люблю Вас», и то прозвучало бы не так достоверное, как признание собственной слабости этим несгибаемым мужчиной, привыкшим самому справляться со своими проблемами и проблемами всего государства.

— Знаете, я уже присмотрела небольшую квартирку в тихом районе. И там рядом семейная пекарня, куда требуются работники. Это в Кардиффе.

— В Кардиффе?! Да это даже не Лондон!

— Почему? Отличный зеленый пригород, спокойный, тихий. Прекрасное место для жизни.

— Я не поеду в Кардифф, и тебе там делать нечего!

Она развлекалась теперь, подкалывала его, отыгрываясь за закрытое кафе и остальные мелкие пакости, устроенные ей Холмсом. Просто не могла побороть собственную бесшабашную радость, накатившую внезапно игристой волной и бурлящей в груди, щекоча и требуя выхода. Майкрофт, прищурившись, посмотрел на её подрагивающие кончики губ, и о чём-то догадался. Он расслабился, откинувшись в кресле, и одел на лицо фирменную раздражающую ухмылочку.

— Хотя вы, наверное, правы. Кардифф отличное тихое место. Поездка туда из центра занимает около полутора часов. Вам понравится ездить. Вечером оттуда, утром туда… Обещаю присылать машину, общественным транспортом пользоваться не придется. И даже оставлять кроссворды.

— Майкрофт. Ты невыносим, — она покачала головой огорченно. — Умудряешься испортить такую мечту!

— Зато предлагаю другую. Любую, на выбор.

Он подался вперед, глядя ей в лицо, — неожиданно серьёзный, сосредоточенный, открытый, — и бережно взял за руки, переплетая пальцы.

— Скажи, чего желаешь?

— Что ж, быть рядом — это не такая плохая мечта. Исполни её. Или прежде требуется потереть тебе бока?

— Знаешь, Малисса, ты невыносима вдвойне, — пожаловался он напоследок, привлекая её ближе и получая долгожданный поцелуй, один из многих, жаркий и страстный.